Воспоминания о войне написаны моим дядей

                ЭВАКУАЦИЯ

События после объявления войны развивались быстро. Семья наша жила в Ленинграде. Скоро стало известно, что мы должны ехать в эвакуацию  в Кировскую область. Бабушка Юлия Ивановна отказалась ехать с нами. Она сказала, что сил нет и лучше умереть дома, чем где-то в чужом городе. Я удивился тому, что она вдруг заговорила о слабости и смерти. Молод был и ничего ещё не понимал, что чувствуют и понимают старые люди.
В эвакуацию мы ехали почти как на дачу. Начальники-эвакуаторы сказали маме, что мы вернёмся к осени к началу учебного года и успокаивали, а зря – мы бы взяли с собой тёплые вещи и не страдали бы потом от жутких зимних холодов в лёгкой одежде.
Перед войной вышел я в коридор и выстрелил из рогатки – разбил случайно большое зеркало, висевшее к конце  коридора. Мама очень огорчилась – она знала примету: если зеркало разобьётся – наступит беда! И беда наступила!


                ПАПА ПЛАЧЕТ

Наверное, папа знал, чувствовал, что расстается с нами навсегда. Он с мамой своей Юлией Ивановной (нашей бабушкой) каждый вечер, после прочтения газет, обсуждал обстановку в мире и в стране. И обстановка эта грозила страшной катастрофой. Не зря он, начитавшись газет (что он обычно делал за вечерним чаем), выходил в коридор и ходил по нему из конца в конец, дымя папиросами «Беломор канал». Когда он провожал нас на вокзал, то почему-то ушёл вперед нас по 6-ой нашей линии, и его встретила идущая ему навстречу Ленина подруга Ирина, с которой она обычно играла во дворе. Поравнявшись   с нами, Ирина сказала Лене: «Сейчас встретился мне твой папа, он плакал!»… Об этом мне рассказала Лена уже незадолго до  своей  смерти, когда мы с ней вспоминали наше детство.
Ещё Лена вспомнила, что после объявления войны, на другой день зашла в комнату Юлии Ивановны, где пила каждый вечер с папой и бабушкой чай, села папе на колени и вдруг  увидела седину у него на висках, а ещё вчера седины не было. За одну ночь стал седым!
Ещё Лена вспомнила, что мамина сестра тётя Галя говорила, будто папа ушел на фронт добровольцем. Пункт сбора был где-то на проспекте Маркса или Энгельса (на Выборгской стороне). Друг папин по работе в Горном институте на кафедре физики получил в институте   броню на папу  и с этой броней поехал на пункт сбора мобилизованных. Искал папу, чтобы освободить его от военной службы, но не нашел – такая там была огромная толпа!


                УЕЗЖАЕМ

Папа провожал нас к поезду, нёс вещи. Посадил в поезд и пошёл купить конфет нам в дорогу. Поезд ещё стоял, когда папа подошёл к окну нашего вагона с большим кульком конфет. Передал нам конфеты прямо в окно.
Поезд тихо тронулся и стал набирать скорость. Папа сначала шёл за поездом, стараясь не потерять нас из виду, махал кепочкой, потом прибавил шагу, потом побежал, все глядя на нас и вдруг налетел на столб – ударился так, что кепочка, которую он успел уже надеть, слетела с головы и упала на перрон. Увидя это, мы громко смеялись!
Больше мы папу никогда в жизни не видели. И он нас уже потерял навсегда! Не знали мы, что вернёмся в родной город Ленинград только через восемь лет! Не знали, что война унесёт из жизни папу, бабушку Юлю, няню Нитю, тётю Катю и весь наш ранний детский счастливый уклад жизни в кругу родных и близких людей… А поезд бежал, за окном мелькали, проносились пейзажи. Мы смотрели в окно, ели конфеты и были довольны начавшимся путешествием.
Впереди нас ждал город Малмыж на речке Шошме (приток реки Вятки), в Кировской области. О дороге туда и жизни там расскажу в повести «Малмыж».

Будрин Всеволод Сергеевич
Ноябрь 2006 г., Санкт-Петербург, Васильевский остров.