Дурио

                …Всё! Осталась последняя надежда – «Магазин ненужных подарков». Если и там ничего подходящего не найдётся, пиши пропало… Заместитель генерального директора ОАО «Первая контора СнабСбытТопЭнергия» (сокращённо – ПК ССТЭ) Филипп Лукьянович Нерозин пребывал в угрюмой и тяжкой задумчивости. Приближался день рождения генерального директора и хозяина фирмы Алекса Робертовича Дурио – подарок надо было сделать обязательно! Достойный подарок! Фирма ПК ССТЭ давно и успешно работала в топливно-энергетической сфере и занималась снабжением, сбытом различных видов топлива – угля, газа, мазута, бензина, дизтоплива, а также услугами по поставкам электроэнергии. Дурио был очень богатым человеком, ни в чём не нуждался, но подарки любил (эта любовь была у него с детства, прошедшего в бедной семье, не знавшей достатка, во времена строительства коммунизма и тотального дефицита, когда самые необходимые вещи для мальчика вроде кед или джинсов появлялись как исключительный подарок на день рождения от родителей, которые напрягали все силы, чтобы его приобрести), особенно дорогие и неожиданные подарки (подарок-сюрприз), и по качеству подарка, его цене он судил о благонадёжности заместителей, начальников отделов, их любви к себе. За годы работы Нерозин чего только не дарил шефу: и телевизор, и особо навороченный велосипед (Алекс любил велосипедные прогулки по лесу – для здоровья), и минитрактор с набором орудий для возделывания дачных угодий (у Дурио был дом в сельской местности с участком в полтора гектара), и снегоуборочный агрегат, и телевизионную тарелку, принимавшую сотни программ со спутников, и снегоход, на котором Алекс, как молодой, гонял по окрестным заснеженным полям… Всего и не упомнишь, но подарки все были высококлассными и дорогими. Может быть, поэтому Нерозин из всех заместителей генерального был самым «староработающим».  Все, остальные, с кем Филипп Лукьянович начинал здесь работать, давно сменились – Дурио имел скверный характер, а если сказать честно: откровенный психованный злопамятный самодур. За ним, начиная со студенческих времён, тянулся шлейф различных тёмных и даже грязных историй, некоторые – на грани уголовного кодекса, но все эти истории были как-бы на уровне слухов, ведь ни одна из них так и не закончилась уголовным делом: Дурио всегда выходил сухим из мутной и грязной воды. Он был нечистоплотен и неразборчив в личной жизни. Рано женился в первый раз – в девятнадцать лет, – рано развёлся: не прошло и полугода. А дальше – пошло-поехало: новые жёны, любовницы, подруги, красивые сотрудницы – сплошная череда официальных женитьб, адюльтеров, гражданских жён, постоянные скандалы на матримониальной почве, алименты законным детям и рождённым вне брака, отступные, суды с бывшими жёнами (их, законных, у него было три) и мировые соглашения – у неутомимого Дурио была ну очень насыщенная личная жизнь, дававшая богатую пищу для жёлтой прессы…  Однажды, встретившись на каком-то мероприятии с владельцем и главным редактором газеты «Желтяк» Феодосием Куковальским, он в шутку сказал ему: «Ты, Феодосий, обязан платить мне процент, хороший процент, с прибыли твоей газетёнки – в последнем выпуске твоего «Желтка» почти половина номера посвящена мне!». Куковальский рассмеялся и сказал: «Да, без таких персонажей общественной жизни как Дурио нам было бы трудновато существовать». «Да вы бы разорились давно…» – сказал Дурио. Вообще в этом человеке слилось много чего негативного, неприятного и не каждый подчинённый мог это выдержать – текучка кадров в ПК ССТЭ несмотря на приличные зарплаты была большой.  Однажды, по жалобе несправедливо уволенного сотрудника, Роструднадзор провёл проверку соблюдения трудового законодательства на предприятии и выявил такие нарушения, что на генерального директора Дурио был наложен максимальный штраф, а материалы проверки были направлены в районную прокуратуру. Дурио грозили крупные неприятности, но он сумел вывернуться, используя свои связи в городской прокуратуре. Отделался лёгким испугом и довольно значительными финансовыми тратами для улаживания неприятной ситуации. После этого случая он стал действовать намного осторожнее, стараясь брать к себе на работу людей, которые либо были ему чем-то обязаны, либо имели какой-нибудь изъян в биографии, либо находились в сложной или безвыходной жизненной ситуации – ими было легче управлять: всё стерпят. Хотя подлости в его действиях нисколько не уменьшилось. Мало кто мог терпеть такое. А вот Филипп Лукьянович, обладая несомненной хваткой и природной хитростью, сумел как-то незаметно «притереться» к шефу, угадывая его малейшие желания и движения души и действуя на опережение. За свою способность выходить из самых щекотливых ситуаций маленький ростом, энергичный и подвижный Нерозин даже получил от коллег прозвище «Юркий Филя». Но сейчас Нерозин пребывал в тревожной задумчивости: что подарить шефу? Требовалось подарить нечто такое, нетривиальное, что отличалось бы от всех прежних подарков и поразило его до глубины души: как-никак это был не простой день рождения, это – юбилей: Алексу Дурио исполнялось пятьдесят лет – юбиляр родился в 1954 году. Тут уж никак нельзя было дать промашку… Но какие только варианты Нерозин не перебирал в памяти, ничто не устраивало. Чем больше Нерозин размышлял, тем сильнее тревожился. «А может подарить ему нечто не материальное? – подумал он. –  Биографическую статью с фотосессией в каком-нибудь солидном журнале? Нет, не то… Приезд звезд шоу-бизнеса, вроде Ника Трулеле или Клеопатры Калошиной? Или, может, рок-группа «Сплюнь»? Тривиально, многие так делают… Да и денег сдерут – никакого бюджета не хватит! Портрет от известного художника? Так исчезнет эффект неожиданности – надо позировать, а Дурио любит сюрпризы, приятные сюрпризы. А брать художника-заочника, согласившегося писать портрет по фотографии – Дурио это не понравится, он обидится, со всеми вытекающими последствиями. Может быть, поэму в стихах? А что, заказать известному поэту, уж денег поэт запросит наверняка меньше, чем Трулеле или Клеопатра… Обзвонив нескольких известных и не очень известных поэтов, Нерозин удивился: никто из них не согласился сочинять заказную поэму. «Они что, пииты хреновы, люди не от мира сего? Лепечут что-то о вдохновении, муза их якобы должна посетить, по заказу муза, видите-ли, не ходит… Да за такие деньги, что я предлагаю,  любая муза вприпрыжку прибежит!» – возмущался он. Муза не прибегала. Ну, чёрт с ними, нет, так нет. Какие-то хваткие деловые ребята, откуда-то узнавшие об этой проблеме, предлагали (за довольно большие деньги) в качестве подарка организовать участие юбиляра в спектакле модного режиссера Аскольда Денежкина в «Театриуме современных нравов». Это было интересное предложение: в характере Дурио было позёрство – он любил производить эффект на окружающих и наблюдать за их реакцией. Поразмыслив, Нерозин всё же отказался: Дурио в роли второстепенного действующего лица, в роли статиста? Нет, не пойдёт. А главную роль ему никто не даст. Нужно искать что-то другое… Всё! Последняя надежда:  «Магазин ненужных подарков» – вдруг там попадётся что-то такое, что можно будет купить для шефа. Он решил самолично туда съездить и посмотреть.
                ***
Пожалуй, всем знакома проблема выбора подарков. Подарки надо дарить. Ведь вместе с подарком мы дарим хорошее настроение (а иногда даже –любовь!). Чем больше выдумки будет проявлено при выборе подарка, чем точнее будет сыграно на струнах души человека, которому предназначается подарок, тем больше ярких эмоций и непреходящей радости подарок принесёт. А поводов для дарения  много, даже слишком. День рождения, свадьба (а кроме первой, главной свадьбы ещё имеются последующие: бумажная, деревянная, серебряная, золотая и так далее), Восьмое марта, Двадцать третье февраля, Новый год, Рождество, День святого Валентина. Реклама сделала своё дело: уже считается неприличным отмечать эти праздники без подарков близким, возлюбленным и просто друзьям. Да ещё памятные события, вроде новоселья, окончания школы или ВУЗа. Кто же не мучился вопросом: что же подарить на этот раз? По простому варианту можно, конечно, подарить цветы или коробку конфет, или бутылку шампанского,  дорогого вина, или спиртного напитка покрепче. А если не совсем прилично дарить спиртное, если нужно, нет, если вы просто обязаны подарить что-либо существенное и памятное? И кто же не мучился вопросом: что же подарить на этот раз? Ведь, кажется, всё, что можно уже дарили. И тогда от безвыходности и дефицита времени в последний момент покупается нечто…такое… В результате дома  копятся ненужные подарки, когда-то подаренные уж и неизвестно кем. Судьба такого подарка незавидна – пылиться и стареть где-нибудь на антресолях, в чулане или кладовке, поскольку жалко выбросить – вещь всё-таки, денег стоит, а дождётся ли она того радостного момента, когда вдруг в ней возникнет нужда, неизвестно. Самый удачный вариант – такую вещь передарить кому-нибудь, на сторону, чтобы не стало известно... Но не всё можно передарить. И потом это не совсем этично. Были случаи, когда такой ненужный подарок проходил через несколько рук знакомых людей, делал круг и возвращался к своему «первоисточнику», как когда-то запущенный бумеранг. Курьёз, но стыдноватый курьёз! Это общественное явление ненужных подарков приняло настолько массовый характер, что один предприимчивый человек даже открыл магазин для таких вещей, дав ему название «Магазин ненужных подарков». Расчёт бизнесмена оказался верным: после умело проведённой пиар-кампании в магазин понесли ненужные подарки. И чего здесь только не было! Среди традиционных вещей, которые часто дарят, оказалось и очень много таких, которые с большой натяжкой  можно было отнести к категории подарков. Здесь было много занятных, но по большей части бесполезных для большинства людей вещей. Например: костюм-оснащение водолаза; розовые резиновые галоши 47-го размера; эстафетная палочка для бега; глобус диаметром два метра; факел с эстафеты олимпийского огня неизвестно какой Олимпиады; скульптура русалки в натуральную величину; антикварные фигурные коньки начала двадцатого века; украшение индейского вождя из разноцветных перьев; различного рода скульптуры в стиле футуризма; макеты космического корабля и Международной космической станции; статуэтки эротической направленности; японские палочки для еды, инкрустированные драгоценными камнями; часы, показывающие время до очередного конца света; частицы метеоритов и астероидов, похожие на обычные камни; большой обломок камня якобы от пирамиды Хуфу в Египте; механическая модель крупного жука, ползавшего, жужжавшего и распускавшего крылья; кованая антикварная вывеска с надписью «Цирюльникъ»; доильный агрегат для дойки коров; дельтаплан; парашют; комнатный робот-уборщик; парадное гусарское обмундирование времён Отечественной войны 1812 года; знамя и вымпелы победителя соцсоревнования; футбольные бутсы Рональдо с его автографом; набор для чайной церемонии; старые ржавые подковы; тематические оригинальные скульптуры: Подводный мир, Земной мир, Воздушный мир, Мир Космоса; колокольчики – от миниатюрных, которые нужно разглядывать в рядом стоящую на подставке лупу, до огромного, метрового по высоте колокола; какие-то немыслимо жуткие маскарадные костюмы подходящие для уродов Хэллоуина; прочее в таком же разнообразном стиле.  Бизнесмен, хозяин магазина обладал явно креативным складом ума и задумался о том, как сделать универсальный подарок. Следуя мудрости, что важен не подарок, а внимание, он начал выпускать медаль «Знак внимания» – металлический кругляшок на цепочке, по окружности  которого и была написана эта фраза: «Знак внимания». Кроме медали продавался также орден «Знак внимания» (а что, ведь был когда-то в Советском Союзе орден «Знак Почёта», почему не может быть ордена «Знак внимания»?). Материалом для изготовления этих знаков были как дешёвые сплавы, так и драгоценные металлы – от этого зависела цена. Любой покупатель мог найти «Знак внимания», соответствующий своим возможностям и статусу объекта внимания. Поскольку любой «Знак внимания»  был обезличен, его можно было передаривать, не опасаясь обвинения в том, что его раньше тебе подарили – может быть, ты его только что купил. Новинка и эксклюзив магазина – орден  «Знак внимания» конечно, интересен, но простоват и дёшев для подарка Дурио, тем более, что это массовое изделие. Если только не заказать из золота и украсить драгоценными камнями… Нет, всё равно не подходит: подарок для Дурио кроме того, что он дорогой,  обязательно должен быть эксклюзивным, не массовым, не серийным…                ….Из «Магазина ненужных подарков» (пробыв там два часа и изучив весь ассортимент) Филипп Лукьянович вышел совершенно расстроенным – магазин не оправдал его надежд. Всё – тупик. А время до юбилея неумолимо сокращалось и Нерозину от этого постоянного напряжения даже почудилось, как где-то тикают невидимые часы, отмеряющие время до юбилея, как те, что в магазине отмеряют время до конца света…

                ***
                На следующий день за обедом Нерозин встретился со своим старым приятелем Марком Трепыхаловым в уютном небольшом ресторанчике кавказской кухни «Горная сакля». За обедом Филипп Лукьянович пожаловался на неразрешимую проблему с подарком, рассказал об идеях по этому поводу. Марк посмеялся добродушно:
- Зачем тебе эти звёзды шоу-бизнеса?  Одна морока: капризы, райдеры, денег немеряно попросят. Да подари ты ему звезду, свою звезду!
- А это как? – удивился Нерозин.
- Знаешь, как называется наша галактика? – ответил вопросом на вопрос Марк.
- Как, – без выражения то ли сказал, то ли спросил Филипп Лукьянович.
- А вот и нет, не «как», а Млечный Путь, – пошутил Трепыхалов. Нерозин недоверчиво смотрел на Марка – разыгрывает, наверно.
- Какое странное название, – наконец сказал он. – Ведь млеко – это молоко.                - Да, да, не удивляйся, именно так и называется: Млечный Путь. И наша Солнечная система находится, увы, где-то на задворках галактики, на периферии. Во всяком случае, очень и очень далеко от центра галактики… Хотя, может быть, это и к лучшему, ведь в центре галактики находится, как я думаю, огромная и массивная чёрная дыра. Есть опасность туда упасть – быть в неё втянутым, как в воронку. А уж из чёрной дыры никому не дано вырваться, даже свету, поэтому она и называется чёрной дырой: свет оттуда не идёт.
- Что-что? – удивился Нерозин, – что ты такое говоришь, Марк? Какая ещё чёрная дыра? Может, ты ещё про галактическое болото расскажешь?                Но Трепыхалов не обратил внимания на сарказм друга и продолжил:
- Но, ладно, не об этом речь. Если хочешь узнать, возьми учебник по астрономии. А возвращаясь к нашим баранам, то есть звёздам, хочу тебе сказать, что в нашей галактике двести пятьдесят миллиардов звёзд, а может быть и больше, и подавляющее большинство не имеют названий.
- Откуда ты это знаешь, Марк? – спросил Нерозин. – Ты что – астроном?
- Астроном не астроном, но люблю покопаться в ночном небе.
- Никогда не замечал этого за тобой.
- Недавно увлёкся, – сказал Марк, – после посещения планетария. Видишь ли, Филипп, планетарий недавно открылся у нас в городе после долгого даже по космическим меркам  ремонта, и я водил туда ребёнка: сына Мишку. Очень увлекательно. Рекомендую и тебе ребёнка сводить.
- Так у меня младшенькая – девочка, Алинка. Ей, наверно, неинтересно будет – её больше куклы да наряды интересуют. Её надо вести на экскурсию к Славе Зайцеву на Проспект Мира, либо к Вале Юдашкину на Кутузовский…хотя нет, лучше к этой девочке молодой, как её…Лира Пластилинина, – сказал Нерозин и спохватился, – мы от темы отклонились, что за ересь ты советуешь?
- Предлагаю присвоить имя Дурио одной из звёзд. Их много. На всех хватит.
- А как это? – удивился Нерозин, – разве это возможно?
- За деньги всё возможно! – развеял его удивление Марк.– Есть такие фирмы которые этим занимаются – присвоением названий – и вручают сертификат, где записаны координаты звезды или планеты и имя, которое ей присвоено.  Твоему Дурио, который уже всё имеет, кроме звезды, думаю, понравится…
- Хм, – неопределённо сказал Нерозин. Но идея Марка ему понравилась: Дурио, высокомерный и тщеславный человек, смотрящий на всех сверху вниз. И если планета или звезда будет носить его имя… Степень осознания собственной значимости, тщеславия и высокомерия явно возрастут. Дурио точно будет доволен. – Спасибо за совет, – поблагодарил он Трепыхалова.
Нерозин с воодушевлением принялся за осуществление ценной идеи. Он выбрал фирму «Архивариус Космоса», предлагавшую спектр таких услуг. «Архивариус Космоса» показался ему наиболее заслуживающим доверия среди аналогичных организаций, вроде фирм «Космоперепись» или «Звёздное имя». Он внимательно и подробно изучил предложения фирмы. Предложений было много, на любой вкус и кошелёк: звёзды от 4-й звёздной величины до 16-й звёздной величины (звезду 4-й величины можно видеть невооружённым глазом в условиях города, а звезды, начиная с 14-й величины можно видеть только с орбитального спутника, например, с Международной космической станции); пульсирующие звёзды (пульсары); ближайшие звёзды; звёзды – супергиганты; звёздные скопления. Был небольшой, но самый дорогой раздел «Эксклюзивное предложение»: чёрные дыры («Марк правду говорил!»); галактики; туманности; сверхновые звёзды (но тут необходимо ждать вспышки сверхновой звезды неизвестно сколько). А завершал предложения фирмы «Архивариус Космоса» раздел, носивший название «Экономпредложение»: малые планеты; астероиды; метеоры; кометы; газопылевые скопления. «Что это ещё за газопылевые скопления? – удивился Розин, – несерьёзно как-то: будто по-дешёвке мусор какой-то предлагают…пусть и космический». Фирма сообщала, что «Архивариус Космоса» является аккредитованной организацией Международного астрономического союза (МАС), а, значит, Комитет по названиям астрономических объектов МАС автоматически принимает все новые названия, которые ей сообщает «Архивариус Космоса». «Во как, – подумал Филипп Лукьянович, – всё серьёзно и основательно: МАС есть МАС!».  Немного смущали цены… В результате долгих колебаний он выбрал звезду 4-й звёздной величины в созвездии Благородной Девы. Ему понравилось это интригующее название. Он заключил договор с ООО «Архивариус Космоса», оплатил счёт и ему через некоторое время вручили красочно оформленный Сертификат, который подтверждал наличие звезды  с названием «ДУРИО» в созвездии Благородной Девы и следующими параметрами (которые он прочитал, но ничего не понял в этом наборе каких-то цифирок и латинских букв): «Прямое восхождение: 15h41m41.71s. Склонение: 48Ao39m55.1s. Magnitude: 6.371s». От фирмы ещё прилагался подарок: хрустальный шар диаметром пятнадцать сантиметров с лазерной гравировкой на его поверхности: созвездие Благородной Девы с ярко выделявшейся загадочно мерцающей точкой – звездой ДУРИО.
… Наступил день юбилея. Подарок Нерозина произвёл впечатление.  Впечатление, да ещё какое! Все присутствующие были поражены (в большом зале заседаний собрались работники фирмы и приглашённые гости), а сам «звездоносец» Алекс Робертович Дурио был откровенно шокирован. Он никогда раньше не слышал о таком, вначале не понял и скривил губы в недовольной гримасе, и ему довольно долго пришлось объяснять суть подарка, но когда он понял, то был поражён в самое сердце своей гордыни. И немудрено: гордое имя Дурио теперь навеки запечатлено на просторах Вселенной! Было от чего возгордиться. Звезда Дурио из созвездия Благородной Девы! Казалось после этого даже внешний вид Дурио изменился: в нём появилась просто вселенская важность… А вот у Нерозина после этого юбилея появилось второе прозвище: «Первый спец по подаркам» – никто больше не смог подарить юбиляру ничего похожего по произведённому эффекту (хотя были подарки и подороже). Правда, у одной из любовниц Дурио как раз накануне родился ребёнок, милая девочка,  – и это тоже можно было считать дорогим подарком к юбилею, но ведь у этого «подарка» отсутствовало важное качество: эксклюзивность – это был шестой известный ребёнок плодовитого Алекса. Или седьмой?..
Первое время после юбилея, запретив секретарше Марине впускать кого-либо себе в кабинет («Я занят!»), Алекс Робертович часами на разный манер с разным выражением, то громко, то тихо, то вовсе шёпотом, повторял и повторял, сравнивая звучание: «Звезда Дурио – звезда Сириус, звезда Дурио – звезда Вега, звезда Дурио ¬– звезда Арктур, и даже: звезда Дурио – звезда Солнце»,  Как красиво звучит! Как музыка, как торжественная ода, как триумфальный марш при въезде триумфатора в родной город. Ему казалось, что во всей Вселенной нет красивее названия. Разве могут сравниться с ним все эти Плутоны-Нептуны, Альфа Центавры и Проксимы, какие-нибудь Пульсары, Пегасы и Альдебараны? Нет, нет и нет! Трижды нет! Даже Андромеда рядом не стояла. Ну, может быть, Кассиопея слегка приближается по красоте… Но Дурио всё равно красивее!
                ***
             …Через полгода, в конце января, в холодный вьюжный день, когда так приятно было находиться в тёплом уютном кабинете, на двери которого  значилось: «Первый заместитель генерального директора Нерозин Филипп Лукьянович», и попивать отличный горячий кофе, нарочный из «Архивариуса Космоса» доставил солидный фолиант, отпечатанный на плотной качественной бумаге – ежегодный «Большой Каталог звёзд Вселенной». На одной из страниц каталога, в главе «Новые звёзды года»  находился небольшой абзац – сведения о звезде Дурио. Впрочем, ничего нового по сравнению с тем, что было уже известно Нерозину, эта информация не содержала. Но сам факт! Оказывается, в прошедшем году имя появилось всего лишь у двенадцати звёзд. Особенно впечатлило, в какой компании оказался Алекс Робертович Дурио. Рядом с ним в списке «звездовладельцев» находился известный эстрадный певец Дормидонт, которого называли принцем российской эстрады. Свою звезду заимели: Роман Тредиаковский, олигарх, совладелец нефтяной компании «Чёрное море»; знаменитая поэтесса Алла Аскольд-Мухинская; пятикратный олимпийский чемпион по гимнастике Матвей Арбузов; народная артистка, солистка балета Большого театра Элеонора Колбасинская, знаменитый киноактёр Трифон Куцый, сыгравший на экране все роли, какие только возможно: от злодея Бармалея в детской сказке до Сталина в фильмах о Великой Отечественной войне; известный модный художник Лукас Ботвиньин, у которого заказывали портреты богатые и знаменитые люди за огромные деньги; и, наконец, академик-астрофизик Трифон Белояров, совершивший из ряда вон выходящее открытие в астрономии…
«Достойный список, – подумал Нерозин, – ещё один повод Дурио для большей гордости». Он встал из-за стола, взял фолиант и пошёл в кабинет к шефу.
На следующий день, когда Нерозин, уютно устроившись в кресле, опять задумчиво пил свой утренний кофе (утреннее кофепитие превратилось для него в приятный утренний ритуал), он вдруг неожиданно для себя обнаружил, что находится в кабинете не один: в кресле за приставным столиком сидел какой-то благообразный господин неопределённого возраста с правильными и, можно сказать, красивыми чертами лица и наблюдал за ним. «Что за чёрт, – досадливо подумал Филипп Лукьянович, – когда же он вошёл, я не заметил…заснул, что ли… да и Марина не доложила. Надо ей устроить…воспитательный процесс». Господин выглядел очень респектабельно. Даже чересчур. Одет он был по последней моде деловых и серьёзных людей. Костюм с иголочки, из дорогой ткани тёмно-синего цвета с едва различимой тонкой серебристой полоской, был пошит – сразу видно! – профессионалом и сидел на фигуре как влитой; белоснежная рубашка, яркий, но не крикливый галстук; из переднего кармашка костюма слегка кокетливо выглядывал краешек платочка в тон галстуку, а довершала облик посетителя и придавала ему законченный вид причёска, что называется «волосок к волоску», словно образец из модного журнала.  К тому же гладко выбритое лицо посетителя было золотистого оттенка – он явно посещал солярий, либо недавно возвратился из южных тёплых стран – с Бали, Мальдив, Доминиканы или Таиланда. На пальце правой руки таинственно мерцал массивный драгоценный камень на дорогом перстне.  «Просто модель из показа модельера Анджея Какашкина, тьфу, ты, Анджея Кашкина, – подумал Нерозин и про себя усмехнулся мысленной оговорке, – даже придраться не к чему… Дорогой стилист работал над его образом».
- Здравствуйте, уважаемый Филипп Лукьянович! – сказал щёголь чётко и вежливо.  Уверенность и достоинство чувствовались в манере поведения и его голосе.
- Здравствуйте! – также вежливо ответил Нерозин. – Вы по какому вопросу, господин… мы, кажется, не договаривались о встрече. Или я забыл? – Нерозин сделал паузу, но не дождался ответа. – Вы откуда? Из какой организации?
- О-о, я издалека, даже представить трудно, – как-то загадочно произнёс посетитель и дотронулся до небольшого значка на лацкане пиджака; значок был неправильной формы и что-то напоминал, но Филипп Лукьянович не вспомнил что. Загадочный господин нагнулся, поднял с пола новенький кожаный портфель («Дорогой портфельчик, – отметил про себя Нерозин, – как и всё у него, перфекционист, однако» – вспомнил он новомодное словечко), достал из портфеля толстую книгу, которая показалась знакомой… Да, это был «Большой Каталог звёзд Вселенной», такой же, как вчера привезли. Филипп Лукьянович даже сначала подумал, что посетитель взял его экземпляр, но вспомнил, что его экземпляр находится в кабинете у Дурио.
- О-о, – с ещё большим уважением произнёс Нерозин, – вы тоже фигурируете в этом каталоге…
- Не совсем так…хотя, пожалуй, да, и дело моё к вам связано именно с ним, – опять как-то непонятно выразился господин. Он сразу, не перелистывая, одним движением открыл нужную страницу и, поставив книгу вертикально на стол, показал страницу Нерозину. Филипп Лукьянович слегка наклонился вперёд и увидел, что это именно та страница, на которой сделана запись про звезду Дурио. И именно этот абзац был обведён тонкой линией какого-то яркого, как-бы фосфоресцирующего цвета, бросающимся в глаза в утреннем полумраке кабинета.                - Это ваших рук дело?– спросил посетитель.
Фраза «Это ваших рук дело?» прозвучала невежливо, даже грубовато.
- Что значит «Ваших рук дело?» – возмутился Нерозин и с некоторым вызовом ответил, – да, моих. И что?
- Надо исправить, уважаемый Филипп Лукьянович, – сказал самоуверенный господин спокойно и твёрдо, – и не обижайтесь, пожалуйста.
- Что значит «надо исправить», господин…господин…да представьтесь вы наконец, господин инкогнито! – слегка вспылил Нерозин. Вкрадчивые уверенные манеры и тихий, но неумолимый натиск незнакомца начинали его раздражать – словно паук нежно обволакивает смертельной паутиной свою жертву, превращая её в кокон. Впрочем, на незнакомца раздражение Нерозина не произвело ровно никакого впечатления: он держался всё так же уверенно и безмятежно.
- Пожалуй, вы правы, Филипп Лукьянович, мне надо представиться. Чтобы это прозвучало более привычно для вашего слуха, я, пожалуй, представлюсь как… как… Планетон Галактионович Благородевин. Да, именно так! – вдруг засмеялся он, и смех этот прозвучал натужно и срипуче-отталкивающе, и даже как-то не совсем естественно.
- Как, как? Платон Галактионович… я не ослышался?
- Нет, вы ослышались, я представился так: Планетон Галактионович.                - Вот как…значит, Планетон…очень, очень необычно… Постойте, постойте, вы говорите – это вы представились так: «Планетон Галактионович Благородевин», а что, на самом деле вас зовут иначе?.. Что у вас в паспорте-то записано?
- Не сомневайтесь, Филипп Лукьянович, в паспорте у меня записано то же самое, – тут посетитель каким-то многозначительно-театральным жестом вынул из внутреннего кармана пиджака новенький паспорт, раскрыл его не глядя, как до этого книгу, и протянул Нерозину. Филипп Лукьянович опять немного подался вперёд и заглянул в раскрытый паспорт. Всё правильно: Благородевин Планетон Галактионович…фотография господина, пол – муж, дата рождения, место рождения – Лазорея («Где это? На Дальнем Востоке, наверно»), ОВД, выдавшее паспорт, код подразделения, дата выдачи, серия, номер, печать…всё на месте, всё правильно… Вот только Нерозина вдруг поразила  неприятная мысль, что паспорта в кармане у посетителя ещё минуту назад не было, и появился он только тогда, когда возник вопрос о нём. И потому  выглядит абсолютно новым, свежим, не пользованным, впервые раскрытым... Даже почудился запах свежей типографской краски… Нерозину вдруг стало тревожно и неуютно в своём кабинете. «Фокусника мне только не хватало» – подумал он и твёрдо сказал:
- Так, Платон Галактионович…Планетон… уважаемый, что вас привело ко мне? Пожалуйста, излагайте, а то у меня времени маловато…
- Мне надо, чтобы из этого каталога исчезла эта запись, – быстро ответил он.
- Какая запись?
- Вот эта, – ткнул пальцем в обведённый абзац Благородевин.
- Что?! Вы в своём уме, уважаемый? – почти закричал Нерозин.
- Я-то в своём уме, – спокойно и очень твёрдо ответил посетитель, – но если понадобится, то могу побывать и в вашем.
Филип Лукьянович хотел ответить что-то резкое, указать этому наглому, несущему какую-то сущую белиберду, посетителю на дверь, и уже было раскрыл рот, но вдруг перед его мысленным взором открылась какая-то незнакомая и необычная картина, но он сразу понял: картина другого неизвестного мира. Поражённый, Нерозин так и остался с открытым ртом. Он видел другой мир на другой планете, другую жизнь, совсем не похожую на земную и у него было полное ощущение, что он там живет… Перед его взором стремительно проносились чудные картины неведомого мира: он сначала как-бы прилетел в неизвестную ему галактику, к незнакомой звезде и к большой красивой планете, окружённой несколькими спутниками, один и которых напоминал нашу серебристую Луну, а другие были другого цвета: один – зелёный, другой – синий, а один даже фиолетовый, затем перед ним открылись виды незнакомой природы, чем-то похожие и не похожие на земные: моря и реки, горы и равнины, леса и поля, экзотические животные и птицы, красивые города, огромные сооружения, непонятного назначения механизмы и удивительные машины… Нерозин почти всё видел вполне чётко, реально, кроме самих жителей неведомой планеты. Они здесь присутствовали, но были как-бы размыты и скрыты полупрозрачным пятном, как делается в телевизионных передачах, когда хотят по каким-либо причинам скрыть лицо человека… Сколько это длилось, Нерозин не мог определить, но так же неожиданно, как этот мир возник перед его мысленным взором, он и исчез, и Филипп Лукьянович вновь ощутил себя сидящим в своём кресле, в своём кабинете, а напротив него сидел таинственный посетитель и внимательно смотрел на него с лёгкой усмешкой.
- Что…что это было? – с некоторым испугом спросил Нерозин.
- Это было, уважаемый Филипп Лукьянович, говоря вашими земными терминами, интеллектвидео жизни на планете Лазорея, вращающейся вокруг звезды Агерион в созвездии Благородной Девы,  которую вы так опрометчиво назвали Дурио. И я хочу, чтобы это название, как недостойное нашей родной звезды, исчезло. Чтобы вам были понятны наши мотивы, приведу пример. Вы бы не хотели, чтобы вашу родную звезду под названием Солнце, дающую жизнь всему на вашей планете Земля,  кто-то назвал…ну, к примеру…Тухляк или Негодница? Мерзавка или Хамло, или Отродье, или назвали именем явно недостойного человека… да мало ли как могут назвать и это название приклеится как…как… в общем, вы меня поняли – приклеится навсегда!
Нерозин сидел как оглушённый и никак не мог вникнуть в суть того, что говорил его собеседник. Наконец, он осипшим вдруг голосом спросил осторожно:
- Вы что же, оттуда, Планетон Галактионович?
- Оттуда, оттуда, – спокойно подтвердил тот. Нерозин помотал головой, не веря и как бы прогоняя наваждение. Но наваждение не исчезало.
- А почему не хотите… Дурио…этого названия? Дурио – красиво звучит…
- Звучит-то красиво… Но мы определили качества этого человека – у нас есть прибор, который называется, опять-таки пользуясь вашей земной терминологией, прибор экспресс-анализа душевных категорий личности, сокращённо ПЭАДКЛ,  и выявили, что коэффициент душевного благородства, КДБ, у него ниже критической красной линии и считаем, что называть нашу звезду его именем – это дискредитировать и её, и всё созвездие Благородной Девы. Грубо говоря, заляпаешься вонюченькой (он так и сказал: «вонюченькой» !) земной грязцой, потом не отмоешься во всех чистых водах огромной Вселенной. Мы очень щепетильны и осторожны в этом вопросе…и ведём наблюдение, чтобы такого случая не было нигде и никогда, даже в самых отдалённых уголках обитаемой Вселенной.
- ПЭАДКЛ, КДБ… – растерянно пробормотал Филипп Лукьянович, у которого была редкая особенность памяти легко и быстро запоминать любую аббревиатуру, какой бы сложной и вычурной она ни была (он даже до сих пор хорошо помнил аббревиатуры из времен СССР:  ЦК КПСС, ВЛКСМ, ВЦСПС, КГБ, ДНД, ВОИР, ГПТУ и другие, хотя актуальность их давно миновала). –  И у вас есть возможность вести такую…ммм… глобальную, даже вселенскую слежку…нет, неправильно выразился…вести мониторинг по всему космическому пространству?
- Есть, – с достоинством ответил собеседник. Нерозин тяжко задумался.
- Да, но как же я это сделаю? Дурио будет против, я точно знаю.
- Не беспокойтесь, Дурио…а что Дурио, он не будет возражать, – уверенно сказал Планетон Галактионович. – А вот что касается фирмы «Архивариус Космоса», то в договоре с вами там есть пункт номер 5.3.2, в котором говорится, что Клиент, то есть вы, Филипп Лукьянович, – договор ведь заключён именно с вами, ¬– имеет право в течение года поменять не понравившееся или разонравившееся название… Год ещё не прошёл.
С этими словами Планетон Галактионович опять залез в свой шикарный портфель, достал из него договор и показал Нерозину этот пункт, который так же был обведён яркой фосфоресцирующей линией. Филипп Лукьянович удивился было – откуда у него договор, но потом быстро сообразил, что не этому надо удивляться. Он в задумчивости смотрел на необычного посетителя, натужно соображая, что ему делать, как правильно поступить... Благородевин выжидающе смотрел на него. Пауза затягивалась… Вдруг за спиной Нерозина со стены сорвалась и упала деревянная рамка с каким-то дипломом (на стене, под большим фотографическим парадным портретом Дурио, их висело десятка полтора – грамот, дипломов, сертификатов, свидетельств и благодарностей как фирме ПК ССТЭ, так и лично заместителю, а в последнее время – первому заместителю генерального директора ПК ССТЭ Филиппу Лукьяновичу Нерозину – этакие производственно-художественные украшения служебного кабинета). Нерозин оглянулся.
- Хм, упала…с чего бы это? – удивился он и поднял рамку. – А-а, крючочек оторвался, – повернулся он к собеседнику, – крючочек, который на гвоздик надевается...
В кабинете никого не было. Филипп Лукьянович удивлённо и подозрительно, ожидая подвоха, внимательно оглядел кабинет и перевёл взгляд на большое, во всю стену, окно. Все створки окна было плотно закрыты.
- Планетон Галактионович… Благородевин, где вы? – позвал он осторожно и заискивающе, ласково, почти нараспев. Ответа не было. Нерозин даже приподнялся со своего кресла и заглянул за приставной столик, но там никого не было, ни посетителя, ни его шикарного портфеля из крокодиловой кожи. Филипп Лукьянович пребывал в полнейшей растерянности.
– Вот почудилось! Бывает же такое, –  наконец сказал он вслух, – да как складно...просто сказка какая-то…
Он нажал на кнопку и через несколько секунд в кабинет вошла секретарша – эффектная длинноногая блондинка.
- Марина, скажи, пожалуйста, от меня кто-нибудь выходил?
- Когда?
- Сейчас. Ну, минуту, или две-три назад.
Марина подозрительно посмотрела на Нерозина.
- Нет, никто не выходил, Филипп Лукьянович. Как кто-то мог выходить, если к вам никто не заходил последние минут пятьдесят. Если только через форточку…
Они вдвоём синхронно посмотрели на окно, но оно по-прежнему было закрыто.
- А ты всё время была на месте? Сама никуда не выходила?
- Нет, никуда не выходила, всё время была на месте. Работы, знаете ли, много, Филипп Лукьянович. Если вы считаете…
- Ну, хорошо, иди, Марина, иди, – перебил её Нерозин.
Марина вышла, на ходу покачивая одновременно бёдрами и головой: странный сегодня Филипп Лукьянович. Тут Нерозин обратил внимание на бумагу, лежавшую на приставном столике. Это был его договор с фирмой «Архивариус Космоса». Он лихорадочно открыл страницу с пунктом 5.3.2. Этот пункт, обведённый яркой фосфоресцирующей линией, сразу привлекал внимание. Ещё на приставном столике он заметил значок, какой был на лацкане пиджака Благородевина и который показался ему знакомым. Филипп Лукьянович взял значок и положил на стол перед собой. Это было точное изображение созвездия Благородной Девы, такое же, как выгравированное на хрустальном шаре, полученном от «Архивариуса Космоса». Только здесь название у звезды было Агерион, а не Дурио… Нерозин уставился на значок и сидел несколько минут в прострации, соображая и переваривая произошедшее. Нет, получается, всё это было на самом деле, не почудилось. Но посетитель этот, Планетон Галактионович Благородевин, показался таким…уж излишне лощёным, идеальным, что ли. Но почему он не показал в своём «интеллектвидео» свой настоящий вид? И тут Нерозин догадался: они, эти лазорейцы, слепили земного человека, причём тщательно слепили идеальный образ: всё с иголочки, ни сучка, ни задоринки, ни пятнышка, ни складки, или там торчащей нитки…не придерёшься! Теоретически правильно, но ведь в реальной жизни так не бывает. Дикция – как у телевизионного диктора, но вот голос его показался искусственным, неприятным, особенно, когда он смеялся… как-то механически… Какой-то неживой звук... Да, вот почему: это же – биоробот! Никакого сомнения: этот Планетон Галактионович – биоробот, сделанный по образу и подобию человека!
Вдруг раздался громкий звонок красного телефона прямой связи с шефом.                - Филипп, зайди, – раздался голос в трубке. «Ну, вот, начинается!» – с тревогой подумал Нерозин, вышел из кабинета и быстро прошмыгнул через приёмную в кабинет шефа – Дурио не любил ждать. В руках у Дурио был раскрытый Каталог, в который он заглядывал с выражением умиления на лице. «Ишь, как радуется…как ребёнок, сущий ребёнок...пятидесятилетний… Как же я ему скажу?» – подумал Нерозин с тоской.
- Филипп, я вот всё  смотрю на свою звезду… Приятно. Очень приятно. Я тебе благодарен: по сердцу подарок…как ты только угадал так…– Дурио замолчал, а Нерозин обмер – сказать сейчас что нужно изменить название… невозможно: это просто смерти подобно. Какие будут последствия этого шага, он и предположить не мог. – Но знаешь, Филипп, вот что я подумал… Я подумал- подумал…– тут Дурио сделал длительную паузу, продолжавшуюся, казалось, несколько минут. – Надо…эх…надо…переименовать мою звезду, – наконец сказал он. Было видно, что эти слова он произносит с усилием, словно борется сам с собой. – Нет, Филипп, подожди, ты не возмущайся (Нерозин и не думал возмущаться, он просто сидел с изумлённым видом), твой подарок мне нравится, я тебе об этом неоднократно говорил. Но я подумал вот о чём. Надо быть скромнее. Да, да, скромнее! («Ого! Это Дурио говорит о себе, что надо быть скромнее! Быть не может, просто фантастика!» – изумлению Нерозина не было предела).  – Я понимаю всех этих звёзд шоу-бизнеса: им нужна слава, шум, трам-тарарам, скандалы, громогласные иерихонские трубы и барабанный бой как в шоу японских барабанщиков, вся эта мишура… А мне, серьёзному бизнесмену, как-то не пристало уподобляться им, скоморохам…скромнее надо быть. Давай всё же переименуем её…мою звезду…– с каким-то всхлипом сказал Дурио. И опять наступила длительная тишина в кабинете. Нерозин хотел было сказать, что олигарха Тредиаковского или академика Белоярова трудно отнести к скоморохам, но благоразумно промолчал.
- А как вы хотите её назвать? – наконец, после долгого молчания, спросил он с недовольным выражением на лице, как у человека, вынужденного что-то делать против своей воли.                - Как назвать? Назовём её…назовём её…Агерион. Что это значит, не спрашивай, просто назовём её так, и всё тут. В конце концов, это мой подарок, я имею право... И не откладывай это дело. Моё отношение к тебе не изменится.
- Хорошо, Алекс Робертович, Агерион – красивое название, хотя не такое красивое, как Дурио, – почувствовав безопасность, не удержался подлить масла в огонь Нерозин. «Просто камень с души…» – с облегчением подумал он, выходя из кабинета шефа с блуждающей улыбкой на губах. Марина внимательно смотрела на него. «Нет, странный сегодня наш Юркий Филя, главный специалист по подаркам. То требует сказать, кто от него выходил сейчас, хотя никого у него не было, то от шефа выходит с улыбкой… Что же хорошего Дурио мог сказать ему?».
Нерозин задумчиво шёл к себе в кабинет и вдруг подумал: «Интересно, а какой у меня КДБ согласно ПЭАДКЛ с планеты Лазорея, вращающейся вокруг звезды Агерион в созвездии Благородной Девы? Надо бы спросить ради интереса у…у этого, как его… Планетона Галактионовича Благородевина, если вдруг он ещё раз объявится. И если, конечно, всё это мне не почудилось», – Нерозину в глубине души так до конца не верилось в произошедшее.