Однажды в Америке

«А-а, я сплю!» – решил Джим. Он ущипнул себя за нос. Наваждение не исчезло. Пустые, без людей, машины, такие же магазины, ни одного прохожего на весь Бродвей… Глянул на стеклянную дверь подземки, откуда вышел недавно. Никого…
Он шёл по тротуару, изумлённо глядя по сторонам. «Людей похитили инопланетяне? Или я сошёл с ума…» Точно, его сознание вдруг поплыло. «Нет, нет…» Он потёр виски, усилием воли взял себя в руки.
Здание банка, где он брал кредит на свой новый форд эйдж. Вошёл в холл. Никого. Дёрнул дверь в кассу. Она открылась. «Боже, что я делаю…» Рука выдвинула ящик стола и взяла несколько туго перевязанных пачек стодолларовых купюр.
Он вышел из банка. Погони не было.
Он сел на скамью. 
«Так, даже если я сошёл с ума – это не так уж плохо. Пусть этот новый, видимый, мир нереален, но всё в нём теперь будет принадлежать мне!» 
Он наставил указательный палец на витрину какого-то бутика: «Я буду ходить в этом костюме за пять тысяч зелёных!» 
Наставил два указательных пальца на дорогой ресторан: «Я буду пить ваш лучший Томас Хайн!» 
– А самое главное, – молвил Джим, вскочив со скамьи, – я не увижу больше тупое лицо шефа!
Он шагнул к сиявшему неподалёку линкольну. Дверь открылась… В панели даже торчал ключ зажигания. 
– Йее! – он покатил на четырехстах лошадиных домой.

В прихожей не было света… «Ах да!» Он притащил из соседского дома генератор. Включил телевизор. Экран был пуст… «Мда, человечество и вправду кануло в лету. Но ничего: осталось видео, книги. У меня теперь сплошное свободное время! Я посмотрю все фильмы, прочитаю всех главных писателей…» 
Он лёг на кровать, нажал на пульт видеомагнитофона. Загорелый индеец убегал в лесу от чёрной пантеры… «"Апокалипсис"Копполы. В тему! Скоро в город придут дикие звери. Завтра надо зайти в оружейный магазин…» 
Утром он катил на своём линкольне по городу, огибая уснувшие навек авто. Художественный музей… «Украшу дом Поллоком. Нет – Малевичем! Позже…» 
Знакомая пятиэтажка. Затормозил… В ней был офис, с его комнатой для работы. С минуту глядел на окно офиса. Вышел из машины, вошёл в здание. Никого. Поднялся на второй этаж. Вот и дверь кабинета шефа. Она медленно открывается… «Уф, сквозняк!» 
Шагнул в кабинет. На столе шефа лежала «гангстерская» шляпа начальника. Джим сбросил её на пол упал в его кресло.
– Так вот, старина Сэм – теперь я здесь главный! – Джим положив ноги на стол. – Я теперь император мира! Судья. Шериф. Истина. Да всё на свете!..
Его взгляд замер на фотографии очаровательной блондинки, жены шефа, в рамке на стене. В принадлежащем ему мире не было женщин. 
«Печально…» 
Он спустил со стола ноги. Закрыл глаза… Задремал. 
Ему приснился странный сон. Будто он идёт по Бродвею, а вокруг – сотни женщин. Блондинки, брюнетки, мулатки… Все молодые и красивые, и все обращают на него взор. Он, император мира, может взять любую. Вдруг он видит: впереди идёт ещё одна женщина, с закрытым накидкой лицом. Она стройна, её шаги очень мягки… Они поравнялись. Он отбрасывает накидку…
– А-а! – вскочил Джим с кресла.
Под накидкой был человеческий череп.

«Плохой сон. Что он значит?..» – Джим снова катил по городу.
Он был суеверен. Нажал на тормоз возле оружейной лавки – и вот у него в руках карабин. Крутнул на указательном пальце и сунул в карман пистолет: «Давненько я мечтал о смит-вессоне!» 
Выйдя из магазина, он неожиданно выстрелил из пистолета в уличный фонарь. На асфальт посыпались осколки стекла. 
«Кажется, я нервничаю…» 
Выстрелил в другой фонарь. Мимо.
«Ладно, – погладил он тёплый ствол, – главное, я теперь вооружён. Дикие звери, или кто-то ещё... вдруг кто ещё есть в этом мире... я вас теперь не боюсь!»
Он стоял возле машины напротив полумрака арки, пронзавшей толстый дом. Ему показалось, что кто-то наблюдает за ним с её конца. 
Машина долго не заводилась...
Дома забарахлил и погас генератор. 
Он сидел в густевших сумерках у камина, кормя огонь зелёными купюрами из пачки. «Господи, что это – случившееся со мной и миром? Куда пропали люди? Почему остался в нём я? Почему ты выбрал меня?!.. 
Может – за мои лишения. Эллис ушла от меня, а я её так любил. И эти дурацкие кредиты…» 
Он посмотрел в тёмное окно. Ему показалось, что там возникли на миг и исчезли силуэты двух погибших год назад башен.
«Какие, к чёрту, лишения!..»
Он выбежал на улицу, в свой приусадебный сад. Лес чёрных небоскрёбов подпирал угасавшее небо. В саду плавали, мерцая, огоньки светлячков – посылавших тайные сигналы уснувшей планете.
– Я, – поймал он светляка, – не сумасшедший!
Тот погас в руке. В мире было одиноко и холодно. Джим закрыл глаза, с минуту стоял так… Впервые в жизни он ощущал себя столь скверно.

Следующим утром он был меланхоличен. Генератор не завёлся, фильмы теперь отменялись, а вечером надо будет искать свечу... Он лежал на кровати и читал Уильяма Берроуза. Известный американский писатель, но Джим, – такое вот дело, – знакомился с ним впервые. Мама покупала ему только комиксы.
«Холодно же – чёрт!..» Он спрыгнул с кровати, сгрёб их в охапку – десятка три комиксов, пылившихся на на полке двадцать лет, и шагнул к камину. Он сжёг вчера Бенджамина Франклина, с хрустящими, потерявшими цену купюрами. Он сожжёт теперь Бэтмена и Робина, Супермена и Тора. 
Он замер у камина, уловив рождение какой-то необыкновенной новой мысли, но она так и не пришла. 
Он бросил на пол комиксы. Вышел из дома.
Он пошёл к теннисному корту в парке, неподалёку. Постучал мячом, вздымая ракетку, о стенку… 
Он положил мяч в лунку тонкой клюшкой на поле для гольфа, лежавшем немного дальше. С десятой попытки. Он никогда не играл в гольф… 
Он вышел через парк к берегу моря. Долго лежал в шезлонге, думая о прошлом. 
«Унылые, серые годы... Почему миром правили эти бездари?» Администратор фирмы смеялся над его тампским произношением. Начальник лишал премий за забытый дома галстук... 
«Ах, как я хочу увидеть ваши лица, когда вы узнаете, кому принадлежит этот мир!»
Однако на душе было грустно... И он вдруг поймал себя на мысли, что уже и не злится на обоих этих так сильно. И что... вот те на! он даже был бы не прочь их снова увидеть! 
– Сэм, прости, вчера я сбросил на пол твою шляпу… – пробормотал Джим.
«Одиночество… Что же делает с людьми одиночество!»

Он соскочил с шезлонга и пошагал по пляжу вдоль моря. Бог мой, что это?!.. Он замер, как вкопанный. Впереди на песке были чьи-то следы! Отпечатки ботинок вились вдоль набегавшего на берег пенного моря. Не замытые почти. Свежие! У них был такой же, как у него, протектор и абсолютно тот же размер, но он Совершенно Точно Помнил: здесь не проходил! 
Он ошарашено смотрел на следы. 
«Стоп… Такие же, как у меня, ботинки, того же примерно размера носит старина Сэм! 
Шеф – ты тоже выжил?!!..» 
Джим сунул руку в карман… «Мда, пистолет лежит дома. Нет, я не хочу его убивать, но мало ли…» 
Он шёл, косясь по сторонам, вдоль цепочки следов.  
– Да, Сэм, я любил подражать тебе: купил эти дорогие ботинки, но теперь всё не так… Теперь я здесь начальник! – закричал Джим. – И этот мир – мой! Я не хочу и не буду его с тобой делить. 
«Тупой диктатор…»
Следы повернули к парку.
«А вдруг он тайно следит за мной?..» Джим шёл, напряжённо вглядываясь в округу. 
– Сэм, давай перестанем играть в прятки! Я знаю, ты любишь следить за подчинёнными, но теперь… 
Следы оборвались на брусчатке парковой аллеи.
– Так… – остановился Джим. – Ну хорошо, мы поделим с тобой мир, Сэм. Забирай себе этот дурацкий город, а я уеду в свой Орландо…
Он стоял на тротуаре, глядя в суживающийся длинный туннель аллеи. «Ах, попасть бы наконец домой! Я уже три года не видел маму. А вдруг и она выжила? И…»

– Руки вверх! – грянуло вдруг за его спиной.
Джим окаменел. Голова медленно «поехала» назад…
– Не оборачиваться. Руки!.. – потребовал непередаваемо знакомый голос.
Джим вдруг почувствовал, как его тело начало отделяться от этого покинутого человечеством города и мира. Оно удлинялось и летело туда, куда исчезли люди, вытягиваясь руками в холодную синь неба…
Он оглянулся.
Сзади стоял… он сам: Джим Лэндон!
В следующий миг его сбил с ног ослепляющий короткий выстрел.