Внутренняя противоречивость в доводах антикоммунис

Внутренняя противоречивость в доводах антикоммунистов.

"А мы вам не обещали, что будем последовательны в рассуждениях. Наша цель - уничтожить вас, а не поиск истины"
(Из разговора с "демократом" на митинге)

Я не являюсь профессиональным обществоведом, историком, политологом, экономистом. Но я – коммунист и марксист по убеждению, и хочу в этой статье показать внутреннюю противоречивость, а, следовательно, логическую несостоятельность доводов,  обвинений и проклятий, которые бросают нам наши идейные противники. Я отдаю себе отчет в том, что  99% моих знакомых после этих слов бросит мою статью в мусорную корзину, не читая (вот вам и первое противоречие: обвиняют коммунистов в подавлении свободы слова, в нетерпимости к иному мнению, а сами заткнули нам рот, да так, что наши речи теперь за десять шагов не слышны). Но я тщу себя надеждой, что хотя бы один из ста  прочтет эту статью до конца, и задумается: а не является ли та версия Истории, которую нам дают сейчас, куда более лживой, чем та, что нам давали в годы Советской власти?
Антикоммунизм в России существует в двух формах: «демократическая», ориентированная на Запад, на  экономический либерализм, на США, и «патриотическая», с идеей «особого пути России»,  державности, православия. Эти два направления в антикоммунизме концептуально различны, нередко враждебны друг другу, но едины в своей ненависти к коммунизму, марксизму, Ленину, большевикам и всем 72 годам Советской власти.
Я исхожу из того, что если кому-то предъявляют два противоположных по смыслу обвинения, то это должно заставить задуматься: а не лживы ли они оба? Так вот, обвинения и проклятия, звучащие в наш адрес из уст «демократов» и «патриотов», нередко прямо противоположны по смыслу. Так, если «демократы» обвиняют коммунистов в создании «железного занавеса», в том, что коммунисты «замедлили вхождение России в мировую цивилизацию», то «патриоты», наоборот, объявляют большевиков «агентами Запада», навязавшими России «чуждые ей идеи марксистского интернационализма».
Мало того, что концепции «демократов» и «патриотов» противоречат друг другу;  каждое из этих мировоззрений само по себе содержит массу несуразиц. Так, например, и те, и другие, называют большевиков и Ленина корыстными злодеями, которые стремились лишь к власти и личным благам, и заявляют при этом, что 72 года Советской власти доказали несостоятельность коммунистических идей. Но ведь одно другое исключает! Потому что коммунизм – идеология бескорыстия, и если во главе коммунистической революции встали корыстные люди, то значит «эксперимент не был чистым», и  отставание, а затем и поражение социализма в СССР и странах Восточной Европы ничего не доказывает, вопрос, в худшем случае, остается открытым, как и сто лет назад. И мы всегда можем сказать, что коммунистический «эксперимент» должен быть повторен, и если во главе окажутся честные и бескорыстные люди, то цель – построение справедливого и гуманного, основанного на равенстве, и, одновременно, восприимчивого к научно-техническому прогрессу, общества, будет достигнута. Если же считать несостоятельность социализма доказанной, то тогда придется признать большевиков бескорыстными подвижниками (и вот даже с такими…), но тогда придется расстаться с проклятиями и моральным линчеванием, а этого им ой как не хочется…
Еще один пример политической демагогии «демократов» - вопрос об отношении к человеку труда. У «демократов» здесь удивительным образом уживается два противоположных по смыслу мифа. Один миф гласит, что советские люди при социализме были перегружены работой и подвергались нещадной эксплуатации (помните их тезис, часто звучавший во время «перестройки»: «во всем Мире работают, чтобы жить, и только у нас живут, чтобы работать»?). Противоположный миф утверждает, что у нас при Советской Власти было «не государство, а богадельня», которое не могло заставить людей работать, что и обуславливало наше отставание. И никакого шизофренического «раздвоения личности» здесь нет, просто первый миф рассчитан на привлечение лентяев, а второй – на честных работников, искренне тяготившихся нашим отставанием и бесхозяйственностью. То есть, позиция «демократов» не имела никакого отношения к поиску истины, а с самого начала носила пропагандистский и демагогический характер, спекулируя, впрочем, на реальных болезнях советского общества. Первый миф сейчас, по прошествии 17 лет после крушения СССР, благополучно забыт: не удобно как-то говорить об «эксплуатации» в советское время в условиях нынешней «соковыжималки» при постоянном страхе перед безработицей. Второй стал одним из оправданий «социального дарвинизма» нынешних властей, доходящего порой до фашистского абсурда. Так, советник президента Сергей Переслегин в интервью газете «Мир новостей» предлагает довести народ до бездомности и нищеты, чтобы «люди соглашались работать за 100 долларов на самых тяжелых условиях только потому, что хозяин предоставляет койку в общежитии». А если бедняки бунтовать начнут? «Мочить в сортире?». Не переставая предавать анафеме «тоталитарные коммунистические режимы». Гады, лицемеры! Ну, дайте срок, будут силы – глотки вам, гадам, зубами вырвем!
Вот другой пример. Одним из самых главных аргументов наших идейных противников обоих направлений является миф о колоссальном, невероятно большом числе жертв коммунистических репрессий, сразу же возводящий большевиков и Ленина в массовом сознании в ранг страшных, невиданных в Истории злодеев «хуже фашистов». Обычно называют цифру  в 70 миллионов погибших в СССР за 72 года Советской власти. Но ведь это же несуразица полная! Если к этим 70 миллионам прибавить еще 27 миллионов жертв 2-ой Мировой войны, получится, что между 1917 и 1953 годами в СССР было умерщвлено (помимо естественной смерти) около 100 миллионов человек – почти 2/3 от  дореволюционного населения Российской Империи! Да при таких масштабах геноцида численность населения в СССР никак не могла бы достигнуть к 1989 году 290 миллионов (а  эту цифру, кажется, никто сейчас не ставит под сомнение). Ведь у нас не Нигерия, и уже после войны рождаемость в СССР (кроме Кавказа и Средней Азии) была близка к среднеевропейской, то есть, почти на уровне простого воспроизводства.
По моим оценкам (выкладки я привел в одной из своих ранних статей), за 72 года Советской власти число  погибших и преждевременно умерших в СССР превышает таковое в США (где не было ни войн, ни революций, ни социализма) примерно на 40 миллионов человек. Если из этого числа вычесть погибших в Великой Отечественной войне, то на долю коммунистических репрессий, последствий «коммунистических экспериментов» и всего остального приходится около 15 миллионов жертв. Возможно, от репрессий погибло, все-таки, больше (но уж никак не 70 миллионов), но в этом случае придется признать, что социальная защита и медицинское обслуживание в СССР были лучше, чем в США, что частично компенсировало убыль населения в результате репрессий. Но это заставляет усомниться в однозначно негативной оценке всего, что делалось в советское время. Конечно, 15 миллионов жертв – это тоже очень много. Но, для сравнения, по моим оценкам, в ХХ веке в ходе войн только от рук военнослужащих капиталистических стран (Англии, Германии, Японии, Франции, Италии, США) погибло 82 миллиона человек. И это не считая «социального убийства», то есть преждевременной смерти людей от голода, стрессов и отсутствия доступной медицинской помощи в капиталистических и подчиненных им странах 3-го и 4-го Мира, что превышает военные потери на порядок, не меньше. В странах 3-го и 4-го Мира население росло быстрее, чем на Западе и в СССР за счет высокой рождаемости, но смертность там до последнего времени (а кое-где и сейчас) была очень высокой.
И потом, надо различать честных коммунистов, искренне верящих во «все это», и проходимцев, лишь прикрывающихся коммунистической символикой ради власти и карьеры. Последние начали доминировать в партии начиная с 20-х годов, когда Советская власть укрепилась и пребывание в партии стало приносить материальную выгоду. Из таких людей в дальнейшем сформировался класс номенклатурной буржуазии, и многое из того, в чем обвиняют коммунистов, в действительности дело рук бессовестных приспособленцев, к коммунизму и марксизму прямого отношения не имеющих.
На совести настоящих коммунистов-ленинцев Красный Террор времен Гражданской войны. Этого я не отрицаю, но считаю, что Красный Террор был святой и праведной местью бедных и слабых всему Миру корысти и наживы, Миру, в котором они столетиями до этого терпели страх, лишения и унижения. Я раньше не понимал этого, а теперь, когда пожил бедным (заметьте, еще не нищим!) в капиталистической стране, понял, какой это непреходящий кошмар. Я понял, что действительно преступно, и невероятно, фантастически жестоко в условиях рыночной экономики быть богатым, когда есть бедные. И это не может быть компенсировано и оправдано ни благотворительностью, ни соображениями экономической и технологической эффективности, ни высочайшим уровнем культуры господствующей элиты. Конечно, плохо, что во время Красного Террора под «горячую руку» попало много невинных людей, но в этом во многом виноваты сами буржуи, потому что столетиями держали слабых и бедных в страхе, униженности, темноте и невежестве, и вся эта до времени подавляемая страхом обида, когда представилась возможность, вылилась на окружающий Мир кровавой волной злобы и мести, нередко слепой.
Что касается сталинских репрессий, то большевики-ленинцы в них не виноваты (а если и виноваты, то не больше, чем человек, у которого украли паспорт, виноват в преступлениях, которые потом были совершены с помощью этого паспорта). Осуществляла их номенклатура в борьбе за власть, и острием своим эти репрессии были направлены как раз против тех коммунистов, которые воспринимали марксизм и коммунизм, по мнению номенклатуры, «слишком буквально». Эти репрессии были частью  антикоммунистического переворота, который шел у нас «ползучим» образом с первых лет Советской власти и получил логическое завершение в 1991 году с запретом КПСС, распадом СССР и приватизацией государственной собственности (попытки объяснить причины и природу этого переворота я предпринял в своих предыдущих статьях). Поэтому сталинские репрессии по своей природе были не коммунистические, а антикоммунистические, и большую часть их жертв я на коммунизм и Советскую власть «вешать» отказываюсь. Судите нас за то, в чем мы действительно «виноваты»; с точки зрения вашей морали Революции и Красного Террора более чем достаточно, чтоб вздернуть нас на уличных фонарях! Но только знайте, что на вашей совести крови на порядки больше, и когда придет время, мы вам за это отомстим. А как мстят большевики –  вы знаете.
Да, и потом. Страх перед революцией во многом заставил Запад ввести у себя систему социальных гарантий, а это сократило смертность на Западе и сохранило гораздо больше жизней, чем было уничтожено в ходе коммунистических репрессий. Поэтому, оценивая ту роль, которую сыграли в ХХ веке коммунизм и коммунистические революции, я хочу напомнить слова Константина Симонова:
                «…Не спрашивайте, скольких мы убили,
                Спросите лучше, скольких мы спасли!».
Еще говорят (причем и «демократы», и «патриоты»), что, раз фашизм был реакцией капиталистического Мира на угрозу коммунистической революции, то, значит, коммунисты виноваты в приходе  к власти фашистов в Германии и Италии; если бы Октябрьской революции в России не было, Гитлер не пришел бы к власти, и 2-ой Мировой войны вообще бы не было, а, следовательно, не было бы и 50 миллионов ее жертв. Отсюда вывод: коммунисты – главные виновники 2-ой Мировой войны и все ее жертвы с обеих сторон, а также жертвы гитлеровского геноцида – на совести коммунизма и коммунистов.
Считаю такого рода рассуждения подлой демагогией. Возникновение фашизма действительно было ответом капиталистического Мира на угрозу коммунистической революции, но и сам коммунизм был ответом бедных и обездоленных на те лишения и унижения, которым их подвергает капиталистический строй. Так что в конечном счете фашизм порожден именно капитализмом, с какой стороны ни смотри. Кроме того, в Германии фашизм был еще и реакцией немецкого народа на поражение в 1-ой Мировой войне (а к ее возникновению коммунисты вообще никакого отношения не имеют) и вызванные этим лишения. Так что и с этой стороны  фашизм является именно порождением капитализма, а, следовательно, все жертвы 2-ой Мировой войны – тоже на его совести.
То, что наши воевать не умели, и потому десятки миллионов погибших в войне советских людей, якобы, на совести советского коммунистического руководства… Мой сын как-то удачно сказал, что воинское искусство – это черное мастерство, это умение убивать людей, и то, что наша Страна этим искусством владела хуже других, и все равно победила, когда на нее напал жестокий и беспощадный враг, это не «минус» ей, а «плюс».
То, что перед самой войной сталинские репрессии подорвали боеготовность Страны, из-за чего потом наши несли неоправданно большие потери… Да, это так, но ведь я уже писал, что сталинские репрессии по своей природе не коммунистические, а антикоммунистические, а, значит, их жертвы и последствия на коммунизм и коммунистов вешать нечего.
И еще. В жестокости и насилии нас обвиняют те, кто на моей памяти в октябре 1993-го аплодировал расстрелу людей в стоптанных ботинках и потертых джинсах. И вообще в устах тех, кто исповедует людоедскую теорию социального дарвинизма, любые разговоры о «зверствах большевиков» являются лицемерием. Так что все обвинения в насилии в наш адрес лицемерны, коммунистов ненавидят не за насилие (у антикоммунистов у самих руки не по локоть, а по плечи в крови), а за то, что впервые в Истории дали образование простым «непородистым» «кухаркиным детям», чье место, по мнению как «демократов», так и «патриотов», в стойле или под ярмом.

Теперь – о внутренней противоречивости «патриотической» версии антикоммунизма.
У «демократов» (под их знаменем рушили социалистический строй в 1988-1991 годах и их идеология доминировала примерно до 1994 года) позиция по отношению к патриотической идее более или менее непротиворечива, хотя и до предела цинична: считается, что русским вообще нечем гордиться, вся история России рассматривается как сплошная цепь преступлений, поражений, позора и ошибок, положительно оцениваются только те эпизоды, когда Россия выступала в союзе с Западом или пыталась ему подражать. Советский период вообще объявлен сплошным «черным пятном», Советский Союз объявлен «империей зла», тоталитарным государством, тождественным гитлеровской Германии, а Великая Отечественная война – схваткой двух «тоталитарных монстров» из которых «оба были хуже». Героизм советских солдат в Великой Отечественной войне отрицается, они названы «стадом баранов, которые бежали вперед из страха перед Сталиным». День победы 9 мая признавался праздником лишь постольку, поскольку во 2-ой Мировой войне СССР был союзником США, причем ведущая роль СССР в победе над Германией отрицается, не смотря на очевидный, никем не оспариваемый факт, что 2/3 потерь в людях и технике гитлеровская армия понесла на Восточном фронте, а Берлин был взят, все-таки, советскими войсками. «Демократы» считают, что Россия (даже буржуазная) должна отказаться  от своей национальной гордости и слепо копировать Запад (они это называют «вернуться  в цивилизацию»), следуя в кильватере его политики. В этом, впрочем, заключается еще одно противоречие: Запад далеко не всегда позволяет своим сателлитам копировать свой  уровень жизни и технологии, предпочитая иметь в зависимых странах не демократию западного типа, а жестоких, но послушных диктаторов  -  своих «сукиных сынов» (судьба Акаева – тому пример).
В целом позиция «демократов» по этому вопросу выглядит сравнительно непротиворечиво (как «Mein kampf), хотя пару каверзных вопросов задать, все-таки, подмывает. Например: Если «советский коммунизм – то же самое, что гитлеровский фашизм», то почему союзником США во 2-ой Мировой войне стал, все-таки, СССР, а не гитлеровская Германия? Или: Где бы были нынешние демократические хулители коммунизма (а это в значительной степени люди еврейской национальности), если бы их родителей не спасли «тождественные фашизму» «тоталитарные» советские солдаты?
Позиция «патриотов» менее цинична, но куда противоречивее, и ей я хочу уделить особое внимание.
«Патриотическая» идеология постепенно сменила «демократическую» к середине 90-х годов (почему – я попытался объяснить в своей статье «Два патриотизма в одной России»). Опять стали славить Кожедуба и Покрышкина, поставили памятник Жукову, возобновили традицию военных парадов, вспомнили о наших былых достижениях в космонавтике, по радио стали предавать советские песни (не все, конечно). Недавнее 60-летие Победы отметили, как всенародный праздник, причем с невероятной даже для советского времени пышностью. Героические деяния советского коммунистического прошлого в сегодняшней России реабилитированы, но только… без коммунизма. В газетных и журнальных публикациях, в заявлениях политиков, в документальных и художественных фильмах роль коммунизма (строя, идеологии) в Победе либо замалчивается, либо подается однозначно негативно (замечу, что некоторые новые «патриотические» фильмы, например, реакционно-белогвардейский «Гибель империи», в своем антибольшевистском мракобесии оставили далеко позади «демократическую» антисоветчину времен «перестройки»).
Вообще, у «патриотов» двойной стандарт по отношению к коммунизму принял прямо-таки гротескную форму. Они, повторяю, признают, в отличие от «демократов», героические деяния советского времени, но у них получается, что все плохое, что у нас было, делали коммунисты, руководствуясь своей марксистской идеологией, а все хорошее и героическое делал русский народ вопреки коммунизму и коммунистам. Так, Гражданская война и Красный террор – дело рук коммунистов, а подъем экономики при НЭПе – это вопреки им, коллективизация и голод 33-го года, сталинские репрессии – коммунисты виноваты, а индустриализация и полеты на Полюс – это достижения народа вопреки «коммунистическому тоталитаризму», неудачи первого периода Великой Отечественной войны – виноват коммунистический строй, а Победа в 45-ом – это «русский народ вопреки коммунизму». Точно так же: отставание от Запада в брежневские годы – коммунизм виноват, а полеты в космос и достижение военного паритета с Западом – это «талантливый русский народ вопреки…».
Между тем, элементарный здравый смысл подсказывает, что так быть не может. Если советское государство было «тоталитарным», как вы утверждаете, значит все, что делалось у нас, и плохое, и хорошее, было «освящено» красным знаменем коммунизма.
Понятие «тоталитаризм» как раз и предполагает тотальный контроль со стороны власти, государства, общественности, господствующей идеологии над всем, что происходит в обществе, над всеми мало-мальски значительными событиями. И если Страна оказалась способной одержать победу в великой войне независимо, а, тем более, «вопреки» партии, государству, коммунистической идеологии, то это значит, что никакого тоталитаризма у нас не было и в помине. А это значит, что рассыпаются в прах все обвинения в наш адрес в «тоталитарном режиме», явившиеся на рубеже 80-х – 90-х годов идейной основой для  свержения социалистического строя и отказа от коммунистической идеологии.
Если, наоборот, признать нашу страну, по крайне мере во времена Сталина, «тоталитарным государством» (что, возможно, и соответствует действительности), то тогда придется признать решающую роль коммунистической партии и господствующей на тот момент идеологии (я в данном случае не рассматриваю вопрос, в какой степени она была верна или в какой степени соответствовала марксизму) в победе над гитлеровской Германией.
Все беды, все поражения пытаются приписать именно коммунизму и большевикам.
В недавней передаче о финской войне 39 года наши поражения объясняются тем, что  большевистская Красная Армия, в отличие от царской, якобы, была лишь стадом баранов без традиций, долга и чести. Вот, мол, до чего довели большевики. И при этом умалчивают, что за 2 месяца до финских событий та же самая Красная армия на Халхин-Голе разбила японцев, которые были ну никак не слабее финнов, и там у нас, получается, с традициями, долгом и честью было все в порядке. А причина-то на самом деле в другом: просто Жуков, командовавший нашими войсками на Халхин-Голе, был талантливый полководец, а Ворошилов – бездарь.
Кстати, Жукова наши «патриоты» считают народным героем, антикоммунист Клыков поставил ему памятник, а ведь Жуков был коммунистом, с 18 года он – в Красной армии, и белых рубал, а в 20-ом – антоновцев, и попадись ему тогда (да и позже) автор памятника «царю-мученику» - не пощадил бы… Впрочем, можно попытаться, игнорируя протесты родственников, сделать из Жукова тайного антикоммуниста, теперь все сойдет.
История переписывается снова, и совершенно бессовестно. Красное знамя Победы, вроде бы, реабилитировано. Оно красное, с золотой звездой… Но – без серпа и молота. Убрали коммунистический символ. А ведь люди шли в бой именно под серпом и молотом, а не под двуглавым орлом, и не под «святым Георгием».
Вот, недавний фильм «Звезда эпохи» про актрису Валентину Серову. Сталин (актер Армен Джигарханян) произносит свою известную  фразу: «Началась война. Она развивается катастрофически. Ленин оставил нам социалистическое пролетарское государство, а мы его просрали». Но в фильме это звучит так: «Началась война. Она развивается катастрофически. Ленин оставил нам … … государство, а мы его просрали». Выброшены слова «социалистическое пролетарское», чтобы зрители не почувствовали этой пронизанности всего, что происходило в Стране, красной нитью марксистских понятий. А ведь без этого ничего нельзя понять в нашей советской истории. И утверждение, что советский солдат шел воевать только за Родину, а к коммунизму и марксизму был в лучшем случае равнодушен, а чаще полностью отвергал, лживо. Три миллиона членов коммунистической партии погибли на фронте, больше, чем их было до войны. И никакое НКВД не могло бы заставить человека, идущего на смерть, положить в карман гимнастерки партбилет с портретом Ленина и призывом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», если бы он действительно ненавидел коммунизм. Тем более, что пленных коммунистов немцы расстреливали на месте. Дед мой был авиаконструктором, работал на Родину и до войны, и во время войны, и после, отдавал работе всю душу, и красная коммунистическая вера давала ему и ему подобным силы жить, работать и сносить все жизненные тяготы. Если бы не коммунистическая вера, которая внушила ему чувство единства со всей Страной и народом, стал бы он, еврей по национальности, так творчески и самоотверженно работать, не за страх, не за деньги, а за совесть?
Советский Союз был многонациональным и многоконфессиональным государством. Такое государство может быть стабильно только при наличии единой наднациональной и надрелигиозной идеологии, цементирующей общество. Роль такой цементирующей идеологии в условиях России может играть только марксизм-ленинизм. Царская империя потому и рухнула в 1917 году, что русская державность и православие с этой задачей не справились, а не потому, что ее разрушили «масоны и немецкие шпионы». Советский Союз выстоял в Великой Отечественной войне именно благодаря марксистско-ленинской идеологии, и рухнул в 1991 году именно потому, что эта идеологии была отброшена. Возрождение России на базе русской националистической государственности невозможно, любые подобные попытки обернутся профанацией, когда под державные марши и бой барабанов власти будут продавать Россию оптом и в розницу. И следовало нашим «патриотам» (если они действительно патриоты) задуматься, на пользу или во вред России был отказ от марксизма и коммунизма как основы идеологии и политики.
Если непредвзято посмотреть на российскую Историю, то станет очевидно, что пика своего могущества Россия достигла именно в тот период, когда над Кремлем развевалось Красное Знамя коммунизма. Когда Россия занимала 2-е место в Мире по объему производства? Только в 60-е годы ХХ века, при Советской власти. При Петре и Екатерине Россия была сильной державой, но все же уступала и Англии, и Франции. Когда Россия была океанской державой? Только в 60-е – 80-е годы, опять же при Советской власти. При Петре Россия стала державой на Балтике, при Екатерине на Черном и Средиземном морях, но и только. Попытка стать державой на Тихом океане в начале ХХ века закончилась Цусимой.
Добавлю, что никогда в своей Истории Россия не падала так низко, как теперь, когда Красное Знамя коммунизма оболгано, осмеяно и проклято.
Можно сколько угодно снимать фильмы, где советских солдат в атаку ведет батюшка поп, но никуда не деться от того факта, что Берлин в 45-ом советские солдаты брали под тем же Красным Знаменем с серпом и молотом, под которым в 18-ом расстреляли царя с семьей, и что во главе Страны в годы войны стоял один из тех, кто возглавлял большевистскую партию в годы Революции и Гражданской войны. И если называть Ленина и большевиков «бандой кровавых выродков и германских шпионов», то возникает вопрос: кто же победил в 45-ом и что мы отмечаем 9 мая?
И вот какой выход нашли из этого противоречия наши «патриоты». Появилась теория «преодоления Россией марксизма». Мол, большевики были «бандой выродков и агентов мировой закулисы» (в большинстве своем евреи), навязавшей доверчивому русскому народу «чуждый ему марксизм», «погубившей царя-мученика», «уничтожившей цвет русской интеллигенции», «погубившей крестьянство», и т. д., короче – посланцы сатаны, высшее зло, хуже которого ничего нет и быть не может. Но Россия, хранимая Богом, «преодолела марксизм», «переварила» его, и к власти, вытеснив «коммунистических фанатиков-интернационалистов», пришли «ответственные патриоты-государственники». Они сохранили прежние коммунистические лозунги и символику, но отказались от «коммунистического радикализма»,  и прежде всего – от интернационализма. В этом свете репрессии 37-го года воспринимаются как «исторически оправданная расправа» «ответственных патриотов-государственников» над «враждебными России коммунистическими фанатиками-интернационалистами».
Получается, что Советский Союз к началу 2-ой Мировой войны лишь номинально оставался коммунистическим государством, а по сути был «возрожденной российской империей», а, значит и Великая Отечественная война – это не война коммунизма с фашизмом, а война «Российской державы» против «западного нашествия».
Что я могу сказать по этому поводу? Эта версия Истории, как и всякий миф, несет в себе некоторую долю истины. В том смысле, что наша Страна действительно перерождалась, отходила от интернационального революционно-подвижнического марксизма первых лет революции. Но утверждение, что к власти вместо коммунистов пришли «ответственные русские натриоты-государственники» является, мягко выражаясь, сильной натяжкой. Я не буду изгаляться по поводу того, что в ранг «русских патриотов-государственников» пришлось бы возвести Кагановича, Мехлиса, Берия, да и самого Иосифа Джугашвили. Дело не в национальности лидеров. Дело в том, что причины и характер перерождения партии и советского государства были иные,  чем это представляют «патриоты» (и, кстати, троцкисты тоже).
Большевики – соратники Ленина с подпольным прошлым не были и не могли быть корыстными, ибо сами условия подполья производили своеобразный «естественный отбор». С точки зрения карьериста и авантюриста, партия большевиков до революции была наименее перспективна: маленькая радикальная партия, с неширокой социальной базой, без финансовой поддержки, преследуемая властями, но и без громкой славы «террориста». В  этих условиях в большевистскую партию могли идти только те, кто искренне  верил в дело коммунизма, а, следовательно, придерживался коммунистической этики, то есть, был бескорыстным. Поэтому в сказки о большевиках, которые в Гражданскую войну, когда весь народ голодал, пили коньяки и развлекались с проститутками, я не верю. Иное дело - те, что пришли к власти в партии и государстве после Ленина. Вот они шли в партию власти, в партию, пребывание в которой дает материальную выгоду, и здесь перерождение партии пошло полным ходом. И к власти в ходе перерождения пришли не «ответственные патриоты», а бессовестные карьеристы, которые были равнодушны и к коммунизму, и к Родине, и к демократии, а стремились лишь к власти и связанным с нею благам. И расстреливали в 37-ом они не «врагов отечества», а тех, кто, по их мнению, мог представлять угрозу для их личной власти, а это могли быть люди, искренне верящие в коммунизм, просто честные люди, и даже такие же карьеристы, как и они сами, но конкурирующие с первыми в борьбе за власть.
Но вот вопрос – почему номенклатурщики, наверняка ненавидя коммунизм, в течение десятилетий не отказывались от марксизма и коммунизма как основы государственной идеологии и политики, лишь «подстраивая» его время от времени под свои политические нужды? Почему мирились с идеологией, заставляющей их скрывать свое презрение к народу, ограничивать себя в роскоши, «жрать деликатесы под одеялом»?
Наши враги по разному оценивают первое поколение большевиков: одни считают их беспринципными злодеями, жаждущими лишь власти, другие, наоборот, «зацикленными» фанатиками-идеалистами, но все сходятся на том, что уже второе и дальнейшие поколения коммунистического руководства «во все это» не верили, и просто делали себе карьеру, чтобы получше устроиться в жизни, и в этом последнем наши противники,  по-видимому, правы.  Вспомните «Как закалялась сталь», эпизод, когда Павка Корчагин приходит в райком комсомола, а там сидит во-от такая рожа, и говорит: «Выживет же такой!». А ведь шел-то всего лишь 22-й год! Вспомните рыбаковского Шарока на посту следователя НКВД, не думаю, что этот образ высосан из пальца. Вспомните воспоминания Алилуевой, что она писала о «партийности» в семье Ждановых. Кара-Мурза вспоминает, с каким сладострастием в конце 50-х дети высокопоставленных родителей смаковали антисоветские анекдоты. А в 60-е годы я уже сам помню, как в нашей школе комсомольские активисты, произносившие с трибуны правильные речи о верности делу Ленина и коммунизма, в кулуарах над всем этим смеялись и откровенно говорили, что делают это ради карьеры.
Но тогда – что их заставляло сохранять марксизм и коммунизм как основу государственной идеологии и политики? Ведь марксистский коммунизм с его идеей равенства и власти трудового народа – самая неудобная государственная идеология для корыстных и неискренних властителей.
А причина, по моему мнению, в том, что абсолютное большинство советского народа принимало коммунизм и марксизм, и отвергло бы любое правительство, которое бы от этой веры отказалось. Когда от коммунизма, к тому времени уже в значительной степени дискредитированного в глазах народа, все-таки решили отречься, понадобилась длительная «артподготовка» в виде «перестройки», причем на первом этапе бдительность народа усыпили разговорами о «возврате к ленинскому видению социализма».
Но если это так, то тогда не остается камня на камне от радикально-антикоммунистической теории о «злодеях-большевиках», которые в 17-ом году «путем лжи и демагогии» «навязали доверчивому русскому народу против его воли чуждую ему марксистскую идеологию». Либо коммунисты действительно на протяжении всей советской эпохи навязывали народу коммунизм даже против его воли, потому что сами искренне верили «во все это» все 70 лет (а мы с вами согласились, что последнее неверно), либо придется признать, что коммунизм и марксистское видение Мира было близко советскому народу и принималось им независимо, а иногда даже вопреки официальной доктрине КПСС. В противном случае переродившееся руководство КПСС отказалось бы от коммунистической идеологии еще в 20-е годы.
Таким образом, придется признать, что значительная часть населения у нас в стране и за рубежом в ХХ веке придерживалось марксистских коммунистических взглядов, и коммунизм вовсе не является некоей злой силой, навязанной народам вопреки их воле. «Демократы» в этом плане последовательнее: они открыто признают, что русский народ принял коммунизм, но ставят это в вину всему народу, потому что Россия – «неправильная страна в которой живет неправильный народ», подразумевая при этом, что этот «неправильный народ» надо истребить, как индейцев, а его территорию расчленить и заселить другими этносами.
Теперь – национальный вопрос. Здесь и «демократы», и «патриоты» заявляют, что во всех конфликтах на постсоветском пространстве виноваты коммунисты и их 70-летняя политика, но при этом «патриоты» ставят в вину большевикам федеративное деление Союза по национально-территориальному признаку (вместо унитарного государства с делением по губернскому признаку), а «демократы», наоборот, обвиняют в создании «унитарного государства» и в «имперских амбициях». «Патриоты» обвиняют Советскую власть в том, что «слишком много прав давали инородцам», «демократы» и местные националисты, наоборот, в том, что  их «оккупировали», и «насильно русифицировали». «Патриоты» называют Советскую власть «жидовской» из-за того, что среди революционеров-большевиков и среди советского управленческого аппарата, а также во всех областях, связанных с умственным трудом, было много евреев, а «демократы», наоборот, обвиняют Советскую власть и вообще коммунистов  в «антисемитизме», вспоминая «дело врачей» и «пятый пункт».
Прежде всего – не вызывающий сомнений факт: в годы Советской Власти (я имею в виду последние советские 30 лет, о сталинских годах разговор особый) в СССР и в соцстранах Восточной Европы НЕ БЫЛО крупных межнациональных конфликтов. То, что было (трамвайное хамство и «запреты на профессии» по пятому пункту) не идет ни в какое сравнение с тем, что творится после «перестройки». Как только произошел отказ от марксизма и коммунизма как основы идеологии – началось: Карабах, Фергана, Абхазия, Приднестровье, Таджикистан, Северная Осетия, Южная Осетия, и, наконец, Чечня. Югославия была одной из самых стабильных и благополучных стран Европы. И что же? Отказались от социализма – и пошло: Словения, Хорватия, Босния, Косово, и, наконец, агрессия США против Сербии под смехотворным предлогом, поражение, расчленение Югославии на формально независимые, но, по сути, контролируемые из-за рубежа анклавы.
Логичнее всего предположить, что именно интернациональная коммунистическая идеология, провозгласившая всех нас «новой единой исторической общностью – советским народом», политика, постепенно сглаживающая национальные различия, позволили в годы Советской Власти снизить вероятность межнациональных конфликтов, оставить в прошлом взаимную ненависть и подозрительность народов. Но антикоммунисты (и «демократы» и «патриоты»), утверждают, что отсутствие межнациональных конфликтов при социализме было кажущееся, что компартии своей политикой закладывали основы для будущих межнациональный конфликтов, которые не проявлялись только потому, что люди боялись КГБ.
Если так рассуждать, то, может быть, лучше, чтоб и дальше боялись? И тогда получается, что кровь, льющаяся во всех войнах на «постсоциалистическом» пространстве, на совести разрушивших социализм антикоммунистов. Не так? Скажете, что семена ненависти между народами, «посеянные коммунистами», все равно проросли бы, рано или поздно? Но тогда объясните, что такое нехорошее делали коммунисты в области национальной политики, что породило ненависть народов друг к другу, скрываемую до поры до времени, но прорвавшуюся наружу, как только были сняты «путы тоталитаризма»?
Границы не там провели? Но в советское время не имело никакого значения, где на карте проведена черта, потому что каждый советский человек в любой точке Союза, хоть в Латвии, хоть в Киргизии, чувствовал себя в своей стране. А при расколе Союза на отдельные национальные государства территориальные претензии друг к другу должны были возникнуть неизбежно, как ни проведи границы. И восстановление архаичного раскола общества на отдельные нации неизбежно должно было породить их войны между собой, особенно если в этих войнах заинтересованы вновь возникшие правящие элиты. Скажу больше: если бы при Советской власти не были бы проведены национально-территориальные границы, сейчас, при распаде Союза, территориальные споры и связанные с этим войны шли бы повсеместно, весь бывший Союз превратился бы в один большой Карабах. Потому что  почти все народы при желании могут предъявить исторический счет  своим соседям, обычно взаимный: «Помните, 300 (100, 50, 2000) лет назад ваши предки наших предков… ? Ну, вот, мы вас теперь за это…!»
Или: «Это наша земля! Здесь жили наши предки, а ваши ее у нас 300 лет назад отняли!»
«Нет, это наша земля! Здесь наши предки жили еще 2000 лет назад!».
Начинается «восстановление исторической справедливости» (нередко кровавое), которое в межнациональных вопросах неизбежно порождает новую, нередко еще большую несправедливость. И единственный путь избежать моря крови и толп беженцев – наложить табу на все межнациональные споры и объявить все границы нерушимыми, а все национальные вопросы – раз и навсегда решенными, исключить какую бы то ни было национальную сегрегацию и любые притеснения по этническому признаку. Что и делала советская система более или менее успешно в той мере, в какой она руководствовалась интернациональной коммунистической идеологией. И наоборот, в тех случаях, когда государством нарушались принципы интернационализма (в случае сталинского «переселения народов» и в иных случаях репрессий по этническому признаку, включая пресловутый «пятый пункт» в отношении евреев, и не только евреев), как раз и создавались поводы  для будущих межнациональных «разборок», но если бы советской строй с его интернациональной идеологией сохранялся и далее, все предпосылки конфликтов и взаимные обиды так и остались бы в потенции, и через какое-то время интересовали бы только историков.
И еще одну очень важную вещь сделали коммунисты. У Ленина была такая мысль, что в отношении ранее угнетенных народов простого равноправия недостаточно, нужно давать трудящимся национальных окраин преимущества, в частности, при получении образования, чтобы в итоге создать равные «стартовые условия» для последующих поколений. Руководствуясь этим принципом, советская власть за 70 лет воспитала достаточно квалифицированные кадры среди народов Средней Азии и Кавказа, а, кроме того, вложила огромные средства в развитие экономики этих ранее отсталых окраин бывшей Российской империи, тем самым обеспечив занятость и предотвратив массовую миграцию рабочей силы в центральные районы, а, следовательно, и связанные с этим конфликты.
После крушения советского строя экономический кризис, который больнее всего ударил по национальным окраинам бывшего СССР, привел к массовой миграции в Москву и «Санкт-Петербург» миллионов обездоленных, но достаточно квалифицированных работников, что усилило конкуренцию за рабочие места и породило ненависть москвичей к «черным», которые «понаехали и сбивают цену на труд».
Отношения между национальностями, как и все важные вопросы общественной жизни, детерминированы, в конечном итоге, развитием классовых отношений и классовыми интересами. Но межнациональные отношения в большей степени, чем межклассовые, подвержены субъективным факторам, в частности, в большой степени зависят от пропаганды и того, что называют «манипуляция сознанием» (хотя и направление этой пропаганды в конечном итоге определяется классовыми интересами господствующей верхушки или ее части). На практике это означает, что когда один народ идет с дубьем на другой, причину надо искать не в «пассионарности», не в «территориальных спорах», не в «столкновении цивилизаций», и не в старых обидах столетней давности (хотя последнее и используется как повод). Надо анализировать конкретную историческую ситуацию и уяснять, почему на данном историческом этапе части господствующего класса выгодно натравить один народ на другой. Скажу больше: даже явного национального притеснения еще не достаточно для того, чтобы один народ возненавидел другой: нужен еще кто-то, кто сумел бы направить недовольство именно в националистическое русло.
Межнациональные столкновения и войны на «постсоциалистическом» пространстве лишь в самой ничтожной степени обусловлены притеснениями, которым подвергались те или иные нации в советское время. Это повод, но не причина.
А причины я вижу в следующем.
Первое. После антикоммунистического переворота и распада Союза пришедшие к власти национально-буржуазные элиты начали чисто империалистическую по своей природе борьбу за передел Мира, то есть, борьбу за ресурсы и промышленные мощности бывшего Союза. Для того, чтобы в этой борьбе вербовать себе рекрутов, лучше всего им подходила идеология национальной исключительности и ненависти к другим народам.
Второе. После реставрации капитализма наступил спад производства и резкое снижение жизненного уровня большей части населения при одновременном колоссальном росте благосостояния бюрократической, буржуазной и криминальной элиты. Чтобы отвлечь народный гнев от истинных виновников, элита использует испытанный прием, канализируя недовольство на «инородцев».
Третье. Кризис и рост социальной неуверенности заставил многих растерявшихся и сбитых с толку людей искать спасения в  своих «национальных квартирах», тщетно надеясь на то, что «свои не дадут пропасть».
Четвертое. Буржуазия, стремясь сбить цену на рабочую силу, заинтересована в наличии бездомных и бесправных беженцев, согласных работать за гроши, а межнациональные конфликты и «этнические чистки» поставляют таких беженцев в огромных количествах. Поэтому я не исключаю, что по крайней мере некоторые войны на территории бывшего соцлагеря организованы специально с этой целью.
Пятое. Отказ от марксизма как основы государственной идеологии привел к массовой иррационализации сознания (об этом – в одной из моих предыдущих статей), что в частности, означает повышенную  восприимчивость к любым историческим мифам, вплоть до самых мракобесных, в том числе и в вопросах отношения к другим народам (недаром свидетельства типа «протоколов сионских мудрецов» обсуждаются в последние годы нередко на полном серьезе). Кстати, господа «демократы», в немалой своей части евреи, должны понимать, что, уничтожая марксистский коммунизм с его интернационализмом  и классовым подходом, они готовят почву для национализма вообще и антисемитизма в частности как единственной оставшейся формы протеста тех, кто оказался «аутсайдером» в результате «рыночных реформ».
И шестое. Реальный властитель нынешнего Мира, международный транснациональный капитал, может сознательно и планомерно стравливать народы друг с другом, исходя из принципа «разделяй и властвуй», используя межнациональные и межконфессиональные конфликты как повод для своего военного присутствия, а также обеспечивая себя рынками оружия и военного снаряжения. На рубеже 80-х – 90-х годов спецслужбы Запада могли целенаправленно стравливать народы, чтобы ускорить распад СССР и социалистического лагеря.
И седьмое. «Новая буржуазия», возникшая на постсоветском пространстве, сильно криминализована, и ей выгодна политическая и военная нестабильность в отдельных регионах, что облегчает незаконные (даже с точки зрения буржуазных законов) операции по обороту наркотиков, оружия, браконьерству, работорговле и т.д. Поэтому и она тоже может «накачивать» ею же обиженных ненавистью к соседним народам.
И только в очень небольшой степени в межнациональных конфликтах виновны ошибки и преступления, совершенные в этой сфере в советские годы и при царе, такие как насильственные депортации по этническому признаку, «дело врачей», «пятый пункт» и т.д.
Особо – о чеченцах. Про «старые счеты» я уже сказал: ерунда, раздуть можно все, что угодно. При советской власти этот вопрос никто не поднимал, «чеченский вопрос» был в общем верно решен Хрущевым в 1959 году, и все, эту тему закрыли. До «перестройки» Басаев учился на агронома, Радуев вел заседания райкома комсомола, Ендарбиев писал стихи, Закаев играл в театре Гамлета, а Масхадов и Дудаев воевали, но не против России, а за нее. И никому из них мысли о «ваххабизме», об отделении от России, о похищении заложников и обо всем таком прочем даже в голову не приходили. Так что все сказки о «народе-разбойнике, у которого все это в крови» я отметаю как заведомую расистскую пропаганду.
Тут другое. В случае с Чечней действуют все семь вышеуказанных факторов, и, кроме того, еще две специфические особенности. Во-первых, экономический кризис, вызванный отказом от социализма и распадом Союза, больнее всего ударил по чеченскому народу всилу монокультурного, основанного на нефти, характера чеченской экономики, и именно по нефтяной причине к Чечне было привлечено внимание и местных, и неместных криминальных буржуев: чеченская война идет во многом вокруг «нефтяной трубы».
Во вторых.  Когда рушится сильное многонациональное государство, «титульная» нация, как правило, оказывается в более тяжелом положении, чем некоторые другие народы. Это обусловлено тем, что «титульная» нация обычно более урбанизирована, уже несколько поколений осознавала себя как часть единых государственных структур, а традиционные клановые отношения давно были забыты всилу их ненужности. Крушение государства оставило русских «без руля и без ветрил», а вот народы Средней Азии и Кавказа в качестве «запасной опоры» имели сохранившиеся клановые отношения, которые теперь объединяют их вокруг своих лидеров (бывает, что и криминальных) и дают преимущества в столкновениях с русскими. Этим во многом объясняется вытеснение кавказцами русских из многих сфер жизни и производства.
Разрушение сложных государственных структур создает ситуацию, при которой преимущества получают те нации, у которых лучше развиты навыки более примитивных отношений и более примитивной жизни. Чеченцы – гордый и закаленный трудностями народ, не боящийся лишений. В советские годы от этого выигрывала вся наша Страна, но после крушения социализма, когда бывшие братские народы столкнулись друг с другом, чеченцы с их навыками и традициями, но при этом с полученным при Советской Власти  достаточно высоким образованием, оказались «пассионарнее», и в Мире, где рухнуло советское чувство всеобщности, в условиях бедности и безработицы появился соблазн взять силой то, что в условиях всеобщего «закона джунглей» слабые не в силах удержать… Так что чеченская проблема и чеченская война обусловлена не столько свойствами чеченского народа, сколько общей нравственной и экономической катастрофой, вызванной распадом СССР и отказом от коммунистической идеологии.
Решить чеченскую проблему нельзя, не вылечив болезни всего нашего общества, а это возможно только на путях социализма.
Теперь пару слов об экономике. Обычное утверждение нынешней пропаганды (как «демократической», так и «патриотической»), что «при царе Россия была благополучным и динамически развивающимся государством», а «большевики за 72 года все разрушили». И, хотя объективные экономические показатели доказывают абсурдность этого утверждения, демонстрируют очевидное преимущество социализма над капитализмом (см. мои предыдущие статьи), сегодня эти показатели либо игнорируются, либо (даже американские оценки, сделанные в 60-е годы) объявляются «коммунистической пропагандой» и переписываются в лучшем стиле Оруэлла. Поэтому приводить их сегодня я не буду, ограничусь одним очевидным логическим противоречием.
В 90-е годы нам часто говорили, что коммунисты за 70 лет «ничего не создавали, а только рушили храмы, сидели в лагерях и доносили друг на друга». И тут же жаловались, что «разрушается экономика», «разрушается наука», «разрушается культура, здравоохранение, образование, «обронка», социальная сфера», и т.д., и т.п. У меня вопрос: если коммунисты за 70 лет «все разрушили», то что же после 91-го года разрушают «демократы»?
Теперь – о свободе. «Свобода» - любимый лозунг политических авантюристов всех времен именно всилу крайней расплывчатости самого понятия «свобода»: каждый видит в ней то, что хочет, но «что-то очень хорошее», а потому идут за этим лозунгом люди, как козел за морковкой.
Свобода в обществе, где постоянно сталкивается множество людей с различными, порой противоположными интересами – понятие сугубо индивидуальное, свобода для одного может обернуться жестокой несвободой для другого. Свобода для предпринимателя, получившего возможность увольнять любого непонравившегося работника, обернулась несвободой для рабочего, который слова не смеет сказать поперек хозяину из страха перед увольнением и безработицей. Поэтому когда политик тебе говорит: «Я дам вам всем свободу», не уточнив, свободу для кого и от чего, знай – перед тобой демагог.
Поэтому я не буду рассуждать о том, когда свободы было больше: при Советской Власти или сейчас, при капитализме. Считаю, что тезис «демократов»: «да, бедные и слабые стали жить хуже, чем при социализме, зато теперь они свободны», не только неверен, но, без конкретизации понятия свободы, лицемерен и демагогичен по своей сути.
Я хочу на моем собственном примере ответить на вопрос: когда было больше свободы?
Давайте рассмотрим мою свободу тогда и теперь по отдельным составляющим.
Начнем со свободы перемещения.
При социализме я не мог свободно выезжать за пределы Советского Союза. В этом плане моя свобода была действительно ограничена. Зато по Союзу я мог ездить куда свободнее. Я мог просто так купить билет и поехать на Украину или в Прибалтику. Не надо было оформлять визу, проходить таможенный досмотр, и даже паспорт для поездки на поезде не был нужен, паспорт требовался только для покупки билета на самолет и для устройства в гостинице. И цена на билеты была не чрезмерной, в общем, доступной. Были, конечно, закрытые зоны военного назначения, но их было сравнительно немного.
А вот теперь я даже в Ленинград (тьфу, в Санктъ Петербургъ) без паспорта поехать не смогу: билет не продадут. При Советской Власти я, считай, весь Союз изъездил, а после 93-го года за пределы Московской области ни разу не выезжал. Так когда для меня свободы в этом вопросе было больше?
Ну, а пешком, по своей родной Москве? Самое примитивное представление о свободе: «иди куда хочешь». В советское время я любил бродить по Москве, мог пройти пешком по прямой от Тропарева до Кунцева. Еще любил заходить в подъезды, подниматься на верхние этажи высотных домов и смотреть на панораму города. А теперь хрен ты пройдешь по прямой, и в подъезд не войдешь, ходить можно только по тротуарам вдоль улиц. Слева – забор в три метра со спиралью Бруно: частная собственность, справа – дом, где все подъезды с кодовыми замками, между ними – машины в три ряда туда, и в три сюда. Помните, у Высоцкого:

«… ну, а так, как я кочую,
беспартийный, не еврей,
я на лестницах ночую,
где тепло от батарей.»?

А теперь не то что в подъезд – во двор чужой не войдешь: частная собственность! Заборы с сигнализацией, «крутая» охрана, и калитки с кодовыми замками. Ходи по тротуарам между железных решеток, как крыса по лабиринту.

Я отбираю пробы грунта на площадках строительства элитных жилых комплексов, и знаю, что когда дом будет построен, меня к этому дому за милю не подпустят.

Так когда в этом смысле свободы было больше? Да, были запретные зоны, военные объекты, но они как были, так и остались, а к ним прибавилась еще и частная собственность, которая накладывает на свободу передвижения куда большие ограничения, чем прежняя советская система со всей ее милитаризацией.

Расширение свободы слова и других политических свобод  в «постперестроечный» период – тоже большая ложь буржуазной пропаганды. На деле, по моему мнению, произошло не расширение свободы, а «сдвиг рамки»: то, что в советское время было под запретом, теперь разрешается, поощряется и даже насаждается, а то, что насаждалось и поощрялось, теперь запрещено. Другими стали методы подавления того, что выходит «за рамки дозволенного». Если раньше использовались прямые запреты со стороны партийных органов, Главлита, КГБ, то теперь неугодных подавляют чаще косвенными методами: отказом в финансировании, «пиаром», «выпадением из обоймы» (что нередко тождественно обречению на безработицу), заговором молчания, уголовным запугиванием, и только в редких случаях – полицейскими репрессиями по обвинению в «экстремизме».

При кажущемся разнообразии газет, теле- и радиоканалов альтернативных источников информации нет: все защищают примерно одну и ту же систему ценностей – буржуазную. По настоящему альтернативными сейчас являются коммунистические газеты, брошюры и листовки, но они, как в 70-е годы диссидентская литература, распространяются только с рук в виде «самиздата». Их издание и распространение официально не преследуется (пока), но зарезать в подъезде за это могут. Есть, правда, «Интернет» и личные принтеры и ксероксы, но эта роскошь людям коммунистических убеждений (а это, как правило, бедняки) доступна не всегда.

В советское время с точки зрения альтернативной информации дело обстояло реально даже лучше, чем сейчас: мы могли прослушать официальную советскую точку зрения по советскому телевидению, а потом включить «Спидолу» и послушать «Голос Америки», сопоставить то и другое и сделать свои выводы. А теперь свободы выбора между «коммунистической» и «некоммунистической» точкой зрения мы лишены: по всем каналам – одно и то же.

И свободы высказываний в советское время, по-моему, было больше. О сталинских годах, конечно, речи нет, но я их и не застал. А вот в 70-е - 80-е годы у нас в «Синтезбелке» диссиденты в личных беседах высказывали свои взгляды открыто, и при этом и диссертации защищали, и по службе росли. И с завлабом своим, Миркиным, я по работе спорил, не опасаясь, что меня за это уволят  (хоть я и ругал советскую систему за отсутствие обратной связи, но теперь я понимаю, что реально в советском обществе обратной связи было больше, чем сейчас). А теперь свои политические взгляды я высказываю только в пределах своей комнаты, а по работе я начальству вообще возражать не смею, потому что хозяин может уволить меня в любой момент, а увольнение сейчас (по крайней мере для меня) куда большая трагедия, чем в советские годы.

При всем кажущемся разнообразии мнений все «разрешенные» ныне точки зрения могут быть сведены к двум основным направлениям: «демократы» и «патриоты». Коммунистический, марксистский подход при оценке событий прошлого, настоящего и будущего не упоминается даже в качестве отвергаемого и осмеиваемого: полный заговор молчания.

Одной из «козырных карт» «демократов» в доперестроечный и перестроечный периоды была концепция «прав человека». Советский строй даже 70-х – 80-х годов обвиняли в жестокости: и в милиции у нас били, и в тюрьмах много сидело. На самом деле в тюрьмах, в расчете на душу населения, в 70-е – 80-е годы у нас сидело столько же, сколько и в милом их сердцу США. А что до милиции… Спросите об этом и наших нынешних «гастарбайтеров».

Как много было шумихи по поводу советских паспортов! Мол, «в цивилизованном Мире» никто не обязан предъявлять полиции удостоверение личности, паспорта, мол, тем более с пропиской, – свидетельства бесправия советских людей. Как на Западе – не знаю, на был, а вот в России «без коммунизма» и паспорта, и прописка остались, да еще прибавились ИНН и страховка, а для иногородних прибавилась еще и регистрация, и не дай бог, если при ментовской проверке она окажется просроченной.

Много говорили о жестокости советских карательных органов. В милиции бьют, в КГБ пытают, и во всем этом социализм виноват. Когда так говорят, предполагается, что без социализма ничего подобного не будет. А что же мы имеем теперь? Даже если не брать в расчет кровавую расправу октября 93-го, вспомните, сколько в газетах было публикаций о применении в последние годы в милиции пыток с целью выбивания у подследственных удобных для следствия признательных показаний! А что касается политических противников нынешнего строя, то здесь не лучше. «Теория терроризма», выводящая всех, кто подозревается в «терроризме», из сферы закона, морали и «прав человека», открыла широчайшие возможности для применения во всем «цивилизованном Мире» пыток ко всем, кто так или иначе причисляется власть имущими к «террористам» и «экстремистам». И эту практику весьма широко используют американцы в Ираке, в Афганистане и на Гуантанамо. В 2002 году ребят из подпольной молодежной коммунистической организации в ходе так называемого «Одесского дела» пытали зверски, с применением гитлеровско-сталинских методов, один из истязаемых умер под пытками, а «демократические правозащитники» как в рот воды набрали! А какие в советские годы вопли были по поводу «невероятно жестокой» ссылки академика Сахарова в город Горький! Везде – двойные стандарты, и гуманность – избирательная: нам можно, вам нельзя.

Подчеркиваю свою позицию: гуманность общества определяется прежде всего тем, как в нем живут слабые и неприспособленные, потому что сильные и энергичные будут, в общем, неплохо жить при любом режиме, они и при Советской Власти жили не бедно, (хотя и не так, как им бы хотелось). Поскольку я сам отношусь к слабым и нехитрым, я считаю себя вправе судить по себе о степени гуманности советской и постсоветской систем.

Степень свободы и гуманизма в обществе обратно пропорциональны степени страха. Так вот, уровень страха в нынешнем обществе для «маленького человека», вроде меня, на порядки больше, чем в советское время (я имею в виду, опять же, время послесталинское). Чего я боялся в советское время? Ядерной войны я не особо боялся: существовало равновесие сил, наша Страна была сильной и, в общем (вопреки мнению «демократов»), по моему мнению, неагрессивной, а потому угроза войны казалась маловероятной. А вот сейчас равновесие сил в Мире нарушено, и у сильных появился соблазн применять ядерное оружие безнаказанно… КГБ после 50-х годов уже всерьез никто не боялся, об этом можно судить хотя бы по огромному количеству анекдотов на эту тему: то, что страшно, не сделаешь смешным. Безработицы? Да, боялся, но не так, как сейчас: я боялся не устроиться по специальности, а сейчас боюсь, что в случае увольнения вообще не найду никакой работы. К тому же  безработица, всилу социально низких цен, бесплатного образования и здравоохранения, отсутствия традиции выселения за неуплату, в советское время еще не означала гарантированного соскальзывания на социальное дно. Боялся шпаны на улице, потому что, хотя общая преступность в советское время была в 2-3 раза меньше, чем сейчас, уличная некорыстная преступность в советское время была выше. Милиции? Боялся, конечно, но не так, как сейчас, и при необходимости обращался к ним за помощью. А теперь от них как от чумы бегу, потому что знаю: сегодня милиция (вернее, полиция) – это те же бандиты, только в форме.

А чего я теперь боюсь? Всего. Боюсь чиновного беспредела, боюсь «ментовского» беспредела, боюсь бандитского беспредела. Боюсь, что не справлюсь на работе, меня уволят и никуда не возьмут, потом мне нечем будет платить за квартиру, и меня выгонят из дома. Боюсь, что просто найдется «крутой», который «положит глаз» на мой дом и вышвырнет меня на улицу. Боюсь вообще каждого, кто «круче» меня, потому что знаю, что при этом строе заступиться за меня некому, все суды, и права, и законы против меня, и каждый дюжий здесь мне господин, и даже слабые, если двое. Боюсь, что заболею я или мои близкие, и не будет денег на лечение. Боюсь за сына, что он не устроится в жизни. Боюсь новых «реформ», которые отнимут последние остатки социальных гарантий, и фашистского переворота тоже боюсь. Террористов не очень боюсь, они на фоне всех этих страхов просто теряются. В общем, страха и унижения для меня сейчас на порядки больше, чем в советское время. И все эти страхи не такие, как раньше: побоялся и забыл. Эти страхи всегда с тобой, их ни днем не заживешь, ни ночью не заспишь. Плюс чувство бессилия, когда я вижу, как попирают мои красные коммунистические святыни, и ничего не могу сделать.

А страх – он человека унижает больше, чем что бы то ни было. А человек может простить многое, только не свое унижение. И если меня спросят, сколько раз меня при этом строе унизили, я отвечу: миллион миллионов раз, каждый раз, когда я вспоминаю о своих страхах. А потому, ох, как я ненавижу этот строй, и эту жизнь, и всех богатых и удачливых, и всех, кто у меня мой советский строй отняли, и всех, кто при нынешнем строе хорошо живет! Придет время, будут силы – ох, и отыграюсь я на всех богатых, и на всех антикоммунистах, и на всех, кто у меня с ними будет ассоциироваться! И не один я так думаю, можете быть уверены, что не одного Ленина и Сталина вы воспитываете своими реформами, господа антикоммунисты!

В рыночном обществе любое расширение свободы всегда оборачивается свободой для богатых и сильных и жестокой несвободой для бедных и слабых. Поэтому я считаю, что все разговоры о подавлении свободы при коммунистах в устах «демократов» с самого начала были лицемерием, потому что, с приходом антикоммунистов к власти, свобода, по крайней мере для слабейшей части населения, была подавлена куда сильнее, чем при социализме.

Сейчас часто приходится слышать, что в советские годы у нас был «тоталитарный режим, который все подавлял». Но об обществе (кажется, эта мысль есть у Сальваторе или у Толкиена) можно судить по его песням. Советские песни звучат по радио по сей день, и, любой согласится со мной, это хорошие песни. А за 15 «послекоммунистических», «нетоталитарных» лет много ли хороших песен написано? И если при Советской Власти «тоталитаризм все подавлял», то откуда брались хорошие песни? Либо в советской системе подавления были лазейки (больше, чем при нынешней «демократии»), следовательно, советский строй не был тоталитарным, либо… «тоталитаризм» - это не так уж плохо, потому что реально он давал свободы творчества больше, чем нынешний «демократический» режим.

Практически во всем, в чем нас обвиняют «демократы», они виновны сами.

Да, мы расстреляли царя с семьей. Но и «демократы» в 1989 году без суда убили Чаушеску с женой, и ни один «правозащитник» не высказал ни слова сочувствия.

Да, большевики в 18-ом расстреляли демонстрацию протеста против разгона Учредительного Собрания. Но и «демократы» в 1993 году расстреляли защитников Верховного Совета, а Черниченко и ему подобные кричали «раздавите гадину».

Да, в НКВД применяли пытки (хотя сталинское НКВД, как я говорил, уже не было коммунистическим, и потому за его действия мы ответственности не несем). Но в 2002 году в Одессе во время следствия над группой коммунистов-революционеров их пытали и издевались с леденящей душу жестокостью, а демократические «правозащитники» как в рот воды набрали.

Да, при Сталине были показательные судебные процессы-спектакли, где предварительно сломленные пытками подсудимые во всем признавались и публично каялись. Но вспомните недавний процесс над Оджаланом. Его похитили спецслужбы в нейтральной стране, и после полутора месяцев «следствия» вчерашний убежденный революционер на «суде» публично каялся, отрекался от своих взглядов и призывал своих товарищей прекратить борьбу.

В любом КЛАССОВОМ обществе (самом правовом) всегда существует категория людей «вне закона», объявленных «нелюдями», «кровавыми выродками», на которых права и свободы не распространяются. И тот, кто обвиняет в этом других, обязан заявить, что и сам виноват в подобном, иначе все его рассуждения – лицемерие. Тот, кто хочет избавить Мир от насилия, должен стремиться к бесклассовому обществу, подобно коммунистам, но как раз за это «гуманисты» всего Мира их и ненавидят.

«Двойными стандартами» пронизаны все рассуждения антикоммунистов, как «демократов», так и «патриотов». А потому нет у меня к ним веры ни в чем, даже в тех случаях, когда они говорят то, что соответствует действительности.

Некоторые антикоммунисты в спорах с нами часто используют ссылки на авторитеты. Мол, мы – люди маленькие, ничего не знаем и ни о чем не имеем права судить, а потому должны слушать то, что говорят умные люди. И приводят высказывания выдающихся людей прошлого и настоящего, известных как ярые антикоммунисты. Но, во-первых, позиции выдающихся людей часто сложны, и не могут быть однозначно отнесены к «красным» или «белым» (тем более, что сейчас в российской пропаганде появилась тенденция всех выдающихся людей советского времени записывать в «тайные антикоммунисты»; Ирина Богораз и Елена Боннер, посмотрев передачу, например о Маяковском, имеют полное право спросить: с кем же мы воевали?). Во вторых, существует  немало выдающихся людей прошлого, придерживавшихся коммунистических взглядов или в той или иной степени сочувствующих им. Никто иной как Эйнштейн назвал Ленина совестью Человечества. И если уж говорить об авторитетах, то почему я должен верить физику, нобелевскому лауреату академику Сахарову и не верить другому физику, нобелевскому лауреату академику Алферову?

Особо - об «этике» идейных и политических перевертышей. Когда-нибудь я посвящу этому вопросу отдельную статью, а сейчас скажу кратко. Человек может изменить свои взгляды, но на рубеже 80-х – 90-х годов мы имели дело с явлением совершенно иного рода. Политик и идеолог проповедует одни и те же взгляды, одну и ту же систему ценностей из года в год, из десятилетия в десятилетие, причем в политико-идеологическом «истеблишменте» занимает отнюдь не последнее место. И вот когда политический ветер подул в противоположную сторону, он за один год меняет «вместе со всеми» свои «взгляды» на противоположные,  шельмует то, чему еще вчера поклонялся, и призывает линчевать тех, кто продолжает верить в то, к чему он еще вчера призывал. Никогда не поверю, что порядочный человек может поступить  подобным образом. Это лицемеры, подлецы, бессовестные и бездушные конформисты. Горбачев, Ельцин, Яковлев, Шеварднадзе, Егор Гайдар, Цыпко, Черниченко, Волкогонов, Чубайс… У меня есть целый список этих людей, ни одному слову которых нельзя верить, даже когда они напрямую не врут.

Многие нынешние антикоммунисты вообще не руководствуются в своих доводах логикой и здравым смыслом, они просто говорят то, что на данный момент говорить выгодно из соображений власти, карьеры, материальных благ. Спорить можно с честным идейным противником, который, как и ты, стремится найти истину, а спорить с конформистом, говорящим то, что на данный момент говорить выгодно, бессмысленно. Когда коммунизм снова наберет силу и начнет побеждать, они громче всех начнут кричать за коммунизм, и нас же еще станут ставить к стенке за «недостаточную коммунистичность». И потому, спорить с этими людьми нельзя.
Это хуже чем враги. Это - профессиональные предатели и приспособленцы. От таких надо или прятаться, когда они в силе, либо убивать, когда появляется возможность.

                Столбун С.В., июль 2005 г.