Наука ближних странствий. Зимний виноград

Мне сразу понравилось это название – Виноградово. Весь вечер накануне читала я книгу об усадьбе, ее знаменитых хозяевах, не менее знаменитых гостях, о тамошних красотах, рассматривала фотографии. Конечно, это надо увидеть – и немедленно!
 
Ехать до Долгопрудного одно удовольствие – автобус теплый и удобный, да и дорога недальняя. Вот и железнодорожная станция, отправная точка пешего маршрута. Рельсы. Платформа. У самых путей крошечный рынок: несколько сдвинутых в ряд ящиков, ведра, банки. Бабки в платках. И один мужичок – торгует квашеной капустой. И еще – виноградом! Заморские крупные и разноцветные виноградины тускло просвечивают сквозь запотевший изнутри замызганный пакет. Сам, что ли, вырастил? Да и кто купит? Но мужик – ничего, стоит – будто так и надо. Чем же еще прикажете торговать в Виноградово!
 
Знаю, что идти-то всего два километра, только хорошо бы узнать дорогу. Две старушки охотно отвечают на мой вопрос; причем каждая предлагает свой маршрут. Они спорят, потом приходят к согласию, повторяют хором трижды, как надо дойти, напутствуют.

Иду вдоль длинного прерывающегося забора авторемонтного предприятия. Читаю трафареты: улица Виноградная. Душа поет, точно повеяло мускатом и Крымом. Какие люди – на севере живут, а улица у них – Виноградная! Не Авторемонтная, что было бы естественно, если учесть специфику расположенных здесь заведений, не Верхняя Моторная, не Большая Карданная, а Виноградная…

Через четверть часа асфальтовая дорога обрывается. Заканчивается и забор. Тупик. Ничего обнадеживающего. Никого кругом. По счастью, в тупике оказалась торговая точка. Вхожу внутрь, бодро спрашиваю:
– Как пройти в Виноградово?
Продавщицы переглядываются:
– Да вы уж пришли. Это оно и есть.
– А где церковь, усадьба?
Участливо поохав, они объяснили, что иду я не той дорогой, но дело можно поправить, если, не боясь грязи, пройти через проем в бетонной стене и, существенно сократив путь, выйти на шоссе.

Не так страшна грязь, если к ней хорошо приглядеться. Это просто размокшая земля, можно сказать – почва. Из нее произрастает флора. И по ней бежит фауна. По виду – собака. А навстречу – два мужика. Надо посмотреть, как они пойдут по этому болоту. Ничего идут, умеючи. Приобретя на месте бесценный опыт, я успешно преодолела проблемный участок пути и вышла на шоссе. Вдали показалась церковь. Значит, я почти у цели. Вдоль сплошного заграждения из ржавых железных прутьев я вышла к пруду. И только тогда заметила довольно мрачное сооружение, отдаленно напоминавшее усадебный дом на снимке в путеводителе. На черно-белом снимке здание выглядело не таким унылым. Может быть, это старая фотография? Заброшенный, совершенно заброшенный уголок. Некогда процветающая и приносившая хозяевам немалый доход усадьба выглядела теперь сиротски жалкой, неухоженной, ничьей. Безжизненное пространство, где хозяйничает только ветер.
 
Надо подойти поближе, хоть и не особенно живописен печальный дом, а все-таки надо его запечатлеть. Но забор – этот вечный несносный забор! Уж было бы что загораживать! Иду вдоль забора в обратном направлении. Калитка. Кажется, что заперта изнутри на замок. Да нет, не заперта – железная цепь накинута для видимости, замочек к ней пристегнут, но сама калитка открывается. Вхожу. Теперь видны и другие постройки – причудливо украшенный деревянный дом, еще какие-то сооружения, вероятно, хозяйственного назначения. Но в каком состоянии! Будто кто откусывал края резных досок, отламывал наличники, выдалбливал бревна… Но все же – это напоминание об ушедшей культуре, хоть и печальная, но память. Что есть – то есть, надо запечатлеть.

Как только я достала фотоаппарат, из под земли вырос охранник – изящный, двухметровый, весь в черном.
– Вы к кому? – спрашивает он строго.
– К Виноградову, – говорю я.
– Здесь таких нет.
– Как нет? Это же усадьба Виноградово!
– Ничего не знаю. А вы кто?
– Турист. Приехала посмотреть…
– Не положено.
– Смотреть не положено? Почему?
– Потому что охраняемый объект. Только с разрешения.
– С чьего разрешения?
– Директора санатория. Если я спрошу, а она разрешит – тогда можно.
– Ну, хорошо. Давайте спросим директора, – миролюбиво соглашаюсь я.
– Нет, не пойду я к директору, – вдруг меняется в лице охранник, – а то скажет, зачем пришел… Не пойду. Почему это я должен ходить?
– Может быть, я схожу?
– Вам совсем не положено. Тогда получится, что я вас пустил на территорию охраняемого объекта. Все. Не положено.
Я сказала что-то неубедительное. Тут же для подкрепления был вызван второй охранник. Он тоже вырос из-под земли.
– Анатолий! Проводи товарища…

«В конце концов, быть товарищем охраннику не так плохо», – думала я про себя, поглядывая на Анатолия, ведущего меня к калиточке.
– Мы пока идем, скажите мне, почему у вас такие строгости? Что за санаторий-то?
– Вот сначала выведу, а потом поговорим! – отрезал он, но, видимо, в глубине души не считая меня диверсанткой, по-свойски сказал:
– Это детский санаторий. Посторонним здесь находиться не положено.
– Детский? А где же… дети?
– Там дети… Где положено. В корпусе.

Мне стало жаль детей – чужих, больных, невидимых, заточенных в недрах мрачного корпуса. Ничто не выдавало их присутствия – ни звуки, ни признаки движения, ни сколько-нибудь заметные проявления жизни. Наверно, они прикованы к постели…
– Дети тут, персонал и охрана. Больше никто. Посторонним нельзя, – как бы говоря с самим собой, продолжал страж. – Мы охраняем. А то ходят здесь всякие, посторонние… столы с собой приносят, водку пьют, закусывают. Да, водку… И вообще… Безобразят тут, шумят.
– Но у меня нет с собой стола! – с надеждой сказала я. – И водки нет!

Охранник окинул меня профессиональным взглядом, словно желая убедиться, что я его не обманываю. И, убедившись в моей правдивости, смягчился:
– Ну, у вас, может, нет. А у них – есть. Столы приносят, пьют…
Так, за приятным разговором дошли мы до калитки. Выпроводив меня с охраняемой территории, Анатолий уже вполне дружелюбно сказал мне:
– Если захотите посмотреть усадьбу, пишите в Министерство здравоохранения. Или звоните. Они дадут разрешение, может быть. Тогда составят список. Приедете, принесете. Я вас пущу. По списку.

Попрощавшись с моим доброжелателем и пройдя несколько метров вдоль забора, я все-таки сфотографировала усадьбу сквозь ржавые прутья. Шел мелкий ласковый снег. Никто не встретился мне по пути. Коричневые деревья перешептывались, глядя мне вслед. Вдыхая запах влажной земли, сырой древесины и листьев, я шла к станции. Дорога назад была чудесной.  Когда дошла до станции, стало смеркаться. Не слишком удачливые торговцы уже собирались по домам. А мужичку, торговавшему квашеной капустой, повезло – почти все раскупили. Остался только виноград. Никто не польстился.
Такие дела в Виноградово, такие нравы…