Поэты рождённые в декабре

А.А.Прокофьев

Александр Андреевич Прокофьев родился 19 ноября (2 декабря) 1900 в селе Кобоне, на берегу Ладожского озера, в семье крестьянина - рыбака и землепашца. Окончил сельскую школу, с 1913 по 1917 учился в Петербургской учительской семинарии. Затем вернулся в Кобону.

В 1919 вступил в Красную Армию, участвовал в боях с Юденичем под Петроградом.

Печататься начал с 1927. До 1930 служил в Красной Армии. В 1931 выпустил первую книгу стихов - "Полдень". За нею последовали сборники "Улица Красных Зорь" (1931), "Победа" (1932).

Краски, образы, ритмы - весь строй поэзии А. Прокофьева сложился под впечатлением его деревенской юности. "Ладога! - говорил поэт в автобиографии. - Я навеки полюбил свое родное море с его низкими туманами, с его ветрами - шелонником, меженцем, зимняком, с его безбрежным, то суровым, то ласковым, простором. Я навеки полюбил леса и перелески Приладожья, простой быт моих родичей и односельчан, небогатую северную русскую природу, рыбацкие деревни и села, где "с печки рукой достанешь до воды".

Поэзия А. Прокофьева - это бьющая через край любовь к жизни, к земной радости, завоеванной в мужественной борьбе. Дарование А. Прокофьева чрезвычайно самобытно. С детства слушавший гармонику и хороводные песни, поэт не признает речи вполголоса, его яркая, словно радуга, и темпераментная строка часто звучит открытым вызовом: "Ну так бейся, кровь орла и волка, пролетай, что молния, в века!"

В стихах А. Прокофьева есть романтическая, светлая приподнятость и взволнованность. Они насквозь пронизаны фольклорными интонациями. Звуки народной речи поэт воспринимает как бы на вкус, на ощупь и бережет их, будто самоцветы. Множество своих стихотворений он посвящает родине. "Всю Россию дали мне в наследство, всю мою судьбу", - говорит А. Прокофьев в одном из них.

Во время Великой Отечественной войны, работая в политуправлении Ленинградского фронта, А. Прокофьев пишет лиро-эпическую поэму "Россия" - своеобразный сказ о стране, грудью вставшей против жестокого врага.

А. Прокофьев обогатил советскую поэзию новыми мотивами, ритмами, обогатил своим подходом к изображению природы. От его лирики веет непередаваемо свежим духом бодрости, сохраненной им до последних своих дней.

Умер Александр Прокофьев 18 сентября 1971 в Ленинграде.


Невеста
По улице полдень, летя напролом,
Бьёт чёрствую землю зелёным крылом.
На улице, лет молодых не тая,
Вся в бусах, вся в лентах   невеста моя.
Пред нею долины поют соловьём,
За нею гармоники плачут вдвоём.
И я говорю ей: "В нарядной стране
Серебряной мойвой ты кажешься мне.
Направо взгляни и налево взгляни,
В зелёных кафтанах выходят лини.
Ты видишь линя иль не видишь линя?
Ты любишь меня иль не любишь меня?"
И слышу, по чести, ответ непрямой:
"Подруги, пора собираться домой,
А то стороной по камням-валунам
Косые дожди приближаются к нам".
"Червонная краля, постой, подожди,
Откуда при ясной погоде дожди?
Откуда быть буре, коль ветер   хромой?"
И снова: "Подруги, пойдёмте домой.
Оратор сегодня действительно прав:
Бесчинствует солнце у всех переправ;
От близко раскиданных солнечных вех
Погаснут дарёные ленты навек".
"Постой, молодая, постой,   говорю, 
Я новые ленты тебе подарю
Подругам на зависть, тебе на почёт,
Их солнце не гасит и дождь не сечёт.
Что стало с тобою? Никак не пойму.
Ну, хочешь, при людях тебя обниму..."
Тогда отвечает, как деверю, мне:
"Ты сокол сверхъясный в нарядной стране.
Полями, лесами до огненных звёзд
Лететь тебе, сокол, на тысячу вёрст!
Земля наши судьбы шутя развела:
Ты сокол, а я дожидаю орла!
Он выведет песню, как конюх коня,
Без спросу при людях обнимет меня,
При людях, при солнце, у всех на виду".
...Гармоники смолкли, почуяв беду.
И я, отступая на прах медуниц,
Кричу, чтоб "Разлуку" играл гармонист.

1934

Хозяйка

Ну-ка, скатерть расстели, хозяйка,
Посидим с тобою дотемна.
За мою любовь к тебе воздай-ка
Доброй чаркой доброго вина!

Расстели мне ту, где кисти алы,
Белую, с каймою голубой,
Где твои сам-друг инициалы
Вышиты в девичестве тобой.

Мне и чёрствый хлеб за нею вкусен,
Любо вспоминать, что вдалеке.
Спой, хозяйка, песню о Марусе,
Той, что мыла ноги на реке!

Спой, чтоб сердце сжалось и разжалось,
Как она прошла на бережок.
Спой! Она сродни тебе, пожалуй, -
Ты не знаешь, кто её дружок?

1945
_____________________________

А.А. Фет

А.А. Фет родился в имении Новоселки Мценского уезда Орловской губернии. Был внебрачным сыном помещика Шеншина и в 14 лет по решению духовной консистории получил фамилию своей матери Шарлотты Фет, одновременно утратив право на дворянство. Впоследствии он добился потомственного дворянского звания и возвратил себе фамилию Шеншин, но литературное имя - Фет - осталось за ним навсегда.

Учился Фет на словесном факультете Московского университета, здесь он сблизился с Аполлоном Григорьевым и входил в кружок студентов, усиленно занимавшихся философией и поэзией. Ещё студентом, в 1840 г., Фет издал первый сборник своих стихотворений - "Лирический Пантеон".

В 1845 - 1858 гг. он служил в армии, затем приобрёл большие земли и стал помещиком. По своим убеждениям Фет был монархистом и крепостником, крайним консерватором. Его статьи, в которых он ратовал за интересы помещиков, возбуждали негодование всей передовой печати.

Фет вошёл в историю русской поэзии как представитель так называемого "чистого искусства". Он утверждал, что красота - единственная цель художника. Природа и любовь были главными темами произведений Фета. Но в этой сравнительно узкой сфере талант его проявился с огромным блеском. Фет обогатил русскую лирику новыми ритмами, интонациями, новыми приёмами строфики. Он расширил возможности поэтического изображения действительности. Поэт большой эмоциональной силы, Фет особенно мастерски передавал нюансы чувств, смутные, беглые или едва зарождающиеся настроения. "Уменье уловить неуловимое" - так характеризовала критика эту черту его дарования. Подобно Тютчеву, Фет одушевляет природу: лирическое чувство поэта словно бы проникает в окружающий мир, разливается в нём. Фет очень музыкален, его стих часто уже самим подбором звуков, инструментовкой создаёт у нас то или иное настроение. "Что не выскажешь словами, звуком на душу навей", - писал Фет. Пейзаж в стихах Фета необычайно тонок, он сияет чистыми и свежими красками. По выражению С. Маршака, стихи Фета как бы "вошли в русскую природу, стали её неотъемлемой частью". Вместе с тем некоторый субъективизм в восприятии мира, "импрессионистичность" Фета уже прокладывала путь искусству русских символистов.

Лирику Фета высоко ценили его современники - Некрасов, Чернышевский, Лев Толстой. Она оказала значительное влияние на творчество А. Блока и других поэтов ХХ века. К поэзии Фета охотно обращались Чайковский и другие русские композиторы. На музыку положено более 180 стихотворений, - многие неоднократно.
___________________________

Помню я: старушка-няня
Мне в рождественской ночи
Про судьбу мою гадала
При мерцании свечи,

И на картах выходили
Интересы да почёт.
Няня, няня, ты ошиблась,
Обманул тебя расчёт;

Но зато я так влюбился,
Что приходится невмочь...
Погадай мне, друг мой няня,
Нынче святочная ночь.

Что,- не будет ли свиданья,
Разговоров иль письма?
Выйдет пиковая дама
Иль бубновая сама?

Няня добрая гадает,
Грустно голову склоня;
Свечка тихо нагорает,
Сердце бьётся у меня.

1842


На заре ты её не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.

И подушка её горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.

А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.

И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Всё бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.

Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты её, не буди...
На заре она сладко так спит!

1842
______________________________________

А.Н.Плещеев

Родился 22 ноября (4 декабря н.с.) 1825 в Костроме в дворянской семье, принадлежавшей к старинному роду. Детские годы прошли в Нижнем Новгороде, где служил отец, рано умерший. Под руководством матери получил хорошее домашнее образование.

В 1839 вместе с матерью переселяется в Петербург, учится в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, затем в университете, из которого ушёл в 1845. В студенческие годы определился его интерес к литературе и театру, а также к истории и политической экономии. Тогда же сблизился с Ф.Достоевским, Н.Спешневым и Петрашевским, социалистические идеи которого он разделял.

В 1844 в "Современнике" появились первые стихотворения Плещеева ("Сон", "Странник", "На зов друзей"), благодаря которым его стали воспринимать как поэта-борца.

В 1846 выходит первый сборник стихов, в котором было исключительно популярное в кругу петрашевцев стихотворение "Вперёд! без страха и сомненья...".

В 1849 вместе с другими петрашевцами был приговорён к смертной казни, заменённой солдатчиной, лишением "всех прав состояния" и отправкой в "отдельный оренбургский корпус рядовым".

В 1853 принял участие в штурме крепости Ак-Мечеть, за храбрость был произведён в унтер-офицеры, в мае 1856 получил чин прапорщика и смог перейти на гражданскую службу.

В 1857 женился, в 1859 после длительных хлопот добился разрешения жить в Москве, правда, под "строжайшим надзором", "без срока".

Активно сотрудничает с журналом "Современник", становится сотрудником и пайщиком газеты "Московский вестник", печатается в "Московских ведомостях" и др. Примыкает к некрасовской школе, пишет стихи о народной жизни ("Скучная картина", "Родное", "Нищие"), о жизни городских низов - "На улице". Под впечатлением от тяжёлой участи Чернышевского, находившегося уже пять лет в сибирской ссылке, было написано стихотворение "Жаль мне тех, чья гибнет сила" (1868).

Творчество Плещеева высоко оценивалось прогрессивной критикой (М.Михайлов, М.Салтыков-Щедрин и др.).

В 1870-80 Плещеев много занимался переводами: он переводил Т.Шевченко, Г.Гейне, Дж.Байрона, Т. Мура, Ш.Пётефи и других поэтов.

Как прозаик он выступил ещё в 1847 с рассказами в духе натуральной школы. Позже вышли его "Повести и рассказы" (1860). В конце жизни написал монографии "Жизнь и переписка Прудона" (1873), "Жизнь Диккенса" (1891), статьи о Шекспире, Стендале и др.

Интерес к театру особенно усилился в 1860-е, когда Плещеев подружился с А.Островским и сам начал писать пьесы ("Что часто бывает", "Попутчики", 1864).

В 1870-80 был секретарём редакции "Отечественных записок", после их закрытия - одним из редакторов "Северного вестника".

В 1890 Плещеев получил огромное наследство. Это позволило ему избавиться от многолетней борьбы за существование. На эти деньги он оказывал помощь многим литераторам и внёс в литературный фонд значительную сумму, учредив фонды имени Белинского и Чернышевского для поощрения талантливых писателей, поддерживал семью больного Г. Успенского, Надсона и других, финансировал журнал "Русское богатство".

Плещеев был "крёстным отцом" таких начинающих писателей, как В.Гаршин, А.Чехов, А.Апухтин, С.Надсон.

Музыкальность стихотворений Плещеева привлекала внимание многих композиторов: песни и романсы на его тексты писали Чайковский, Мусоргский, Варламов, Кюи, Гречанинов, Глиэр, Ипполитов-Иванов.

Умер А.Плещеев 26 сентября (8 октября н.с.) 1893 в Париже. Похоронен в Москве.

[Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000]

(Посв. П.И. Вейнбергу)
Так тяжело, так горько мне и больно...
Так много мук в душе затаено,
Что мне сказать уж хочется давно
Всему, что жизнью мы зовём: "Довольно!"

Грядущее сулит лишь ряд мучений,
Нужду, недуг, заботы без конца;
Не сгонит тень с печального лица
Своим крылом надежды светлый гений!

О! если бы хоть мысль, что не бесплодно
Растрачен был запас духовных сил,
Что никогда я с тем, чего не чтил,
Не примирялся, гордый и свободный!

Но нет! Раба бессилье наложило
Свою печать на все мои дела,
И лишь одно сознанье, что прошла
Бесследно жизнь, я унесу в могилу...

[1888 или  
Вручено адресату с правом публиковать его лишь после смерти автора. Вейнберг опубликовал через 10 дней после кончины Плещеева. 
На закате(Посвящается Серафиме Александровне Пагануцци)
Среди гнетущих ум сомнений
Порой, в безмолвии ночей,
Передо мною ваши тени
Встают, друзья весны моей, -
Друзья, делившие со мною
Восторгов юношеских пыл,
Борцы с отважною душою,
Которых рок не пощадил;
И на меня, полны печали,
Глядят, кивая головой,
И будто молвят: "Не пора ли,
Товарищ старый, на покой?
Чего ты ждёшь? Твои кумиры
Лежат повержены во прах,
На звук твоей забытой лиры
Ответа нет в людских сердцах,
Взгляни вокруг себя: служенье
Иным свершается богам;
Иные слышны песнопенья,
И опустел наш старый храм.
Всё, что для нас так было свято,
Толпа глумленью предаёт,
Ты ей смешон, как был когда-то
Смешон несчастный Дон-Кихот.
Не верят в наши идеалы
Те, что тельца златого чтут...
Сойди ж, ненужный и усталый,
Скорей в безмолвный наш приют,
Тебя забвенья тихий гений
Своим крылом там осенит,
Там вечный сон, без сновидений,
Глаза усталому смежит!"

[1884]
 
___________________________

Тихонов Николай Семёнович

Социальное происхождение - из мещан. Окончил Петербургскую Торговую школу (1911). В юности испытал исступлённое увлечение литературой. Служил писцом в Главном морском хозяйственном управлении. С 1915 участвовал в 1-й мировой войне, 1914-1918, был гусаром. С 1918 по 1922 Тихонов - в Красной Армии, после демобилизации жил в Ленинграде.

В 1920 опубликовал поэму "Сами", герою которой - индусскому мальчику - автор сообщил волновавшие его чувства открытия мира через революцию, чувство "великого интернационализма". Все эти мотивы впервые вошли в советскую литературу с поэмой Тихонова. Так же, как и революционная романтика его баллад о героях-коммунистах ("Баллада о гвоздях", "Баллада о синем пакете" и др.). Лучшим стихам из циклов "Орда, 1920-21" и "Брага, 1921-22" присущи романтическая острота сюжета, динамичность, эмоциональный накал, гиперболичность наряду с простотой и лаконизмом.

В 1924 написана поэма "Лицом к лицу", посвящённая В.И. Ленину. Характерное для поэта "восхищение перед людьми большой воли, перед героями" влекло его к поискам новых героев и новых тем. Это был период увлечения так же и формальными исканиями.

Поэзию романтики, борьбы заново открывают Тихонову поездки по Грузии, Армении, Средней Азии в 20-е-30-е гг.: стихотворный цикл "Юрга" (1930), сборник "Стихи о Кахетии" (1933), переводы грузинских поэтов.

Проза Тихонова тех же лет - сборники рассказов, повести - свидетельствует о живой наблюдательности, умении лепить характеры, юморе писателя.

В период советско-финской войны (1939-40) Тихонов руководит работой писателей при газете "На страже Родины", а позднее в условиях ленинградской блокады возглавляет группу писателей при Политуправлении Ленинградского фронта. Всей стране были известны военные стихи, поэмы, очерки Тихонова: поэма "Киров с нами" (1941; Гос. премия, 1942), книга стихов "Огненный год" (1942) и др.

После войны поэт воспевает мирную жизнь и дружбу народов (цикл стихов "Грузинская весна", 1948; Гос. премия, 1949).

Многолетнее участие Тихонова в международном движении борьбы за мир, поездки в страны Запада и Востока получили заметное отражение в его творчестве: циклы стихов "Два потока" (1951; Гос. премия, 1952) и др.

За книгу повестей и рассказов "Шесть колонн" (1968) Тихонову в 1970 была присуждена Ленинская премия.

Поэт остро чувствует диалектику покоя в движении, взаимопроницаемость мира и человека.

Поэтическая зоркость, "антикиплинговский" пафос, окрашенная в "восточный" колорит метафоричность образов - всё служит идее защиты прав освобождённых и борющихся за свободу народов Востока. Тихонову принадлежат многочисленные переводы с языков народов СССР, венгерского и др. языков.

Тихонов - председатель Советского комитета защиты мира, член Всемирного Совета Мира; депутат Верховного Совета СССР 2-8-го созывов; лауреат Международной Ленинской премии "За укрепление мира между народами" (1957); Герой Социалистического Труд (1967); Секретарь СП СССР (с 1944).

Произведения Тихонова переведены на многие иностранные языки и языки народов СССР.

[Краткая литературная энциклопедия, 1972]

Баллада о гвоздях
Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стёр с лица.

"Команда, во фронт! Офицеры, вперёд!"
Сухими шагами командир идёт.

И слова равняются в полный рост:
"С якоря в восемь. Курс - ост.

У кого жена, брат -
Пишите, мы не придём назад.

Зато будет знатный кегельбан".
И старший в ответ: "Есть, капитан!"

А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.

"Не всё ли равно, - сказал он, - где?
Ещё спокойней лежать в воде".

Адмиральским ушам простукал рассвет:
"Приказ исполнен. Спасённых нет".

Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.

Между 1919 и 1922
____________________________________
Фёдор Сологуб
Детство Фёдора Тетерникова прошло там, где были взращены многие герои любимого им Достоевского - на самом дне жизни. Отец - незаконный сын полтавского помещика, крепостной. После отмены крепостного права Тетерников осел в Петербурге и занялся портняжным ремеслом, но жизнь его вскорости оборвала чахотка. Мать Фёдора, оставшись с двумя детьми (четырёх и двух лет) на руках, поступила в услужение. Фёдор и его сестра были почти воспитанниками в семье рано почившего коллежского асессора, где было принято читать, музицировать, посещать театры. Вместе с тем дети служанки строго должны были знать своё место. Мать трудилась в поте лица, вымещая на детях усталость и раздражение. Поэтому лирический герой самых первых стихотворений Тетерникова - босоногий поротый мальчик (пороли и били его и в школе, и дома, хотя было не за что - хорошо учился и выполнял всю заданную работу по хозяйству).

С самых первых опытов для поэта характерны прозаическое отношение к лирическому сюжету, сценки или рассуждения, более привычные для реалистической повести или романа, внимание к бытовым деталям, не отличающимся поэтичностью, прозрачные простые сравнения. Это рассказы в стихах, мрачные и тяжёлые, в чём-то близкие чеховским, непоэтические описания и чувства:

        Простым я подпоясан ремешком,
 В рубашке ситцевой, зимой суконной,
 По улице я в школу босиком
 Хожу, храня порядок заведённый.
Вот портрет полунищего юноши, у которого нет ни одежды, ни обуви, достойной его положения (ведь в русской культуре одежда - показатель степени благополучия, поэтому и не может пережить Акакий Акакиевич утрату шинели). Ко времени написания этого стихотворения Фёдор - уже учитель. По настоянию матери он в 16 лет поступил в Учительский институт, а в 1882 г., успешно окончив его, поехал служить в город Крестцы Новгородской губернии. Теперь он содержит семью, по-прежнему состоящую из матери и сестры, но мать остаётся главной. Десятилетие, в течение которого Тетерников учительствовал в провинции, было временем унижений, покорности, безденежья. В стихотворениях возникает образ матери, любимой и любящей, но мучающей сына:

        Я из училища пришёл,
 И всю домашнюю работу
 Я сделал: сам я вымыл пол,
 Как делаю всегда в субботу.

 Я мыл, раздевшись догола,
 А мать внимательно следила,
 Чтоб пол был вымыт добела,
 Порой ворчала и бранила.
Мать по-прежнему имеет право выпороть кормильца семьи, а он озлоблён и порет своих бездарных учеников. Пьянство, обжорство, сплетни, грязные связи - всё, что принято в качестве развлечения в провинциальном городе, не обходит стороной Фёдора. Но с этой бесплодной жизнью он умудряется сочетать и литературное творчество (в 1884 г. удалось опубликовать стихотворение "Лисица и ёж" в петербургском журнале "Весна"), мечтать о литературных заработках, о написании новаторского учебника по математике, о том, как он вдохнёт в души своих учеников свет и любовь. Однако мрачная жизнь со всех сторон обступает провинциального мечтателя. Босоногий учитель, выросший из босоногого мальчишки, ощущает себя винтиком в "машине общего труда":

        Что моя судьбина,
 Счастье иль беда?
 Движется машина
 Общего труда.

 Винтик очень малый -
 Я в машине той.
 К вечеру усталый
 Я сижу босой.

 Скучные тетрадки
 Надо поправлять,
 На судьбу оглядки
 Надо забывать.
Ощущение тяжести и беспросветности жизни - "больные дни", "босоногость", "неотвязная нужда", "бесцветное житьё" - в конце концов преображается в стихотворениях конца 80-х гг. в полуфольклорные фантастические видения - "лихо неминучее", "злую мару" (это славянская ведьма, высасывающая по ночам кровь у спящих). Появляются мотивы смерти, но это не переход в лучший мир, а желание спрятаться, скрыться от этого мира.

Переломным в судьбе Тетерникова можно считать 1891, когда он познакомился с Николаем Максимовичем Минским, философом и поэтом-символистом, который заинтересовался его творчеством всерьёз. Одновременно произошли серьёзные изменения в жизни Фёдора: в 1892 г. он стал учителем математики Рождественского городского училища в Петербурге, потом перешёл в Андреевское училище, где позже стал инспектором. Теперь покончено с гнусной провинцией: тяжкий жизненный опыт переплавится в прозу (прежде всего это будет роман "Тяжёлые сны", 1883-1894). Тетерников становится сотрудником "Северного вестника", Минский вводит его в круг "старших символистов". Теперь литературная судьба Тетерникова навсегда связывается с именами 3. Гиппиус, К. Бальмонта, Д. Мережковского. Там ему и придумали псевдоним "Сологуб", ставший новым именем поэта. Мандельштам удивлялся Сологубу, сменившему "настоящую и "похожую на него" фамилию Тетерникова на нелепый и претенциозный псевдоним". Конечно, Мандельштаму, не тяготившемуся своей богемной бедностью, трудно было понять босого кухаркиного сына, наконец-то напялившего на себя графское имя (пусть и с одним "л" - чтобы отличаться), - Акакия Акакиевича, справившего свою шинель. Здесь самое время вспомнить, что Сологуб более других своих современников "вышел из гоголевской "Шинели", что сквозь его символистскую поэзию просвечивала глубокая духовная связь с русской классикой, с её прозаическим поэтом - Некрасовым. Лирический герой поэзии Сологуба - это во многом маленький человек Гоголя, Пушкина, Достоевского и Чехова. В его поэзии легко находимы истеричная бедность, извечный страх перед жизнью, любовь-ненависть, собственная малость, униженность, скорбность. Есть и образы, прямо заимствованные из Достоевского: так, в стихотворении "Каждый день, в час урочный..." (1894) запечатлена Настасья Филипповна. Вот стихотворный сюжетный рассказик "Кремлев" (1890-1894) - об извечной драме бедности и любви. Предтечи героев этой поэмки - герои "Домика в Коломне" и "Медного всадника". Подробно, со вкусом Сологуб описывает причины, толкнувшие Кремлева на преступление. Дело подходит к развязке поэмы, и вдруг выясняется -

        ...что в ней трагического нет.
 В крови топить её мещанскую развязку,
 Конечно, незачем.
Отсутствие раскаяния, наказания - от бессмыслицы и тошнотворности мира, где даже преступление, совершённое во имя любви, оборачивается тоскливой мещанской драмой.

Начинаются 90-е гг. XIX столетия - вся российская интеллигенция бредит Шопенгауэром. Современники, пережившие вместе с Сологубом этот период русской идеалистической мысли, лучше понимали его: "Здесь нерв, душа, тоска творящей личности. Вся драма жизни и весь трагически-неудачный роман с "инобытием" разыгрываются на роковом пороге" - таким видели критики философский стержень его творчества. Ощущение бытия как непреходящего страдания ("злобного мрака людских страданий"), острое, гнетущее подозрение, что смерть - это всего лишь уход неизвестно куда, заставляет содрогающуюся от ужаса душу противопоставить этой "безлепице" "творимую легенду", иные миры, куда душа попадает после смерти. Об этом - цикл "Звезда Маир" (1898).

Презрительное отношение к жизни становится художественным фактором творчества Сологуба. Оно приводит его к культу смерти, исчезновения; жизнь всё более и более представляется путём страдания.

Завершённый в 1894 г. роман "Тяжёлые сны" удивительным образом сочетает в себе ведущие традиции русской литературы (учитель гимназии - автобиографический образ - противопоставлен гнусному провинциальному обществу) и мотивы декаданса: стремление к уходу от жизни, восприятие жизни как омерзительной круговерти, не имеющей ни цели, ни смысла, которая если и приносит радость, то в извращённых болезненных формах.

Извечное учительство русской литературы всегда было чрезвычайно близко Сологубу, поскольку в своей бытовой жизни он так и остался во многом гимназическим учителем - строгим, язвительным, обидчивым... (преподаванию было отдано 25 лет жизни). Многие мемуаристы отмечают его неуживчивость, надменность (истоки которой - в провинциальной застенчивости), гипнотическое воздействие на окружающих, постоянное желание (и умение) прочитать нотацию. Тонкий, сверхвосприимчивый Андрей Белый артистично описывает облик и манеру поведения Сологуба (они знали друг друга много лет): "...выходил старичок, лысый, белый, с бородкой седою и шишкой у носа прямого, в пенсне; ему было лишь сорок три года; казался же древним; он вёл себя жутковато; усаживал в кресло и ждал, что гость скажет, разглядывая свои пальцы: в глаза не глядел. "Лучше вы нарисуйте штаны Пифагора: и не ерундите", - как бы давал он почувствовать, едко ощерившись: и из усов, белых до желтизны, торчал зуб; - и - чернело отсутствие зуба; а взгляд, оторвавшись от пальцев, ел, как кислотою, лицо; так глумился, улыбку в усах затаивши, учитель Тетерников, что он писателя приготовишкою сделал..."

Несмотря на саркастическое отношение к идее изменения жизни к лучшему посредством какой-либо деятельности, в Сологубе порой побеждало свойственное его натуре стремление научить, настоять, навязать свою точку зрения, что нередко приводило его к участию в общественной деятельности (которой он был абсолютно чужд, как философ). Так, в 1903 г., став сотрудником издания "Новости и биржевая газета", Сологуб немало статей посвятил школьной тематике, проблемам усовершенствования образования в России.

Одна из серьёзнейших тем его прозаического творчества - непереносимые для него, как и для Достоевского, детские страдания. Дети в прозе Сологуба, как правило, выступают невинными жертвами извращённых мучительств, а палачами - взрослые, нередко - учителя (например, рассказ "Червяк").

Роман "Мелкий бес" (1892-1902), опубликованный в журнале "Вопросы жизни", принёс Сологубу всероссийскую известность. Герой романа Передонов (естественно, учитель провинциальной гимназии) и жуткое порождение его больной фантазии - Недотыкомка - стали любимыми персонажами литературной критики. В статье "Навьи чары мелкого беса" К. Чуковский заметил о Передонове: "Его, как и Сологуба, как некогда Гоголя, тошнит от мира", - употребив слово "тошнота" по отношению к жизни за 24 года до "Тошноты" Сартра, романа, ставшего художественным изложением мироощущения экзистенциализма.

А. Блок, посвятивший писателю статью "Творчество Фёдора Сологуба" и несколько строк в статье "Безвременье", отмечает сологубовское видение "хаоса преисподней", "дьявольского лика", который зрил писатель в человеческой пошлости, в мерзости быта. Недотыкомка - это "ужас житейской пошлости и обыденщины", материализовавшийся в полуфольклорную нечисть, ставшую вечной спутницей безумного учителя.

Жизнь, столь нелестно обрисованная Сологубом в романе, поспешила отомстить ему. В 1907 г. умирает его сестра Ольга Кузьминична, которую он чрезвычайно любил и почитал, с которой никогда не расставался. Мемуаристы отмечают её незаметность и чрезмерно почтительное отношение к ней брата. Одновременно на службе писателю предложили подать в отставку. В стихотворениях этого периода появляется новая метафора жизни - "Чёртовы качели" (название знаменитого стихотворения 1907). Чередование тёмных и светлых периодов жизни вызывает у Сологуба желание уйти, скрыться, спрятаться.

Речь уже не идёт о прекрасной жизни иной, а об ожидании того часа, когда можно будет уйти от бездарного круговращения в иную, столь же негостеприимную обитель.

В 1908 выходит сборник стихотворений "Пламенный круг", воплотивший весь математический символизм Сологуба, его стремление увидеть во всём знак, чертёж, конструкцию. Поэт говорил, что начни он с начала жизненный путь, то сделался бы специалистом по математике или теоретической физике. Вообще сборники не являли собой его, не отражали его творческий путь - он формировал их сам, по тематическим принципам, вероятно, здесь были замешаны и финансовые соображения. По словам Мандельштама, Сологуб "продавал стихи по разным ценам - если получше, то подороже, - разделив их на три, что ли, сорта". Скорее всего, это одна из многочисленных баек о поэте, но в ней выражено его ироническое отношение к традициям русской культуры (позорно торговать поэзией), нечто передоновское в его личности. Интересны в этом смысле "ролевые" стихи Сологуба, в которых его лирический герой ощущает себя собачкой (цикл "Когда я был собакой"), мещаночкой, соблазнённой или брошенной девушкой из простонародья. Ощущение своей малости, заброшенности, ненужности перед лицом чуждого Космоса не покидало поэта, вынуждало его постоянно учиться жить в этом враждебном, тяжёлом мире.

Сборник "Пламенный круг" ещё более, нежели предыдущий ("Змий", 1907), выражает в символических образах философские концепции автора. Он состоит из нескольких сюжетных циклов, выражающих "вечное возвращение" философии Шопенгауэра и "вечное учительство", присущее Сологубу - ученику Чехова, Достоевского, Гоголя. Он делится с читателем своим жизненным опытом, своей брезгливостью и тошнотой и объясняет, как это выдержать, как через это пройти... Названия циклов выражают этапы духовной жизни экзистенциального сологубовского человека: "Личины переживаний" - "Земное заточение" - "Сеть смерти" - "Дымный ладан" - "Преображения" - "Тихая долина" - "Единая воля" - "Последнее утешение".

Между тем, в том же 1908 г., жизнь Фёдора Кузьмича снова вошла в светлую полосу - он счастливо женился на Анастасии Яковлевне Чеботаревской. Это высокообразованная женщина, писательница, литературный критик, переводчица Метерлинка, Стендаля, Мопассана, Мирбо. Сологуб сменил квартиру, внешность (обрился), образ жизни (Чеботаревская - хозяйка светского салона - визиты, вечера, кипение общественной жизни). Вместе с мужем Чеботаревская писала пьесы, ими издавался журнал "Дневники писателей", они путешествовали, носились с различными замыслами, имели широкий круг знакомств.

Роман-трилогия Сологуба "Навьи чары" появился в альманахе "Шиповник" (1907-1909). Критика с подозрением отнеслась к этому варианту "Бесов": смесь эротики и чёрной магии с идеалами социалистов и социал-демократическим движением. В 1911 Анастасия Чеботаревская издала любовно ею составленный сборник статей "О Фёдоре Сологубе", где среди авторов фигурировали Иванов-Разумник, Л. Шестов, 3. Гиппиус, И. Анненский, М. Гершензон, М. Волошин, Андрей Белый, Г. Чулков и др. Активная общественная и литературная деятельность, публицистика и выступления, поездки по России, путешествие за границу вместе с женой, совершённое в 1914 г., - всё это наполняло жизнь Сологуба до краёв.

После Октябрьской революции (которую он, в отличие от Февральской, воспринял весьма скептически) положение изменилось. Появились материальные трудности, печатать стали мало, и писатель почти целиком переключился на переводы. У жены развивалось психическое заболевание (неспроста: "затаскали по допросам", - полагает современный исследователь В. Ерофеев) - она не выдержала резкой перемены, происшедшей с окружающим миром. В 1920 г. Сологуб просил у Ленина разрешение на выезд за границу, но не получил его. В сентябре 1921 произошла трагедия: Анастасия покончила с собой, утопившись в реке, и лишь спустя месяцы труп был найден. Последняя встреча Сологуба с мёртвой женой описана в "Сумасшедшем корабле" О. Форш: "На минуту окаменел. Его лицо жёлтой слоновой кости стало белым. Но поступью патриция времён упадка он важно прошествовал к трупу и, сняв с её руки обручальное кольцо, надел на руку себе. Потом он опять жил, потому что он был поэт, и стихи к нему шли. Но стихи свои читал он несколько иначе, чем при ней, когда объезжали вместе север, юг и Волгу и "пленяли сердца". Он больше пленять не хотел, он с покорностью своему музыкальному, особому дару, давал в нём публичный стихотворный отчёт, уже ничего для себя не желая. Входил он к людям сразу суровый, отвыкший. От внутренней боли был ядовит и взыскателен. Смеялся же беззубо, не по-стариковски, а по-детски или как лысый японский идол". Смерти жены посвящены многие стихотворения 1921 г. ("Унесла мою душу...", "Не глядится никто в зеркала...", "Безумное светило бытия..." и др.). Как ни странно, Сологуб со своим почти любовным отношением к смерти не собирался последовать за женой, он намерен был до конца тянуть каторгу жизни. Он ещё в молодости научился наслаждаться страданиями.

В конце жизни Сологуб занялся общественной деятельностью при Союзе ленинградских писателей, сделался даже председателем правления. Его снова печатают, широко отмечают 40-летие литературной деятельности. Вскоре изнуряющая болезнь сделала своё дело, 5 декабря 1927 г. скончался этот певец "мёртвых и навек утомлённых миров", как сказал о нём И. Эренбург.

[Судьбы поэтов серебряного века. (М.Лосева)]

Порос травой мой узкий двор.
В траве лежат каменья, брёвна.
Зияет щелями забор,
Из досок слаженный неровно.
Из растворённого окна,
Когда сижу один, лениво,
Под тем забором мне видна
Полынь да жгучая крапива.
И ветер, набежав порой,
Крапиву треплет и качает,
Играет ею, вот как мной
Судьба капризная играет.
И я, как та крапива, жгусь,
Когда меня случайно тронут.
И я, как та крапива, гнусь,
Когда порывы ветра стонут.

9-13 мая 1889

Различными стремленьями
     Растерзана душа,
И жизнь с её томленьями
     Темна и хороша.

Измученный порывами,
     Я словно вижу сон,
Надеждами пугливыми
     Взволнован и смущён.

Отравленный тревогою,
     Я всё кого-то жду.
Какою же дорогою,
     Куда же я пойду?

19 сентября 1886