Бригантина

День перевалил за середину, но заседание всё ещё продолжалось. Говорили все, но как-то тускло, неохотно. Видимо потому, что никто никого не слушал. «Снова переливают из пустого в порожнее» - подумал Сашка и отвернулся к окну. Кажется, серые тучи, неспешно ползущие над городом, задевали макушки старых елей, и всё вокруг было серо и сумеречно. Осенний снежок, переходящий в ледяной дождь и растекающийся слякотью под ногами, уныло опущенные ветви не облетевших ещё берёз, прохожие, тщательно разглядывающие грязный асфальт у себя под носом. Тоска! Вдруг из соседнего здания музучилища донеслись звуки. Фрагмент. Даже не мелодия – маршевый ритм на гитарной струне, но что-то поразительно знакомое. Глядя в окно, Сашка мучительно вглядывался в себя – что это, откуда? Он чуть прикрыл глаза, и, будто симпатические чернила, сами собой проявились в голове слова: "в флибустьерском дальнем синем море…". Краски ярких воспоминаний закружились в разбуженном сознании, взволнованное сердце застучало сильнее и, кажется, грозилось переломать изнутри все рёбра. Нет, срочно на свежий воздух!
Когда-то, очень-очень давно, мальчишка, бредивший рассказами Станюковича, пришёл в школу юных техников – записаться в судомодельный кружок. Но строгий дядя в сером костюме посмотрел на него с сожалением:
- «мы не набираем судомодельную группу – слишком мало желающих. Может быть ты хочешь на картинги? Правда, берут туда только отличников, но для тебя – так и быть, сделаем исключение!»
Но мальчишка уверенно покачал головой: - «ну разве могут сравниться белоснежные крылья парусов с маленькими чёрными вонючими машинёшками!»
- «Чудак! – удивился дядя: - за автоделом будущее! Крылья парусов… да кому они нужны – твои крылья! Неудобно, непрактично, зря!»
Мальчишка тогда не отбросил мечту, просто запрятал её поглубже.

Сыпавшаяся с неба вода заливала очки, ветер трепал нечесаную гриву, Сашка шагал и улыбался своим мыслям, не обращая на погоду внимания, холод придавал решительности. «Нет, ну как это всё-таки просто – выйти сразу на свежий ветер, покинув тихую бухту! Домой нельзя – только зайдёшь, сразу надо собирать вещички, как бы не забыть что-нибудь нужное, а потом посидеть на дорожку, и так снова опять отложится, а потом и сорвётся. Нет, сразу за билетом!»
После школы он сразу начал работать. Мечта денег стоит немалых, да и время было такое – кто не работал, тот или сидел, или спивался. В редкие минуты отдыха Сашка открывал для себя Стивенсона, морские произведения Джозефа Конрада, мечта о крылатых парусниках не терялась, только виднелась всё хуже в тумане серых будней. Однажды он несмело заговорил о том, как это прекрасно – ощущать на лице свежесть ветра и улыбаться солёным брызгам, но сестра отмахнулась сердито:
- «Ой, не грузи меня своими фантазиями! Без тебя хлопот полон рот, суп на столе – вытри». Ну да, двое детей, да работа, да домашнее хозяйство. Снова, заслышав знакомый мотив, душа его трепетала, но груз ответственности – «здесь я нужнее» давил мечту могильным камнем.

Несколько лет назад он попал в южный портовый город – межрегиональный симпозиум. Маленькие домишки, сбегающие к морю по склону горы, утопали в зелени. Огромные деревья прикрывали их от солнца, роскошные виноградники прятали стены от веяний времени. С первых дней Сашка влюбился в эти тихие улочки, где легко встретить Грина, посидеть с Пушкиным, а то и завернуть в гости к Доброму Гению. Главное – в этом городе он наконец-то нашёл свою стаю. Людей, искренне и бескорыстно преданных своему делу, не истребленных временем романтиков. Тогда, в тот раз, пришлось вернуться назад. Но снова он готов был сорваться вслед за мечтой – туда, в маленький уютный город у моря. Старый друг за кружкой пива нахмурился:
- «Ведь у тебя и здесь зарплата неплохая, а сколько ты там будешь получать? Ну подумай сам, здесь ты дома, среди знакомых…». И снова он не струсил – задвинул мечту в привычный уже чуланчик. Заставил снаружи повседневными заботами, периодически подкрашивая их разными увлечениями, завесил ажурной занавесочкой новых встреч.

И вот теперь – снова. Раздумья, сомнения, поиск аргументов, трудностей и прочих отговорок. «Да в конце-то концов! Что он оставляет здесь? Опостылевшую уже работу? Да быть не может, чтобы ему, ещё не старому здоровому мужчине не нашлось работы там, в чудесном южном городе! Судовым плотником, грузчиком, да хоть дворником в порту! Он нащупал в кармане кошелек – должно хватить на первое время. Уже оттуда он вышлет доверенность племянникам на управление квартирой и заявление на увольнение. Что ещё?» - размышлял Сашка, загружая в новенький рюкзак «бомжарики» быстрого приготовления, необходимая смена белья уже болталась на дне, термос стоял рядом. «Любимая? Ну, она будет только рада наконец-то от него избавиться – одни сплошные беспокойства и нервотрёпка» - думал он покачиваясь в ночи вместе с верхней плацкартной полкой.

Южный портовый город узнал его и улыбнулся приветливым солнцем. Старая зам по науке торжественно протянула сухую ладошку, но Сашка не удержался и стиснул её в крепких объятиях. Если и оставался ещё какой-то лёд в душе, то и он растаял от теплоты встречи, затуманил глаза непрошеными слезами. Воспоминания и обмен новостями под чаёк сократили день до вечера, но ведь Сашка-то пришёл по делу!
– «А помните, - спросил он: - мы на прощальном вечере вместе пели про бригантину?»
- «Конечно, это же наш гимн! – ответила старушка и глубоким голосом затянула: - надоело говорить и спорить, и любить усталые глаза…».
Но Сашка перебил её нетерпеливо: - «скажите, а когда отходит бригантина?»
Она взглянула удивленно и чуть сочувственно: - «Саша, но ведь это же песня, всего лишь песня!»
- «Ну понятно песня, конечно песня, но ведь не с пустого же места – она же должна иметь какую-то первооснову?» - воскликнул Сашка, всё больше распаляясь.
- «Да ну какую первооснову? Такая же мечта мальчишек незадолго до войны… тоска по романтике» - задумчиво произнесла старушка, помолчав добавила: - «а ты знаешь, там еще один куплет есть – его не поют, поэтому мало кто знает: так прощаемся мы с серебристою, с самою заветною мечтой…»
- «Ну что ж, на прощанье поднимай бокалы молодого крепкого вина!» - нараспев произнес Сашка и улыбнулся: - позвольте и мне попрощаться».

В торговый павильон вошёл мужчина с рюкзаком на плече и чуть заплетающимся голосом спросил: - «а позвольте полюбопытствовать, почему у вас на набережной несколько магазинов южных вин, но только один работает на разлив?»
- «А вы уже везде успели ознакомиться?» - спросил бармен настороженно. Вошедший выглядел достаточно прилично, но кто знает – какие черти водятся в интеллигентной тишине этого омута.
- «А вы что, уже закрываетесь? - попытался улыбнуться вошедший и хозяйски осмотрел витрину: - пожалуйста, мне стаканчик красного по алфавиту – Агдам, Изабелла, Каберне, что у вас там ещё есть?»
В павильон заходили случайные посетители и, привлеченные халявной выпивкой нищеброды – Сашка угощал всех желающих, благо не дорого. На рассыпавшиеся как горох благодарности, он лишь грустно кивал головой и салютовал своим стаканом:
- «пьём за яростных, за непокорных, за презревших грошевой уют!..». Лица входящих и выходящих давно сплелись в его мозгу в единую серую массу, поэтому он даже не обратил внимания, когда рядом с его столиком выросла новая фигура – высокий мужчина в длинном прорезиненном плаще. Казалось, чёрная щётка его усов вообще не знала такого понятия как улыбка, все возможные ветра гуляли по его лицу, изборожденному суровыми морщинами, но глубоко посаженные глаза смотрели доброжелательно. Незнакомец спокойно отодвинул поданный стакан и тихо произнёс: - «Аллё, это ты бригантину ищешь? Есть свободное место судового плотника».