20. Дневники. КЮМ. 1972 г. Капитан выдумывает

(Продолжение. Начало см. на авторской странице)

27 ИЮЛЯ 1972 г. ГОРЬКОВСКИЙ ПОХОД.
КАПИТАН ВЫДУМЫВАЕТ

Утром после зарядки, как всегда, начался аврал. Пока мальчишки драили палубу, я сидела в кубрике и дожидалась, когда освободится драйка. Наконец парни закончили, и я отправилась прибираться в капитанскую каюту. Она была заперта. Я тихонько постучала.
- Войдите, - раздался голос, и дверь отворилась. 
- Борис Евгеньевич, - начала я, заглядывая в каюту, -  можно у вас прибраться?
- Сейчас я выйду, - заторопился капитан, но вдруг увидел мокрую, не внушающую доверия драйку в моих руках. Он с сомнением посмотрел на неё, потом сказал:
- Знаешь что…  Наверное, лучше будет вымыть пол простой тряпкой. Здесь каюта небольшая.
- Хорошо. Сейчас тряпку найду, - с готовностью ответила я и отправилась наверх. Размышления мои были далеко не радужными. Я понятия не имела, где найти тряпку и поэтому злилась на привередливого кэпа. Не всё ли ему равно, каким способом будет вымыт пол в его каюте? Главное, чтобы было чисто. Вот другим юнгам везёт: надраят палубу на положенном месте, и дело с концом. А мне досталась для мытья капитанская каюта, вот и переживай тут целое утро да нервы трепли.
С такими нерадостными мыслями брела я по палубе в поисках ведра и тряпки. На пути попался Ваня Мухин, зачерпывающий воду из-за борта.
- Ваня, дай ведёрочка, - попросила я.
Но Ваня буркнул мне в ответ, что много тут ходит народу, и все просят, а ему самому надо. С этими словами он опрокинул ведро прямо мне под ноги и начал яростно драить палубу. А я пошла дальше, обозвав Ваньку жмотом. Все вёдра были заняты, а тряпок и в помине не было. Что же мне было делать? Но вдруг в голову пришла более или менее подходящая мысль. Я в темпе отправилась к офицерскому умывальнику, достала оттуда простую швабру и снова спустилась вниз. Капитан был ещё в каюте. Я открыла дверь и извиняющимся голосом сказала:
- Борис Евгеньевич. Я сейчас пока подмету, а то вёдра ещё не освободились, а тряпки вообще нет…
- Нет тряпки? – удивился он, а потом нагнулся и достал из-под койки какую-то тряпочку – небольшую, но вполне подходящую для мытья пола, и отдал её мне. Потом он стал подниматься наверх по трапу, но в дверях столкнулся с Колей Котовым, нёсшим пустое ведро.
Котов в Клубе человек весьма известный. Из всех парней он самый-самый длинный, ну прямо как коломенская верста. Когда подбирают форму, Андрей Фёдорович всегда смеётся и говорит: «Да… На тебя, Котов, форменку подобрать – надумаешься». И голова у Кольки самая большая – 58 размер бескозырки. Вот длиннющий Колька Котов и попался навстречу кэпу, когда тот поднимался по трапу на свет божий.
- Мальчик, - обратился Борис Евгеньевич к Кольке, заметив в его руке ведро, - зачерпни, пожалуйста, водички  – мне каюту вымыть.
Котов понятливо кивнул головой и закинул ведро за борт. Вытащил он его полнёшенько воды и протянул мне. Я стояла на нижней ступеньке трапа. Когда принимала у Кольки  ведро, то рука моя неожиданно дрогнула, и целых полведра, не меньше, вылилось прямо на меня. Я с возмущением напустилась на Котова:
- Ведро подать, как следует, не умеешь! И налил до самых краёв! Не мог, что ли, подчерпнуть половину? (как будто это вообще возможно – зачерпнуть за бортом полведра)
Ни в чём не повинный Котов поспешил скрыться с глаз моих долой. А я направилась к капитанской каюте, отряхиваясь от воды и надеясь наконец-то вымыть пол по всем правилам. Когда я закончила эту важную работу и хотела уже подниматься на палубу, появился никем не любимый «шишка» и вкрадчиво спросил:
- А мою каюту будут прибирать?
- Не знаю, - протянула я. -  Вашу каюту должен мыть курсант с другим судовым номером, а кто – я не в курсе. Мне по расписанию положена уборка капитанской каюты.
«Шишка» стоял в задумчивости, и мне даже как-то жалко его стало.
- Давайте, я и у вас вымою, - милостиво предложила я, но при этом подумала, что воду в ведре менять не буду. Вот ещё!
Однако, видно было, что «шишка» вполне доволен и счастлив.
Завершив дела, я поднялась наверх, плеснув при этом себе на ноги грязной воды (ну как же без этого  -  на корабле с крутыми трапами?).
 Однако злоключения мои на этом не закончились. Думая, что уж теперь-то мне никто не помешает отдохнуть всласть, я с радостью выплеснула воду из ведра за борт. Но вместе с водой в реку шлёпнулось что-то большое и серое. Сначала я опешила. Не понимая, что это такое. Но тут до меня дошло: я утопила в реке капитанскую тряпку, ту самую, которую кэп извлёк из под своей койки и вручил мне для работы. Ну что же это такое за безобразие! Я чуть не заревела от обиды и огорчения. Но потом решила пойти к нашему опытнейшему в хозяйственных делах старшине вахты Оле Мазаевой и повиниться перед ней. Она подскажет, что делать. И я поплелась докладывать о своём проступке. Но тут как раз навстречу мне попалась вся компания наших девочек с весьма довольными и весёлыми физиономиями (не то что у меня).
- Оля, у меня несчастье, – огорошила я старшину и девчонок.
- Что такое? – спросила Ольга, улыбаясь во весь рот. – Какое может быт несчастье на нашем славном корабле?
- Я тряпку утопила.
- Какую ещё тряпку?
- Капитанскую.
И я поведала старшине всю печальную историю моего сегодняшнего аврала.
- Что же мне теперь делать? – грустно спросила я.
Но Оля засмеялась и сказала:
- Подумаешь! Ты никому ничего не говори, помалкивай в кулачок. А если капитан спросит, так ты скажи, что не знаешь, не ведаешь, и вообще твоя хата с краю. И всех делов!
- А мыть чем буду?
- Дам я тебе тряпочку, - успокоила меня старшина. – Правда, она совсем маленькая, но пол подтереть вполне возможно. У меня за рундуком валяется.
И тут, как по мановению волшебной палочки, перед нами предстал капитан.
- Вот что, девочки, - сказал он. – Я вам даю ответственное задание вымыть окна в рубке и протереть иллюминаторы машинного отделения.
Ну, надо, так надо. Тральщик – не дом отдыха. И Оля живо распорядилась:
- Лена с Верой  - идите в рубку, а мы здесь управимся.
В рубке было отлично и очень даже весело! После того, как мы протёрли изнутри все стёкла, Вера полезла на крышу рубки, чтобы вымыть их снаружи. А я уселась на круглый, вертящийся стул, взялась за штурвал и стала потихоньку его поворачивать,  представляя, что я веду корабль по бурному морю. Потом явилась Вера и заняла моё место, а я расположилась на мягком диване и стала думать, как бы прогнать из рубки противных слепней, сидящих на чистых стёклах. Ничего не придумала, потому что я их боюсь.
Нам с Верой не хотелось уходить из рубки, потому что здесь было хорошо.  Мы поглядывали сверху на грузчиков, которые таскали в машину мешки с какой-то баржи. Но торчать здесь долго тоже было нельзя. Когда я не спеша вышла на мостик, то увидела, что с тральщика на причал спрыгивают Олег Лебедев и Витя Тычина в синих форменках, все из себя блестящие и начищенные.
- Мальчишки, вы куда? – крикнула я.
- В город прогуляться. Нас Николаич отпустил, - ответил Олежка, и они быстрым шагом пошли к маленьким домикам, виднеющимся невдалеке.
- Я тоже хочу в город, - заныла Вера.
- Так больше  никто не пошёл, - резонно заметила я. – Давай лучше в кубрике отдохнём после длинного аврала. Книжки почитаем, поболтаем о чём-нибудь…
И мы пошли в кубрик.

(Продолжение см. на авторской странице)