Не праздничный Папа

   Все-таки странно, что Папа, сравнивая Семейство Девы Марии и Иосифа с мигрантами, вспомнил не их бегство в Египет, а путь в Вифлеем.
  Спустя тысячелетия, на редкость мрачный Папа, поздравляя свою паству с Рождеством, и тут же заявляя, что, вероятно, оно последнее в истории человечества, он с обидой заметил, что для пары не нашлось лучшего места, чем в хлеву.
  Вот так, дескать, мыкаются и сегодняшние мигранты, часто не получая внимания и помощи.
  "Столпотворение" же в Вифлееме, как известно, было вызвано совсем иными причинами, нежели необходимостью эмигрировать. Проводилась перепись населения, и каждый житель должен был идти туда, где был прописан.
  Поэтому Иосиф, приписанный в Вифлееме, и  повел свою жену в этот город, где уже было полным-полно пришедшего из разных мест люда.
  А вот после рождения Христа Святому Семейству действительно пришлось бежать, поскольку Ирод велел уничтожить всех младенцев до двух лет, и из Египта они уже возвращались в Назарет на всякий случай окольными путями, не доверяя и новому властителю.
  Но Египет для паствы - чужое, а Вифлеем - свой, знакомый и близкий ей. Может быть, Папа поэтому заострил внимание именно на нем, и на хлеве, чтобы вызвать у ней больше сочувствия и милосердия к мигрантам?
  Эта тема не дает покоя Папе, который и сам родом из семьи эмигрантов - итальянцев.
  Но можно ли культивировать эту тему обособленно от других проблем? И можно ли её решить лишь проявлением сочувствия и милосердия, как уверен в том Папа?
  Будь мигранты, или иначе говоря, - беженцы, какой-то однородной массой, такой путь решения проблемы был бы, вероятно, возможен. Но ведь это люди разных возрастов, вероисповеданий, наклонностей, темпераментов, культуры, традиций... - как быть со всем этим?
  Не только им плохо, но и тем, к кому они прибывают, нарушая их привычный мир, и внося свои привычки и устои.
  Давно идет сшибка цивилизаций, а Папа словно этого не замечает, и сердится на черствость людскую.
  Если бы речь шла, условно говоря, лишь о куске хлеба, которым следует поделиться с другим, проблема давно была бы решена. Но речь идет о более глобальных вещах,-о более справедливом устройстве мира, а его одними призывами не построишь.
  Папа словно не замечает, во что постепенно превращаются европейские страны, где приток мигрантов особенно большой.  Что-то не слышно, чтобы он корил беженцев, совершающих преступления, чтобы призывал их уважать чужие обычаи, активнее вливаться в новую жизнь.
  Папа почему-то всё время на одной стороне, видя свой христианский долг в том, чтобы быть на стороне обиженных и несчастных.
  Только вот не все они действительно обижены и несчастны, а есть немало и таких, которые успешно рядятся под них.
  Большинство беженцев, как известно, из стран Ближнего Востока, исповедуют ислам. А куда же подевались изгнанные оттуда воинственными исламистами христиане? Почему голос Папы так слабо звучал, когда их убивали, изгоняли, разрушали их церкви и монастыри?
  Заметьте:не только он, но и лидеры европейских стран все время говорят только о беженцах-мусульманах, призывают к толерантности по отношению к ним, но почему-то не проявляют такой обеспокоенности по отношению к христианам, чья жизнь в тех местах, откуда бегут мусульманские беженцы, постоянно подвергается опасности со стороны бандитов и экстремистов разных мастей.
  Если на мир смотреть односторонне, и однобоко к нему относиться, он действительно предстанет мрачным и зловещим, потому что играет одними, черными красками.
  Неудивительно, что даже Папа, который как главный Духовный Пастырь, должен давать своей пастве заряд бодрости и надежды, особенно в канун и во время Рождества, пришел в такое мрачное расположение духа и настроения, и предрек Апокалипсис.
  Между тем в Назарете, где родился Иисус Христос, Рождество празднуют весело, и даже устроили праздничные забеги по улицам, а победителей наградили.
  В Вифлееме же в праздничной мессе принял участие глава Палестинской автономии Абу Мазен,
  Христиан Израиля поздравил и премьер Нетаниягу.
  Все говорили о надежде на будущее, призывали к миру и спокойствию.
  В общее настроение не вписался только Папа.