Притча

- Нет, Черную Тунику так просто не побороть.
Одинокий человек через силу продирался сквозь густую лесную чащу. Чёрная туника порвана во множестве мест и свисала лоскутами. Патлы каштановых волос лезли в глаза, прилипали ко лбу и цеплялись за ветки. Меч, весь в пятнах спёкшейся крови, затупился, беспокойно мотаясь на поясе. Из защиты на нем был лишь только суровый и пронизывающий взгляд Якартиса; ведь Отче всегда хранит своих детей – кариумцев. Солнце клонилось к закату, ночь в лесу – не время для людей.
На горизонте торчали голубые сопки Сенонских гор. А где-то там, только руку протяни, дом. Гиерум, светло-серые стены старого каструма, плацы и дорожки красноватой плитки – все это Дом для десятков гвардейцев ордена Черных Туник. Мезонийцы (восточные кариумцы) любовно, раз за разом, отвоёвывали у природы каждый клочок земли для нового бастиона. Ни разу этот островок безопасности не был осквернен врагом… но в жизни всё бывает в первый раз. Легионы эорумцев (западных кариумцев, сепаратистов) обманом взяли святую крепость, и теперь небо разрывают черные столбы дыма. Стоит только вспомнить, как горели казармы, как вешали центурионов на гербовых ясенях – в жилах вскипает ненависть.
- Стой, кто идет!- послышался голос из-за зарослей. Старый вояка возрастом чуть за двадцать сразу успокоился – родная кариумская речь внушала доверие.
- Свой,- не задумываясь, ответил он.
- Слава Якартису,- голос выдохнул. Из-за кустов вышел плюгавый человек в разодранной красной одежде, с такими же лохмами каштановых волос, низким лбом и блестящими глазами. Очевидно, он тоже бежал, тоже пытался выжить. Это объединяет.- Этот лес, он за мной охотится,- во рту виднелись два выбитых передних зуба.
- Точнее и не скажешь.
Двое стояли друг перед другом, топча шишки и гнилые иглы. Со стороны их было почти невозможно отличить, будто братья, даже роста почти одинакового. Они поздоровались по-кариумски, за запястья. Черная Туника сказал:
- Если будем тут околачиваться – закончим на клыках вепря. Дичь здесь агрессивная.
- Не более людей,- философски подметил собеседник,- Здесь недалеко, милях в пятнадцати, должен быть тракт на Остеон. А где тракт, там и люди.
- Ну, чтож, выбора нет, ведь так. Пошли,- смущало только «ш», часть западного акцента, но шепелявить с выбитыми зубами не сложно.
И они пошли, шагали весь день. А когда пала ночь, и сумерки сгущались, было решено сделать привал. Двое легли, опершись спиной о поваленное дерево. Двое наблюдали за редкими звёздами, свет которых смог пробиться сквозь мощную крону деревьев. И один сказал:
- Кто бы знал, как мне надоели эти бесконечные войны. Мой дед погиб, сражаясь за сопки Хребта, мой отец тоже, мне не хочется продолжать эту семейную традицию. Многие мои друзья ушли в бой и не вернулись.
-… а те, кто  вернулись, вряд ли смогут даже обнять своих родных,- ответил второй,- Мой отец стал инвалидом на войне, потерял обе руки. Во многом, я и пошел воевать из чувства мести за отца.
- Ну, вот одного я не могу понять, что всем ним нужно от Кариума?
- Земли, ресурсы, рабы. Что и всегда. Мы истекаем кровью, враги срывают нам струпья, а потом мы им. И так – до скончания времён. Зачем боги придумали войны?- вопрос остался без ответа.
Воцарилась минута невольного молчания. Вдруг Черная Туника услышал:
- Вот недавно, помнишь, столица была в осаде (зачем ты это сказал?).
- Стой, какая столица?
- Морван – столица Кариума,- голос дрожал.
- Подожди, столица Кариума ведь Гостиклий,-  мезониец вставал, он всё понял – перед ним, нагло затёршийся к нему в доверие, эорумец, один из осквернителей Гиерума.
- Ты из чернорубашечников?- в его голосе явственно слышался ужас, ничего хорошего ему эта ситуация и не сулила,- Пощади, пожалуйста, ПОЩАДИ!!! У меня дети!
- А вы щадили нас?- он медленно подошёл к нему, меч мягко сидел в руке, уверенность ударила в голову. Эорумец пытался сопротивляться, но гвардеец за три четких удара выбил меч из рук. Гладиус отлетел в сторону.
- Стой!- но гвардеец итак повернулся, он услышал шелест за своей спиной. В него на полной скорости влетел вепрь, черная, лоснящаяся молния, и только благодаря натренированной реакции ему удалось избежать смерти на его клыках. Но зверь не собирался сдаваться, ему удалось промять, хоть и не сломать, структуру мезонийца, он потащил добычу. Вскоре гвардеец ощутил спиной глухой удар о бревно и острую боль в правом боку. Он напоролся на сук.
Эорумец еле успел отползти, схватился меч. Ему удалось чуть успокоится и трезво рассудить. Он хотел выжить сегодня, а этому мешал вепрь. Значит, его надо побороть. Для достижения этой цели он начал обходить зверюгу сзади так тихо, как никогда до того в жизни.
Мезониец всерьёз боялся за свою жизнь. Впервые он даже примерно не представлял, что делать, и это иссушало. Он пытался провернуть клинок, но каждый раз рисковал потерять контроль над зверем. Оставалась последняя надежда, и мезониец  это знал – враг его на миг должен был стать его товарищем. Разумом он это принял, но сердцем…
Прыжок, и эорумец оказался на спине огромного кабана. Ногами он уперся ему в бёдра, руками вцепился в шерсть с нечеловеческой силой, гладиус послушно держался за кисть. Вепрю, естественно, такой поворот событий пришелся не по душе, зверь начал бешено скакать, брыкаться.
Давление на Черную Тунику ослабло. Руки освободились, и гвардеец тут же этим воспользоваться. Гладиус мягко вошел в тушу зверюги. Кабан издал пронзительный хлюпающий вопль, но брыкаться не перестал. Тут эорумец собрал все свои силы, и одним ударом поломал вепрю позвоночник. Тот упал, еще с минуту судорожно бился, а потом умер.
Двое стояли, друг напротив друга. Один держался за правый бок, оттуда пульсирующим фонтаном била кровь, может, повреждена печень. Но Черная Туника так просто не сдается – здесь должен расти остролист или теагор, известные лечебные травы. Вдруг эта, скорчившаяся в три погибели, фигура медленно распрямилось, и протянула руку со словами:
- Спасибо тебе,- как раз этого и ждал эорумец.
- И тебе, что я…- он не договорил. Черная Туника притянул его, выхватил гладиус и вонзил в товарища свой меч. Эорумец тоже сделал удар, он попал точно в шею. Перерезал сонную артерию.
Они упали, не в силах освободиться. Мезониец погиб сразу, эорумец ещё час лежал с раной в животе, но тоже вскоре покинул этот мир. Так они и лежат вовеки рядом, понявшие, но не смирившиеся.

Сегодня ещё двое не вернулись домой, в семьи. Ещё две молодые мамы стали вдовами. Сегодня их дети стали сиротами. Дети их вырастут, и, движимые жаждой мести за своих отцов, пойдут убивать. И сами удобрят землю, их дети тоже станут сиротами, также пойдут убивать. И умрут. И таких историй по стране, по миру, тысячи, миллионы. Миллионы врагов при жизни лежат в обнимку после смерти. Один язык, одна культура, одно прошлое и общее будущее – но два разных народа. Это страшно, это главная трагедия.
Мы всегда удивляемся, почему люди, ставшие почти друзьями, забывают всё, что их связывало, стоит только им узнать, что они родились в разных местах. У меня нет ответа, а у кого он есть?