Честь имею

ЧЕСТЬ ИМЕЮ


Игорю Лаптенко — тридцать шесть лет, его брату Александру — двадцать девять. Пили они. Уже пятый день. Едва продрав глаза, все на свете закинув, уходили они рано утром из дому и шли пить пиво.
А сегодня — опухшие, с красными глазами, допили они полбытулки сухого и — уже ожившими — выбежали на улицу.
— Надо картошки купить, — весело говорил Игорь, — и банку сельди “Иваси”, — попьем пиво и сварим уху: очень хочется кишку пропарить. Какая она хорошая! Горячая уха! Ах, какая хорошая! Хочешь ухи?
— Конечно, — соглашался Александр. Ему тоже хотелось “пропарить кишку”.
Быстро дошли, почти добежали до синего ларька: сухое придало сил и требовало добавки.
У ларька уже стояли четверо. Аккуратно так пили пиво. Рыбку ели.
Тут же выпив по два бокала, братья почувствовали новый прилив энергии. Завязался разговор. Игорь сказал, указывая на пьющих у забора:
— Смотри, какие низоты! С утра пораньше они уже тут. Я их здесь каждый день вижу. Каждый день! Откуда у них деньги на пиво?! — изумлялся он. Они же не пашут! Посмотри-ка на их рожи. Откуда у них деньги?!
— Им кто-то поставил, — пояснил Александр.
— Алкаши! Сколько в них влазит?!
К ларьку, ковыляя, опираясь на металлический прут, боком, как крейсер, прошел невысокий оборванный человечек с красным, словно попеченным, лошажьим лицом.
— Смотри, — закричал Игорь. — Это пивной король! Узнаешь его? Он уже здесь!
— Румяный...
— Он не румяный, — засмеялся Игорь. — Это у него на щеках склеротический румянец.
— А-а... Склерозная сетка.
— Занесло. Обычно он на базаре...
“Пивной король” вошел в ларек. Вышел. Потоптался с мужиками. Взял у них бокалы. Снова вошел внутрь и вынес всем и себе тоже по полному бокалу пива.
— Он относит бокалы и ему наливают, — пояснил Игорь. — Или — просто допивает. Я один раз посчитал — двадцать девять бокалов за четыре часа он выпил. А вообще он в день выпивает до пятидесяти литров пива. Целую бочку. Пьет и ссыт, пьет и ссыт... У него, наверное, и желудка нет — один мочевой пузырь. Смотри — уже отошел.
Человечек отковылял от пьющих два шага и тут же, у забора, стал мочиться.
— Он ничего не ест, — пояснил Александру Игорь, — только пьет. В пиве — много калорий. Он, как кит, выбирает из тонн пива свой протеин.
— Так у него же — “бычье сердце”! — засмеялся Александр. Игорь тоже засмеялся в ответ.
— Бычье сердце — значит, он, наверное, — очень сильный!
— Дурак ты, — хихикал шутке брата Игорь. — Это слабое сердце: оно не качает.
К ларьку подошли еще трое: выше среднего роста, непонятный мужик лет сорока, с лицом серого цвета, еврей — лет двадцати пяти, с пухлыми губами, мясистым носом и честными грустными глазами, и совсем уже какой-то невзрачный и молчаливый типус преклонного возраста, с фигурой мальчика и характерными признаками алкоголизма на лице.
Проходя мимо, мужик, который — лет сорока, бодро кинул сидящим на завалинке братьям:
— Честь имею!
И все трое быстро прошли в ларек.
— Ты слышал, — сказал Александр брату, — сейчас мода такая у военных пошла — хотят, мол, возродить — старорусское — “Честь имею”. Уже десять раз по телеку слышал.
Игорь кивнул:
— Знаю. Он, наверное, бывший военный.
Из ларька, с пенистыми кружками, вышли эти трое и подсели к братьям. Мужик еще раз с чувством и достоинством, неуместным в такой прозаической ситуации (когда все, честно и грубо говоря, хотят одного — нажраться), и, вместе с тем кротко, сказал:
— Честь имею! Владимир Иванович.
— А вас как зовут? — спросил Александр остальных. Пиво начинало отпускать. Требовалась добавка.
— Аурел! — быстро сказал еврей, выпукло глядя честными глазами на Александра. “Не умеет врать”, — подумал Александр.
А тот еще раз повторил. Для убедительности.
— Аурел!
— Вадим, — прохрипел третий.
— Работаете вместе... — определил Александр.
— Да! — сказал мужик. — Честь имею!
— Счас мы придем, — сказали братья, вставая.
В синем ларьке Игорь взвинченно восклицал:
— Какой он Аурел?! Ты посмотри на него! Ты посмотри! Аурел! Да это же типичный Ицель! Вот так Аурел! Аурел называется...
Александр отхлебнул пива и тоже засмеялся.
Вернулись на место. “Аурел” старательно пил пиво, пытаясь походить на своих друзей. Но те пили — без напряжения. Они, наверное, просто смылись с работы. И он — с ними.
Мужик сказал:
— Я — бывший военный. Подполковник. Иванов Владимир Иванович. Честь имею.
Они с третьим уже выпили по бокалу и допивали второй. И только непривычный “Аурел” никак не мог совладать со своим: пенка все еще указывала его середину.
— Я вам скажу, — продолжал Владимир Иванович, — там, в Гондурасе... Эх-х... Я бы их, гадов, всех бы, собственноручно перестрелял... перевешал... в мать их!.. — и тут же, словно опомнившись и сбросив пелену, очнулся. — Честь имею.
— Так ты — Аурел? — спросил Игорь.
— Аурел! — ответил “Аурел”.
— Понятно, — кивнул брат, глядя в землю.
Третий пил молча и старательно.
Наступал туман. Сквозь него, вроде бы издалека и откуда-то сбоку доносился подпитый голос Владимира Ивановича:
— Всех бы! Всех бы! Сам! Пострелял бы, гадов! Вот этой рукой! Честь имею.
— Давай пойдем, — предложил Игорь. — Зайдем в магазин, купим “Портвейна”, а то пиво уже не берет.
— Давай!
— На три минуты бокала хватает.
— Точно!
— Надо покрепче. Покрепче чего-нибудь.
— Купим “Портвейна”! Только “Портвейна”. “Сухое” тоже не берет, — говорил Александр.
— А может — водки? — предложил Игорь. — Ведь “Портвейн” — такая гадость. — И, глядя на скривившееся лицо брата, согласился: — Да, пожалуй, это — слишком. Не сможем и поговорить. Пожалуй, лучше “Портвейна”. Но ты — понял?! Аурел! Он такой же Аурел, как я — Рабинович. Аурел!.. Закамуфлировался. Аурел... Мимикрия... Черти!
— А ты слышал, как этот? Честь имею, говорит. И своей рукой бы перевешал! Ха-ха-ха! Честь имею... Чудак на букву “ЭМ”.
Возьмем — пять бутылок, решили они, подходя к магазину. Нет, лучше — шесть.

                13 октября 1996 г.