Сложный выбор

                “...Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною,
                и Дух Божий носился над водою...”
                [Быт. 1:2]

    
                Пролог
    
     Молодая и горячая планета постепенно остывала. У нее была особая роль в этой Вселенной - роль колыбели разумной жизни. Когда условия на поверхности стали более-менее подходящими, начался процесс создания биологической материи. Те силы, которые впоследствии назовут “Стихиями”, стали собирать атомы в молекулы, в строгом соответствии с планом Создателя всего сущего. Молекулы эти обладали удивительными свойствами, но еще более удивительными были их сочетания. Впрочем, удивляться этим великолепием пока было некому...
     Молекулы объединялись в цепи и комплексы, получались первые организмы, не совсем еще полноценно живые, но уже способные производить себе подобных. Самые примитивные вирусы, пока только в виде кристаллов. Потом появились отдельные целые клетки, уже вполне живые и самостоятельные.
     Клетки тоже объединялись в единые структуры. Иногда удачно, иногда нет. Конечно, ни о какой случайности тут речь не шла, все происходило под управлением Стихий и по Высшему плану. Просто план не был постоянным, да и творчество никогда не бывает по шаблону...
     Постепенно жизнь становилась все более сложной. Была ли она разумной? В какой-то мере разумными были даже молекулы, но не такой разум был целью Творения. Черви, моллюски, насекомые... Они украшали и преображали планету, но развитие шло дальше.
     За сотни миллионов лет какие только формы жизни не возникали на планете! Но Творец не останавливался на достигнутом, желая создать нечто, если и не равное себе полностью, то могущее хотя бы приблизиться к Создателю!
     Так появились люди. Создатель мира вложил в них не просто всю свою фантазию и все свои умения. Он вложил и самое ценное - частицу себя! Люди обрели душу бессмертную, способную переходить из умершего тела в новорожденное, развиваясь и совершенствуясь на этом пути.
     Разумеется, людям был дан и мощный интеллект, были даны абстрактные чувства, которые были неотъемлемой частью их душ. Творец наблюдал за развитием людей и радовался: “Весьма хорошо получается!”.
     Но человек, хоть и был творением Господа, нес в себе и вполне земные черты. А как иначе? Ведь тело его земное было сотворено Стихиями из обычных химических элементов. И предками его биологическими были обычные животные: Бог не стал создавать человека “с нуля”, это было бы и нерентабельно, и неудобно для последующей жизни самого человека.
     И по прошествии некоторого времени человек стал отступать от Плана Творца. Все больше и больше он поддавался своим животным страстям и инстинктам, все больше и больше появлялось в нем алчности и жестокости, все реже он вспоминал о том, кто сделал его Человеком.
     Творец наблюдал за всем этим и огорчался все больше. Много раз он старался вернуть людей на путь истинный! Ведь он так любил этих двуногих - единственных на Земле существ, которые могли творить не только руками и разумом, но и душой! Тех, которые должны были стать его опорой и силой в будущем развитии Вселенной.
     Творец столько раз посылал людям своих Пророков! Увещевал, соблазнял раем, пугал адом - все напрасно! А пророков этих когда игнорировали, а когда и вовсе казнили. Людьми двигало два инстинкта: власти и размножения. И борьба между ними постоянно шла и за власть, и за сексуальных партнеров. Не любовь, а борьба была в основе продления рода человеческого! Мало этого. Они додумались даже до того, что священный акт слияния друг с другом и создания новой жизни, да и сами органы размножения, смешали с грязью и сделали ругательствами!
     И не хотели люди рая посмертного, и не пугал их ад с вечными муками. Их разум развивал технологии, все более совершенные, заменяющие им те способности, которые были вложены в них Господом, но утрачены в силу все более глубокого погружения людей в их животную сущность. Впереди маячили искусственные органы, а там, глядишь, и бессмертие. Рай тут, на Земле! Были бы только деньги... Но денег на всех не хватит. Как и власти.
     И вместо того, чтобы жить в атмосфере всеобщей любви (как планировал Творец!), люди все больше погружались в пучину раздора, зависти и ненависти...
     Создатель смотрел на них, и слезы текли из глаз его. Что делать? Неужели все напрасно? Неужели нужно уничтожить людей, пока они не уничтожили эту райскую планету? Выбор всегда труден, даже для Бога. Но выбирать нужно, пока не стало слишком поздно...

                1
     О грядущем “конце света” Константин впервые услышал в середине нулевых, будучи школьником. В то время его все называли просто Костик, и он не возражал. Собственно говоря, для семьи и друзей он и сейчас оставался Костиком, его полное имя было слишком длинное и немного вычурное, чтобы произносить его часто.
     Тогда, впервые прочитав про изменения мира в 2012 году, Костик в них не поверил. Но чем ближе был загадочный 2012-й, тем больше и больше было публикаций на эту тему. Наука либо опровергала все эти прогнозы (впрочем, не слишком убедительно), либо просто отмалчивалась.
     Незадолго перед наступлением самого “часа Х”, стали появляться сообщения о “переносе” конца света на 2018 год. Костик не очень вникал в предмет и не слишком понимал, кто именно решает вопрос судеб человечества. Вокруг, помимо традиционных религий, было немало всякого рода “школ саморазвития” и “духовных систем”, которые ссылались то на непонятных “Вознесенных владык”, то на инопланетян с Сириуса, то на каких-то подземных монстров. Но все они были едины в том, что если человечество срочно не одумается и не исправится, то при грядущем “переходе в иное измерение” оно просто вымрет. За редкими исключениями, да и то не факт.
     Костика это все не сильно тревожило, возможно, в силу юного возраста, а возможно, просто от нехватки времени: учеба, подготовка к поступлению - не до того ему было... Да и как поверить в то, что окружающий мир вдруг может рухнуть в непонятно куда? В Бога Костик не верил, хотя и атеистом активным тоже не был: Бог далеко, у него свои заботы, даже если он и есть.
     Но прошел 2012 год - и ничего не случилось! Да, до него доходили слухи (у его родителей были знакомые, вхожие в некоторые из этих “школ”), что апокалипсис “точно перенесли на 2018 год”, “Там” так решили, давая человечеству еще один шанс.
     Сам переход тоже не все видели одинаково. Одни говорили про три дня темноты, а потом про сильные изменения в телах людей, другие были уверены в появлении посланников иных планет и миров. Третьи предрекали стихийные бедствия, в которых выживут только праведники безгрешные, для которых и наступит “Золотой век”.
     Костик не считал себя грешником и втайне надеялся в этот “золотой век” попасть, если таковой наступит. Но в его наступление все равно не верил. Некоторые последователи этих учений очень детально описывали будущую жизнь, Костик один раз даже начал читать книжку о “переходе”, но быстро бросил. Это было похоже на банальную фантастику, а жанр этот он не любил. Костик любил читать детективы и приключения. А фантастика или любовные романы - это не для него.
     Кстати, о романах. Девочками Костик интересовался столько, сколько себя помнил. Но интерес этот был больше психологический, чем физический. Хотя, что уж говорить, в последнее время тянуло все сильнее... Но жениться он пока не собирался, а случайных связей побаивался: мало ли что подцепить можно? Тем более, что приличные девочки на такое согласны не были, а неприличных опасаться стоило не только в плане болезней, но и в плане криминала. Читать детективы Костик любил, но становиться персонажем этого жанра ему вовсе не хотелось.
     Так что приходилось ограничиваться флиртом и тайным просмотром сами знаете чего. Впрочем, ему самому все эти видео были достаточно противны, он испытывал потом некоторые угрызения совести и каждый раз говорил себе, что это в последний раз. Но потом смотрел опять. Хотя он действительно почерпнул из этих видеороликов некоторые полезные сведения (в школе это все не изучали), внутри себя он мечтал о большой и чистой любви, верной жене и уютном доме.
     Но в целом его жизнь была сосредоточена на учебе, пустой болтовне с приятелями и политическими ток-шоу по телевизору, это он тоже любил. Да, по выходным иногда они ездили за город, на природу. Так и шло время.
     И вот наступил 2018 год. В прессе уже не было особого шума, про “отложенный конец света” мало кто вспоминал. Но знакомые члены упомянутых групп (Костик не считал их сектами, тем более, опасными, но как их называть, толком не знал) продолжали говорить о скором таинственном переходе.
     Но Костику было не до них. Последний курс института, впереди диплом, экзамены, поиск работы... И здоровье стало подводить, нервозность, даже бессонница. И зрение совсем испортилось. Очки он носил еще со школы, но тогда близорукость мешала не сильно. А сейчас без очков он стал чувствовать себя очень неуверенно, все плыло перед глазами. Впрочем, со здоровьем он успеет разобраться, надо сначала получить диплом, устроиться на хорошую работу, а там и нервы полечить, и глаза заодно.
     Наступил год 2019, а мир, каким был суетным и диким, таким и остался. И Костик вообще перестал думать о каких-то владыках, инопланетянах и прочих сомнительных персонажах. Каждое утро он просыпался от ненавистного звонка будильника, быстро завтракал, чем попало, и бежал в институт. Так и проходили дни.

                2
     Проснулся он не от будильника, а от холода. Точнее, от непривычного прохладного ветерка. Костик открыл глаза и по привычке стал искать свои очки на тумбочке рядом с кроватью. Очков не было, тумбочки тоже. В комнате не было темно, он все ясно видел. Костик подскочил на кровати, сон мигом слетел. Где он? Что с ним? Да, Костик любил в летнюю жару спать без одежды, но сейчас не лето! Где все его вещи? Где очки? И почему он прекрасно все видит и без них? Где кровать? И вообще - что это за комната?
     Помещение было небольшим, с каменными стенами и сводчатым потолком. Спал он, оказывается, вовсе не в кровати, а на широком подиуме, примерно 2 на 2 метра, тоже каменном, высотой не больше 30 см. Но сверху на нем лежал толстый слой сухой травы, а вместо простыни - странное покрывало, непонятно из чего сделанное. Плотное, но пористое. А вместо подушки небольшой валик в изголовье, из травы более толстым слоем уложенной. И больше никаких вещей. Вообще!
     Лежак его был как бы внутри каменного кармана, чтобы подойти к выходу из комнаты (“а как это назвать?”), ему пришлось обойти выступ скалы (“с ума сойти!”) и повернуть налево. Сводчатый потолок, сводчатый выход. Куда? Ошалев от неожиданности и страха, Костик выскочил наружу в чем был, то есть ни в чем, совершенно забыв об этом.
     Каменная площадка, достаточно ровная и просторная, по периметру с трех сторон окруженная стеной горы, в которой были такие же отверстия, явно в такие же “комнаты”. А проще говоря, пещеры.
     Светало, но никаких часов не было, чтобы понять, который час. Да и местность странная, и климат явно не тот, к которому привык Костик: там, где он жил, на рассвете без одежды было бы жутко холодно.
     Все это успело пронестись в его голове очень быстро, потому что буквально в то же мгновение, следом за ним, из всех пещер почти одновременно повыскакивали другие люди, в том же виде, и с тем же выражением шока на лицах.
     Еще двое мужчин и 9 женщин, точнее, молодых девушек. И все такие же голые, как сам Костик. Но ситуация была такой дикой, что никому из них и в голову не пришло попытаться прикрыть себя чем-то. Да и чем? Руками глупо, а больше нечем. Первые мгновения они все так и стояли перед своими пещерами, застыв от изумления. Костик опять отметил, что прекрасно всех видит, и никакие очки ему не нужны.
     Молчание нарушил один из мужчин. Он был старше Костика, на вид, лет сорока. А вот другой представитель мужского пола был гораздо моложе. На вид ему было никак не больше 18, хотя, возможно, и еще меньше. Девушки были все молодые, хотя их возраст тоже был разным. Внешность бывает обманчива, но Костик оценил разброс как “от 16 до 30”. Все они были его расы, хотя типы были разными: и белокожие блондинки, и рыжие, и смуглые брюнетки явно восточного (скорее, южного) происхождения.
     Несмотря на то, что все были голыми, у Костика не возникло и тени сексуального интереса. Какой уж там! Сейчас в его представлении это были не девушки, а такие же жертвы кораблекрушения, как и он сам. “Кораблекрушения? Нет, крушения мира! Это тот самый конец света!”. Костик вдруг осознал причину происходящего. Но испугаться не успел, потому что заговорил самый старший из присутствующих.
     - Что ж, дорогие мои, я вижу ваше крайнее удивление и хочу объяснить ситуацию. Скажу сразу о себе пару слов. Я много лет занимался саморазвитием в одной из известных духовных школ. Наш основатель живет (точнее, жил) далеко, в Америке. Он много лет поддерживал контакты с одной из внеземных цивилизаций, имеющей развитие на порядки выше людей. Только развитие это не техническое, оттого и не могли люди получить их радиосигналы из Космоса. Сигналов не было, не используют радио развитые цивилизации. Они давно прошли нашу стадию развития, вступили в “золотой век” и должны были подготовить к этому переходу людей.
     Все слушали его негромкую речь, затаив дыхание, но почему-то не решаясь подойти ближе.
     - И вот, переход состоялся. Вы, наверно, заметили, что перешли в новый мир только сами люди. Ни одно достижение технической цивилизации не должно было попасть в этот новый мир. И я думаю, что все те, у кого были какие-то болезни, заметили свое полное выздоровление. Да, мы начинаем эту жизнь как бы с чистого листа.
     - Не все люди из более чем 7 миллиардов землян перешли вместе с нами. Но не беспокойтесь о тех, кто не перешел. Возможно, среди них есть ваши родители, братья, сестры, невесты или женихи... Я не смогу рассказать вам о их судьбе, и никто не сможет. Но даже те, кто не смог перейти, они просто заснули навсегда. Без боли, страха и мучений. Заснули все. Вы проснулись тут, они не проснутся никогда.
     - Конечно, если вам захочется плакать и горевать - плачьте. Но я советую поскорее забыть все, что было с вами в том, прежнем мире. Считайте, что вы заново родились, тем более, что в какой-то мере так и есть. И учтите, что ваши близкие вполне могут жить и сейчас, только с вами они не встретятся.
     При этих словах несколько юных (и симпатичных, что Костик все же успел заметить) девушек стали плакать. Не громко, не картинно, даже стараясь скрыть свои слезы. Костику плакать не хотелось, хотя он и сам уже понимал: в новый мир перешли только молодые, только те, кто мог создавать новое человечество. А, например, его родители... Да, наверно, их уже нет на этом новом свете. Ну что ж, он будет считать, что они просто крепко и надолго заснули. Пусть им снятся сладкие сны!
     А Капитан (имени говорившего Костик еще не знал, но назвал его капитаном, признав в нем начальника) продолжал говорить, не торопясь и без труда подбирая слова. Он подтвердил то, что Костик и сам только что понял: им предстоит создавать новое человечество, поэтому те, кто не могут иметь детей, в новый мир не перешли.
     Отбор был вообще странным. Разумеется, в новую жизнь не пустили тех, кто имел серьезные проступки, и чьи мысли были запачканы алчностью, похотью и чрезмерной гордыней. Как сказал Капитан, из 7 миллиардов людей в новую жизнь попали всего несколько миллионов... Но почему не пустили детей? Этого Костик не понимал. Ведь они вырастут и сами смогут продолжать свой род... А Капитан продолжал:
     - Наверно, вы хотите спросить: а как же дети? Почему их нет в новой жизни? Это не совсем так. Дело в том, что маленькие дети стали бы очень серьезной обузой для поселений, подобных нашему. Да и кто захочет растить чужих детей? Но на самом деле, совсем маленькие дети, которые имеют здоровую генетику и хорошую карму, в новой жизни есть. Но они живут в специальных поселениях, у них особая задача, детали которой я и сам точно не знаю. И поймите главное: уход из этой жизни (неважно, детей или стариков) не надо считать трагедией для них. Постепенно вы поймете, почему.
     - Еще один момент, который, возможно, вызывает у вас удивление: почему тут 9 девушек и всего трое мужчин? Нет, дело не в том, что теперь принят патриархат, или что мужчины склонны к полигамии. Все прозаичнее. Во-первых, мужчин репродуктивного возраста на Земле действительно меньше, чем женщин. Не забывайте о многочисленных войнах, где гибли в основном мужчины, причем молодые. Во-вторых, как ни стыдно мне это признавать, но среди мужчин нашлось намного меньше тех, кто достоин перехода в новый мир. Увы, но это так.
     - Теперь перерыв. Мне еще много чего нужно сообщить вам, но сейчас утро, нам нужно решить некоторые бытовые вопросы.
     После этого Капитан повел их всех к единственному выходу с каменной площадки. За ней были редкие деревья непривычного вида, странные кусты неизвестной породы с широкими листьями, рыхлая черная земля без травы и небольшая речка, шума которой они из-за склона горы не слышали раньше.
     Как пояснил Капитан, им предстоит самим обеспечивать себя едой, но все возможности для этого у них уже были: чуть дальше были заросли фруктовых деревьев и грядки для овощей. А вот мясной еды не будет. Но еще дальше, за грядками, есть стадо коров особой породы. Их нужно доить, а молоко можно пить парным, можно делать из него различные полезные блюда. Пасти коров не надо, они сами о себе позаботятся. Впрочем, на первое время их даже едой обеспечили: в одной из пустых пещер оказались сложены запасы картошки, огурцов, орехов, каких-то специй и много чего еще, в чем Костик разбираться не стал, не до того. Однако, запасы были небольшими, так что заботиться о пропитании нужно было начинать сразу.
     Речка чистая, в ней можно купаться и воду из нее можно пить прямо как есть. Огонь им придется добывать самим, как делали это первобытные люди. Ведь, по сути, они и были теперь первобытными людьми, от человеческой цивилизации не осталось ничего.
     Какая-то из девушек насмешливо спросила: “А что, мы все так и будем голыми ходить? И где здесь туалеты? И как нам быть в критические дни без всяких средств гигиены? И что нам делать, если кто-то из нас заболеет?”.
     На что Капитан достаточно подробно и без тени усмешки ответил так:
     - Ну, одежду тут взять негде и сделать не из чего. Да и зачем она вам? Здесь не будет ни холода, ни жары, на Земле климат сейчас стал совсем другим. И транспорта, набитого людьми, здесь тоже нет, друг от друга защищаться одеждой не нужно. А стесняться тоже нечего, мы все люди достаточно взрослые и знаем, кто как устроен. Это первое.
     - Второе - туалеты. Да, тут нет унитазов и кабинок с засовами. Что естественно - то не безобразно. Эта земля, которую вы тут видите, достаточно рыхлая, чтобы впитать все ваши биологические отходы. И она населена огромным количеством бактерий и насекомых, которые с радостью (и очень быстро!) все это переработают на благо здешним растениям.
     - Средства гигиены тут есть: это листья с кустов. Обратите внимание, они очень большие и пористые, из них можно делать прекрасные впитывающие прокладки, а с помощью тонких, но прочных стеблей фиксировать их на теле как удобно. Не волнуйтесь, здесь все продумано (здесь он усмехнулся) разумом куда сильнее нашего...
     - А вот насчет болезней - сложнее. Если вы будете вести себя разумно, то болезней не будет. Здесь нет никаких опасных инфекций и паразитов, но вы сами должны прислушиваться к своему организму и понимать, что хорошо для него, а что плохо. Все болезни тут могут быть только внутренние, связанные с вашим собственным организмом и с вашими ошибками по уходу за ним. Разве вы не заметили, что даже те медицинские проблемы, что у вас были раньше, сейчас пропали?
     Костик вспомнил про свое восстановленное зрение и опять поразился этому феномену: как такое возможно? А ему всегда говорили, что чудес не бывает...
     Было ужасно непривычно и неловко справлять утреннюю нужду вот прямо так, в большом обществе. Деревья были редкими, не спрячешься, кусты тоже росли хоть и густо, но обзор толком не закрывали. А что делать? Теперь им предстоит жить именно так. И постепенно, один за другим, поселенцы преодолевали привычную стыдливость...
     Вода в реке была тоже непривычной. Ее чистота ощущалась буквально на расстоянии. Вода была прохладной, но не холодной. Однако, им предстояло научиться не только добывать огонь, но и делать себе посуду из глины (на берегу реки глины хватало) для воды, молока и прочих нужд. Да и куда-то надо собирать фрукты с деревьев? Овощи с грядок?
     Как оказалось, все поселенцы были людьми сугубо городскими, никаких навыков ведения сельского хозяйства у них не было. Не было и книг, чтобы чему-то научиться. Только опыт проб и ошибок, а также разум и интуиция. И те знания, что были в их головах на данный момент. “Вот, иди знай, когда что пригодится!” - думал Костик. “Надо было мне не отказываться от поездок на дачу, ухаживать за посадками! Но я же никогда не собирался переселяться в деревню! А теперь...”. Да, теперь им предстояло все осваивать самим. Не сумел - остался голодным...
     “Хорошо хоть, что не надо на мамонтов охотиться!”, - подумал Костик и рассмеялся этой идее. Он представил себя, бегущим с веревкой по саванне, и ему стало еще веселее.
     Начали они с добывания огня. Этим занялся Капитан, а все прочие пошли искать сухие ветки для костра и камни, чтобы сложить очаг. Костик оказался рядом с одной из девушек. Они все тут как-то сразу решили не спрашивать друг друга о возрасте. Все равно нет ни календарей, ни часов, так что следить за временем не получится. Так зачем начинать?
     На вид девушка была моложе него и весьма недурна собой. Впрочем, он почему-то не сомневался, что откровенно некрасивые в новую жизнь не перешли. Потом Капитан сказал, что красота - очень относительное и субъективное понятие, но «Там» (Капитан многозначительно взглянул на небо) знают примерные вкусы людей и учитывали их при подборе “кого куда определить”.
     Так вот, девушку звали Инна. Не Анна, а именно Инна. Такого имени Костик никогда не встречал, но чего не бывает на свете? Девушка была немного ниже него, с короткими вьющимися волосами. Не блондинка, но волосы светлые. Она была довольно худой, но бедра широкие и грудь не маленькая. Ее такое близкое соседство неизбежно отвлекало Костика от поиска веток. А еще он очень боялся, что Инна заметит, как действует на него ее соседство. И прикрыться нечем в случае чего...
     Они шли рядом, она собирала ветки и отдавала ему, так что очень скоро у него в руках выросла огромная куча сухих (и местами довольно острых) веток, которые приходилось прижимать к голому телу, чтобы все это не рассыпалось. Когда она нагибалась за очередной веткой, Костик даже отворачивался, чтобы не выдать своего возбуждения. А она (чего он не видел) украдкой оглядывалась на него и посмеивалась его видимой реакции.
     На самом деле, Инна была старше Костика. Да и вообще, ей всегда нравились солидные мужчины в возрасте и со статусом. А вот ровесники и, тем более, неопытные юноши, не вызывали у нее никакого сексуального интереса. Так что напрасно Костик фантазировал, сама Инна уже выбрала, с кем будет - конечно, с Капитаном.
     Когда они вернулись, очаг уже был сложен и огонь в нем уже горел. Запас веток сложили в ближайшую пустую пещеру (пещер было 15, а людей всего - 12). Кто-то стал печь картошку из запасов, ведь давно пора было завтракать...
     Костик отошел в сторону, сел на разогретый солнцем камень, кем-то предусмотрительно покрытый листьями вместо одеяла или стопки газет, как сделали бы раньше. Он смотрел на окружающую его обстановку и никак не мог поверить в ее реальность. Разве о такой жизни он мечтал? Разве ради этого получал свои пятерки? И что они будут делать тут целыми днями? Собирать фрукты и ветки? Да он от тоски помрет! Конечно, можно разговаривать, но о чем? Ведь все, что он знал, и все, что было ему интересно в прошлой жизни, сейчас не имело никакого значения. Так чего впустую болтать? А если молчать - то что делать?
     Ему вдруг захотелось убежать. Просто вскочить и броситься бежать, без оглядки и без остановки, чтобы никто не смог догнать. Прочь отсюда! Но он не побежал. Глупо это. Куда он денется? Все равно вернется обратно, только девушки засмеют...
     И Костик продолжал сидеть и отрешенно смотреть на суету вокруг костра, пока его не позвали “к столу”. Печеная картошка со свежими огурцами - вот пока и весь завтрак.
     Удивительно, как быстро люди ко всему привыкают. Сейчас вокруг него сидел десяток абсолютно голых девиц, а ему это было совершенно безразлично. То есть, он даже не замечал, что они раздеты. Разговор шел о том, что они будут делать дальше, как вообще будут жить теперь. То, что тревожило Костика (как не умереть от скуки без книг, интернета и прочих привычных развлечений), то же самое волновало и всех остальных. Естественно, взоры обратились к Капитану.
     “Капитана” звали Вадим. Однако это имя совершенно ему не подходило, просто противоречило всей его внешности! Бывает такое, да. Родители называют ребенка, когда он еще и не человек почти, и никто не знает, каким он станет. А потом мало кто решается менять себе имя, уж очень это сложный процесс...
     Так вот, Вадим (отчество свое он не сказал, раз и навсегда пресекая попытку обращаться друг к другу официально) ответил, что физической работы им тут хватит, скучать не придется. А чтобы не скучал ум, надо просто наблюдать за окружающим миром. За всеми его деталями, за малейшими изменениями в природе и в собственном теле. Ведь это так интересно!
     Костик не был уверен, что это действительно так уж интересно. Хотя, он ведь не пробовал никогда...
     Еще, конечно, всех волновал вопрос о будущем. “Ну ладно, мы тут живем, размножаемся, растим детей и внуков, потом умираем - а дальше что? Зачем нужно было устраивать этот “переход”? Чем такая жизнь лучше той, которая была, и какая цель у человечества теперь?”. Вопрос задал Мишка, тот самый парень, который показался Костику еще школьником. Мишка готовился в институт, уже выбрал специальность, но в одно прекрасное (прекрасное ли?) утро проснулся не у себя дома, а здесь в пещере, как и все прочие.
     Капитан (как продолжал называть его про себя Костик) ответил не сразу.
     - А какая цель жизни человека была в той, прежней жизни? Кто из вас думал об этом? Ну, прямо как в школе, все подняли руки! Вот потому вы и здесь. А знаете, сколько людей вообще никогда об этом не задумывались? И жили по сути как животные. Ведь чем отличается человек от животного? Тем, что может спросить себя “кто я?”, “зачем я тут?”. Это и есть начало Пути...
     - Пути куда? - прервал его Мишка.
     - Я не хочу пока говорить вам все, что знаю. Есть вещи, до которых человек должен дойти сам, сам понять, сам почувствовать. И учтите, что я, конечно, знаю много, но и я иду по своему Пути. Точнее, мы все сейчас идем вместе, но все равно каждый из нас индивидуален, и опыт у каждого будет свой. И не надо сейчас планировать свою жизнь с внуками и правнуками. Всему свое время. Пока делайте то, что я уже сказал: просто учитесь наблюдать за всем, что происходит вокруг вас и внутри вас.
     Оставшуюся часть дня они продолжали обустройство своего быта. Кто-то попытался сделать из глины чашку, но без гончарного круга сосуд получился весьма странным. Смотреть было весело, научиться-то все равно нужно. Круга не будет, у них нет задачи начать развитие техники снова. Цивилизация с поездами и мобильниками на Земле уже была, и ее время кончилось.
     Стало темнеть. Воздух становился прохладнее. Они снова сидели у костра и ели лепешки из оставленных для них припасов. Завтра им предстоит самый важный, наверно, процесс - выбор партнеров. А пока... А пока они не могли оторвать взор от звездного неба. Нигде не было больше электрических огней, рекламы и светящихся окон домов. И то небо, которое предстало перед ними, заставило их (пусть на несколько минут!) позабыть все прошлое и не думать о будущем.
     Бездна Бесконечного Неба. Глубина Космоса. Стояла абсолютная тишина. Молчали птицы, ночные насекомые тоже не издавали ни звука. Воздух был неподвижен. И костер погас. Только звезды и тонкий серп Луны.
     Сколько они так просидели? Никто не считал, да и не мог посчитать. И в полном молчании они разошлись по своим пещерам.
     Костик долго не мог заснуть. Завтра “распределение”! И как выбирать? Выбор будет взаимным, еще не факт, что понравившиеся ему девушки захотят жить с ним... Он всегда считал, что жениться надо по любви. А что такое любовь? Это влечение тела, близость ума и родство души. Плюс, конечно же, соответствие бытовых привычек и потребностей, иначе ссор не избежать.
     Капитан сказал, что они тут все подобраны не случайно. Что все 12 человек - это по сути одна большая семья. Близость умов и родство душ тут обеспечено почти в любых сочетаниях. Значит, остается выбирать только по одному фактору - физическому. Костик и сам уже понял, что это так. За прошедший день он успел в той или иной мере познакомиться со всеми девушками. Да, они все были незаурядными личностями, они все были очень интересными людьми и очень хорошими (хотя и разными) по характеру. Костик готов был полюбить их всех, полюбить не сексуально, а в том “высоком” смысле, о котором читал иногда в книгах и которого раньше совершенно не понимал. Но сейчас, кажется, понял...
     Но выбирать нужно, потому что им придется вести строгий учет родившихся детей и потом следить за тем, чтобы дети эти образовывали семьи правильно с точки зрения генетики. То есть тут нельзя было допустить, чтобы девушка “изменила” избраннику и отцом ребенка был бы неизвестно кто. Хотя Костик вполне допускал, что если ему физически нравятся несколько девушек, то и девушкам может нравиться не он один...
     Разумеется, никаких противозачаточных средств у них тут не было. Да, конечно, есть варианты альтернативного секса, к деторождению никак не приводящего, но...”Впрочем, сейчас глупо об этом думать”, - решил Костик после всех этих размышлений. И стал перебирать в уме девушек.
     Больше всего, наверно, ему нравилась Лена. Ленка. Леночка. Невысокого роста, стройная, с чуть волнистыми длинными и густыми волосами, цвета не черного, но очень близкого к этому. И смуглой кожей. Нет, конечно, далеко не как у негров, но и не такой белой, как у той же Инны, например. Дело не в том, что Ленка была красивой. Так, если разобраться, то обычная симпатичная девушка. Но что-то в ней, видимо, было, что тянуло Костика к себе и заставляло его стараться незаметно вдохнуть аромат ее волос, случайно коснуться ее руки и разговаривать, чувствуя ее дыхание.
     Еще была девушка со странным именем Зуля. По виду - самая младшая из всех. Но похоже, что на нее “положил глаз” Мишка, так что лучше поискать резервные варианты. Вот, например, Оля. Высокая, ростом почти с Костика. С ослепительно белой улыбкой довольно крупных зубов, с большими пухлыми губами и такими же большими, слегка раскосыми глазами удивительного серого цвета. От нее исходил какой-то поток женской энергии, Костик буквально физически его ощущал, хотя и не понимал, в чем же этот поток проявляется. “Настоящая богиня плодородия!”, - подумал он, и переключился на других.
     Была еще одна девушка, имя которой он так и не разобрал: то ли Эльвира, то ли Эльмира. Но звали ее все равно Эля. Она была невысокого роста, очень стройная и совершенно рыжая, с мелкими веснушками по всему лицу. И какая у нее была улыбка! Стоило ей даже слегка улыбнуться (а делала она это часто), и все вокруг будто бы расцветало. Если бы не светило Солнце, его вполне заменила бы улыбка Эли.
     Самая интересная внешность, наверно, была у Лалы. Ее полное имя Костик так и не сумел запомнить, столь длинным и неблагозвучным было оно для его уха. Конечно, девушка была сложной смесью разных народов. Было в ней что-то индийское, что-то татарское, что-то грузинское. Всех своих кровей она и сама точно не знала. Она была не очень худой комплекции, хотя и толстой не была. Но явно тяжелее худого Костика, при почти таком же росте. Зеленые глаза и черные как смоль волосы украшали ее лицо, почти круглое, но очень гармоничное. Небольшой носик, пухлые яркие губы... Костика потянуло к ней сразу, как только они оказались рядом. Ему почему-то было просто хорошо, когда она была близко. Хорошо и спокойно. Они вместе переносили фрукты в лагерь, устали и вспотели. Какие уж тут дезодоранты, смешно! И ее едва уловимый запах тоже действовал на Костика одурманивающе.
     Были еще три девушки: Вика, Зара и Катя. Первые две были явно старше Костика и никакого интереса к нему не проявляли. А Катя, похоже, с первого взгляда выбрала Мишку. Хотя он был еще школьником, а она кончала институт. Но чувствам не прикажешь, да и так ли уж важен возраст? Который они вскоре и считать перестанут...
     Размышляя таким образом, Костик не заметил, как заснул.

                3
     Зуля заканчивала школу. Свое полное имя - Зулейха - она не любила и везде представлялась Зулей. Хотя дома ее звали полностью, никаких сокращений в семье ни для кого не было. Кроме родителей, в доме жили старшая сестра (она уже институт кончила, но замуж так и не вышла пока) и старший брат, студент. Мать была домохозяйкой, отец занимался каким-то бизнесом и дома бывал мало. Но, несмотря на это, все в доме подчинялось ему. Его взглядам на мир и его требованиям к быту и поведению.
     И мать, и сестра на людях носили головной платок. Когда Зуле исполнилось 12, платок одели и на нее. Теперь она не ребенок, теперь она девушка и должна вести себя в обществе соответственно приличиям. Приличия соблюдать не хотелось, хотелось озорничать, бегать и играть в мяч во дворе. Но отец считал иначе, да и мать не возражала.
     Зуля, уж непонятно в кого, демонстрировала редкие математические способности. Она решала задачи из программы старших классов, она читала популярные книжки по математике и физике. Родители в какой-то мере гордились успехами и талантами дочки, но будущее ее видели не в науке.
     Когда после своего 12-летия (день рождения она отмечала в июле) Зуля пришла в школу, разразился скандал: школьная форма не предусматривала головной платок, да и многие дети стали показывать на нее пальцем и смеяться. После недельного выяснения отношений с директором и вышестоящими инстанциями, Зулю перевели на домашнее обучение. У нее и так почти не было подруг (о друзьях мальчиках и вовсе говорить не приходилось), а теперь она потеряла возможность общения и с теми, кто был.
     Первое время она плакала и даже пыталась добиться разрешения ходить с подругами гулять в парк, на качели или кушать мороженое. Но подруги не были связаны жесткими требованиями в плане поведения и могли дурно на нее повлиять. Так сказала мама, и о прогулках следовало забыть. Конечно, они часто ходили к родственникам, да и сестра иногда жалела девочку и водила ее в тот же парк неподалеку. Но в целом Зуле приходилось проводить время наедине с собой. Да, она активно занималась уроками. А еще она начала читать книги. Много книг.
     Дома у них была только религиозная литература (так настаивал отец), но у бабушки был целый шкаф классики - Тургенев, Куприн, Стендаль... Наборы подписных изданий еще с советских времен. Зуля каждый раз, бывая у бабушки, набирала целую сумку этих томов и сама несла ее домой. Отец сначала возражал и против этого, считая данную литературу чуждой, но тут уж мать вступилась за дочь, убедив отца, что в книгах все очень строго и возвышенно, моральнее некуда. Тот махнул рукой, но с условием, что дочка будет читать религиозные книги тоже. Она и не возражала.
     Мало того, прочитав Коран, Зуля поразилась, насколько же это глубокая и прекрасная книга. Прочитала она и Библию, сопоставляя общие моменты и даже спрашивая отца о том, что ей непонятно.
     Но к концу школы она превратилась в настоящую “тургеневскую девушку”, чистую в помыслах и мечтающую о большой и светлой любви. А вовсе не об их дальнем родственнике, который заканчивал институт и собирался после устройства на работу на ней жениться. Родители сами познакомили его с дочкой, и красивая, юная и совершенно ничего в практической жизни не понимающая Зуля, естественно, показалась ему прекрасной кандидатурой для брака.
     Конечно, Зуля знала, что детей не в капусте находят, но любые разговоры на половую тему в их доме были категорически запрещены. Поэтому все ее знания ограничивались учебником анатомии для 9 класса, а учительнице родители строго настрого запретили обсуждать на уроках эту тему: “это все стыдно и грязно, девочке ничего об этом знать не нужно. Придет время - муж все объяснит!”. Зуля действительно почти ничего не знала, но потенциальный жених ей был почему-то противен, несмотря на объективно приятную внешность. Они только однажды разговаривали друг с другом на каком-то семейном торжестве, но девочке хотелось отодвинуться от него как можно дальше, и когда он ушел к своей компании, она вздохнула с облегчением.
     Компьютера дома не было, а телефон у нее был простой звонилкой, для связи с родственниками на всякий случай. Телевизор дома хоть и был, но западные фильмы родители смотреть не разрешали (а концерты и всякие шоу - тем более), так что единственными доступными ей передачами были либо религиозные, либо познавательные.
     Зуля читала научные книги, смотрела научные передачи и восхищалась научными достижениями человечества, радуясь прогрессу техники, медицины и прочих важных сфер жизни. Но когда они читала Священные Писания, она испытывала удивительное чувство Присутствия. Эти книги вызывали в ней трепет и слезы восхищения их глубиной, мудростью и какой-то непонятной, но вполне ощутимой энергией.
     Но все больше и больше ее восторги омрачались противоречиями между Писаниями и научными книгами. Как же так? Неужели это неправда???
     Однажды на уроке биологии она все же не выдержала и задала давно мучивший ее вопрос. Учительница была пожилой, знающей свой предмет (да, такие педагоги тоже бывают). А главное - она носила на шее крестик и каждые выходные (о чем все знали) ходила в церковь. “Татьяна Викторовна, вот Вы верите в Бога, да? А мы вот изучаем дарвинизм. Я не могу разобраться, как же так? Кто прав?”.
     Учительница улыбнулась, узнавая себя: когда-то ее тоже терзали подобные сомнения. “Зуля, милая, тут нет никаких противоречий. Наукой точно доказано, что человек является очень близким родственником обезьян, хотя кто от кого произошел - это пока вопрос. Да и вообще, все живое на Земле в какой-то мере родственно друг другу. Да, эволюция была. Ну и что? Разве в Писании сказано, что растения и животные были созданы в один миг? Указанные в Библии “дни творения” по нашим меркам могут тянуться миллионы лет. Не принимай Писание буквально, там очень много аллегорий, ведь они были написаны тысячи лет назад и для людей, знающих намного меньше нас. Надо было, чтобы они поняли... А что касается сотворения человека, то наука пока точно не знает, как же произошло его появление. И если ты внимательно читала Библию, то видела там упоминание не только о людях, но и о других существах. Кем они были в реальности? Неандертальцами, предками “снежного человека” или вообще какой-то иной формой жизни? Наука этого всего не знает, а в Писании тоже очень мало подробностей”.
     “Да, и не забывай о том, что в случайность мутаций и естественный ход эволюции сейчас далеко не все ученые верят, потому что это почти невероятно, даже за миллиарды лет. А если не случайно, то вот тебе и “Рука Божья”. Так что не переживай, придет время и наука с религией объединятся снова, как и было много веков назад”.
     Так и жила Зулейха.
      
                4
     Проснулась она от непривычной свежести и прохлады. Лениво открыла глаза. И закрыла снова. “Что это за сон такой странный? Я же вроде проснулась”. Полежала еще, но ей показалось, что с ней что-то не так. Пижамы привычной на теле не было. Сон слетел совсем. Зуля открыла глаза и снова увидела каменный сводчатый потолок. Никакой мебели, никакой кровати сестры (они спали в одной комнате). И она - совершенно раздетая. И одежды нет поблизости. Полная тишина, только слабый свет пробивается откуда-то сбоку.
     Девочка резко села на кровати. Да это же не кровать! Где она? Зуля даже ущипнула себя за ногу. Да, это был не сон. Все еще не веря в реальность происходящего, она встала с этой странной постели и пошла на свет. Обойдя выступ в скале, и увидев небольшую арку, она выбежала наружу.
     В то же мгновение она увидела вокруг себя таких же удивленных (чего уж там, обалдевших) и раздетых девушек. Но самое жуткое - там были и мужчины! Трое! И такие же раздетые! Она не то, что голого мужчину не видела никогда, она и статуй голых не видела, в музеи ее не водили, знаменитого Давида не показывали. А тут - во всей красе! Но сейчас ей было не до изучения анатомии. Первое движение - обратно в пещеру, закрыть глаза, снова заснуть и пусть все это будет просто странным сном!
     Но она уже понимала, что в пещере она не спрячется. И тут заговорил один из мужчин, по виду самый старший. Он говорил о “конце света”, о каком-то “переходе” Земли на другой уровень. О том, что они избраны для создания нового рода человеческого. Она слушала его, но как сквозь сон. Где ее родители, сестра, брат? Как ей стоять тут перед всеми, не только без платка на голове, но и вообще без чего бы то ни было? И о каком “конце света” он говорит? Ведь это грандиозное событие в Писаниях было представлено совсем иначе.
     Зуля ничего не понимала, а когда этот мужчина сказал, что большинство людей на Земле конец света не пережили, она стала плакать. Нет, не рыдать громко и безутешно, она была волевой девочкой. Но слезы просто лились ручьем, закрывая обзор. Когда она немного успокоилась, она заметила почти напротив себя молодого парня, примерно ее ровесника. Он смотрел на нее, не отрывая глаз. И в его глазах она читала и силу, и нежность, и заботу - все то, о чем она мечтала когда-то. И ее стыд вдруг куда-то пропал. Она ощутила себя свободной, как птица, ей захотелось взмахнуть руками и взмыть в небо, синее и безоблачное. Кто знает, что было бы, если бы в тот момент она взмахнула руками? Но она осталась стоять на земле, точнее, на каменной площадке. Как часто мы сдерживаем свои порывы...
     Потом ей все стало ясно, мужчина все объяснил. Точнее, ничего не ясно, она просто слышала его слова и понимала их смысл, но никак не могла осознать и принять то, что он говорил. Мужчина повел их дальше, за скалы. Здесь нет туалетов, здесь все происходит при всех! Но как же так? Это же неправильно! Увы, делать было нечего. Глядя на остальных, но стараясь никого не видеть, она все же последовала их примеру, оправдывая себя тем, что ситуация безвыходная.
     Потом они собирали ветки для костра. Как-то само собой так вышло, что она оказалась рядом с этим мальчиком, тоже “в прошлой жизни” учившимся в последнем классе. Его звали Миша. Он заботился о ней так трогательно и так естественно, что она вдруг снова заплакала, уже не сдерживаясь. И сама вдруг уткнулась в Мишкину грудь, заглушая свой плач. Мимо шли другие поселенцы, но, увидев их, старались обойти подальше.
     Постепенно она успокоилась. Да, ей придется выбирать себе мужа. Как хорошо, что тут нет ее жениха! И как хорошо, что тут есть Мишка! Она вдыхала его запах и нежность расцветала в ее сердце. Она свой выбор сделала, остальные мужчины ее уже не интересовали....
     Когда они сидели у костра и завтракали, Зуля вспомнила о своих сомнениях. “Скажите, Вадим, есть все же Бог, или его нет?” - задала она вопрос, который мучил ее больше всего. Она помнила тексты из Корана, всегда вызывавшие в ней ощущение глубины и святости. И что же, все это неправда? Не может быть!
     Вадим удивленно посмотрел на девушку. “Разумеется, есть!”, - ответил он. “Неужели ты думаешь, что все вокруг, вся Вселенная, весь огромный мир живого, да и мы сами - что все это возникло случайно?”. Она помотала головой. “Бог есть, и наша задача построить то общество, которое и будет Его Царством. Бог давно хочет прийти к людям, но прошлое человечество не могло его увидеть и осознать. Это - наша задача”.
     Конечно, ей хотелось еще спрашивать и спрашивать, голова лопалась от вопросов, но время еще есть, а сейчас у них другие задачи: надо обустраивать быт.
     Вечером, когда все в тишине сидели у погасшего уже костра и смотрели на небо, ей показалось, что сам Бог коснулся ее своей ладонью. Она снова почувствовала себя свободной и впервые в жизни ощутила безудержное счастье. Сейчас ей не хотелось обратно, в прежнюю жизнь. И все те, кого она раньше считала родными и близкими, казались ей бесконечно далекими и совершенно посторонними. Собственно говоря, наверно, так оно и было всегда....
      
                5
     Костик проснулся рано. Сладко потянувшись, он вышел наружу. Все еще спали. Слабый ветерок пошевелил волосы, где-то пропела птица, звонко и мелодично. Солнце еще не пришло сюда, хотя уже вышло из-за горизонта, но деревья скрывали его яркий лик.
     Сегодня “распределение жен”! Сегодня он станет султаном - у него будет три жены! И ни одной тещи! Костик улыбнулся и промурлыкал куплет из песенки. В той, прошлой жизни, ему часто хотелось петь, но он не решался. “Надо будет тут попробовать!”, - подумал он и пошел “на природу”, как заметила вчера одна из девушек.
     Интересно, а не запутаются они потом в детях и внуках? Ведь писать тут нечем и не на чем, а учет вести надо, чтобы родственных браков не допускать...
     “И кого же все-таки выбрать? Кому из них я нравлюсь? А то вдруг назову имя, а она откажется? Стыдно будет”, - размышлял он, возвращаясь к пещерам от речки. Полотенец не было, но теплый ветерок быстро высушил его мокрые щеки и руки. Купаться полностью он не рискнул, все же прохладно пока.
     Несколько девушек безуспешно пытались добыть огонь. Костик подошел к ним и стал быстро-быстро вращать палочку в отверстии камня. Палочка задымилась, вспыхнул какой-то пух рядом с ней, поджег моток травы. Пока огонь не погас, Костик бережно переложил тлеющую траву в заново сложенный костер и стал аккуратно раздувать пламя. Вот где пригодился туристический опыт!
     Оставив девушек колдовать около огня, Костик опять сел в стороне на каменный выступ и стал размышлять. У них сейчас не было ничего. Ничего своего, ничего, о чем можно было бы беспокоиться, и что страшно было бы потерять. Разве не это и есть настоящая свобода? Да, ограничений хватает: территория “лагеря” невелика и пока им явно не рекомендуется уходить далеко. Вроде бы ограничение. Но с другой стороны - а зачем им куда-то уходить? Желания такого не было, значит, отсутствие возможности не является ограничением. А в остальном - никаких правил. Нет “дресс-кода”, нет необходимости вставать по времени и ложиться по времени. Да и времени самого нет! Ведь для любого человека ощущение времени - это стрелки на часах, когда надо что-то “успеть, прежде чем”. А тут ничего не надо успевать. И даже разводить огонь его никто не заставлял сейчас, он сам вызвался помочь. Разве это - не проявление свободы?
     Отношения... Он свободен выбрать себе в жены практически любую девушку, потому что те, кого он сам хочет выбрать, наверняка согласятся, влечение обычно взаимно. А других он и сам не хочет. Секс? Тут тоже была полная свобода, никаких “табу”, никто ни за кем не станет следить и обвинять в “извращениях”. Он и она - что хотят, то и делают, и никому нет дела до их вкусов и фантазий.
     Костик чувствовал в себе легкость, которую никогда не чувствовал в прошлой жизни. Ну, разве что в раннем детстве... Но это он помнил плохо и даже не был уверен, что в детстве такая свобода была. На самом деле ведь ребенок столькими ограничениями связан! Сюда не ходи, это не трогая, то не кушай... Интересно, а как они будут воспитывать своих детей в здешних условиях? Детей, которые ничего иного и знать не будут, и сравнить не смогут? Здесь нет видимых опасностей, но нет и докторов. Что делать, если все же что-то случится? А если роды у кого-то будут сложными? Никаких УЗИ, никаких капельниц и хирургов - ничего тут нет! “Прямо как дикие звери!”, - подумал он и взглянул на стайку девушек. “Эх, сюда бы хорошего художника с мольбертом! Такая картина была бы - Нимфы на отдыхе”...
     Костик засмеялся и пошел завтракать, все было готово.
     Во время завтрака разговоры снова свелись к их будущему. Пока никто из них не скучал, но человек - существо разумное. И все они в “прошлой жизни” привыкли что-то делать, чем-то заниматься. А тут не было ничего! Ни музыкальных инструментов, ни красок и кисточек, ни бумаги и ручек - ничего, что давало бы возможность хотя бы заниматься свободным творчеством! А среди них были и те, кто умел неплохо рисовать, и те, кто учились музыке, и те, кто писали когда-то стихи...
     Конечно, до появления письменности все истории передавались из поколения в поколение, “устное народное творчество” они все еще в школе изучали. Но это были совсем иные времена и совсем другие люди, не знавшие технологий. А тут им уже хотелось услышать любимые мелодии в наушниках, да и лепить чашки из глины голыми руками - занятие не слишком увлекательное.
     “Вадим!”, - воскликнула вдруг Оля, - “а что же сейчас на всей Земле осталось от прежнего человечества? Дома, парки, железные дороги, даже огромные свалки вокруг городов - что с этим сейчас?”.
     Ответ Вадима их поразил, хотя, по большому счету, они и сами могли бы до этого догадаться: “Земля перешла на новый энергетический уровень. Это смена пространства, смена даже самого измерения нашего. Мир стал совершенно другим, я ведь недаром вам советовал наблюдать за всем, что происходит вокруг. Да, на Земле больше нет ни железных дорог, ни картинных галерей, ни мобильных телефонов, и даже от свалок планета освободилась”.
     Они старались представить себе новую Землю - и не могли. Тысячелетия научных достижений и творений великих мастеров искусств - все пропало, будто и не существовало никогда... Кто же устроил весь этот “переход”? Зачем? Неужели не жалко терять всю эту красоту?
     А Вадим продолжал: “Человек создавал технику для того, чтобы расширить свои возможности. Человек создавал произведения искусства, чтобы украсить свою жизнь, которую не считал достаточно красивой. Посмотрите вокруг! Но посмотрите не привычным взором любителя гаджетов 21 века, посмотрите взглядом ребенка, будто видите все впервые. Посмотрите!”.
     Вадим замолчал, а они стали осматриваться вокруг: скалы, деревья, кусты, небо, речка... В какие-то моменты им казалось, что они поняли суть, но она в то же мгновение ускользала, и они снова и снова пытались понять, ощущая наличие чего-то важного, но не умея пока зафиксировать это понимание.
     “Посмотрите на Солнце”, - продолжал Вадим, - “что вы видите? Посмотрите!”. Солнце стояло уже довольно высоко, было тепло и комфортно, но лучи его не были обжигающими. Мало того! Они вдруг заметили, что могут смотреть прямо на Солнце и глазам не больно, перед взором не прыгают белые пятна. Почему так? Ведь в том, прежнем мире многие из них на солнце без темных очков и не появлялись. Особенно была удивлена Эля. Ее кожа была всегда очень чувствительна к солнечным лучам, а тут - никакого жжения, никакого зуда!
     Еще одно проявление того самого загадочного “перехода”...
     Однако, пора было кончать разговоры и начинать важную процедуру выбора жен и мужей. Тем более, что потом до вечера надо было успеть еще многое по хозяйству...
     Они встали напротив друг друга - трое мужчин на приличном расстоянии друг от друга и девять девушек напротив. Вадим сказал, что выбирать будут девушки. Они стояли какое-то время неподвижно, не решаясь начать процедуру, то ли стесняясь, то ли раздумывая: ведь потом ничего изменить не получится. Разводов тут не будет...
     Первый шаг к семейной жизни сделала Катя. Она просто подошла к Мишке, поцеловала его и смиренно (возможно, даже немного театрально) произнесла: “Я хочу быть твоей женой!”. Мишка явно не ожидал ни ее выбора как такового, ни того, что станет первым выбранным. Он слегка растерялся и не знал, что ответить. Но Катя ему нравилась, поэтому он не очень ловко обнял ее и сказал, что согласен.
     Плотина была прорвана. Девушки кинулись к своим будущим мужьям, то ли боясь конкуренции, то ли просто соревнуясь, кто быстрее. Со смехом и визгом около каждого парня собралась стайка девушек. Однако, стайки были неравными и, как оказалось, далеко не идеальными с точки зрения парней.
     Около Мишки плотным полукругом стояли Катя, Зуля, Оля и Лена. К Костику подошли Эля и Лала. А около Капитана встали Вика, Инна и Зара.
     Костик был разочарован. Настолько, что ему захотелось плакать, хотя, конечно, он всеми силами сдерживался. Как же так? Он не испытывал особых симпатий к Эле, а вот она, оказывается, мечтала именно о нем. Зато Лена, которую он так хотел видеть своей, ушла к Мишке. Мало того, Костика вообще выбрали всего две девушки! Позор!
     Ему было не просто обидно. Он не понимал, что теперь будет и не знал, как ему поступить.
     Капитан увидел назревающий конфликт. Надо было как-то исправлять ситуацию. Но как? Оставалось надеяться, что девушки не будут так категоричны...
     Мишка честно сказал, что сам для себя выбрал Зулю и Элю. Против других ничего не имеет. А Костик смотрел на Лену красноречивым взглядом. При этом он взял за руку Лалу, на всякий случай показывая ей, что не хочет ее отпускать. Эля удивленно смотрела на Костика, не понимая, как может он отвергнуть ее чувства. Костик вдруг обнял ее и каким-то незнакомым хриплым голосом стал ее утешать: “Эля, ты как солнышко сияешь, я бы с радостью жил с тобой, но у каждого из нас может быть только три жены (услышав сочетание “только три”, Капитан еле заметно усмехнулся)! Я люблю Лену, я хочу быть с ней. Я бы и тебя никому не отдавал, но для Мишки не жалко...”. При этих словах несколько девушек тихо хихикнули.
     Эля освободилась (возможно, немного резко) от его объятий и подошла к Мишке. Девушки расступились, пропуская ее. Какое-то время Мишка и Эля молча смотрели друг на друга. Все остальные тоже молчали, понимая ситуацию. Наконец, Эля тихо сказала: “спасибо тебе” и в знак выбора поцеловала Мишку в губы. А он обнял ее и так крепко прижал к себе, что, казалось, сломает. Мишка что-то шептал ей на ухо, но что именно - никто не слышал. Эля вдруг улыбнулась и встала в полукруг. Теперь около Мишки стояли 5 девушек, а около Костика - одна Лала...
     Лена спокойно перешла к Костику, но о чем-то спросила его в самое ухо. Костик вдруг покраснел, задумался, а потом радостно кивнул. И в знак взаимности выбора они тоже поцеловались под всеобщие одобрительные возгласы. Но кто еще?
     Около Мишки стояли еще Катя и Оля. Кто из них хочет стать женой Костика? Он смотрел на них, они на него. Впрочем, Катя почти сразу достаточно красноречиво взяла за руку Мишку и от Костика отвернулась. И к нему подошла Оля, полу иронически, полу утвердительно спросив: “Не возражаешь?”. Даже если бы Костик и хотел возразить, особых вариантов у него не было. Оля сказала, что физически ей нравятся все трое, а Мишку она выбрала просто по характеру, он ей ближе как-то. Но против Костика она тоже ничего не имеет. А сам Костик, ощущая на себе поток ее женской энергии, вдруг банально испугался - сможет ли он сделать ее полностью счастливой ночью?
     Однако время покажет. Костик поцеловал Олю, но робко и как-то ”поверхностно”, что ли. Но в целом, распределение было закончено. Как пошутила Катя, “теперь главное - чтобы мальчики жен не перепутали”. На что Мишка парировал: “смотрите, сами не перепутайте, кто чья жена”. На том и порешили.
     “А теперь - за работу!”, - сказал Вадим. Пошли знакомиться с коровами.
     Коровы были не обычные. Правда, для типично городских жителей, коими являлись все поселенцы, понятия “обычная корова” не существовало. Многие впервые оказались рядом с сельскохозяйственным животным и держались, поэтому, достаточно настороженно. Тем не менее, все привыкли считать коров “буренками”, т.е. бурыми, коричневыми. А эти были белыми. Еще и горбатыми. Зебу - самая священная порода в древней Индии (“интересно, неужели и в Индии сейчас ничего от цивилизации не осталось?” - подумал Костик).
     Вадим сказал, что коров надо будет научиться доить, пусть не каждый день, но хотя бы через день. Эти коровы не были “фермерскими”, дающими молоко целыми ведрами и заболевающими маститом, если вовремя не подоить. У коров были телята, и людям доставался просто избыток естественного молока. Да им много и не нужно, не на продажу ведь...
     Коровы совсем не производили впечатления “крупного рогатого скота”. Какой уж там “скот”! Они держались с таким достоинством и невозмутимостью, какими редкие дворяне могли похвастаться.
     Еще Вадим сказал, что хотя климат на Земле изменился, времена года все же сохранились, пусть и не с такими резкими перепадами. Сейчас весна, самое комфортное время. Летом будет теплее, но не настолько, чтобы от Солнца нужно было прятаться. Зимой тоже не будет снежных заносов и метелей, снега не будет вообще (тут некоторые девушки разочарованно протянули: “А в снежки игра-а-ать?”). Но все же будет прохладнее, чем сейчас, а одежды у них по-прежнему не будет. Так что зимой придется оставлять костры на ночь, у каждой пещеры. Тогда тепло от костра будет достаточно согревать спящих.
     И до зимы надо собрать запасы коровьего навоза, который является прекрасным топливом в сухом виде. А еще сделать кирпичи из глины и навоза для утепления пещер. Впрочем, зима будет недолгой. Но замерзать не стоит...
     Потом они пошли в сад, надо было пополнить запасы фруктов. И за грядками последить.
     И опять Зуля спросила Вадима: “Кто это все для нас подготовил: Бог или инопланетяне?”.
     - Зуля, ну как тебе объяснить... Что есть Бог? Нас не инопланетяне создали (хотя была такая теория раньше), и нас, и всех жителей других планет, как и сами планеты, создал именно Бог. Мы, будучи в человеческом облике, не можем увидеть Бога напрямую...
     - Вадим, а как же Пророки? Они ведь видели, и даже разговаривали с Богом!
     - Они разговаривали не с Богом, а с его образами. Моисей говорил с горящим кустом, но куст ведь не был Богом. Ну и так далее. На самом деле, Бог - это не “дядя на облаке”, это Сознание Вселенной. И у каждого человека свое представление о Боге. Вы получите свой опыт, когда придет время...
     Так в заботах и разговорах прошел еще один день. Вечером они опять собрались у костра. Впереди у всех - первая свадебная ночь. И опять выбор! Кто-то предложил бросать жребий, кто-то советовал воспользоваться детскими считалками. Они веселились и дурачились, но в то же время вопрос этот волновал всех. Девушек мучило любопытство, смешанное с желанием и легким страхом, а парней - вполне реальный страх обидеть тех, кого они не выберут сегодня.
     Когда стало совсем темнеть, а костер почти потух, Мишка решился первым. Он вдруг подхватил на руки Зулю и торжественно понес ее к себе в пещеру, под одобрительный свист и аплодисменты публики. Следом за ними, изображая охрану, взявшись за руки, но почти строевым шагом шли две другие жены Мишки - Эля и Катя. Около Мишкиной пещеры девушки развернулись и пошли к своим спальням, а Мишка и Зуля скрылись в темноте входа...
     Когда и с кем ушел Капитан, Костик не заметил. Пропали из виду и две другие жены Капитана. У погасшего костра остался только сам Костик и три его девушки - Лена, Лала и Оля. Все молчали, все ждали его решения. Костик хотел было произнести длинную речь о необходимости трудного выбора, но воздержался. И просто взял за руку сидевшую ближе всех Лалу, сказав остальным: “девушки, я вас люблю!”, и пошел к своей пещере, ведя за собой свою первую жену....
      
                6
     Когда в первый вечер их “переселения” Зуля вместе со всеми сидела у погасшего костра и зачарованно смотрела на звезды, ей показалось, что сам Бог коснулся ее своей ладонью. Все разошлись в молчании, она тоже пошла спать. Но как и многие в ту первую ночь, долго не могла заснуть. Она продолжала чувствовать Руку Всевышнего и все больше чувствовала себя виноватой перед ним. Ведь она весь день нарушала все предписания, которым ее учили в той, прошлой жизни! Да, здесь нет никакой одежды, но ей все еще было очень трудно так резко менять свои привычки. Но вскоре она решила, что раз это сам Бог поставил ее в такие условия, то в чем может быть ее вина? Значит, теперь так надо.
     И мысли ее потекли в ином направлении - ведь завтра выбор! Самый главный выбор в ее жизни... Впрочем, сама для себя она выбор сделала - ее мужем будет Мишка! Сильный, добрый, нежный, веселый - он был именно таким, о каком она мечтала, будучи подростком. И, в отличие от навязанного родителями жениха, Мишка вызывал у нее не отвращение, а наоборот - страстное желание быть с ним как можно ближе и чувствовать его рядом, все время.
     Но придется его делить с другими.... Да, конечно, по всем канонам той религии, которую она еще совсем недавно считала своей, несколько жен для мужчины - это норма. Но государство считало иначе, и в реальности жена у каждого была одна. А тут... Впрочем, внутри она не чувствовала такого уж недовольства ситуацией. Да, ей придется иногда спать с Мишкой, а иногда без него. Ей хотелось даже не секса как такового (она вообще очень смутно представляла себе, что это такое), ей хотелось просто засыпать рядом с ним и чувствовать себя защищенной от всех житейских невзгод.
     Ревности к другим у нее не было, здесь, в их условиях, говорить о ревности вообще было бы смешно. Ее даже не смущало то, что Мишка будет целоваться с другими (и не только целоваться!), как ни странно, но та же Эля тоже почему-то была для Зули как родная, даже физически. Там, в прошлой жизни, вся эта политическая суета вокруг “секс-меньшинств” прошла совершенно незамеченной для Зули, которую тщательно отгораживали от всей подобной информации. Она и не знала, что отношения бывают и между людьми одного пола.
     Проснулась на следующий день она поздно, позже всех. Она участвовала в общих разговорах и делала все то, что должна была делать по хозяйству. Но с волнением и нетерпением ждала самого главного момента в своей жизни. Да, тут не будет машин, ресторанов и национальных танцев, не будет всей той многодневной предсвадебной суеты, от которой жутко устают молодожены и их родители, но от которой при этом никто не осмеливается отказаться. Ведь как иначе? Что люди скажут? Здесь никто ничего не скажет. Это было непривычно, но это Зуле нравилось.
     И вот, торжественный момент наступил. Она не сомневалась в чувствах Мишки, но все же обрадовалась, когда Вадим предоставил право выбора девушкам. У Мишки оказалось даже не 3, а 4 жены. Ей стало немного обидно за Костика, который, в сущности, был тоже очень хороший и симпатичный парень. И со стороны вся эта сцена с перетасовкой девушек показалась ей не совсем красивой. Да, иного выхода не было, но получилось как-то не очень, особенно с Элей. Она любила Костика, а он ее отверг. Будет ли она счастлива с Мишкой? Или будет втайне мечтать о Костике? Измены тут запрещались по определению, но любовь сильнее любых запретов, уж кто-то, а Зуля это знала! Правда, не из жизни, а из книг, но все равно! Ведь не на пустом месте все эти книги написаны?
     Потом весь день она почти не отходила от Мишки. Кого он выберет в первую ночь? Как ни странно, но ей даже хотелось, чтобы первой была не она. Во-первых, она знала, что Мишка никогда ничем таким не занимался, опыта у него никакого. И, хотя перспектива быть первой в какой-то мере была если не почетна, то приятна, тем не менее, она немного побаивалась - как все пройдет в первый раз? А во-вторых (и это было важнее), ей хотелось подольше сохранить это состояние “еще не жены”, побыть как бы невестой. В той, прошлой, жизни обряд обручения обставлялся зачастую не менее торжественно, чем сама свадьба...
     Но Мишка выбрал ее. И, что ни говори, Зуле это было приятно. Значит, ее он любит больше других! Их шутливо провожали Эля с Катей, а потом они остались с Мишкой вдвоем, в полной темноте...
     В эту ночь они, наверно, вообще не спали. Иногда она проваливалась в какое-то блаженное состояние то ли сна, то ли забытья, но почти сразу Мишка принимался ее целовать, от маленьких изящных пальчиков ног до кончиков волос на голове. Он прижимался к ней, и она снова растворялась в его любви. Ни боли, ни страха, ни напряжения - они были единым целым, и весь мир был един с ними в эту ночь.
     Утром она все-таки заснула, а Мишка аккуратно выбрался из-под ее руки и пошел “на природу”, сияя от счастья и помахав руками встреченной парочке.
     Когда он вернулся, успев поплавать в реке и остудить свое кипящее тело, Зуля обвила его шею руками и тихо прошептала: “Я никогда не думала, что можно быть такой счастливой. Но я всегда верила, что Бог позаботится обо мне. И я была права!”. Мишка ничего не ответил, он просто гладил и гладил ее руку, пока совсем не рассвело и они не вышли наружу, все так же держась за руки.

                7
     Когда Костик и Лала зашли в его пещеру, снаружи было уже совсем темно. А тут, внутри, они и вовсе ничего не могли разглядеть. Костик нащупал ногой край постели и хотел было уже потянуть туда девушку, но вдруг она заплакала, сначала тихо, а потом все сильнее и сильнее. Сама бросилась на постель, уткнулась лицом в ладони и плакала, плакала, плакала...
     В первый момент Костик оторопел. Он подумал, что она не хочет сейчас спать с ним, что она боится, что она вообще ошиблась в выборе - да мало ли что придет в голову неопытному парню в такой ситуации! Постояв неподвижно несколько секунд, он все же лег рядом с ней и стал гладить ее волосы и шептать какие-то ласковые, но совершенно неуместные, слова.
     Девушка заговорила сквозь слезы, и он скорее догадывался, что именно она говорит, чем разбирал слова сквозь душившие ее рыдания.
     “Прости, я не могу сейчас. Дело не в тебе, я просто вдруг вспомнила свой дом, свою семью. Моя старшая сестра, с которой мы очень дружили, только две недели назад вышла замуж. Какая была у них свадьба! Сколько радости, веселья, какие планы на будущие годы они строили! И что с ними сейчас? Живы ли они? Вместе ли они? Вдруг один из них прошел переход, а второй нет? Как они будут друг без друга? А мои родители? Они же еще не старые совсем! Зачем им умирать? И брат мой, он в школе учился, такой способный и хороший мальчик - с ним что случилось?”.
     Она говорила много и очень сумбурно, часть слов он не понимал, но не переспрашивать же! Сейчас, возможно, впервые за эти дни, он и сам вспомнил своих родителей, вспомнил друзей, знакомых... Ведь если честно говорить, он так до конца и не осознавал, что все случившееся - навсегда, что это не сон и не кино. Видимо, и Лала только сейчас это осознала.
     Костик нежно обнял ее и ничего не говорил. Так они и лежали в обнимку, но ни о каком сексе сейчас речи не было. Так и заснули.
     Утром Костик встал, чтобы “облегчить душу” (как сказала однажды Инна, и определение это прочно вошло в обиход). Но Лала тоже проснулась и встала вместе с ним. Сама взяла его за руку, и они вместе пошли в лес. Он никогда не видел, как девочки это делают (а любопытно ведь!), да и она мальчиков за данным действом не заставала. Улыбаясь, они демонстрировали все тонкости процесса. “Принеси мне пару листов с куста”, - попросила девушка. Когда он вернулся, она так же без тени смущения использовала их по назначению, посильнее сложила (чтобы ветер не разнес) и положила рядом.
     Когда они подходили к пещерам, навстречу появился Мишка. Он светился таким неземным счастьем, буквально каждой клеточкой, включая и те, что стали источником счастья! Костик с Лалой переглянулись, прыснули со смеху, помахали Мишке рукой, показывая большой палец, и вернулись в свою пещеру.
     Сколько они там пробыли, никто не знает. Костик впервые так ярко почувствовал смысл поговорки “счастливые часов не наблюдают”. Им никто не мешал. Их было двое во всей Вселенной. Время остановилось. Земля остановилась.
      
                8
     Лала осталась поваляться еще немного, а Костик вышел наружу. Завтрак был в самом разгаре, но не это главное. Костик, оказывается, пропустил важные события...
     Как только Мишка появился во дворе, к нему подошла Эля. Говорили они тихо, никто не слышал. Эля говорила Мишке, что как бы хорошо она к нему не относилась, любит она все равно Костика. И вряд ли Мишке понравится, если она будет спать с ним, а думать о другом. Пока еще не поздно - надо исправлять ситуацию!
     Мишка и сам не знал сейчас, что он чувствует. Еще вчера ему казалось, что и Зулю, и Элю он любит одинаково сильно. Но после этой ночи ему стало казаться, что он однолюб и кроме Зули ему вообще никто не нужен. Но три жены - так три жены, даже если однолюб! Эля - или другая? Нет, конечно, ему не было все равно. Та же Лала ему вообще не слишком нравилась как девушка, например. А Зара и подавно. Пожалуй, кроме Зули только Эля привлекала его всерьез. И вот, она любит другого настолько, что хочет изменить вчерашнее распределение.
     Они позвали Катю, Лену и Олю (Зуля еще спала, да с ней и так все было ясно, ее он никогда никому не отдал бы, даже если бы еще поздно не было). Лена сама ведь выбрала Мишку, фактически вчера она обменялась женихами с Элей по просьбе Костика. Не меняться же обратно! И вообще она так подумала, что с Костиком ей даже будет лучше (она загадочно улыбнулась при этой мысли, но ничего не сказала). Значит - Оля? Оля тоже выбрала Мишку, как она сама вчера призналась, он ей больше подходил по характеру. Хотя это и не имеет особого значения, ведь в бытовом смысле живут они все всё равно одной большой семьей, все вместе... И только на ночь делятся по парам...
     Решили дождаться Костика. Вот будет ему сюрприз!
     Когда Костик вылез из пещеры, зевая и потягиваясь, к нему подошли Эля и Оля. И сказали, что хотят поменяться мужьями. Костик оторопел. Но в глубине души обрадовался. Он действительно не был уверен в том, что пышущая энергией Оля будет счастлива с ним, отнюдь не гигантом секса. А Эля... Ему вдруг стало стыдно, что вчера он сам отправил к Мишке девушку, которая не просто выбрала его, а которая его любила, любила по-настоящему.
     Он кивнул Оле, которая тут же пошла по своим делам, а сам взял Элю за руки и тихо сказал ей: “Прости меня! Я не думал, что ты любишь меня так сильно. Слишком мало дней мы знакомы все, я не разобрался еще ни в себе, ни в вас. Да, я как-то сразу подумал, что люблю Лену. Но наверно, если бы мы жили в той, старой, жизни, я женился бы на тебе, а не на ней. Вчера я поступил нехорошо, но ты все исправила, и я ужасно рад этому! Спасибо тебе!”. Костик обнял девушку, и они пару минут так и стояли, обнявшись и погружаясь в поле друг друга.
     В это время из пещеры появилась Лала. Первым ее чувством была ревность, хотя в тот же миг ей стало смешно: ну какая ревность, ведь у каждого три жены! Однако, почему ее Костик обнимается с чужой женой? Это уже безобразие, куда Мишка смотрит?
     Она подошла к парочке и только собиралась задать свой вопрос, как Костик сам ей ответил: “Знаешь, Лала, мы с Мишкой поменялись. К нему ушла Оля, а ко мне пришла Эля. И хорошо, что так вышло! Вчера я был неправ”.
     Видя сияющую от счастья Элю, Лала невольно улыбнулась. Что главное в их жизни сейчас, что есть у них? Только семейное счастье! И если Эля счастлива - пусть так и будет, ей не жалко.
     Опоздавшим пришлось кушать в спешке, потому что надо было идти собирать фрукты с деревьев. Да и ветки для костра кончались...
     Шел всего третий день их новой жизни, а им уже казалось, что так было всегда. Прошлое было в памяти как сон - яркий, подробный, но все же только сон. Костик собирал фрукты, ветки, снова разжигал костер, чтобы обжечь на нем новую посуду (Катя оказалась очень способной к гончарному делу). Он ни о чем сейчас не думал, он просто делал свое дело. Раньше, в старой жизни, в его голове все время вертелся рой мыслей: про учебу, про вечеринки, про недавно прочитанные книги, да мало ли!
     А здесь он чувствовал себя пустым. Голова была пустой! Там, в прошлой жизни, “пустая голова” было признаком глупости и никак не достоинством человека. А тут он впервые ощутил эту пустоту и поразился тому, как приятно это ощущение! Думать не хотелось, да и не о чем было думать. Быт был примитивно простым, учебы нет, работы нет, книг нет - ничего нет! Но и скуки, которую он так боялся, тоже не было.
     Да, понятно, сейчас он просто отдыхал от нагрузок цивилизованного мира, от недосыпания, от нервов. Но пройдет неделя, месяц - и что тогда? Не станет ли он выть как волк в клетке зоопарка? Когда-то в детстве он ходил с мамой в зоопарк и видел там волка. Крупный серый хищник с такой тоской смотрел сквозь прутья на корчащих рожи детей! Костик смотрел на волка, а волк на Костика. Долго смотрели. Рядом визжали другие дети, показывали на волка пальцами и чувствовали себя царями природы. А Костик вдруг понял, что люди - не цари, а узурпаторы (слова он такого еще не знал, но смысл вкладывал такой). Ему хотелось открыть клетку и сказать волку: “Беги!”. Но это было невозможно...
     И вот сейчас то детское воспоминание проснулось в нем неожиданно ярко. Кто вырвал их из привычного мира? Кто перенес их ночью в эти каменные ячейки? Что за эксперимент ставят на людях? И кто ставит? Инопланетяне из той цивилизации, о которой говорил Вадим? Или Бог? А что есть Бог? И вообще - какое они все имеют право? Костику пришли на ум строки Омара Хайяма:
          “Кто в мир меня отправил, согласья не спросил?
          Хочу ль вернуться - тоже я им не спрошен был...”
     Вечером, когда они все опять собрались у костра, Костик спросил Капитана: “А что, все люди на Земле теперь живут в таких вот лагерях? Ведь если людей несколько миллионов, то и лагерей сотни тысяч. Где для них место взяли? Кто и как их успел построить за одну ночь?”.
     Вадим усмехнулся: “Костя, ты до сих пор мыслишь привычными категориями. Кто тебе сказал, что ты спал одну привычную ночь? Ты знаешь, какое сегодня число, какой месяц и какой год?”. Костик похолодел. Такая идея ему в голову не приходила.
     Он посмотрел на небо - там были мириады звезд. Костик никогда не увлекался астрономией, но за город ездил часто и волей-неволей на ночное небо смотрел. Он не знал названия всех созвездий, только самых известных, типа Большой Медведицы, Ориона и парочки других. Сейчас он смотрел на небо и привычных созвездий не видел. Не видел он и созвездий южного полушария, про которые часто читал в детских книгах о морских путешествиях.
     Где они? Земля ли это вообще? Луна в небе была, так что все же они на Земле. Наверно...
     Еще несколько минут пораженные поселенцы не отрывали взгляд от звездного купола. “Где мы?”, - тихо спросила Вика. Капитан стал рассказывать.
     - Мы на Земле, конечно. Но я же говорил про переход в новое измерение, вы не помните разве? Если бы все было в рамках привычного вам мира, как бы Земля могла сбросить многовековые оковы человечества? Так же, как когда-то расправилась с Атлантидой, когда ее жители стали применять оккультные знания ради собственной выгоды, разрушая свой материк и грозя разрушить другие? Да, это тоже вариант. Но людей сейчас гораздо больше, чем было атлантов, и расселены люди по всей планете, даже в Антарктиде они были. И техногенное вмешательство их в природу гораздо глубже и масштабнее, чем было вмешательство атлантов.
     - В такой ситуации стихийные бедствия с избирательным выживанием избранных - это крайне сложная задача. Да и не повторяется прошлое никогда. Земля ведь тоже - живое существо, она сама растет и развивается. Не в физических размерах растет, нет. Она просто взрослеет. И прежнее человечество ей стало мешать. Но люди сами по себе Земле нужны, иначе они бы вообще не появились. Тогда и решила планета вернуть людей назад, к природе, к себе. Вернуть не всех, а только тех, кто не был сильно привязан к привычному миру и кто - и это самое главное! - не был испорчен в плане нравственности. Заповеди, данные еще Моисею когда-то, это ведь не просто слова...
     Они слушали рассказ Капитана, но при этом каждый думал о чем-то своем. Да, они тут подобраны по совместимости. Но не случится ли так, что они устанут друг от друга, ведь никакого разнообразия нет! Одни и те же лица, одни и те же дела, один и тот же пейзаж. Здесь даже побегать негде! До коровьего пастбища не больше километра, да и то через лес с рыхлой землей. Не разбежишься... А по другую сторону их горы что? Они не могли туда пройти без специального снаряжения, а снаряжение осталось в прошлом, навсегда. Навсегда?
     “Вадим!”, - спросил Мишка, - “А мы что, так и будем вообще без всяких орудий? У нас нет ничего! Ни лопат, чтобы копать грядки, ни ножей, чтобы резать овощи, ни ложек, чтобы суп приготовить и поесть. У нас даже нечем побриться! А ведь борода растет, мешает...”, - растерянно закончил он...
     Девушки дружно засмеялись и стали его наперебой утешать, что с бородой он будет даже красивее. Хотя это было явной неправдой, Мишке борода бы совершенно не подошла.
     Вадим тоже посмеялся со всеми (у него, кстати, небольшая бородка была с самого начала), а потом полусерьезно, полушутя спросил: “А как животные? Им ведь не нужны ни бритва, ни расческа. Как они справляются?”. “А кто их знает!”, - проворчал Мишка, - “они как-то сами регулируются, линька у них бывает...”. Вадим покивал головой: “Ну, так в чем проблема?”. “Но мы же не животные! И потом, я не хочу, чтобы у меня волосы вырастали до попы, а борода была как у Карабаса-Барабаса! Даже если на этом рост остановится и будет саморегулироваться, мы же люди и должны иметь свою внешность!”. Мишка был возмущен и Костик был с ним согласен. Но еще он понимал, что это возмущение - неосознанный протест против непривычных условий, в которых они не по своей воле оказались...
     Девушки тоже вступили в спор. “Ну ладно, мы неправильно развивались, загрязняли планету, строили самолеты и атомные бомбы делали”, - довольно резко начала Зара, - “Но ведь не только это создало человечество! Ведь были прекрасные картины, была чудесная музыка - зачем у нас отняли это все? Моцарт, Рахманинов, Вивальди - разве их музыка чему-то вредила? А кому вредили картины Моне или Левитана? Про шедевры архитектуры вообще не говорю... А песни, а литература, поэзия? Ведь это все уничтожено, да?”.
     Все заговорили разом, приводя свои примеры хороших дел человечества. И все претензии были почему-то обращены к Вадиму, который, если разобраться, был вовсе не представителем инопланетян, а таким же человеком, как и они, потерявшим близких людей и привычную среду обитания.
     Когда страсти поутихли, Вадим стал отвечать:
     - Вы все совершенно правы с позиций человечества. Того человечества, которое построило цивилизацию на Земле. Но вспомните себя детьми. Вы строили домики из кубиков, вы рисовали карандашами и красками в своих альбомах, ваши родители искренне умилялись и даже сохраняли эти ваши “шедевры” на память. Но прошли годы, и вы утратили интерес к кубикам, а ваши детские рисунки у вас же самих вызывают сейчас удивление и смех: чем тут можно восхищаться? Разве не так?
     Все притихли и слушали, понимая, что Вадим прав, но в душе не желая это признавать. А тот продолжал говорить своим спокойным, мягким, но достаточно громким голосом.
     - Зачем первобытный человек рисовал на скалах? Зачем Левитан писал свои пейзажи? Откуда рождалась музыка в головах Моцарта и Бетховена? Что было ее источником, и зачем она вообще была нужна? Почему вы ходили в Третьяковку и не снимали наушников на улице? Молчите? Я вам скажу.
     - Человека всегда тянуло к прекрасному. Но человек разучился видеть это прекрасное в привычном, в том, что его окружает. И он начал создавать то, чего нет. И все равно не мог достичь идеала. Мир изменился, прошлого больше нет. Да, вы можете и сейчас расписать тут все стены углем. Но что вы будете изображать? То, что помните из прошлой жизни? Самолеты, небоскребы, сникерсы всякие? А зачем? Это не нужно ни вам самим, ни вашим будущим детям. Поймите же!
     - И почему многие постоянно ходили с наушниками, почему в домах круглые сутки работали телевизоры? Потому что людям было одиноко и потому что они боялись остаться наедине с собой, боялись неприятных мыслей и даже боялись их отсутствия. Но вы уже другие! Я ведь недаром в первый же день сказал - учитесь наблюдать за миром и за собой! Погружайтесь в себя! Не надо все время искать себе искусственные раздражители. Человек - самодостаточное существо.
     - И поймите, что красоту природы невозможно перенести на бумагу. И поймите (пока просто поверьте!), что существует нечто, что раньше называлось “музыка сфер”. Да, это так! Вам не нужен Моцарт при всей его гениальности, если вы умеете слышать эту высшую музыку. То, что делали великие композиторы - они просто записывали те мелодии, которые удавалось услышать внутренним слухом. Вам не понадобится записывать эту музыку для других, потому что не нужно будет продавать ее, и потому что все люди научатся этому искусству. Не спешите!
     Поселенцы слушали удивленно и недоверчиво. Они еще немного поспорили и пошумели, но острота момента прошла и напряжение спало. “И все-таки я хочу побриться!”, - вызывающе буркнул Мишка, - “щетина девочек царапает, а они же там нежные...”. Но никто уже его не поддержал, а Зуля слегка шлепнула его по губам и погрозила пальцем.
     Костер догорал, пора было идти спать. Кто сегодня на очереди? Мишка поцеловал Зулю, но ушел спать с Катей. С кем и когда исчез Капитан, Костик опять не заметил, а сам он подошел к Эле, взял ее за руку и повел в свою пещеру, по дороге другой рукой погладив Лену по ноге: очередь есть очередь...
      
                9
     Когда они вошли внутрь, стояла уже полная темнота. Костик не видел девушку и не касался ее, но чувствовал присутствие живого существа, чувствовал ее дыхание и тепло ее тела. Так они стояли несколько минут, погружаясь в ауру друг друга. Костик ощущал то, что никогда не чувствовал раньше. Да, Лала была ему очень приятна, как и он ей. И прошлая ночь (точнее, утро) была такой блаженной! Да, ему очень нравилась Лена, и он был готов на любые ее эксперименты и фантазии (а именно об этом она шепнула ему на ухо, когда он позвал ее на распределении), как и она была готова на все. Но...
     Сейчас, стоя лицом к лицу с Элей, в полной темноте и тишине, когда основные для человека органы чувств - глаза и уши - практически бесполезны и не отвлекают внимание, он почувствовал нечто гораздо более важное, чем просто близость красивой девушки. Он впервые ощутил Любовь, с большой буквы. Эля излучала именно поток любви. Не страсти, как Лена, не женской энергии, как Оля. Нет, это была именно Любовь - искренняя, глубокая и бескорыстная. Она любила его так, как не любил его никто и никогда. И никто (и она сама тоже) не смог бы объяснить, почему, как же так получилось. Любовь не имеет объяснений, она просто существует. Он отверг ее в тот день, отверг ради Лены, и она просто уступила, надеясь, что он будет счастлив с другими. Но не смогла...
     Костик прокручивал в уме все это, и все больше чувствовал себя если не подлецом, то уж идиотом точно. Конечно, любовь может быть и не взаимной. Но для этого должны быть какие-то объективные основания, причины. Потому что на самом деле любовь не на пустом месте ведь возникает, и если есть тяга в одну сторону, то должно быть и встречное притяжение.
     Здесь не было никаких явных причин не любить Элю. И за сегодняшний день, общаясь с той же Элей во время “сельхозработ”, наблюдая за ней вечером у костра, Костик и сам проникся к девушке если и не любовью, то гораздо большей симпатией, чем испытывал вчера. Все же человека надо узнать!
     И сейчас, ощущая ее совсем близко от себя, он вдруг почувствовал то самое физическое соответствие, без которого настоящей любви не бывает. Способен ли он любить как она? Не на уровне тела, а на уровне души? Способен ли он пожертвовать своим счастьем или своей жизнью за любимую? Костик надеялся, что жертвовать не придется, но сейчас ему показалось, что за одну Элину улыбку он готов отдать весь мир.
     Он слегка коснулся ее руки, ощущая трепет ее нежности и желания. Коснулся ее ноги, потом щеки, волос... Она тоже стала прикасаться к нему, так же нежно и трепетно. Коснулась его щеки, тронула сосок на груди, живот... Прошлая ночь для Костика попала. Будто и не было ничего с Лалой, будто он впервые ощущает тепло девушки, ее дыхание и стук ее сердца.
     В эту ночь Костик не спал. Наверно, совсем, хотя кто знает? Они растворялись друг в друге, погружаясь в запах и вкус любимого человека, осознавая каждую молекулу друг друга и каждое, даже мимолетное, прикосновение. Она не давала ему заснуть, покрывая все тело поцелуями, и он снова и снова погружался в это блаженство, забывая о прошлом и не думая о будущем.
     Утром он “пришел в себя”, когда уже светало. Эля лежала рядом и спала, чему-то слегка улыбаясь во сне. Костик приподнялся на руке и смотрел на нее сверху вниз. За что ему это счастье? Вроде он ничего особо хорошего в “той” жизни не делал. Правда, и плохого не делал. Может быть, это даже важнее?
     Мог ли он быть так счастлив раньше? Если бы мир оставался прежним? Вокруг него было много семейных пар, и среди ровесников, и среди более старшего поколения. Но он никак не мог сказать, что все они были такими уж счастливыми. А сколько было разводов! Даже среди тех, кто моложе него! Год-два пожили вместе - и разошлись, даже разбежались... А что будет тут? Им тут некуда разбегаться...
     Костик тряхнул головой: о чем он думает? Какие разводы? Тут, в его постели, лежит девушка, о какой он и мечтать не мог! Нет, неправда - мечтать мог. И даже мечтал (потому и не женился). Но не думал, что такие есть на самом деле. И не просто, что есть такая девушка, а что она еще и так любит его, Костика. За что? Почему? Она ведь знакома с ним считанные часы.
     Ему очень хотелось поцеловать Элю, но она так сладко спала! Жаль было ее будить. “Ничего, у меня впереди много лет, я успею нацеловаться с ней!”, - подумал он и тихонько вышел наружу. Все еще спали. Солнце было скрыто деревьями, воздух был свежим и немного зябким. И ни малейшего ветерка. Он зашел в лес. Конечно, это был не настоящий густой лес, деревья были редкими и совершенно незнакомой породы. “Где же мы находимся все же? Европа, Азия, Африка, или Америка?”.
     Костик пошел к реке, прыгнул в кристально чистую воду и поплыл. Река не была глубокой, если стоять, то “по самую репутацию”, как заметила вчера Инна. Ее дно было сложено из мелких гладких камушков, так что хоть топай ногами, хоть подбрасывай лопатами, река останется прозрачной. “Интересно, почему тут нет рыбы? Или хотя бы лягушек?”. Странно, но и насекомых они никаких не видели. Ни комаров, ни ос, ни бабочек...
     Когда Костик шел обратно, его сопровождал птичий концерт. То оттуда, то отсюда слышались трели, посвистывания, чириканье. Вот только самих птиц он тоже не видел...”Странно тут все устроено”, - подумал он и наткнулся на Мишку, с блаженным выражением на лице удобряющим почву. Мишка был чуть выше и чуть крупнее Костика. И на взгляд самого Костика, гораздо красивее его лицом. Хотя, конечно, для мужчины красота не главное (да и для женщины, строго говоря, тоже), но тем не менее. И еще Костик вдруг подумал, а что они будут делать тогда, когда девушки одна за другой забеременеют, а потом и родят? Тогда их ночные радости станут невозможны, уж на какое-то время точно. Костик поглядел на Мишку, покраснел от пришедшей в голову мысли и поспешил обратно в пещеру, будить Элю.
     А Эля давно проснулась и сейчас вместе с Олей тщетно пыталась расколоть орехи двумя небольшими гладкими камнями. Орехи летели в стороны, но колоться не желали. Девушки с визгом их ловили, иногда даже успешно. И подсчитывали набранные очки - кто победит.
     Костик вернулся к реке и нашел там камни, на его взгляд, более удобные для данной операции. И действительно. с новыми инструментами дело пошло быстрее. “Кажется, скоро мы снова станем разумными людьми”, - хихикнула Оля, а Эля покачала головой: “Я думаю, нам не дадут. А то опять станем мобильники конструировать”.
     День прошел в делах и заботах. Девушки доили коров, которые смотрели на людей с явным снисхождением, если не сказать, презрением. Если учесть их “умение” доить, то ничего удивительного... Костик потом помог отнести молоко в лагерь. Он смотрел на “чужих” жен и думал о том, смог бы он с ними жить, или нет. Глупые мысли, но о чем думать-то? Раньше он думал об институте, поиске будущей работы, о прочитанных книгах. А если не думал, то слушал через наушники мелодии и ритмы зарубежной эстрады. Сейчас не было наушников, как и самой эстрады. И вообще ничего не было, о чем стоило бы думать. “Как бы научиться не думать вообще?”, - подумал он и рассмеялся, осознав парадокс.
     Вечером они опять сидели у костра. Когда все поели, и в разговоре возникла пауза, Оля вдруг запела. Сначала негромко и неуверенно, но очень быстро ее голос окреп и разносился по округе, отражаясь от горы и еще больше усиливаясь. Те, кто знали эту песню, тихонько подпевали, а потом все громче и громче. И в конце песни мощный хор никого не смущающихся голосов, казалось, поднимался до звезд, мигающих в такт ритму.
     Все смолкло. Девушки сами поразились тому, что сделали. Но самый трудный шаг - первый... И следующей запела Катя. Ее голос не был таким звучным и глубоким, как у Оли, но песня была веселой, и девушки подхватили припев.
     А потом вдруг запела Лала. Но не на русском языке, а на каком-то очень странном, который никто из них никогда не слышал. Никто, кроме Вадима. Который неожиданно для всех стал петь вместе с ней, и голос у него оказался очень чистым и сильным. Никто их не прерывал, никто не пытался им подпевать. Странная была песня. Пока она звучала, им казалось, что это и есть язык Вселенной, что камни понимают этот язык, и ветер понимает, и звезды понимают, о чем поется в ней.
     Когда эти двое замолчали, всем остальным показалось, что песня продолжает звучать сама по себе. Не в их головах, а вокруг. Что ее поют камни, поют звезды, поет воздух... И наступил вечер, и наступит утро, день пятый...
      
                10
     Когда Мишка поцеловал ее и ушел спать с Катей, Зуля долго смотрела им вслед. Да, Катя тоже имеет право быть женой Мишки, тоже имеет право получить свою долю его тепла, нежности и всего прочего. “А завтра он пойдет спать с Олей... Интересно, он так и будет строго соблюдать очередь? Или все же будет выбирать ту, с которой сегодня больше хочется? Но тогда другие могут оказаться обделенными вниманием...”.
     “Интересно”, - думала она, - “а как же в прежние времена султаны жили? У них в гаремах не 3 жены было, а 30, а то и 300. Как они выбирали, никого не обидев при этом?”. Впрочем, Зуля прекрасно знала, что султанам были безразличны страдания и ревность жен. И мало того. Если жен было очень много, иногда случалось так, что кто-то из них и вовсе никогда не спал с султаном...
     Она пошла в свою пещеру. Легла, раскинулась во все стороны руками и ногами. Как хорошо спать, когда просторно! Дома у нее была очень узкая кровать, а ей всегда хотелось вот так раскинуться во все стороны и ни обо что не ударяться при этом. Ей даже хотелось иногда спать голой, но об этом и речи быть не могло: ночная пижама тоже была очень строгой, и у нее, и у сестры, которая спала на соседней кровати. Отец их хоть и был бизнесменом, но большая семья требовала больших расходов, так что на большую квартиру пока денег не хватало. Или он просто не хотел их тратить? Она не знала, сколько отец зарабатывает, и даже не знала толком, чем он занимается.
     “Господи, да со мной ли это было? Ведь еще неделю назад я готовилась к поступлению в институт и старалась придумать повод, чтобы не пойти в выходные к родственникам, где опять был бы этот жених! А вот тоже интересно, он перешел в эту новую жизнь? Наверно, нет. Он был таким эгоистом! Но все равно, пусть и перешел, мне-то что? Главное, что тут его нет. А есть Мишка! И ради этой встречи с ним я готова радоваться концу света!”. Зуля подумала, что сама сейчас думает тоже как эгоистка, а это нехорошо. Но Вадим сказал, что не стоит переживать о тех, кто не прошел в новый мир...
     Спала она крепко, но сны ей снились странные. И когда она утром проснулась, она почему-то их прекрасно помнила. Особенно один. Что летит она над Землей, а Земля темная, ни одного огонька внизу. И вроде она понимает, что это Земля, но в то же время на Землю не похоже. И вокруг какие-то не те планеты. Где красный Марс? Где желтая Венера с густой атмосферой? Где Сатурн с его знаменитыми кольцами? Вместо всего этого великолепия вокруг летают какие-то обломки. А Луна? Вот она, рядом, с таким знакомым “лицом” из гор и кратеров. Но что это? Луна - это не шар! Она плоская как блин! Зуля подлетела к самой Луне. Так это не планета, это экран, как у телевизора или рекламного щита на улице! И на нем светится картинка, повернутая к Земле.
     Потом Зуля снова куда-то летела, она хотела подлететь к Солнцу, но чем ближе подлетала, тем меньше было светило в диаметре, и тем слабее был его свет. Как это возможно? Она летела все быстрее, пока совсем не потеряла Солнце из вида. Теперь куда? Ей казалось, что она давно должна была с ним столкнуться, но вокруг была пустота и чернота Космоса. А звезды? Они не мигали, они светили ровным холодным светом, совсем не таким, какой был у Солнца.
     Вспоминая свой странный сон, Зуля вышла из пещеры и стала ждать, когда поднимется Солнце. На небе по-прежнему не было ни единого облачка. Ей почему-то захотелось, чтобы пошел дождь. Чтобы сорвался ветер, ломающий ветки. Чтобы в небе сверкали молнии и гремел гром. “Разразись над миром буря!”. Но все было спокойно и тихо. Слишком тихо.
     Когда она увидела, наконец, Солнце, то долго смотрела на него, как бы спрашивая: “ты ли это?”. Солнце не отвечало. Оно не слепило глаза, не жгло кожу. Приятный свет и приятное тепло. “Как от лампы”, - подумала Зуля и почему-то вздрогнула от этой мысли.
     Но потом все забылось. Суматоха дня, возня с коровами, окапывание грядок. А потом - чудесное пение у костра. Особенно ей понравилась песня на непонятном языке, которую пели Лала и Вадим. Зуле казалось, что она понимает, о чем эта песня, но так же не может быть, язык этот она никогда не слышала! И, тем не менее, смысл слов словно сам входил в ее голову. Песня была о том, как благодарны должны быть люди Всевышнему за все, что он делает для них. Слова повторялись в разных сочетаниях, так что к концу песни она уже знала эти слова наизусть. И мелодия была такая душевная, что хотелось плакать от восторга.
     А потом они разошлись спать. Мишка, естественно, с Олей. Костик с Леной, которая не скрывала своего нетерпения. А Зуля опять пошла спать одна. Но в эту ночь ничего такого особенного ей не снилось. Какие-то фрагменты далекого прошлого, обрывки вчерашнего дня - ничего интересного. Зуля даже обиделась во сне и заставила себя проснуться. Была глубокая ночь. Ей вдруг захотелось выйти наружу, тем более, что оттуда доносился какой-то мерный шум.
     Девушка выглянула наружу и отпрянула обратно. Шел не просто дождь - ливень! Тот самый, о котором она мечтала днем. Правда, не было молний и грома, но все небо было затянуто тучами и воздух был весьма прохладным, в ее пещере было гораздо теплее и уютнее.
     И Зуля снова пошла спать, думая о том, какие же лужи будут завтра в их дворе. Но луж не было. Все было абсолютно сухо, будто и дождь ей приснился. И небо безоблачное. Ей действительно не сразу поверили, что ночью был ливень. Ведь никаких следов, хотя встали они все, как обычно, рано.
     “Странная тут местность...”, - подумала девушка и побежала на речку. Но ни на берегу, ни в самом центре леса не увидела она никаких следов дождя. Земля была прохладной и чуть влажной, но это было всегда. А песок, глина и камушки у реки были совершенно сухими. Возле реки ходил Мишка и что-то искал. Она подкралась к нему сзади, обняла и закрыла ему ладонями глаза.
     “Зуля, ты думаешь, я тебя не узнаю!”, - рассмеялся он и повернулся, ловко поцеловав ее в губы. “Ну и как тебе Оля?”, - спросила она, хмуря брови и всячески изображая ревнивую жену. “И Оля, и Катя - они очень хорошие девушки, очень интересные и очень мне нравятся, иначе я бы не смог с ними спать”, - просто ответил он. “Но ты все равно для меня дороже и важнее всех, и хочу я на самом деле только тебя, но их обижать я ведь тоже не могу. Не спрашивай меня и не сомневайся во мне. Моя настоящая жена - это ты. И они это знают, чувствуют. Но такие у нас условия, чего ж делать”.
     Ей было приятно слушать такую речь, и даже жалко стало Олю с Катей. “Все же многоженство - это несправедливо!”, - подумала она, хотя еще недавно считала такой порядок вполне естественным и удобным. “А как тебе без меня было?”. “Тоскливо”, - честно ответила Зуля. И рассказала про свой странный вчерашний сон. Мишка посмотрел на небо, пожал плечами и философски заметил: “нас все равно никто не спрашивает, поживем - увидим, как говорит Вадим”.
     И они вместе пошли завтракать.

                11
     Сегодня была очередь Ленки. Он ведь так мечтал о ней! Но после ночи с Элей он вдруг понял, что вовсе уже не мечтает. Но что делать? Она говорила про какие-то эксперименты, и Костик решил просто плыть по течению - будь что будет.
     А Ленка, когда они зашли в пещеру, просто прижалась к нему всем телом, еще на пороге. Так они и стояли какое-то время, слившись губами, руками, ногами... Наконец, она его отпустила и сама потянула внутрь. Костик решил ничего не предпринимать и просто отдаваться девушке. Это было необычно, но в этом была своя прелесть: он просто мог ни о чем не думать и только ощущать ее.
     “И как ей в голову приходят такие позы?”, - думал он в перерывах между ласками. Впрочем, что бы она ни делала, и что бы ни просила делать его (даже не словами, а просто движениями тела), Костику все это было очень приятно. А самое главное (и он это ясно понимал), это было очень приятно ей.
     Утром он проснулся от того, что хотелось “во двор”. Но Ленка снова целовала его и никуда не выпускала. Это было приятно до невероятия, он вдруг почувствовал нечто такое, чего никогда не чувствовал раньше. “Ленка, ты с ума сошла! Я же сейчас...”. Слова застыли, а тело не сдерживалось.
     Когда он пришел в себя, девушки рядом не было. “Интересно, смогу я тут ночью спать сегодня?”, - подумал он, - “Ведь Солнце в пещеры не заглядывает...”.
     Костик вышел наружу и направился к реке. Вадим колдовал у очага, все три его жены чистили что-то рядом. Ленки видно не было. В лесу ее тоже не было, а вот в реке - была. Стройная, ловкая, она скользила в воде как настоящая русалка. “Повезло же мне с девушками!”, - подумал он и вспомнил Элю. На мгновение пришла мысль, что он ей изменил. С другой стороны, есть ведь еще Лала. А о ней он даже не вспомнил, хотя именно она была его первой девушкой, если разобраться...
     Окончательно запутавшись, он нырнул в воду.
     Но Ленка тут же выпрыгнула на берег, махнула ему рукой и убежала. А Костик продолжал плавать, вглядываясь в горизонт и наблюдая за ощущениями в теле, как советовал Вадим. Ощущения были приятными, а горизонт был скрыт с одной стороны деревьями, а с другой - горами. В сущности, доступное для обзора пространство было совсем невелико, Костику даже захотелось найти то место, где можно было бы смотреть “в бесконечность”. Но места такого не было.
     Да и река... Что-то было в ней странное, но Костик так и не мог понять, что же именно, хотя это ощущение возникало у него почти каждый раз, когда он погружался в чистую и приятную по температуре воду. Так и не разобравшись с тем, что же именно его смущает, Костик поспешил к завтраку.
     Увы, но с едой у них вообще стали появляться проблемы. Несмотря на приготовленные кем-то запасы, несмотря на обилие растений и даже коров, полное отсутствие кухонного инвентаря делало процесс приготовления еды трудным и не очень приятным. Да и что можно приготовить, если готовить негде и нечем?
     Картошка, огурцы, кабачки, орехи, яблоки, какие-то диковинные фрукты, перец острый и перец сладкий - все это было, и даже еще что-то. Но Костику уже хотелось макарон, которые он очень любил, да и гречка бы не помешала... И по хлебу он соскучился... А масло? Получать масло из молока они не умели, а растительного масла (которое, как он знал, человеку необходимо) тут и вовсе не было! Как же так?
     Вопрос полноценной еды волновал и других, не только его. Естественно, все стали задавать вопросы Вадиму, но что тот мог ответить? У них было то, что было, и Вадим знал в этом плане не больше, чем все остальные. Он тоже любил, например, кашу из проросшей пшеницы, но полей тут не было, никаких злаков не водилось в округе.
     У них уже появились небольшие глиняные кастрюли, но что в них варить? Кабачки с морковкой и картошкой? Да, овощной суп - тоже еда, если туда еще перец добавить. Но чем и как чистить картошку, морковку и те же кабачки? Впрочем, все эти продукты были такими чистыми, аккуратными и ровными, что чистить-то их было вроде и незачем. Мыть - мыли, да, но ведь кожура теоретически вполне съедобна...
     Можно было не только варить, можно было и печь ту же картошку, да и все что угодно. Но все равно еда получалась очень однообразной и не слишком вкусной. И что - это на долгие годы? А как потом детей кормить? Как им все протирать в пюре, пока зубов нет?
     Вадим, правда, предложил решать проблемы по мере их поступления (до кормления детей еще далеко), но чувствовалось, что он тоже не слишком доволен текущим положением дел в кулинарии.
     “Вот интересно”, - думал Костик, - “в Японии, Китае, Индии - там ведь один сплошной рис. Рис и овощи. И ничего - вон как размножаются! Пардон, размножались. Но все равно. А вот у нас овощи есть, а риса нет. Не люблю я его, но сейчас и рис был бы очень кстати! Хоть какие-то углеводы...”. Костик ворчал про себя, поедая порядком надоевшую печеную картошку без масла, но с огурцами. Иначе совсем сухо...
     Впрочем, тут росли какие-то бобы, непривычные на вид. Не фасоль, не чечевица, не горох... Они как-то попробовали сварить из этих бобов суп, но получилось нечто не очень вкусное. Да и ложек у них было мало, никак не удавалось слепить удобные и аккуратные. Приходилось кушать по очереди.
     Кстати, что интересно, никто не чувствовал никакой брезгливости друг к другу. Больше всех это удивляло Инну и Катю, которые, как они сами рассказывали, в своей прежней жизни были помешаны на индивидуальной посуде и ее тщательной обработке. А тут... Ну, понятно, что к своим нынешним мужьям они не только не чувствовали физической неприязни, но и наоборот, испытывали влечение. И пользование общей посудой было вполне приемлемым вариантом (иначе как бы спали с ними?). Но с остальными?
     Тем не менее, это было так: не только эти две девушки, но и все остальные не чувствовали ни малейшей неприязни, пользуясь одними и теми же ложками и окуная их в общий котел. Видимо, они тут были подобраны не только с расчетом на соответствие умов и душ, но и на соответствие тел тоже. Причем (что было еще более удивительным) и по отношению к представителям своего пола.
     Впрочем, они не особо пытались вникнуть в механизм данного явления, а просто радовались тому, что это избавляет их от дополнительных проблем.
     Но с меню надо было что-то делать, и прежде всего, попытаться получить масло (или хотя бы сливки) из молока коров, а также найти возможность получать растительное масло. Да и хорошо бы поискать вообще, что тут в округе еще растет?
     Капитан со своими женами занялся сбиванием масла, а Костик с Лалой, Олей и Катей пошли искать съедобные растения. Мишка пошел собирать еще ветки для костра и Зуля, конечно же, пошла с ним. А Лена с Элей занялись орехами.
     Лала шла чуть в стороне, о чем-то задумавшись. А Оля с Катей непрерывно болтали между собой, отвлекая Костика от размышлений. Шли они не туда, где паслись коровы, а чуть в сторону. В ту сторону, куда еще не заходили. Им не приходило в голову, что они могут заблудиться, так что никаких засечек по пути они не делали и за направлением особо не следили.
     Постепенно лес становился гуще. А пение птиц тише. Сколько они шли - никто не знает, ведь часов не было. Солнце медленно плыло по небу. Лес стал редеть, и они услышали слабый шум реки, хотя по идее шли как раз в сторону от нее. Птицы негромко чирикали и свистели, но ни одна из них ни разу не взлетела и людям не показалась.
     Неожиданно они буквально уперлись в берег реки, но место это было им незнакомо. Куда теперь? По течению, или против? В лесу они не встретили ничего достойного внимания. И, самое главное, не нашли ничего, что могло бы разнообразить их скудный рацион. Поскольку около их лагеря река текла от гор к лесу, они решили пойти по течению и посмотреть, что будет там.
     Вдоль берега росли те самые кусты, которые они использовали для гигиенических процедур. Это было кстати, Оля с Катей нарвали листья и углубились в лес, а Костик с все еще молчащей Лалой остались на берегу вдвоем. Парень обнял девушку и уловил в ней какую-то тревогу.
     “Лала, чего ты молчишь? Тебя что-то смущает?”. Лала не ответила на его объятие, зато ответила на его вопрос: “Меня смущает река. Мы идем по течению, но мы приближаемся к горам, ты не заметил?”. Костик огляделся и с удивлением обнаружил, что горы стали действительно ближе. “А еще меня смущает то, что я за все это время не видела ни одной птицы, только слышала их”.
     Костик задумался было о странности явлений, но тут появились неумолкающие Катя и Оля. Похоже, что они болтали даже во время процесса, ради которого рвали листья. Костику даже показалось, что они только что держались за руки, пока на берег совсем не вышли. Впрочем, ему-то что? Капитан вообще сказал, что мы тут все одна семья...
     И они пошли дальше. Сколько шли - не знают. Но вскоре они услышали в лесу голоса и через некоторое время вышли к своему лагерю. Они смотрели на реку, смотрели на гору. И никак не могли понять, как же это возможно? Оля пошла за Мишкой и вскоре привела его, недовольного, что оторвали от важного занятия.
     “Мишка, куда течет вода в реке?”. “Куда-куда, вправо, конечно!”, - ответил тот. Они смотрели на реку с той же точки и для них река текла влево. Ребята переглянулись, зажмурили глаза и помотали головой. И снова посмотрели на реку. Вода не сильно, но явно стремилась вправо, как всегда. Они шли в правую сторону, прочь от реки. А вышли к ней. Они шли по течению от горы, а пришли к лагерю в горе.
     Костик, который часто ездил на природу, знал, что в лесу такое бывает: человеку кажется, что он идет прямо, а на самом деле он поворачивает. Но здесь было уж слишком много странностей...
     Но к вечеру все это забылось, ребята долго и горячо спорили о кулинарных рецептах, а потом опять пели песни у костра, так ничего нового для своего рациона и не придумав.
      
                12
     На следующее утро после завтрака все куда-то разбрелись. Зуля с Лалой пошли вместе в лес, вдоль реки. Им очень хотелось все же найти в лесу птиц, которые так приятно свистели и чирикали. Они вообще явно сдружились, но не столько разговаривали (как другие девушки), сколько просто молчали вместе. Зуля в прошлой жизни ведь почти ни с кем не общалась и привыкла молчать. Лала общалась много, но отнюдь не была при этом болтушкой.
     Проходя мимо излучины реки, они увидели Вадима. Тот сидел на берегу, спиной к ним, как сказала Лала, “в позе лотоса”. Девушки не шумели, он их не заметил. Или просто сделал вид, что не заметил. Когда они отошли в сторону, Лала спросила: “Зуля, а ты пробовала медитировать?”. “Нет, конечно!”, - удивленно воскликнула та, - “Ты же знаешь, я была (тут она на секунду запнулась) строгой мусульманкой, нам нельзя медитировать”. “Почему?”, - искренне удивилась Лала, - “Моя мама тоже была (на этом слове она тоже слегка запнулась и уже тише продолжила)... да, была мусульманкой. Но это не мешало ей медитировать. И я медитировала раньше. Что в этом плохого?”.
     Зуля была очень удивлена. “Я думала, только индусы-язычники это делают...”. Лала рассмеялась, аж слезы выступили. “Зуля, милая, кто ж тебе такое сказал? Во-первых, никакие индусы не язычники. Во-вторых, медитацией занимаются и мусульмане, и христиане (даже знаменитый римский папа Иоанн Павел II это делал регулярно), и даже атеисты. Просто существует очень много различных техник медитации, да и сам процесс не всегда так называется официально, но по сути - это все равно медитация”.
     Зуля стала расспрашивать подробности и Лала рассказала много такого, о чем Зуля и представления не имела. Ей стало жаль, что она всего этого не знала раньше, в ее прошлой жизни. Они все называли термином “прошлая жизнь” тот период, когда они все жили в цивилизованном обществе со своими семьями. А как назвать иначе? Тем более, что в реальность переселения душ верили далеко не все из них...
     Так, разговаривая, они шли все дальше по лесу. Но ни насекомых, ни птиц так и не встретили. Иногда им казалось, что в кронах деревьев кто-то машет крыльями, и даже будто перелетает с ветки на ветку. Но это всегда было не на том дереве, куда они смотрели, а на другом, сзади или сбоку от них. И ничего разглядеть не удавалось. Лала даже попробовала влезть на дерево, но ствол был гладким внизу, уцепиться не за что, да и лазить по деревьям без одежды занятие малоприятное, а то и опасное: в случае чего медицинской помощи не будет...
     Так, ничего нового не узнав, они вернулись в лагерь.
     В сущности, им было совершенно нечем заняться сейчас. Поев “что Бог послал”, они снова ушли в лес, точнее, взяв с собой чистый глиняный сосуд, собрались пойти к коровам в гости. С ними пошла и Оля, которой тоже было скучно.
     Дорога была знакомой, шли не спеша. Оля рассказывала анекдоты, но в их новой жизни эти анекдоты уже не казались такими смешными, а многие из них и вовсе потеряли всякий смысл. И девушки стали строить планы на будущее, на то будущее, когда они станут мамами. Ни Зуля, ни Лала не имели опыта общения с младенцами. А вот Оля имела. Ее старший брат, когда женился, остался в доме родителей. Дом был большой, они так и жили: ее брат с женой, она сама и родители. Потом у брата появился ребенок, и Оля активно помогала его выращивать. Ее даже не особо просили об этом, но ей самой было интересно. Она училась в мединституте на педиатра и с малышом возилась почти профессионально.
     Увы, диплом получить она не успела... Впрочем, девушки очень обрадовались, что у них в лагере есть хоть кто-то, кто разбирается в медицине и имеет опыт ухода за младенцами. Повезло!
     Обычно они ходили к коровам с утра, а тут уже скоро вечер. Вот и привычное пастбище. Но где коровы? Никого. И никаких следов - ни навоза, ни смятой травы - ничего! Ну не заблудились же они! Хотя... Они ведь шли, совершенно не думая о том, куда идут. И в принципе, вполне могли отклониться от курса и выйти на совсем другую поляну. Тем более, что место было знакомое, но все же вроде и не то. Да и куда могли подеваться их коровы? “А откуда они вообще взялись, вы не думаете?”, - насмешливо сказала Оля.
     Девушкам хотелось пить, они так рассчитывали на парное молоко! Но теперь придется идти обратно.
     Обратно было идти легко, тут при всем желании не собьешься с пути: их гора была выше деревьев, хотя совсем не такая уж высокая. Интересно другое: склон ее был такой гладкий, что и речи не было о штурме вершины. Похоже, тут действительно все было продумано, чтобы и комфорт был, и природное любопытство не позволило узнать лишнее...
     И опять девушкам стало не по себе: кто же управляет их жизнями? Кто решает, как им жить и что делать? Люди привыкли считать себя царями природы, хозяевами жизни. И с легкостью ставили эксперименты на животных. Сейчас же им казалось, что кто-то ставит эксперимент над ними. И сознавать это было очень обидно, а если разобраться, то и страшно: чем зачастую кончались человеческие эксперименты над животными, все знали...
     Искупавшись по дороге в реке, девушки вернулись в лагерь и рассказали о своих приключениях. Все посмеялись над ними, посоветовав следующий раз лучше смотреть на дорогу. И только Вадим не смеялся.
     Однако, за время их отсутствия, произошло еще одно событие. До сих пор в их лагере никто ничем не болел. Но сейчас Вика сидела у себя в пещере и ей явно было нехорошо. Конечно, Оля тут же пошла к ней на правах доктора. Да, детского, да, не совсем состоявшегося, но все же! Однако, в ее распоряжении не было никаких технических средств вроде фонендоскопа. А уж про анализы и рентгены тут и вовсе думать не приходилось. И Оля вдруг поняла, что практически бессильна и беспомощна без всего арсенала современной медицины. Что делать?
     У Вики были странные симптомы: ей было холодно, но температуры вроде не было. Ей было трудновато дышать, но не было ни кашля, ни насморка. А вот голова была тяжелой, да и все тело казалось отяжелевшим. Во рту какой-то привкус, запор, опять же... И подташнивает.
     Как выяснилось, эти симптомы появились не сегодня и даже не вчера. Просто они были гораздо слабее и их было меньше, вот она и не обращала особого внимания, мало ли что бывает! Но сейчас ей было откровенно не по себе.
     Все это не было картиной конкретной болезни и Оля не понимала, что делать и как помочь. Тем более, что ведь и лекарств никаких не было в наличии, совсем...
     Расстроенная, Оля вышла из Викиной пещеры. Ее обступили другие девушки и стали наперебой давать советы. Оля даже обиделась немного: если уж она - доктор! - не может ничего сделать, что дадут их советы?
     К бурно галдящей компании подошла Лала и спросила, что случилось. Она мало что смогла понять из гомона почти десятка девушек, поэтому махнула на них рукой и сама пошла к Вике. Оля пошла за ней, отчасти из любопытства (ведь ни одна другая девушка к больной не зашла), отчасти, из чувства долга.
     Лала стала расспрашивать Вику о подробностях, о том, когда какой симптом появился. Посмотрела ей язык, глянула на ногти и почему-то очень долго держала руку на пульсе сначала одной руки, потом другой. Оля во все глаза следила за ее действиями. Действия казались ей странными, но в то же время очень напоминали врачебный осмотр. “Но Лала ведь не врач! Что она тут пытается обнаружить? Причем тут пульс?”, - думала Оля удивленно и даже ревниво.
     А Лала стала еще спрашивать, что Вика кушает последнее время. Да вроде ничего особенного, но пьет много молока и почти все ест холодным. “Да мы все едим примерно одно и то же, какая разница?”, - думала опять Оля, в то же время лихорадочно вспоминая учебники.
     Лала же порекомендовала все кушать только горячим (как минимум - теплым), побольше острого и горького (Вика поморщилась, ибо даже чуть горькую еду не любила), а также не сидеть в пещере и больше двигаться, но не перетруждаться. Она показала Вике какое-то странное дыхательное упражнение и даже заставила девушку встать и сделать какие-то растяжки руками и ногами. И сказала, что все это до тех пор, пока все симптомы не пропадут. А потом еще на неделю, а дальше она скажет, что делать.
     Когда они вышли наружу, посыпались Олины вопросы. Но Лала только головой покачала: “Посмотрим, что будет дальше”.
      
                13
     Шли дни. Постепенно они приспособились к своему скудному и однообразному рациону. Мальчики стремительно обрастали щетиной, превращающейся в небольшую бородку. Мишка продолжал искать острые камни, надеясь сделать из них бритву. Костик смирился с новым обликом, хотя растительность на лице действительно мешала, и не только в постели. Но что делать? Они даже стали специально точить ногти на руках, точнее, стачивать их: ведь стричь было нечем... На ногах тоже ногти росли больше, чем нужно, и там приходилось использовать шершавые камни вместо пилочек. Получалось плохо.
     Вика давно поправилась, как-то постепенно и незаметно. Она поначалу выполняла все рекомендации Лалы, но потом забросила и дыхательные упражнения, и растяжки. Впрочем, холодную пищу она больше не употребляла, да и к горькой привыкла, а острую даже полюбила.
     Сколько дней уже прошло с начала новой жизни? Этого они не знали. Поначалу они хотели измерять время женскими циклами, но чьими? И кто гарантирует их постоянство? Логичнее было отсчитывать лунные месяцы, но все равно требовалось вести записи. А писать было и нечем, и не на чем. И почему-то они все чувствовали, что делать этого не стоит, даже если найти способ. Ведь если разобраться, именно измерение времени и привязка к временнЫм интервалам делает человека несвободным.
     Костик начал скучать. Он пытался следовать советам Вадима и наблюдать за всем происходящим как бы со стороны, но у него не получалось. Все чаще и чаще он уходил в лес, бродил между деревьями, стараясь ни о чем не думать. Но на самом деле ему хотелось послушать музыку, поиграть в футбол и вообще вернуться обратно! Он не просил бросать его в эти пещеры на край света! И как будет дальше? Ну, родят они детей - и что? А жить где? Пещер на всех не хватит, когда дети подрастут. “Интересно”, - думал он с оттенком злорадства, - ”эти там, на другой планете которые, как будут решать наш квартирный вопрос? Или он нас тоже испортит, как и москвичей?”.
     Костик изнывал. Да, ночью ему было хорошо и казалось, что он попал в рай. А вот день все больше и больше казался ему адом. Он усердно помогал сажать и собирать овощи, тряс фруктовые деревья и собирал с них урожай. Он регулярно ходил к коровам и даже научился их доить (“видела бы мама!”). Но голова его была свободна все равно, и чем ее занять, он решительно не знал. Пробовал даже стихи читать про себя, но репертуар у него был скудный, поэзия не была в числе его увлечений. И стишки вроде “наша Таня громко плачет” не утешали.
     Он решил заняться путешествиями. Да, именно так! И однажды он залез в реку и пошел против течения, прямо по воде (то есть по дну). В какой-то момент дно ушло у него из-под ног и Костику пришлось дальше плыть. Течение становилось сильнее и словно бы не пускало его. Плавал он вообще-то неплохо, но через какое-то время почувствовал, что устает, а дна не было. И на берег не выйдешь, потому что реку со всех сторон обступили крутые скалы.
     Костик испугался. От лагеря уже довольно далеко, и горы все равно звук не пропустят. Кричи, не кричи - никто не услышит. Как ни обидно было, но пришлось сдаться. Он лег на спину, и вода понесла его обратно. “А если я так и буду лежать и плыть, уже по течению?”, - подумал он и решил проверить, что будет
     Он проплыл мимо лагеря, но стал замечать, что тонет. Вода перестала держать его на плаву. Пришлось встать ногами на дно и пойти. Идти было легко. А зачем он идет по воде? Можно же по берегу! Не успел Костик так подумать, как берег стал неприступным: крутым и скользким от глины. Пришлось все же идти по дну.
     Шел он так неведомо сколько. Слева была сплошная стена леса на крутом склоне, а справа - кусты с их любимыми гигиеническими листьями. Костик вдруг подумал, что обратно придется идти уже против течения, а он и так утомился. Но не бросать же начатое дело! Незаметно стало вечереть.
     Река уходила вниз, он один раз чуть не упал даже. Река стала уже, а течение быстрее. Впрочем, разве это река? Это голубой ручей! С которого начинается река, по идее. Но похоже, что в этом мире все было необычно...
     Костик понял, что пора возвращаться, если он вообще сможет вернуться! Ему опять стало страшно: отсюда его зов тоже никто не услышит.
     Он махнул рукой на самолюбие и на жажду знаний, повернулся на 180 градусов и пошел обратно. Идти было трудно, вода сбивала с ног, да и подъем был ощутимым. Когда он вышел к привычным пологим берегам, сил у него совсем не оставалось. Костик еле-еле выбрался на берег и буквально упал на песок. И тут же заснул. Ведь вдобавок ко всему, он еще и не ел давно...
     Пропажу Костика заметили не сразу, когда он не пришел на обед, тогда и забеспокоились. Просмотрели все пещеры и все знакомые места в лесу, но его нигде не было. На реку тоже выходили, но как раз в те моменты, когда его видно не было.
     Больше всех нервничала Эля. Она просто места себе не находила, ругая себя за то, что оставила любимого одного. Ведь она замечала, как он днем изнывает от скуки! Но что она могла сделать? И вот он пропал.
     Она же его первая и нашла. “Костик, что с тобой?” - девушка бросилась к нему и чуть сама не упала. Проснулся он не сразу, но ее поцелуи были столь жаркими, что могли разбудить и мертвого. Костик обнял ее и вдруг почувствовал, что не нужны ему ни знания об этом странном мире, ни стихи старые, ни вообще что-либо еще, кроме этой девушки и ее любви.
     “Эля, прости меня!”, - смущенно сказал он, когда понял ситуацию. “Мне правда было скучно, да и хотелось все же изучить этот мир подробнее, я же не думал, что так случится!”. “А если бы ты не смог вернуться?”, - сквозь слезы воскликнула она, когда он поведал свои приключения. Костик смутился и не знал, что ответить. “Ну, прости, мужчины - они такие, иногда рискуют собой, это их удел по жизни”. “Не нужно таких уделов! И не рискуй больше, обещай!”. И она не отставала от него, пока он не пообещал никуда не ходить в одиночку и не предупредив остальных.
     В лагерь они вернулись вместе, держась за руки. Костику пришлось повторить свой рассказ. “Странно здесь все” - сказала Вика, и с ней трудно было не согласиться.
     Вечером они все снова сидели у костра и после ужина снова пели песни. Только почему-то песни получились какие-то грустные...

                14
     Зуле продолжали сниться сны, чаще всего это были обрывки воспоминаний из прошлой жизни, но иногда сны были очень странные, а то и страшные. И все эти сны она помнила, когда просыпалась. Конечно, в те ночи, когда рядом был Мишка, ей было не до снов. Нет, они спали, конечно, тоже. Это было такое блаженство - уткнуться лицом в Мишкину широкую грудь, чувствовать его запах и стук его сердца, и засыпать, зная, что Мишка защитит ее от всего на свете. Впрочем, никакой опасности не было, звери там не водились, а разбойников тоже быть не могло. Но те ночи, когда Зуля оставалась одна и спала в своей пещере, проходили совсем не так спокойно и комфортно.
     Однажды ночью она как будто смотрела на какой-то экран. Там было белое чистое поле. Неожиданно над полем пролетел не то самолет, не то ангел с крыльями. Он сеял мелкие песчинки, или зерна, она не поняла. Но на поле стали появляться ростки. Зуля все пристальнее вглядывалась в эти странные ростки и вдруг сама оказалась на этом поле. Ростки увеличивались и становились деревьями. На деревьях распускались цветы, потом они опадали, а вместо цветов появлялись маленькие стульчики. И на стульчиках сидели люди. Они весело махали Зуле руками и что-то кричали, но она не могла различить, что именно.
     Она шла между деревьями по дороге, вымощенной желтым кирпичом. Постепенно деревья стали редеть и совсем пропали. Стало темно, как в сумерках. А дорога была уже не желтой, а голубой, и не из кирпичей она состояла, а из волн. Зуля вдруг поняла, что это не дорога, а река, та самая река, в которой они каждый день купаются и откуда берут воду для питья. Она перестала идти, но вода все равно несла ее вперед. Только это уже была не вода и не река, это был эскалатор в метро, и он спускался куда-то вниз, и конца его она не видела.
     Стало совсем темно, только редкие лампочки, как далекие звезды, слабо освещали ступеньки. Ей стало не по себе. Она обернулась - и ничего не увидела. Сзади была полная тьма, и вообще, все лампочки вдруг пропали. Ей стало страшно. А главное, что вокруг, в полной темноте, летали какие-то не то мыши, не то птицы, беззвучно, но она чувствовала ветер от их крыльев. Они были все ближе, и ей становилось все страшнее.
     Вдруг она вспомнила слова той песни, которую пела Лала в один из вечеров у костра. Она не понимала слов, она просто запомнила песню. И стала ее петь, как могла громко. Все пропало. Она чувствовала, что не спускается, а поднимается, но ничего не видела. Ей просто было очень трудно дышать. Она продолжала петь и понимала, что пока она поет, эти летающие монстры ее не тронут. Но конца ее пути все равно не было видно, и она вдруг стала забывать и путать слова. И страх снова усилился, а шум крыльев стал ближе.
     “Аллах акбар!”, - крикнула она вдруг. И проснулась. Вокруг была кромешная тьма, но ей по-прежнему было трудно дышать, и тревога не оставляла душу. Девушка стала читать молитвы, которые помнила с детства. И в какой-то момент проснулась по-настоящему.
     Все было тихо. В пещере было практически полностью темно. Воздух был свежий и чистый. Но почему-то ей захотелось встать и выйти наружу. Она встала и вышла. Звезды привычно мигали в вышине, Луны не было видно. Скоро ли утро? А кто знает... Зуля постояла во дворе, походила около пещеры. Все тихо и спокойно. Она вернулась было обратно, досыпать. Но когда она подходила к пещере, ей показалось, что внутри кто-то есть. Она опять стала читать все молитвы, какие помнила. Негромко, почти шепотом. И пока она их читала, ей было спокойно и хорошо. Но не может же она читать их всю ночь! И вообще, что происходит?
     Дочитав очередную молитву, она вдруг похолодела: да, она помнит эти молитвы. Но ведь больше нет ни одной книги, даже священной! И записать то, что она помнит, нечем! И негде! И пройдет немного времени, она забудет все, а дети ее и вовсе ничего знать не будут о древних Пророках, о Боге...
     Кто устроил этот “переход”? Зачем? Кто они?
     Девушка села на ступеньку около входа (хорошо, там листья лежали на камне) и стала ждать рассвета. В какой-то момент она заснула, а проснулась оттого, что ее тихонько трясла за плечи Вика. Сегодня она спала с Вадимом и вышла утром по нужде. А тут - Зуля спит “на улице”! Пришлось сказать, что дурной сон увидела, но говорить подробности почему-то не хотелось.
     Вика рукой махнула: “мало ли что привидится ночью?”, и потащила Зулю за собой. Но та не пошла. Уже рассветало, и Зуля вернулась в пещеру. Там никого не было, там все было в порядке. И дышалось легко. Она легла на постель и тут же заснула.
     Вика не придала значения случившемуся, но когда вернулась в пещеру, рассказала проснувшемуся Вадиму странную историю. К ее удивлению, Вадим отнесся к ситуации гораздо серьезнее. Он не стал будить Зулю, но ждал ее с явным нетерпением.
     Когда она появилась, завтрак уже заканчивался. Тем не менее, Вадим попросил всех немного задержаться и спросил у общества, не видит ли кто странных снов. Но никто ничего такого не заметил. Только Лала сказала, что в последнее время один и тот же сон ей повторяться стал: будто бы она лежит на воде и ее слабо раскачивают волны. Вокруг нет ни берегов, ни кораблей, ни людей. Она одна, но ей приятно и хорошо. Вот и все, просто сон повторяется почти каждую ночь, когда она одна.
     Зулю Вадим попросил после еды подойти к нему и рассказать ее сон подробно. Она рассказала. Причем рассказала и сегодняшний сон, и прошлый, про полет над Землей. Вадим, как ей показалось, не то чтобы испугался, но явно насторожился. Однако, ничего не сказал, но позвал Лалу. “Девочки, давайте сделаем так: пусть пока, некоторое время, Зуля спит с Лалой вместе. А с вашими мужьями я договорюсь так, чтобы забирали в свой чертог вас одновременно. И посмотрим, какие у кого будут сны”.
     И в эту же ночь Зуля пришла к Лале, церемонно спросив, пустит ли ее Лала разделить с ней ложе. Та захихикала и сказала, что будет только рада.
     Зуля впервые лежала в одной постели с девушкой. Конечно, это было совсем не то, что лежать с Мишкой. Тот сразу же прижимал Зулю к себе и принимался целовать ее с ног до головы буквально до потери сознания. Лала просто лежала рядом, но Зуле это почему-то было приятно. Она вообще уже давно заметила, что в их совместных прогулках и разговорах есть что-то большее, чем просто дружба. Но она совершенно не представляла себе, какие физические отношения могут быть между девушками.
     Взявшись за руки, они обе вскоре заснули.
     В эту ночь Зуле тоже снился сон. Она шла по городу, пустому и безлюдному, но необыкновенно красивому. Все дома в городе были золотые и сияли почти ослепительно. Небо было голубое и совершенно ясное, но сколько она ни смотрела наверх, солнца она так и не увидела.
     В городе были не только дома и красивые старинные замки. В городе еще были прекрасные сады и парки. Деревья необыкновенной красоты, цветущие кусты и целые лужайки из сплошных цветов. В воздухе стоял сильный и приятный аромат. Но никаких людей она не видела. Зато она видела животных. В парках неспешно прогуливались диковинные звери: львы, тигры, антилопы, слоны, жирафы... Они все гуляли вместе, и ей даже казалось, что они разговаривают друг с другом. Но на нее они не обращали никакого внимания.
     Она шла через город и, в конце концов, дошла до его окраины. Граница города была очень четкой, впереди она видела привычную дикую природу: там были облака на небе, там ветер шевелил ветки дубов и кленов, там летали воробьи и вороны. А перед ней были ворота. Она их не видела, но точно знала, что они есть. И ей предстояло решить: вернуться в город, или выйти наружу, но город тогда оно больше не увидит.
     Зуля стояла, смотрела то вперед, то назад, но как поступить, не знала. И проснулась.
     Рядом лежала Лала, которую в полной темноте не было видно, но присутствие которой выдавало дыхание и тепло ее тела. Зуле стало тоскливо. Она по привычке уткнулась лицом в лежащего рядом человека и осознала, что это не Мишка. Проснулась окончательно, но поняла, что ей хорошо и с Лалой. Она снова заснула и уже никаких снов не видела.
     Лале в этот раз ничего такого не снилось. Но они решили пойти на речку помедитировать.
     Там и застал их Вадим. Он тихонько устроился рядом и тоже погрузился в себя.
     Зуля не слишком умела медитировать. Она закрыла глаза и стала наблюдать за всеми сигналами органов чувств. Слух доносил пение птиц, плеск воды и далекие редкие голоса, но слов не различить. Запахов не было, прикосновений тоже. Зато были мысли - рой мыслей!
     “Кто за всем этим стоит? Инопланетяне? Это ужасно! Я не хочу быть подопытным кроликом! А есть ли Бог? А вдруг его нет? Но я же чувствовала Его руку, я помню! А если нет? И почему мне такие сны снятся? И кто это свистит? И почему я никак не могу поверить, что мы на Земле? Звезды другие, птиц не видно, насекомых нет... Куда все это делось?”.
     “Счастлива ли я? Что у меня было в той, старой жизни? Ненавистный жених, строгие родители, а тут я свободна! Свободна? Да тут вся территория не больше квадратного километра! А дальше? Тут же скучно! Одни и те же люди, одни и те же события, даже еда одна и та же каждый день! И этот свист ровный... А там... Вот, сестра моя старшая - у нее и интернет был уже, и подруги - я бы тоже все это имела, когда в институт поступила бы...”.
     “И что я тут делаю? Зачем тогда я читала все эти книги священные? Я думала, это вечно! А вот - хлоп! - и нету никаких книг! Даже священных! А есть ли Бог? Хоть бы был! Милостивый и милосердный, строгий и справедливый... А то ведь невозможно, чтобы какие-то инопланетные ящерицы всем миром нашим управляли!”.
     “И откуда этот свист все время? Такой тихий и ровный, он же мешает!”. И Зуля открыла глаза. Свиста не было. Показалось? Она снова закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Снова свист. Слабый, еле слышный и непонятный. Но поэтому он еще сильнее мешал и отвлекал, чем если был бы громким и понятным.
     Она снова открыла глаза и встала. Увидела Вадима, который сидел совершенно неподвижно. Лалу, которая слегка раскачивалась в разные стороны, как от ветра, хотя ветра не было. Зуля тихонько подошла к реке. Свист появился снова. Слева от нее. Тут она поняла, что он никуда не пропадал, просто другие органы чувств отвлекали ее от восприятия свиста. “Что это свистит так?”. И она тихонько пошла на звук.
     Когда Лала открыла глаза, Зули рядом не было. И вообще ее нигде не было видно. Лала не видела поводов для тревоги - мало ли куда девушка отошла? Но продолжать медитацию уже не имело смысла. И Лала пошла в лагерь.
     Однако, Зули в лагере не было, и никто ее не видел. Лала вспомнила о странных зулиных снах и пошла ее искать. Плутала она долго, но в какой-то момент за деревьями увидела Зулю, которая прыгала на месте, словно пытаясь дотянуться до чего-то высоко в воздухе.
     Так и было. Зуля почти плакала от тщетности своих попыток. Она рассказала про назойливый свист во время медитации, про то, что нашла его источник - вот тут, в воздухе, но дотянуться до него она не может. Лала никакого свиста не слышала вовсе.
     Позвали Мишку, который тоже ничего не услышал, но подхватил Зулю на руки и поднял как мог выше. Увы, но источник свиста ближе не стал. И на какой высоте был этот свист (очень похожий на то, как будто воздух выходит под давлением через узкое отверстие), они так и не поняли.
     Пришли в лагерь и рассказали все Вадиму, который прекрасно помедитировал и ничего постороннего не видел и не слышал. Что он мог сказать? Еще одна странность этого нового мира...
      
                15
     Первой забеременела Эля. Поскольку учета времени не было, отследить задержку месячных было невозможно. Но она сразу почувствовала, что с ней что-то произошло особенное. И это “что-то” наполняло ее радостью и смыслом. Она еще пару раз в свою очередь спала с Костиком, но потом все же решила не рисковать.
     И Костик стал в основном проводить ночи с Леной. Лала боялась оставлять Зулю одну, к тому же она вдруг обнаружила, что спать с Зулей ей даже приятнее, чем с Костиком. Нет, конечно, она его любила, и то, что давал он ей в постели, Зуля дать не могла. Но... Было что-то такое, чего не мог дать Костик, зато с Зулей она это ощущала очень ярко и приятно. Конечно, Зуля спала с Мишкой по очереди с другими его женами, но и она стала замечать, что вдвоем с Лалой ей тоже очень хорошо. И не только психологически...
     Они много рассказывали друг другу по ночам, пробуя сделать реальностью некоторые из своих фантазий. Зуля ведь не имела никаких знаний в сексуальной сфере и многое из возможного себе даже не представляла. Мишка сильно повысил ее уровень образования в этой области, но и Лала, как оказалось, могла чему-то ее научить. Как минимум, Зуля смогла научиться намного лучше понимать собственное тело, его желания и его сигналы.
     Так что Костик все больше и больше ночей проводил с Леной. Он и не особо возражал, потому что Лала в этой области хоть и была ему приятна, но с Леной не сравнить. Тем более что Лена, как и он сам, в “прошлой жизни” смотрела немало всяких видео, чтобы знать об “этом” все. Она где-то вычитала, что если жена может полностью удовлетворить все физические потребности мужа, то он ее никогда не бросит и ей не изменит, даже если в быту или характерах не все будет идеально совместимо. Разумеется, все, что она видела, она готова была разделить не с каждым. Поэтому и ждала своего избранника, не размениваясь на кого попало.
     Здесь, в лагере, ей были приятны все трое мужчин. Мишка, пожалуй, больше всех, поэтому на распределении она и выбрала его. Но когда ее позвал Костик, она не возражала. И оказалось, что это решение было правильным: Костик охотно делал абсолютно все, что она хотела, и что многие в “той” жизни посчитали бы как минимум безобразием. И она выполняла все его прихоти, не менее странные на взгляд обывателя. И обоим это все было приятно, хотя зачатию и не способствовало. Так они и не спешили - впереди много времени...
     Тем временем, Капитан тоже внес вклад в будущее лагеря: сначала Зара, а почти сразу и Вика, тоже перешли спать в свои пещеры. Мишка тоже времени не терял: из его жен первой признаки беременности заметила Катя.
     После того, как забеременела и Оля, Зуля переселилась к Мишке полностью, что вскоре помогло и Лале почувствовать себя будущей мамой. Тут только до них всех дошло, что такое одновременное пополнение населения не слишком удобно: да, беременные пока вели обычный образ жизни по хозяйству, но что будет потом? Надо было все же как-то лучше спланировать...
     И как Мишка не хотел, чтобы Зуля родила от него, теперь им приходилось ограничивать свои амурные похождения: пусть сначала родят другие, а потом уже и ее очередь наступит...
     Вадим с Инной также пока решили повременить.
     Уже давно наступило лето. Сильной жары действительно не было, но теплее все же стало заметно. Впрочем, воды хватало, а что еще нужно в жару? Поселенцы приспособились к жизни в лагере, наладили быт и хозяйство. Они освоили гончарное ремесло, посуда теперь у них была довольно разнообразной. Соответственно, и пища стала разнообразнее - появились супы и салаты. Они даже нашли источник растительного масла, приспособившись добывать его из семян подсолнухов. Пусть и не в больших количествах, но для заправки салата хватало. А вот жареной еды у них не было совсем, только печеная.
     Скука. Она одолевала почти всех в той или иной мере. Мишка целые дни старался улучшать их быт. Именно он сделал пресс для выжимки масла, он же придумал, как ускорить и упростить сбор овощей с грядок. Глядя на него, Зуля с тоской думала, каким же прекрасным мужем он был бы в той, - прошлой, - жизни. Но при этом она прекрасно понимала, что в той жизни она бы с ним не встретилась (Мишка жил совсем в другом городе), а если бы и встретилась - кто бы позволил ей выйти замуж за иноверца?
     На самом деле, Мишку нельзя было назвать иноверцем. Будучи чистым русским по происхождению, он весьма скептически относился к православию, да и вообще всегда иронизировал по поводу религий. Но муж-атеист - это ведь еще невероятнее...
     А сам Мишка все чаще задумывался о том, почему же его выбрали в эту новую жизнь? Он не читал религиозных книг (эзотерических и оккультных тоже), не делал никаких духовных практик, не думал о Боге и вел обычную жизнь обычного подростка. Просто он был очень простым в общении, веселым и очень добрым. И все всегда воспринимал с лучшей стороны, во всем видел хорошее. “Неужели этих качеств достаточно?”, - думал он с удивлением.
     Они всё так же собирались по вечерам у костра, но почти не разговаривали. Они вообще стали гораздо больше молчать. Говорить было не о чем, и даже песни старые стали забываться: уж слишком их слова были далеки от того, что происходило сейчас. Не было у них больше ни родины, ни привычного окружения, да и о любви петь не имело смысла - никаких “любовных страданий” они не видели, а ведь искусство обычно рождается как раз из любовного томления и тоски.
     Лала и Зуля много времени уделяли медитации и наблюдениям за собой и природой. Вадим держался отдельно и почти все время молчал, но занимался тем же самым. А вот остальные поселенцы так и не стали следовать его совету.
     Еще пару раз предпринимались попытки исследовать окружающий мир. Инна и Вика пробовали перейти на другой берег реки и осмотреть тамошний лес, но ничего у них не вышло: густые заросли не позволяли голым девушкам пробраться дальше нескольких метров. Эх, была бы у них хоть какая-то одежда!
     Костик с Мишкой тоже попытались однажды натащить камней с речки и взобраться на склон их горы, выше пещер. Но камни были мелкие и лестница не получилась. А склон горы был такой гладкий, что казался отполированным. Возможно, дикие обезьяны и смогли бы по нему взобраться, но тут была явно не Бразилия...
     Их мучило любопытство, в какой же они стране? И почему звездное небо такое непривычное? Кстати, была еще одна странность: по идее, за столько месяцев положение звезд должно было бы хоть немного измениться, но все огоньки находились ровно на своих прежних местах.
     Они ни разу не видели в небе птиц, они ни разу не видели ни одного насекомого ни в воздухе, ни на земле. Даже муравьев не было! В то же время все отходы кухни и их собственного организма действительно стремительно и бесследно исчезали, как и предупреждал в самом начале Вадим. Кто их перерабатывал? Бактерии? Видимо, да, потому что ни жуков, ни червей видно не было.
     Как ни странно, но это полное отсутствие общения с фауной действовало на людей угнетающе. Несмотря на то, что никто из них в прошлой жизни не держал дома животных, они постоянно с ними общались: бродячие собаки и кошки были весьма распространенным явлением в городах, да и у многих их друзей и знакомых животные дома были, особенно часто представители кошачьего семейства.
     И вот - ни кошек, ни собак - никого! Птицы пели на деревьях, но в высокой и густой их кроне увидеть птицу никому еще не удалось. В небе - тем более. Единственным исключением были коровы, но они, во-первых, находились далеко, во-вторых, в отличие от кошек и собак, никак с человеком не общались, а в-третьих, еще больше удивляли и даже тревожили людей этой своей исключительностью.
     Понятно, что коровы давали молоко и были единственным источником животной пищи, а кошки и собаки никакого бытового смысла не имели бы. Но ведь помимо физиологических потребностей человек имеет и другие - в том числе, эмоциональные. Даже Зара, которая в прошлой жизни старалась держаться подальше от домашних животных и с презрением относилась к моде на “котэ” в соцсетях, как-то обмолвилась, что с удовольствием поиграла бы с кошкой или собакой. Но, увы...
     Впрочем, если подумать, то отсутствие хищников (а и собаки, и кошки являются таковыми) было вполне оправдано - чем их кормить?
      
                16
     Дни шли своим чередом. Все тише и тише становилось в лагере людей. И все чаще между ними стали возникать еще не конфликты, но уже трения. Все прекрасно понимали, что виной всему - их образ жизни, бытовое однообразие и полное отсутствие какого-либо занятия кроме сбора урожая и готовки еды.
     Животы беременных становились больше, им уже трудно было носить тяжести и быстро ходить. И на оставшихся девушек, а также парней, падали все большие нагрузки. Что тоже не способствовало их хорошему настроению. И если добродушный Мишка никак не высказывал своего недовольства, с увлечением делая все нужные в быту дела, то Костик стал заметно раздражительнее. Один раз он что-то резко ответил Эле, когда она не вовремя задала какой-то вопрос. Потом, правда, извинился, но она все равно была удивлена и обижена.
     Инна, Зуля и Лена каждую ночь спали в пещерах своих мужей, но “рядом” не всегда значит “вместе”. Сексуальная активность стала заметно ниже, чем вначале. Причин тут было много: и большая усталость, и страх беременности, и, как ни покажется это странным, даже некоторое пресыщение. Уже все “эксперименты” были проведены, все позы многократно перепробованы. Тем более, что в первое время, почувствовав полную свободу, они не сдерживали себя и не “растягивали удовольствие”.
     И в какой-то момент все это стало привычным, обыденным и уже не таким интересным. И сейчас все происходило только тогда, когда физиология брала верх над усталостью и скукой. А с утратой постоянной физической близости была утрачена и близость психологическая. Ведь если разобраться, то ни о какой серьезной любви речи изначально не было: настоящая любовь формируется отнюдь не мгновенно, а жен и мужей они выбирали после суточного знакомства...
     Конечно, они продолжали относиться друг к другу тепло и бережно, но это не было отношением мужей и жен в привычном понимании. Точнее, это как раз было тем, что и наблюдалось в большинстве семей в их прошлой жизни. А не тем, чем должно было бы быть в идеале. Разница была в том, что в прошлой жизни можно было хоть в отпуск на месяц уехать отдельно друг от друга, не говоря уже о разводе в самом крайнем случае. А тут - ни отпуска, ни развода...
     Они уже наизусть знали все деревья и кусты в округе, знали, казалось, положение всех звезд на ночном небосводе. Зуля иногда думала о том, как же несчастны те, кто после смерти попадает в рай! Там же еще скучнее, чем в их лагере! Впрочем, она уже давно поняла, что священные книги несколько лукавили - нет никакого рая... Просто в те времена дикого человечества нужно было как-то воспитать людей, вот и были придуманы картины ада и рая, как метод кнута и пряника...
     Она не сомневалась в том, что все эти книги были даны Богом, но и Бог, как она теперь считала, имеет право на некоторый вымысел, необходимый для достижения цели. Ведь цель-то была благородная...
     Она больше не спала в одиночестве, поэтому (наверно, поэтому) ей перестали сниться те странные сны. А вот Лале, которая была беременна и спала в своей пещере одна, сны стали сниться все чаще и все удивительнее.
     Она видела все развитие своего ребенка. Как в кино, перед ее взором прокручивались деление клеток, разделение тканей, формирование частей тела и внутренних органов. Мало того. Она стала ощущать мысли и чувства своего будущего ребенка. Мы все привыкли к тому, что мыслим словами. Но ведь ребенок в животе матери никаких слов еще знать не должен! Тем не менее, он тоже мыслит, еще тогда, когда мозг не сформирован. Лалу это удивило, хотя и не слишком.
     Вначале она улавливала просто какие-то образы и картины, но потом, когда стал формироваться мозг ребенка, она стала все более отчетливо воспринимать и слова. Это удивило ее еще больше. Слова были, разумеется, не русские, а санскритские. Хотя Лала знала этот древнейший язык и слышала о том, что новорожденные дети знают его “от природы”, все равно она никак не ожидала, что сможет общаться с ребенком еще до его появления на свет.
     Однако, общения не получилось. Ребенок не воспринимал ее слова, обращенные к нему, он просто иногда бормотал мысленно какие-то слова и фразы, но сознание его было где-то далеко. Она улавливала какие-то странные образы существ, не поддающиеся словесному описанию ни на одном из известных ей языков. А слова, хотя она вроде бы понимала во сне их значение, никак не складывались во что-то осмысленное после пробуждения.
     Наяву общение с ребенком не происходило. Кстати, это был мальчик. Она это поняла еще до того, как увидела формирование его отличительных признаков. И даже имя его она увидела, вернее, услышала. Имя было странным, совсем не таким, к которым она привыкла. Но она уже точно знала, что ее сына будут звать Аримас (с ударением на первом “А”). Что это значит? Не важно, но именно это слово было именем ее ребенка. И слово это было не санкритское, кстати говоря. Что тоже ее удивило.
     Лала рассказывала о своих снах Костику, ведь это и его сын тоже! Костик дивился сему факту и даже жалел, что сам подобного не видит. Имя одобрил, но в целом не проявил к снам Лалы какого-то повышенного интереса. Он привык считать, что задача отца - обеспечивать жизнь семьи, а воспитание детей, игры с ними и т.д. - это женские обязанности. Тем более, что и он в раннем детстве со своим отцом общался мало, его воспитанием занимались мама и бабушка.
     Эля продолжала любить Костика (или считать, что любит - кто знает?), но после того конфликта общалась с ним редко, боясь разочарования. Ее беременность протекала не очень гладко, первое время ее подташнивало, у нее случались перепады настроения и приступы плача, но потом все как-то наладилось. А вот снов не было, никаких.
     Катя и Оля совсем не изменились. Да, они старались не делать ничего особенно трудного, но в остальном ни их активность, ни их отношение к окружающему миру не поменялись. Оля вообще воспринимала свое состояние как нечто не просто естественное, но и обязательное для женщины. Имея медицинское образование (пусть и незаконченное), она часто говорила, что единственное нормальное состояние женщины - это быть беременной. Так что Костик был прав, когда назвал ее про себя “богиней плодородия”.
     Вика и Зара тоже не видели никаких снов и тоже легко переносили свое новое положение. А вот Вадим...
     С ним происходило что-то непонятное. Он очень много времени уделял медитациям, уходил далеко в лес и иногда пропадал там часами. Но никогда не рассказывал о том, что видел и что делал. Он вообще почти ни с кем не разговаривал. Нет, он не был сердит или грустен. Он был погружен в себя и, казалось, вообще мало что замечает вокруг.
     Костик продолжал мысленно считать Вадима капитаном их “корабля”, но в последнее время капитан, казалось, был чем-то сильно озабочен или даже расстроен. Однажды Костик как бы невзначай спросил Вадима, что он думает о их жизни и, главное, о их будущем. Вадим посмотрел на него странным взглядом, начал было что-то ответить, но так ничего и не сказал, даже рот не открыл. Порыв ответа потух в нем, подавленный крепкой волей. И Вадим снова ушел в лес.
     Прошло еще сколько-то дней. Солнце стало греть слабее, небо иногда покрывали облака. Дожди раньше бывали только ночью, но однажды небо вдруг стало темно-серым посреди дня. Порыв ветра снес все листья с камней в их дворе, вызвав давно забытое ощущение холода. И на землю хлынул поток воды.
     Отвыкшие от такого явления жители попрятались в пещеры. И только Зуля выбежала в центр двора и закружилась в неистовом танце. Стройная, с длинными распущенными волосами, она кружилась, прыгала и махала руками, все быстрее и быстрее. Она что-то кричала ветру и дождю, она смеялась и старалась дотянуться руками до туч. Никто не решился выйти и разделить ее радость. Да и радость ли это была? Костику показалось, что у Зули просто приступ истерики. Ему самому уже давно было так скучно, что он готов был пережить любой катаклизм, лишь бы хоть что-то происходило!
     Дождь все лил и лил, но луж на камнях двора не было, вода куда-то пропадала, но куда - видно не было, как обычно было в городах, когда по улицам текли реки и быстрыми водоворотами исчезали в дождевых стоках. И все же луж не было, хотя, конечно, все было мокрым.
     Зуля устала и, наверно, упала бы прямо на камни, если бы не Мишка. Он вдруг выскочил во двор и подхватил ее буквально в сантиметрах от земли. Уткнувшись ему в плечо, Зуля покорно вернулась в пещеру. “Не простудилась бы!”, - подумал Костик. Но все обошлось.
     Когда же дождь кончился и снова появилось Солнце, их глазам предстала удивительная картина: все деревья стояли голыми. Листья на них не желтели, не краснели. Они просто вдруг исчезли, покрывая землю толстым рыхлым слоем. А вот кусты продолжали зеленеть, как ни в чем не бывало.
     Костик и Мишкой пошли обследовать грядки, но там все было тоже в порядке. Однако, они все поняли одно: зима не за горами. Да, они успели заготовить немало сухих веток и навозных кирпичей для обогрева и утепления. Должно хватить. Но как перенесут зиму их коровы? Будет ли у них достаточно травы?
     На следующий день было решено пойти в коровник. В поход вышли Костик, Оля, Инна и Лена. Лес был непривычно голым, и ни одной птицы! Стояла полная тишина, ни дуновения, ни шороха. И листьев на земле не было. Совсем! А вот коровы были на месте. И трава на их лугу росла сочной, яркой и высокой.
     Вадим с самого начала им сказал, что вся их среда обитания подготовлена инопланетянами: и пещеры, и подборка растений для еды и гигиены, и пастбище для коров - все это они знали. Но все равно окружающий мир казался им странным. И хотя по логике никакой опасности им тут грозить не могло, в последнее время они чувствовали себя не совсем надежно, что ли. Уж слишком много было необъяснимого и непривычного вокруг...

                17
     Наступила зима. Как и предсказывал Вадим, снега не было. Да и дождей было не так уж много, и ветров сильных не было, и солнце не стало ниже. Просто стало заметно прохладнее, особенно в утренних и вечерних сумерках. Но именно прохладнее, а не холоднее.
     Чтобы совсем не умереть от скуки, Лала уже давно стала учить Зулю санскриту. Впрочем, дело было не только в скуке. С одной стороны, Лала просто боялась забыть язык, которым не пользовалась. С другой, сама Зуля помнила, как мантра помогла ей во сне избавиться от неприятностей (а она почему-то была убеждена, что это не просто сон, а то и вовсе не сон был).
     Санскрит Лала знала если не в совершенстве, то на очень высоком уровне. Как это получилось, она никому не рассказывала, да никто и не спрашивал - мало ли откуда кто что знает. Но как учить языку без письменности? Впрочем, дети ведь сначала говорить учатся, а потом уже читать и писать. “А что будет с нашими детьми?”, - думала Лала, - “Ведь они никогда не будут уметь читать, а уж писать и подавно. Неужели все будущие поколения обречены жить как неандертальцы?”.
     Они вдвоем уже иногда говорили на санскрите, и мантры пели часто. А вот песни на русском не пел уже никто. И улыбаться они все стали заметно реже, все больше погружаясь в собственные мысли. К концу зимы некоторые девушки стали замечать, что у них и мыслей-то уже почти нет. О чем думать? Прошлое почти забылось и никакого интереса уже не представляло, будущее было столь расплывчато, что думать о нем было практически невозможно. А в настоящем все было так просто и однообразно, что тоже давно не нуждалось в осмыслении.
     Скоро должны были начать появляться дети. “Как у животных, по весне”, - с оттенком горечи заметила однажды Вика. Весна, кстати, началась тоже довольно резко, как и осень в свое время. Еще вчера все деревья стояли голыми, а сегодня на них появилось множество зеленых листьев, пока маленьких, конечно, но стадии почек точно не было. Не могли же они не заметить! Птиц не было слышно.
     Костику очень хотелось поймать момент, когда же они появятся. Как это произойдет? Исчезновение птиц им увидеть не дали, загнав в пещеры сильным дождем. Костик был уверен, что и появление птиц от них тоже спрячут. “Но почему?”, - в который раз спрашивал он себя и не находил разумного ответа. Точнее, ответ был, но он казался настолько диким, что Костик категорически его отбрасывал.
     Птицы появились однажды ночью. Костик, разумеется, проспал этот момент, но он утешал себя тем, что в темноте все равно ничего бы не увидел. И опять в густой листве высоко в кронах раздавалось птичье пение. И опять, сколько ни стоял он под деревьями (все равно заняться больше нечем!), ни одну птицу он так и не увидел.
     А на следующий день у людей появилось первое пополнение. Катя возилась с овощами, как вдруг удивленно выпрямилась и сказала только одно слово: “началось!”. И убежала в свою пещеру, точнее, не убежала, а ушла как могла быстро. За ней тут же устремились Оля и Мишка. Оля как медик, а Мишка как будущий папа, присутствовать при родах. Да и мало ли какая помощь понадобится?
     Костик подумал, что и ему придется принимать роды у своих жен, но эта мысль не внушила ему радости. Он ничего не смыслил в медицине и очень боялся, что не справится.
     Первенец был мальчик. Его обмыли в подогретой воде, острым камнем обрезали пуповину. Но в целом процесс не вызвал каких-либо сложностей.
     Когда Катя немного отлежалась, и малыша поднесли к ее груди, встал вопрос об имени. В ее пещеру набилось практически все население лагеря, но девушка была еще довольно слаба и попросила отложить дискуссию на потом. “Успеем еще!”, - устало прошептала она и вместе с ребенком погрузилась в сон. Все тихо вышли, а Мишка остался. Теперь ему придется помогать своей жене, как говорится, по полной программе...
     Молоко у Кати было, ребенок был не капризным, но иногда лагерь наполнялся громким недовольным криком. “Хорошо хоть, не ночью!”, - думал Костик. Он вообще поймал себя на мысли, что очень боится своего отцовства. Боится ответственности, нарушения привычного порядка. Да, ему было скучно, и появление ребенка было бы прекрасным развлечением. Но и к скуке он привык, вот в чем дело...
     Ждать пришлось недолго. Вскоре родила Эля. Ее роды прошли не так гладко, ей было больно, она плакала и очень боялась. Оля давала указания, а Костик старался все сделать правильно. Но ему ужасно хотелось убежать в лес и вернуться тогда, когда все будет позади. Тем не менее, родившаяся девочка оказалась именно у него в руках. Она была очень похожа на Элю, хотя, что там можно увидеть в сморщенном комочке?
     Когда Эля тоже заснула, Костик не выдержал и попросил Олю подежурить за него. А сам поскорее вышел наружу. Последующие несколько дней он всеми силами старался увильнуть от ухода за женой и дочкой, но кто кроме него? Оля даже пристыдила его как-то, оставшись наедине. А у Костика, похоже, была послеродовая депрессия, вместо Эли. Потому что Эля была на вершине счастья! И молоко у нее было, и дочка была такой аккуратной и даже красивой, что для новорожденного младенца редкость. Или ей просто так казалось?
     С именами решили отступить от стандарта. Ну не называть же родившихся в таких условиях детей привычным набором “Петя”, “Маша”, “Вася” и т.д.? Тем более, что привычных имен не так уж много... И Катя назвала сына Сатеран, никому не объяснив причину. “А сокращать буду Сатик”, - решила она, но из этого ничего не вышло. Не клеилось к ее сыну фамильярное “Сатик”...
     А Эля назвала дочку Лея. Она хотела посоветоваться с Костиком, но тот почти не виделся с ней. Он вдруг понял, что по-настоящему не любил ни Лалу, ни Элю, ни даже Лену. Он сам удивился этому открытию, ведь вначале ему казалось, что он искренне любит всех своих жен. Но видимо, он так и не понял, что же такое эта загадочная Любовь... “Как же так?”, - задавал он себе этот вопрос снова и снова, чувствуя отчуждение и удивляясь даже пропавшему желанию секса в последнее время. Он смотрел на Элю, вспоминая минуты их наивысшей близости, но эти воспоминания вызывали в нем только глухое раздражение.
     Эля тяжело переживала поведение Костика. Конечно, рождение дочки отвлекало ее от раздумий, но иногда тоска наваливалась со всей силой. Ведь в той, прошлой, жизни она почти не видела любви вокруг себя, но мечтала именно о ней, и не просто мечтала - любовь переполняла ее через край. И вот тут она встретила Костика, который был словно создан для нее. Несколько счастливых месяцев, но вот теперь... Она иногда пыталась подойти к нему, пыталась просить его о какой-то помощи. Но чем больше она к нему приставала, тем дальше он от нее отходил.
     Однажды все поселенцы разбрелись по делам, а Эля сидела в своей пещере и плакала. Лея спала рядом, тихо и безмятежно. Неожиданно в пещеру зашла Зуля. На самом деле, она давно переживала за Элю и вот сейчас увидела ее в слезах. “Эля, ты что! Тебе нельзя плакать, молоко пропасть может! А супермаркетов со смесями тут нет!”. Но Эля продолжала всхлипывать: “За что? Я ведь люблю его, мне никто больше и не нужен. А что нужно ему?”. Зуля решительно вышла поискать Костика.
     А что его искать? Костик сидел на приступочке перед своей пещерой и смотрел куда-то в одну точку. Зуля подошла к нему вплотную и молча застыла. Взгляд Костика стал осмысленным, и он поднял глаза на нее. Не только глаза. И прежде, чем она успела начать свою продуманную гневную тираду, он вдруг обнял ее пониже спины и прижался губами к ее животу.
     В первый момент Зуля дернулась, пытаясь вырваться. Но не смогла. Конечно, при желании... Но она вдруг поняла, что сильного желания вырваться у нее нет. Мало того, ей приятно то, что происходит. “Как же так?”, - удивленно думала она, - “А Мишка?”. Но факт был налицо. Тем временем, Костик продолжал целовать ее живот, спускаясь все ниже.
     “Ты с ума сошел? А вдруг кто придет? И вообще - нам же нельзя этим заниматься!”. Но она знала, что в это время никто не придет, и что нельзя было делать только то, что могло привести к беременности. А они с Мишкой тоже уже давно делали только то, что к беременности привести не могло...
     Если бы Костик ее не держал, она бы упала. А он вертел ее во все стороны, не отрывая губ от ее тела. “И плевать, что ночью она была с Мишкой!”, - думал он. В нем бушевал протест, протест против всей ситуации. Давний, накопившийся. Да, Зуля ему нравилась, но не любовь двигала им сейчас, а нечто гораздо более низменное. Она не сопротивлялась больше, скорее, наоборот. И увидев ее готовность ко всему, Костик оторвал губы от ее действительно красивой формы и посадил к себе на колени.
     Все происходило очень быстро. Но ей происшедшее было не менее приятно, чем ему. Когда они обрели способность воспринимать окружающий мир, она не испытывала ни стыда, ни смущения. “Неужели и мне так наскучило все вокруг?”, - думала она.
     А вот Костик вдруг устыдился. Но не перед Мишкой ему было стыдно, нет. Он прекрасно видел, откуда вышла Зуля, и понимал, почему она в гневе. Страдания Эли он и сам не мог не заметить. И вот теперь вдруг почувствовал, что предал ее. За что?
     Да, ему было приятно то, что случилось. Но это было удовольствие не духовное, а телесное. Он вдруг увидел ситуацию со стороны и ему опять вспомнился зоопарк, где прямо перед посетителями равнодушно совокуплялись две обезьяны, не обращая никакого внимания на комментарии людей, дерущихся у клетки за место с лучшим обзором. Люди тогда выглядели гораздо непривлекательнее обезьян, но сейчас Костик почувствовал себя бабуином.
     Надеясь на то, что их никто не видел, он пошел вслед за Зулей на речку. Но их видели. Точнее, слышали и догадались. Когда Зуля и Костик пропали из вида, из своей пещеры вышла Лала и пошла к Эле. Эля не плакала, но сидела на кровати с отрешенным видом и всхлипывала, глядя на спящую дочку. Лала молча взяла ее за руку, приложила палец к губам и буквально выволокла упирающуюся Элю наружу.
     - Зачем? Что случилось?
     - Эля, мы все не слепые. Вы с Костиком поссорились?
     - Я не ссорилась! Я ничего плохого ему не делала! Почему он меня бросил? Почему он не разговаривает со мной, не приходит ко мне, не помогает даже? Это ведь его дочка! Он должен заботиться о нас!
     - Эля, ты действительно его любишь?
     - Конечно!
     - А что это значит?
     - Это значит, что я хочу быть рядом с ним, я хочу, чтобы он был со мной, чтобы он беспокоился обо мне, чтобы он мне помогал, чтобы он любил меня и ласкал. Как раньше!
     - А ты посчитала, сколько раз произнесла “он должен” и “я хочу”? (Лала все говорила спокойно, но с некоторой иронией, а вот Эля, хоть и шептала, но почти кричала при этом).
     Эля запнулась на полуслове и удивленно посмотрела на Лалу.
     - Понимаешь, милая, (Лала смотрела Эле прямо в глаза и слегка касалась ее руки), ты все время требуешь. А ты не видишь, что происходит с самим Костиком? Он не только с тобой, он ни с кем из нас не разговаривает! Ему сейчас очень плохо, он только сейчас осознал все происшедшее. И ему сейчас жутко тоскливо. Он ведь мужчина, он чувствует потребность вести свою семью вперед, но вперед вести некуда! Он не может ничего делать, он не понимает будущего и ему просто скучно в этой обстановке. Неужели ты всего этого не видишь?! Ему любовь и поддержка нужны не меньше, чем тебе, но что он видит? Претензии и требования. Знаешь, один мудрый человек сказал такую фразу: “Требования убивают любовь”. Так чему же ты удивляешься?
     - Я... я не думала об этом... (Эля покраснела и огляделась вокруг).
     - Вот и напрасно. Любовь - это не основание требовать, пойми! Ты его любишь? Тогда будь ему опорой и поддержкой, принимай его таким, какой он есть. А главное, ничего от него не жди! Как только ты перестанешь ждать и требовать, он перестанет тебя бояться. А любовь и страх несовместимы... И будь внимательнее к нему, он ведь не робот, а тоже человек!
     - А ты? Ты-то его любишь сама?
     - Я? (Лала еле заметно улыбнулась) Не знаю. Точнее, знаю, но поймешь ли ты? Я люблю его, но во мне нет страсти. Нет чувства собственности, нет ревности и обиды. Это не та любовь, которую показывали в кино раньше... Мне вообще кажется, что я за эти месяцы сильно изменилась. Впрочем, я и раньше не была особо привязчивой...
     - Но разве это любовь, если нет страсти? Разве любовь - это не желание быть все время рядом, не желание раствориться в любимом?
     - Но ты ведь не хочешь раствориться, ты хочешь, чтобы он растворился в тебе! Иначе ты не плакала бы... Так в чем же твоя любовь?
     - Не знаю... Все это слишком сложно для меня... Но я правда не замечала, что с Костиком происходит... А давно это? Я думала, что он просто разлюбил меня и...
     - А разве он тебя любил по-настоящему? Разве не он отдал тебя Мишке когда-то?
     - Да, но потом нам было так хорошо вместе!
     - Да, хорошо, но любовь ли это? (Лала засмеялась) Мне тоже было с ним хорошо по ночам, я и не отрицаю. Но ты пойми, люди меняются, как и обстоятельства. Сейчас мне все это уже не нужно.
     - А мне нужно! (Эля сказала это громко и тут же осеклась) Я не такая продвинутая как ты, я не медитирую каждый день (“И напрасно, между прочим” - вполголоса вставила Лала), я хочу нормальной земной семьи, нормальных отношений!
     - Эля, ну какие тут “нормальные отношения”? Разве мы тут в привычных условиях? О чем ты говоришь! Или ты тоже пока не осознала, что тебя окружает и где ты находишься? Проснись!
     Эля на секунду замерла, потом вдруг весело рассмеялась: “Ну и дура же я! Спасибо тебе... Да, наверно, я все еще мысленно в прошлом, в прежней жизни... И ты права, я слишком давила на Костика в последнее время. Но я никогда не думала, что чья-то любовь может быть обузой!..”. Конец фразы она пробормотала еле слышно и без тени смеха.
     - Любовь не может. Но любовь не требует, помни это...
     Из пещеры послышалось сопение и тихое бормотание. Эля поцеловала Лалу (чего та никак не ожидала) и скользнула в темноту проема. “Малышка, я тут!” - услышала Лала ее звонкий голос. И, улыбнувшись улыбкой Джоконды, Лала пошла к себе.
     Зуля и Костик молча барахтались в воде, на значительном расстоянии друг от друга. Оба понимали, что произошедшее между ними было случайностью, да и не было у них желания продолжать эти отношения. Случилось - и случилось.
     Тем не менее, когда Зуля уже ночью осталась наедине с Мишкой, она не выдержала и все ему рассказала. “И с кем тебе было приятнее?”, - спросил Мишка с деланным равнодушием. “С тобой!”, - Зуля ответила так искренне, что сомневаться в ее словах не приходилось. “Я не хотела бы быть его женой”, - продолжила она чуть погодя. “И больше этого не будет”, - добавила она твердо и серьезно, но Мишке почему-то стало смешно. Все-таки, Зуля была еще в сущности ребенком. Хотя и повзрослевшим за эти месяцы...
     Он обнял свою любимую жену и тихонько спросил в самое ухо: “А не пора ли тебе забеременеть? Я соскучился по твоей...”. Она не дала ему закончить фразу, прижалась к его губам и прошептала: “Делай со мной что хочешь...”.
     А Костик, выбравшись из воды, неожиданно для себя пошел в пещеру Эли. Когда он появился, она как раз кормила их малышку, мурлыча какую-то мелодию. Маленькая Лея чмокала, уцепившись крохотной ручонкой за не слишком большую, но очень красивую грудь Эли. Впрочем, красота этого источника ей была неведома. Зато Костик, впервые заставший воочию процесс питания, почувствовал странную смесь умиления, покоя и желания. К удивлению своему, он вдруг осознал, что, несмотря на все свои былые переживания и перепады настроения, он соскучился по Эле. Тем более, что он не спал с ней уже много месяцев. А Лена, несмотря на все ее мастерство, не могла дать ему ту нежность, на которую была способна только Эля. Впрочем, пока цикл не установился, не стоило возобновлять любовные утехи...
     Костик постоял рядом, погладил по голове сначала дочку (а та даже глаз не приоткрыла, продолжая жадно чмокать), потом жену (которая вскинула голову и посмотрела ему в глаза, словно спрашивая, чего ждать), кивнул ей головой и вышел наружу, чтобы не мешать.
     Светило солнце, неподалеку среди деревьев ворковали и чирикали птицы, как всегда, невидимые. “И чего я так захандрил?”, - думал он. “Жизнь ведь прекрасна!”.
     И Костик, почувствовав прилив желания хозяйствовать, снова направился в лес потрясти фруктовые деревья (“груши околачивать”, - как мысленно называл он это занятие). Конечно, собирать яблоки и груши лучше было бы прямо с веток, но деревья были высокими, и без одежды залезать на них было некомфортно.
      
                18
     Постепенно число детей в лагере стало возрастать. Интереснее всего роды прошли у Лалы. Мало того, что она не испытывала никакого дискомфорта или боли, так она еще постоянно поддерживала контакт с ребенком. Он словно указывал ей, как надо себя вести, чтобы процесс проходил как можно более гладко.
     Вообще-то, у животных роды проходят гораздо спокойнее и безопаснее, чем у человека. Религиозные люди искренне верят, что родовые муки являются расплатой за гастрономические грехи Адама и Евы, а вот люди ученые считают, что это - плата за прямохождение. Животные ведь на четырех ногах перемещаются, а люди встали на две ноги. Это изменило строение позвоночника и тазовых костей, что привело к сокращению сроков беременности (дети у людей родятся уж слишком беспомощными в сравнении с другими животными) и усложнило как само вынашивание, так и процесс родов.
     Что интересно, у Лалы все прошло как по маслу. Никакой усталости, никаких повреждений - она была так же бодра и спокойна, как и все прошедшее время. Мальчик тоже был на редкость аккуратным. Он удивленно посмотрел вокруг, вздохнул полной грудью и... Нет, не заплакал, не закричал жалобно и горько. Он просто спокойно выдохнул и блаженно закрыл глаза.
     Конечно, дети должны кричать, чтобы развивать легкие. И конечно, у него еще будут поводы потренировать дыхательную систему. Но пока что повода для криков и жалоб не было, так зачем шуметь?
     На Костика, Инну, Олю и Лену, которые присутствовали при появлении малыша, это произвело большое впечатление. Сама Оля к тому моменту тоже родила, у нее была девочка. Довольно крупная, что стало причиной небольших разрывов и даже кровотечения. Но поселенцы уже освоились с местной флорой и нашли траву, которая быстро остановила кровь и ускорила заживление трещин. Оля назвала девочку Шела. Она и сама не знала, что значит это слово (и значит ли), просто ей так захотелось. Возможно, в ее подсознании осталось имя Шейла, как звали ее подругу по детскому саду. Кто знает?
     А Лала уже давно называла сына Аримас, с упором на первое “А”. И тоже не говорила, почему.
     Вика назвала дочь Каррут, Зара своего сына - Тинакам. Имена все были как на подбор необычные, но они так все и решили - давать детям новые имена. Ведь они жили в новом мире, совсем новом. Какие уж тут “Андреи”, “Пети” и “Ларисы”? Тем более, что, вообще говоря, имя человека должно быть уникальным. А то, что за безобразие, когда в одном классе сидят три Павла или четыре Наташи? Смешно и глупо...
     Сейчас в лагере было 6 детей, шесть мам состоявшихся и 3 мамы потенциальные. Чтобы не рожать зимой (все же боязно), поселенцы решили, что три оставшиеся девушки забеременеют в начале лета. Ну, или как уж там получится, но не раньше. А те, кто уже родил, пока продолжат вести отшельническую жизнь. Малыши нуждались в постоянном присмотре, да и беременность “по горячим следам” была очень вероятна, но очень не желательна.
     Пока все дети были на грудном кормлении, но скоро их придется переводить на подкормку. Но как? Пока нет зубов, никакие куски давать нельзя, а каши варить не из чего...
     Костик с Мишкой, а также Лена, Зуля и Инна продолжали вести все хозяйство. Вадим, конечно, тоже участвовал в делах, но общение почти прекратил. Все дни он проводил у коров, беседуя с ними шепотом. О чем? Никто не слышал, потому что при появлении вблизи других поселенцев, он всегда умолкал. Им очень хотелось подкрасться и подслушать, но никому не хотелось обижать Вадима или ссориться с ним.
     Зато Вадим снабжал их и молоком, и продуктами брожения. Он научился делать нечто похожее на мацони и даже на белый сыр. Кстати, совершенно не соленый, потому что свободной соли у них не было. Тем не менее, почему-то никто не испытывал дефицита натрия или хлора.

                19
     Дети росли. Молодые мамы как могли, воспитывали и развлекали их. Книжек не было, а рассказывать сказки было очень трудно: ведь окружающий этих детей мир был крайне беден. Кроме коров, они никаких животных увидеть не могли, соответственно, и большинство сказок для них были сущей абстракцией. Что такое море? Этого они тоже не знали и знать не могли. Девушки очень переживали, что дети их вырастут, по сути, первобытными людьми. Невежественными и с очень бедным лексиконом, ведь для описания происходящего в лагере и окружающего его мира слов нужно не так уж много...
     Скоро должны были появиться новые дети: Инна, Лена и Зуля готовились стать мамами, хотя и в разное время. Зуля забеременела первая, наверно, в ту же ночь, после случая с Костиком. Костик, кстати, рассказал Эле про измену. Эля не то чтобы простила, она и не посчитала это проступком. Выбор жен ведь был, по сути, почти случайным, так что удивляться и возмущаться?
     Понятие “измена”, вообще говоря, достаточно условное. Конечно, “левое” зачатие в их условиях было недопустимо, ну так и в обычной жизни именно оно является основой мужской ревности и подпитывает неприятие женских “измен”. А если зачатия нет, и нет конкуренции за ресурсы (что является основой женской ревности), то о чем тут вообще говорить?
     Да, остается вопрос физического отвращения, что твой партнер “пачкается” кем-то. Но жители лагеря, как все они сами же и заметили вначале, не испытывали друг к другу физического отвращения в любых сочетаниях. Так что и этот фактор отпадал... Эля, если и не любила Зулю, то уж точно испытывала к ней теплое чувство и вполне могла бы поцеловать ее.
     Теперь, когда последние жены ушли спать в свои пещеры, у мужчин возникли проблемы. От гормонов никуда не денешься, а кроме того, они просто отвыкли спать в одиночестве. Даже если нет секса, но рядом лежит родной тебе человек - это все равно приятно.
     Поскольку Лала не выражала никакого желания спать с Костиком (ей было гораздо интереснее проводить время со своим растущим сыном), Эля с удовольствием перешла жить к мужу. Малышке оборудовали подстилку из листьев и укрыли простыней из ее пещеры. Кстати, материал этих простыней был удивительным. Уже почти два года жили они в этих пещерах и спали на этих простынях. Да, их иногда стирали и сушили на солнце. Но материя оставалась такой же прочной и практически не пачкалась.
     Лея спала ночью крепко, капризничала редко и не мешала Костику с Элей восстанавливать былые отношения.
     Вадим постепенно стал намного активнее в общественной жизни. Казалось, он чего-то ждал и боялся, но страх не оправдался и он снова стал прежним Капитаном. Вика и Зара по очереди делили с ним пещеру, оставляя своего ребенка на попечении “сменщицы”.
     Мишка спал то с Катей, то с Олей. И, хотя он с готовностью и даже с удовольствием позволял им все и делал все, что они хотели, в глубине души он все равно тосковал по Зуле. А Зуле пришлось спать одной, и ее снова стали одолевать странные ночные видения. Уроки Лалы (а та учила ее вовсе не только санскриту, но и многим техникам управления собой) не прошли даром, и теперь она не боялась своих снов, иногда по-прежнему достойных пера Стивена Кинга. Теперь Зуля умела даже управлять своими снами в некоторой степени, и уж точно всегда осознавала, что спит. Но вот чего у нее не было (а она этого очень хотела!), так это связи с будущим ребенком. Рассказы Лалы в свое время вызвали у нее восторг и надежду на нечто аналогичное. Но, увы.
     А Лала воспитывала своего сына не так, как другие. Во-первых, она разговаривала с ним только на санскрите, справедливо полагая, что русский он выучит потом, общаясь с другими жителями (“А куда денется?”). Во-вторых, она замечала в нем какие-то необычные способности и всячески помогала их развитию. Например, во время прогулок по лесу маленький Аримас, казалось, разговаривал с птицами. Он говорил что-то, а птицы явно ему отвечали. Лала не понимала его слова, хотя по типу они были похожи на санскритские. Но если принять гипотезу, что именно этот язык является первым “языком Вселенной”, то запас слов в нем должен быть поистине огромен и знания Лалы тут были явно недостаточны.
     Она пыталась понять и запомнить все, что болтал ее сын. Благодаря тому, что их контакт был установлен еще до рождения, а также благодаря тому, что она знала санскрит (старая учительница, похоже, была права - младенцы знают этот язык), у них с малышом было полное взаимопонимание. Она всегда вовремя его кормила и поила, она знала, какую еду он хочет, чего боится и что у него болит.
     Впрочем, он практически никогда ничего не боялся, да и традиционных для малышей проблем с “газиками” не имел. Поэтому он крайне редко плакал, но зато иногда громко кричал, как будто инстинктивно понимая, что легкие надо развивать.
     Конечно, в силу своего возраста он даже на санскрите еще не умел выговаривать все нужные слова (а язык для произношения не простой), но Лала все равно была в этом плане гораздо лучше “устроена”, чем другие девушки, которые на ошибках учились понимать, что же нужно их детям.
     Зуля почти не занималась делами хозяйства, но зато часто гуляла по лесу. Иногда одна, иногда вместе с Лалой и ее малышом. Аримас учился ходить, но чаще все же сидел на руках у мамы и слушал разговор девушек. Иногда они говорили на санскрите (Зуля хотела практиковаться в языке), но чаще все же по-русски, потому что детским ушам не все взрослые разговоры полезны. Иногда Аримас сердился, что не понимает слов, но мама была тверда. Конечно, пройдет немного времени, и русский он тоже выучит. А “запасных” языков в их арсенале уже не было. Зуля немного знала арабский, а Лала - татарский, но тут их знания никак не пересекались... Жаль было терять языки, но они надеялись, что в других подобных лагерях все языки, так или иначе, но существуют. А значит, культура людей не вымрет окончательно.
     В этот раз Лала вдруг заговорила про то, как интересно подобраны они все в этом лагере.
     - Вот смотри, Зуля: Костик имеет явную конституцию ваты, Вадим - практически чистая питта, а Мишка - откровенная капха.
     - Чего???
     - Ты что, никогда не слышала про концепцию трех дош?
     - Нет. А что это вообще такое?
     Лале пришлось довольно долго и подробно рассказывать Зуле основы аюрведы. Конечно, Лала не была аюрведическим доктором (этому учатся много лет), но теорию она знала хорошо. Зуля слушала как зачарованная, потому что она и понятия не имела о существовании столь древней, столь красивой и столь логичной науки.
     - Так вот, все три парня имеют явный приоритет одной доши. И у каждого по три жены. Ты, например, явная вата. Оля - капха, а Катя - питта. Я - капха, Эля - чистая питта, а Лена - вата. У жен Вадима не так все четко, но все же: у Зары преобладает вата-доша, у Инны - питта, а у Вики, пожалуй, капха. Это все явно видно из внешнего вида, темперамента, поведения и т.д. Но как интересно, что все три парня имеют разные конституции, и у каждого три жены трех разных типов. Неужели это специально подобрано? Значит, эти (она многозначительно подняла палец к небу) тоже знают теорию дош и ее придерживаются? Ведь такая подборка позволяет получать потомство всех возможных комбинаций...
     Зуля подивилась мудрости организаторов, но в то же время невольно поежилась: уж очень не хотелось ей быть подопытным кроликом другой цивилизации, которая фактически скрещивает людей, как сами люди - племенных коров на фермах в былые времена... И сны свои она вспомнила, странные и очень смахивающие на реальность.
     Тут Зуля вдруг вспомнила историю с Викиной болезнью. “А как ты вылечила Вику? Помнишь?”. “Помню, конечно. У нее от природы преобладает капха, а она еще больше ее усилила неправильным питанием и поведением. Вот и наступил дисбаланс. Но хорошо, что поймали на ранней стадии, Вика очень чувствительной оказалась. Потом болезнь могла бы стать серьезнее, а лекарств у нас нет, даже аюрведических... А вообще-то, надо всем следить за своим рационом. У нас тут небольшое разнообразие, не разгуляешься. По аюрведе в каждой еде должны все 6 вкусов присутствовать, но в наших условиях пока что...”. Лала только рукой махнула. Зуля была и восхищена, и удивлена, и немного даже обеспокоена: вдруг и она себе что-то разбалансирует?
     Но спросить ей уже давно хотелось о другом. Воспользовавшись моментом, когда ребенок стоял под деревом и “чирикал” с очередной птицей, Зуля почти шепотом спросила: “Лала, а почему ты не спишь с Костиком? Разве ты его совсем не любишь?”. Лала ответила, на всякий случай, так же тихо: “Сложно сказать. Для чего мы все спим друг с другом?”.
     Зуля задумалась и поняла, что не может ответить однозначно. Действительно, зачем? Ей было приятно уткнуться лицом в Мишку, чувствовать его запах и его тепло. Ей тогда становилось спокойно и хорошо, все мысли куда-то убегали и она просто полностью расслаблялась. Ну, конечно, когда он ее целовал, когда гладил ее легкими прикосновениями пальцев или языка, когда он проникал в нее и сливался с ней, когда она ощущала его в себе и ощущала его блаженство (а он отдавался ей полностью, без остатка) - тогда она тоже погружалась в какую-то сладостную истому. Ей тогда казалось, что она - это весь мир, а весь мир - это она.
     Она попыталась как-то объяснить Лале все это, но та и сама прекрасно все это знала.
     - Вот видишь, Зуля, на самом деле цель одна - обрести покой и избавиться от мыслей. А это создает ощущение единства с миром. Но понимаешь, чтобы это все почувствовать, мне не нужно спать с Костиком (она невольно улыбнулась). У меня это сейчас само собой происходит. Да и раньше не было особой нужды в искусственных способах достижения такого состояния.
     - Неужто это все результат твоих занятий медитацией?
     - Наверно, да. Я ведь занимаюсь этим с раннего детства и достаточно интенсивно. А кроме того, возможно, есть и какие-то врожденные данные... Не знаю. Впрочем (она опять улыбнулась), Костику и без меня не так уж плохо. А когда я пойму, что нужно родить еще - я к нему приду.
     - Ну да... В Писаниях так и написано, что нужно заниматься “этим” только для зачатия. Но я никогда с этим не соглашалась!
     Девушки дружно рассмеялись. Аримас прибежал (хотя бегом это пока назвать было нельзя) к ним и смотрел поочередно то на одну, то на другую, пытаясь понять причину веселья. Ему надоело чирикать (какой уж там санскрит, он просто умело подражал птицам, и они явно принимали его за соплеменника) и вообще он хотел спать.
      
                20
     Время шло. Климат был в их местности такой, что определить границу сезонов было не просто. Да, деревья сбрасывали листву и птицы улетали, но было ли это осенью, или зимой? Иди, пойми... Они все давно привыкли к погоде и практически не обращали внимания ни на холод, ни на жару. Тем более, что температура отличалась мало, а сельхозработы, в той или иной мере, приходилось вести круглый год. Все росло на удивление хорошо!
     Зуле пришла пора рожать, и Мишка весь извелся от переживаний. За других жен он так не беспокоился. А еще говорят, что мужчины все прямо такие полигамные! Вот Мишка, будь его воля, кроме Зули вообще бы ни на кого внимания не обратил...
     Но Зуля родила легко. Правда, при этом процессе присутствовала не только Оля (как почти доктор), но и Лала. И было похоже, что именно советы Лалы оказали самое благотворное влияние. Зуля родила девочку - не крупную, очень аккуратную и даже симпатичную. Мишка не мог налюбоваться!
     Как и все обычные дети, она горько заплакала, появившись на свет. Но быстро успокоилась на маминой груди. Оля с Лалой оставили их на Мишкино попечение, и ушли заниматься своими детьми.
     Через сколько-то дней (сколько именно - никто не считал) родили и другие: сначала Инна, потом Лена. И тоже девочек! С именами определились быстро: Зуля назвала девочку все же именем обычным, хотя и редким: Атика, тоже с ударением на первую “А”. Лала удивилась выбору индийского имени, но Зуля сказала, что оно и у арабов встречается. “Встречалось...”, - поправила она сама себя. Инна дала дочери имя Миная, а Лена назвала свою малышку (очень мелкую, но аккуратненькую) Рамина. Костик догадался, почему, но не стал возражать и ничего никому не сказал. Тем более, что все же не был уверен в своей ассоциации.
     Кстати, что интересно, все девушки своих детей называли сами, отцы никак в этом процессе не участвовали. И сами не понимали, почему так вышло и почему они не пытаются давать свои варианты. Мишка пошутил, что это в компенсацию за их многоженство.
     Разумеется, поселенцы уже давно не собирались по вечерам у костра. Не до того было! Но однажды, когда новые дети стали чуть старше и забот с ними поубавилось, они все вместе утром собрались у костра опять. И опять стали приставать с вопросами к Капитану. Впрочем, его руководящие функции давно уже утратили смысл, но, тем не менее, он среди них считался самым осведомленным. “Допрос” начала Вика.
     - Вадим, мы тут живем уже страшно подумать сколько. Мы освоили сельские работы, мы научились готовить без техники, мы приспособились обходиться без маникюра и парикмахера. Мы не болеем и вообще стали еще крепче, чем были в самом начале. Мы не конфликтуем и даже почти не ссоримся. Короче - мы живем просто идеально! Но это ли было целью “конца света”? Пройдут годы, детей станет больше - места не хватит, начнутся скандалы и ссоры. Да? Или нас снова куда-то переправят?
     - Я не знаю. Когда нам давали информацию о грядущем “конце света”, нам говорили про подобные поселения, но то, что я увидел на практике, существенно отличается от того, что нам обещали. А что будет дальше - и вовсе никто не говорил. Сейчас я ничем не лучше вас всех, я знаю не больше вас. Я пытался найти ответы на вопросы в долгих медитациях, я пытался слушать шелест листьев и пытался говорить с коровами. Скажу честно, их наличие при отсутствии прочей фауны удивляет меня больше всего остального. Я знаю, многие из вас пытались увидеть птиц на деревьях. Я тоже пытался. Но тщетно. И мне вообще кажется, что их там нет.
     - То есть как - нет? А кто же тогда поет и чирикает?
     - Птицы - живые существа. Они не могут неподвижно сидеть на ветках месяцами. И они не так разумны, чтобы обманывать людей и так успешно от них прятаться. Разве вы сами не думали об этом? Да здесь и других странностей хватает...
     - Вадим! (это была Зуля - как всегда прямая и немного наивная). Ведь мы не на Земле? Это не может быть Земля! Здесь все не так. И мои сны... Я не думаю, что это просто сны! Солнце не обжигает, звезды не движутся... А Луна - вообще плоская, вот!
     Выпалив это все одним махом, Зуля сама испугалась того, что сказала. Они все уже давно подозревали, что “дело нечисто”, но боялись поверить в это. Зуля первая не выдержала.
     Все притихли. А Зуля, наоборот, осмелела и стала перечислять все то, что было странным в этом их новом мире. Течение реки, явный запрет на выход за пределы лагеря, странные свисты без понятного источника, необходимость в огромном количестве подобных лагерей, если спасенных людей много.
     Другие тоже стали вспоминать диковинные вещи: дожди, не образующие луж, самоочистку земли в лесу, хотя никаких насекомых (типа жуков-навозников) они так ни разу и не видели. Да мало ли всего! Этот мир не был реальным, он был очень странным. И еще - им до смерти хотелось побегать! Хотелось простора, горизонта... Да, у них все было просто шикарно. Но клетка, даже если она золотая, это все равно клетка...
     Увы, но у них не было никаких доказательств того, что они живут на какой-то искусственной планете в какой-то далекой галактике. Такую гипотезу высказал Мишка. И добавил, что “птицы” - это просто замаскированные динамики на деревьях...
     Но когда не было листьев, не было видно и динамиков. Кто мог их убрать? И как мог маленький Аримас беседовать с динамиками? Даже если “на том конце” сидел кто-то разумный или находился большой компьютер - все равно, происходящее в эту картину не вписывалось...
     Они пошумели еще немного, но так ни к чему и не пришли. Проще всего было жить как жили, не задумываясь о том, как же все это устроено.
          “Ты все пытаешься проникнуть в тайны света,
          В загадку бытия - к чему, мой друг, все это?
          Ночей и дней часы беспечно проводи -
          Ведь все устроено без твоего совета...”.
     Костик вновь вспомнил великого Хайяма... И вспомнил слова Вадима, когда в один из первых дней он отвечал на их вопросы. Так вот, ни Костик, ни другие жители лагеря так и не научились слышать “музыку сфер”. Да и вообще, все они были совершенно прежними, хотя постепенно привыкли к новому укладу и почти перестали тосковать по прошлой жизни. Почти...
     Впрочем, Лала все же стала другой. Или она изначально была другой? Она была единственной, кто регулярно занимался медитацией, кто общался со своим ребенком до его рождения, кто мог уберечь Зулю от ночных кошмаров... Но все остальные, даже Вадим? Как ни странно, но даже Вадим, казалось, никак не продвинулся в своих духовных поисках.
     Сам Костик уже давно на все махнул рукой: “как будет - так будет”. В сущности, какая разница, на какой они планете? Они были простыми винтиками в руках могущественных сил. Следят ли за ними постоянно? Костику бы не хотелось, чтобы любопытные инопланетные глаза смотрели записи его ночных проделок. “Интересно, как они размножаются?”, - подумал он, - “и вообще, люди вот смотрят на секс животных, а тем наплевать. Но мы же не животные! Хотя для инопланетян - чем мы лучше кроликов с точки зрения людей? Хотят - пусть смотрят! И завидуют”.
     Днем поселенцы почти никогда не проявляли своих чувств, ночей хватало с избытком. Но сейчас Костику захотелось “назло этим ящерицам” поцеловать любую из своих жен. Под руку подвернулась проходившая мимо Лена. Костик вдруг поймал ее за руку и со словами “пусть они видят!” прижался к ней всем телом и буквально втиснул свой язык в ее раскрывшиеся от удивления губы.
     Тело среагировало как и положено, но Костику было плевать, что кто-то заметит - “не маленькие!”. Лена сначала действительно крайне удивилась, да и спешила она не просто так, но потом вдруг поняла порыв своего мужа, и ответила на его объятие с такой страстью, с какой и ночью не всегда отвечала.
     Ей вдруг стали безразличны все ее дела. Куда она так спешила? Кабачки порезать? Да и черт с ними! И она стала целовать Костика, спускаясь все ниже. Двор опустел. Люди еще сохранили чувство такта и не стали наблюдать за тем, что разворачивалось прямо перед ними. Действительно, не маленькие! Подумаешь, невидаль...
      
                21
     Мелькали дни, недели, месяцы... Дети росли, молока у всех хватало, но старших детей уже давно перевели на взрослую еду. Грубую пищу пока приходилось протирать в самодельных ступках, но вот интересно - а как же на самом деле обходились люди первобытные? Чем кормили детей, неразмолотым мясом мамонта, что ли?
     Дети уже вовсю бегали по двору, научились прекрасно плавать. Правда, под присмотром взрослых, но в остальном они чувствовали себя в речке как рыбы. Разнополые дети совершенно спокойно воспринимали различия в строении друг друга, понимая, кто мальчик, а кто девочка. Конечно, пока они не понимали смысла этих отличий и не задавали вопросы, но пройдет еще несколько лет... Как тогда контролировать их гормональные порывы? Привычка привычкой, но от физиологии не уйдешь.
     И уже сейчас родители старались привить детям разницу между своими родственниками и прочими детьми. Хотя как должна проявляться сейчас эта разница, придумать было сложно.
     После того разговора никто больше не возвращался к проблеме будущего. Они все жили просто как первобытное племя, занимаясь готовкой еды и воспитанием детей. Хотя какое тут воспитание? Дети росли практически совсем свободными, никаких реальных опасностей тут не было. Они не видели ни насилия, ни скандалов, их не ограничивали в передвижении или играх. Но вот с развитием детей было трудно. Сказки рассказывать? О чем? Да, старшим детям родители иногда пытались говорить о своей прошлой жизни, но тем было скучно, ведь ни одного атрибута той жизни они не видели и видеть не могли. Ничего даже немного похожего! Преемственность была нарушена, люди теперь жили совсем в другом мире...
     Все дальше и дальше отступало прошлое. Костику уже казалось, что он никогда не учился в школе, не ходил в институт. Родители? Да, были такие люди в его жизни, но никакой тоски от расставания с ними он уже давно не испытывал. Как сон вспоминал он иногда фрагменты прошлой жизни, но все реже и все туманнее. Он жил здесь и сейчас, в отличие от той же Зули не особо задумываясь о том, что будет с ними дальше.
     Иногда Костик возился с детьми. Когда дети стали старше, их стали приучать к тому, что есть родители, и есть “дяди и тети посторонние”. Разумеется, эти посторонние были с ними всегда добры и улыбчивы, всегда готовы помочь, но игры или ласки - это только с родителями. Надо было как-то готовить детей к будущему выбору половых партнеров, но как это сделать в их условиях? Никаких методик им никто не предоставил.
     Костик замечал, как все больше и больше все они превращаются в животных. То есть не в плане поведения или отношений, конечно, а вот в плане интеллекта - да. Им не нужно было решать кроссворды, им не нужно было изобретать новые орудия труда. Их образованный и развитый человеческий интеллект оставался полностью без работы. Это угнетало и психологически (просто обидно было деградировать), и даже в чем-то физически: праздный ум, как говорится, “маялся дурью” и это доставляло почти физические страдания. Что делать? Им ведь даже бороться за выживание не нужно было, как настоящим первобытным людям.
     А Зулю волновали совсем иные вопросы. Она продолжала судорожно искать Бога в окружающем ее мире. Искать “божий промысел”, искать некий “божественный смысл” в том, что с ними происходит. Она понимала, что нет, и не будет у нее Священных книг, по которым она неожиданно стала сильно скучать. И даже Атике не могла она рассказывать библейские истории и коранические сказания. Ведь малышке невозможно объяснить не только специфические места книг, но и бОльшую часть обычного текста, которую сама она с детства понимала без проблем. Их мир сейчас был не просто беден и ограничен, он был практически ничем даже в сравнении с миром племен начала нашей эры. “Господи, да какой это “нашей эры”?”, - думала она. “Нет больше никаких “эр”, ни наших, ни ваших - вообще нет больше времени!”. На этой мысли она вдруг как подпрыгнула. И посмотрела вокруг.
     Она вдруг поняла, что единственным способом оценивать время сейчас является наблюдение за развитием детей. Но это развитие сильно отличалось от привычного. И сами дети были как будто не такими, как прежде. В каком возрасте они начали ходить? В каком говорить? Никто этого не считал. Когда наступит время им заводить свои семьи? Когда они станут физиологически к этому готовы? Но это может произойти и в 12 лет, и даже раньше. Но нельзя же рожать детей в 12! А с другой стороны, как запретить? Как объяснить этим детям, что такое год, месяц? Ведь времена года у них менялись очень мягко, а Луна, как они давно заметили, меняла свои фазы вовсе не за 28 дней. За сколько? Да черт ее знает!
     На самом деле, у них даже женские циклы было невозможно отследить, хотя чувствовали себя все прекрасно и никакого ПМС ни у кого не было. Но им всем казалось, что критические дни наступают не через равные промежутки времени, как и Луна все время меняет свою скорость...
     Так вот, ни о каком “совершеннолетии”, конечно, тут и речи идти не могло... Правда, это проблема не завтрашнего дня, но все же...
     Зуля продолжала общаться с Лалой на санскрите, так что не только Аримас, но и Атика уже начала понимать их разговоры. Кстати, Лала вовсе не была озабочена всеми этими вопросами. “Конечно, у нее сын!”, - думала Зуля с некоторой обидой, - “Он и в 12 лет может ребенка сделать, если сможет, ему-то что! А у меня дочь, как она рожать будет, не достигнув нужного развития тела?”.
     Но причина была иной. Лала просто полностью отдалась ситуации, и никакого смысла в беспокойстве не видела. Зато она вдруг почувствовала потребность родить еще раз. Лала не рассказывала о своих видениях и снах, о своих опытах медитации. А ведь все чаще и чаще она видела странную девушку, юную и прекрасную, которая тянула к ней руки и беззвучно шептала “мама”. Девушка была одета в разноцветную накидку, с множеством блестящих капель. “Бриллианты? Ну да, за углом в магазине куплены”, - усмехалась Лала, но понимала, что пора пришла.
     Костик спал обычно с Элей, иногда с Леной. Их ночи превратились в обычные ночи супругов со стажем. Многократно испытав все возможные и невозможные позы и способы, они почти потеряли интерес к сексу как таковому. Впрочем, гормоны их железы исправно вырабатывали, так что раз в 2-3 дня близость все же происходила. Лена вообще предложила перенумеровать позы и говорила: “давай сегодня вариант номер 4”. Костика это сначала позабавило, но потом стало раздражать. Он и так уже давно не получал от их близости прежнего невероятного блаженства, а тут еще эти глупые шутки!
     Ночи с Элей были полны ее тепла и нежности, но до реального соития дело доходило далеко не всегда и по той же причине - все уже испытано, не интересно.
     Когда однажды Лала подошла к Костику и сказала, что хочет сегодня спать с ним, он от удивления чуть не выронил кастрюлю с молоком. И почувствовал, что как раз по Лале он действительно соскучился. И не так уж много он провел с ней времени в постели, если разобраться...
     Оставшуюся часть дня Костик томился ожиданием. “Как в первый раз!”, - думал он с удивлением и даже некоторой досадой. Но потом вдруг решил, что это даже хорошо. “Да, как в первый раз! После долгого перерыва. Ну да, Лалу я никогда особо и не желал в этом смысле, по сравнению с Леной... И вот - Лена мне почти надоела. А с Лалой...”.
     Окружающие удивились, когда вечером вместе с Костиком в его пещеру вдруг ушла Лала. Лена с Элей уже было договорились между собой, чья очередь, а тут - Лала! Ну, ладно, она тоже имеет право! Просто странно как-то... Зуля тоже заметила и тоже удивилась. Но она знала, что Лала никогда ничего просто так не делает. И только хихикнула, глядя на разочарованные лица других жен Костика.
      
                22
     Костик вдруг почувствовал, что ночь эта не будет обычной. Уже много месяцев (или лет?) он не спал вместе с Лалой. Как в первый раз он касался ее рук, касался ее груди, ее широких бедер и тонкой талии. Как в первый раз он вдыхал запах ее волос и тепло ее дыхания. Как в первый раз он чувствовал прикосновения ее пальцев к самой нежной части своего тела.
     Лала была тут, с ним. С ним на 100%. Но ему казалось, что одновременно она была и везде. Лалой была простыня на них лежбище, Лалой была трава под простыней, и стены пещеры, и небо, и вообще весь мир. Нет в мире ничего и никого, кроме Лалы. И даже он сам - это Лала. Ему казалось, что он видит себя ее глазами, что он ощущает то, что чувствует она, когда он прикасается языком к ее языку, к ее соскам и ее животу. Ощущение это было очень странным, но очень приятным.
     Он погрузился в нее, и весь мир куда-то пропал. Ему казалось, будто он видит все внутри нее, как заполняет ее еще и еще, как миллионы крошечных живых существ наперегонки устремляются куда-то вперед, через какие-то складки и узкие коридоры, преодолевая повороты и пороги. Он - одно из этих существ. Он вырвался вперед, впереди - что-то большое и круглое, а позади - все увеличивающаяся армада преследователей, которые тоже хотят успеть к цели.
     Костик не осознавал, что отправляет в поход все новые и новые отряды, которые уже обречены на поражение в этой гонке, но они все равно летят, плывут, остановиться не могут...
     Откуда Лала знала, что он уже несколько ночей не касается своих жен? Что именно сегодня он почувствовал непреодолимое желание слиться в единое целое и все утро выбирал - с кем? Как, откуда он так отчетливо увидел все ее внутренности и пути, при том, что никогда не дружил с анатомией?
     Все эти вопросы пришли к нему уже утром. А в тот момент он просто видел цель и знал, что обязательно должен был ее достичь. Во что бы то ни стало! И он все активнее работал своим жгутиком. И вот - удар! Как поцелуй. Но что это? Преграды нет. И он проваливается в пустоту.
     Когда Костик очнулся, он все еще был в той же позе, но в пещере было уже светло. Он оторвался от губ своей жены (неужели он так всю ночь пролежал, слившись с ней?) и услышал ее тихий шепот: “У нас будет дочь по имени Лорана”. “Откуда ты знаешь? Что значит это имя?”. Но Лала только улыбнулась в ответ.
     Костик, еще не до конца осознавая мир, вышел из пещеры в пустой двор и побрел к лесу. Тогда-то ему и пришли в голову все вопросы. Как? Почему? Что это было? И почему этого не бывает с Леной и Элей? И разве теперь он захочет иначе?
     Он погрузился в реку, смывая наваждение. Но в какой-то момент ему показалось, что и река - это тоже Лала. Он погладил волны, зачерпнул камешки со дна. И не спеша выбрался на берег.

                23
     Лорана появилась, видимо, спустя стандартные 9 месяцев. Месяцы эти никто не считал, но малышка была вполне развитой, хотя и не крупной. Лала не делилась своим опытом, но на самом деле она уже не только видела весь процесс развития дочери в ее животе, не только общалась с ней мысленно все эти месяцы, но и примерно знала, какой будет ее дочь в будущем.
     После той ночи она ни разу не спала с Костиком. Костик не удивлялся этому и не пытался позвать ее к себе. Вместо этого он каждую ночь надеялся, что нечто подобное повторится с Леной или Элей. Надеялся, хотя и понимал, что ни Лена, ни Эля на такое не способны. В чем была разница? Об этом он тоже много думал. И единственное, что приходило ему в голову, это те самые 100%. Он чувствовал, что и Лена, и Эля в полной темноте и тишине их близости все равно умом своим находятся где-то еще. Переживают о детях, оставленных “сменщице”, пытаются удобнее устроиться, “чтобы рука не затекла”, стараются доставить ему, Костику, побольше удовольствия, теряя при этом свое собственное.
     Сам он тоже отдавался процентов на 70, не больше. О детях он не думал, но периодически его очередная жена случайно дергала его за разросшиеся волосы, а иногда просто ласкала его не так, как ему в тот момент особенно хотелось. Да мало ли на что отвлечется наш ум! Ему только дай волю... А как “не дать”, Костик не знал. И каждый раз утром он выходил из пещеры разочарованный.
     Обе его жены чувствовали, что делают что-то не так, что не этого хочет их муж, но что именно “не так”, понять не могли. Эля однажды прямо спросила Лалу, почему после ночи с ней Костик стал каким-то другим. Но как могла Лала объяснить им, что такое отдаваться на 100%? Это нельзя объяснить, это можно только сделать. Если можешь.
     И Костик снова стал если и не избегать близости, то уж точно не стремиться к ней. Вместо этого он решил всерьез заняться медитацией и, наконец, начать делать то, что не делал все это время - наблюдать за всеми ощущениями в теле. Он ведь знал, что Лала делает это все постоянно.
     Но делал это и Вадим (как он сам говорил). Однако никто не замечал, чтобы Вадим обладал какими-то особыми свойствами. В отличие от Лалы, он был достаточно резок и беспокоен, да и жены его отнюдь не выглядели беспредельно счастливыми. Вадим давно сложил с себя все капитанские полномочия и в некоторой степени даже деградировал как личность за последнее время. Он продолжал уединяться в лесу и на берегу реки, он почти не возился со своими детьми (число которых тоже к тому времени увеличилось: второго сына родила Зара, а вторую дочь - Вика), хотя и продолжал заниматься хозяйством. Но характер его заметно испортился.
     Время шло, дети росли. Однако лексикон их был очень беден. Конечно, они знали больше чем 30 слов, но в остальном мало чем отличались от знаменитой Эллочки. Даже игры их были ограничены только ловитками и соревнованиями “кто выше прыгнет”. Играть в “города” они не могли, играть в “загрузи автобус/корабль/поезд” - тоже. И не только потому, что понятия не имели о транспорте, но и потому, что их словарный запас просто не включал достаточно имен существительных для продолжительной игры.
     Количество детей росло. Оля родила сына, назвав его Архим (видимо, в честь древнегреческого ученого), Катя родила дочь и назвала ее Даниза (с ударением на последнем слоге).
     У поселенцев начались проблемы с жильем. Три резервные пещеры были освобождены от запасов провизии (в этом уже давно не было нужды), но оставлять малышей на попечение старших было еще рано. А главное, всех мучил вопрос - что дальше? Конечно, они давно при необходимости практиковали “беззачаточный секс”, но ведь их задача - создание нового человечества, разве нет? Но не будет же новое население Земли вечно жить в этом тесном каменном дворике!
     14 детей бегали, пищали, визжали, путались под ногами. Плюс 12 взрослых. Как ни странно, еды хватало. Во-первых, все прекрасно росло и плодоносило, во-вторых, у всех мам молока было в избытке, в-третьих, если разобраться, они все очень мало ели. И чем дальше, тем меньше пищи им нужно было, чтобы чувствовать себя сытыми и активными.
     Зуля продолжала дружить с Лалой и эта дружба приносила свои плоды. Зуля перестала переживать об утрате священных книг, перестала искать признаки наличия Бога в окружающем мире. Она уже давно очень внимательно наблюдала за своим телом и за окружающим миром. Своими наблюдениями она делилась только с Лалой, а наблюдения были странными.
     Ночью все всегда спали. Спали крепко и наутро просыпались свежими и отдохнувшими. Но как-то так вышло, что Зуля среди ночи проснулась. Атика спала в пещере Мишки. Она была уже достаточно большой, а Мишка любил дочь и не возражал присматривать за ней.
     Зуля, сама не зная отчего (видимо, все же, много пила перед сном) вышла во двор. Стояла полная тишина, в небе светила полная Луна и привычно перемигивались звезды. Ветра не было, дождя тоже. Зуля постояла немного у входа в свою пещеру и хотела было пойти к деревьям, но в это время Луна погасла. Не мгновенно, но очень быстро. Их давно удивляло отсутствие затмений: за столько времени они ни разу не видели затмений Луны или Солнца. С другой стороны, в данной конкретной местности и раньше затмения не часто наблюдались, разве не так? И сейчас Зуля в первый момент решила, что поймала лунное затмение. Она глянула на небо, но не увидела ничего, кроме звезд. Ни ободка, ни тени - ничего.
     Сон слетел совсем, и она стала молча про себя считать секунды. Сама не зная, зачем. Конечно, чувство времени у них тут сильно притупилось, но пусть будет погрешность даже процентов 30! (Зуля вдруг до боли ощутила тоску по любимой когда-то математике).
     Считала долго. Прошло минут 10, а то и 15. Она на мгновение отвлеклась на что-то позади себя, но в это время наверху что-то вспыхнуло, и снова наступила темнота. Она дернулась и впилась взором в небо. И тут же появился диск Луны, такой же полный, как и был, только, кажется, ярче прежнего. Или это после темноты ей так показалось?
     Зуля вспомнила свой сон, тот самый. “Так это Луна - или лампочка на проводе висит?”. - подумала она со смесью любопытства, страха и удивления. В ее воображении возник плоский диск, разрисованный в привычную для людей картину кратеров и гор, за которым горел мощный светильник. Срок эксплуатации прошел, его заменили. “А почему не в новолуние, чтобы мы точно не заметили?”. Но она сама же себе и ответила: “Там думают, что ночью все спят, все равно не заметят. А в новолуние все же опасно испытывать, все ли верно соединили, и не бракованная ли лампочка досталась. Небось, по дешевке в Китае покупают!”. Последняя идея показалась ей такой смешной, что она чуть не рассмеялась в полный голос. И сообразила, что разучилась смеяться. Ведь ничего смешного в их жизни не происходило, а все анекдоты давно утратили свой шарм...
     И она, как и намеревалась, пошла в лес. Лунный свет не проникал через листву и темнота была практически полной. Но тишины не было. Отовсюду доносился шорох, шелест, шуршание - даже непонятно было, как назвать этот звук. Ей даже показалось, что почва под ногами дрожит и шевелится. Зуля уже почти не удивилась этому. Она справила нужду и в том месте, где земля должна была стать мокрой, шуршание заметно усилилось. И стихло. Она провела ногой по собственному следу. Сухо!
     Происходящее становилось ей все интереснее. Страха не было, они все давно перестали чего-либо “физического” опасаться. Да, кошмарные сны иногда бывали, но сейчас не сон, сейчас все реально! И Зуля пошла в сторону реки. Но шума реки не было. Совсем. Деревья кончились на берегу. Луна освещала высохшее русло реки. Тут Зуле стало страшно, потому что река - единственный источник воды для всего лагеря. Она уже понимала, что увидела больше, чем должна была увидеть. И неизвестно, что с ней сделают “эти ящерицы”, как довольно резко называл инопланетян Костик в минуты раздражения.
     Зуля поспешила вернуться в пещеру, но уснуть было трудно. Сердце колотилось, ей было жарко от нервного возбуждения. Что делать? Будить остальных? Или наоборот, никому ничего не рассказывать? В сущности, какая разница, как устроен их комфортный мирок? Они ведь сразу поняли, что все эти пещеры - не природное творение. Но до сих пор они все же считали, что находятся на привычной Земле, среди естественной, хотя и благоустроенной, природы. А если нет?
     “Другая планета? Но зачем тут лампочки вместо светил? Ведь если луна - это прожектор, то и солнце - тоже? И звезды - просто дырки в черном куполе? Оттого они и не двигаются, и затмений нет, и времен года настоящих тоже ведь нет!”.
     Она вспомнила старые теории о том, что вокруг Земли натянут купол (то ли хрустальный, то ли еще какой), в котором через дырки пробивается космический (божественный?) свет. Вспомнила, что Землю считали плоской, что некоторые (даже ученые!) сомневались в реальности полетов в космос (якобы это все среди декораций снималось). “Так что - это все правда?”, - думала она со смесью ужаса и восторга. “Ведь тогда может быть, что и в Писаниях вся правда была написана, а ученые все придумали, чтобы опровергнуть Божественное знание?”.
     Заснула она незаметно, уже почти утром.
     На следующий день она встала поздно. И первым делом побежала к реке. Чистая прохладная вода, в которую она и нырнула с разбега. Зуля плавала и ныряла, и все пыталась понять - зачем реку осушили? “Канализация засорилась? Или кран меняли?”. Она уже не сомневалась в том, что все вокруг нее - бутафория. Как и птицы, которых никто никогда не видел.
     Задумчивая и серьезная шла она по двору. Мишка налетел на нее, обнял и закружил в каком-то неистовом танце. Атика назвала его “папа”, первый раз. И радости не было предела!
     Зуля поделилась наблюдениями только с Лалой, даже Вадиму ничего не сказала. Лала погладила ее по щеке, вздохнула глубоко, хотела что-то сказать, но не стала. “Делай как я” - вот был ее единственный ответ.
      
                24
     Жизнь в лагере текла своим чередом. Дети росли, взрослые дичали. Многие заметили, как стали забывать то, что казалось вечным в их памяти: названия улиц, где жили, названия городов, стран, книг и фильмов... Даже базовые знания математики, которые всегда считались главным признаком цивилизации и вообще наличия разума, тоже стали уходить. Чтобы вспомнить таблицу умножения, нужно было сильно напрячь мозги.
     Больше всех переживала от этого Зуля. Ее когда-то выдающиеся математические способности уже несколько лет не имели ни ценности, ни применения. Иногда она, как Архимед, чертила на песчаном берегу реки фигуры, заставляя себя помнить навыки решения задач. Писала формулы, сама сочиняла и решала задачи. Но прекрасно понимала, что через несколько лет забудет все. Навыки, которые не применяются, всегда уходят. Ей хотелось плакать, и даже Мишкино ласковое бормотание не помогало унять тоску.
     Эля снова была беременна. Не убереглась, хоть и старалась. Без календаря сложно отслеживать “опасные дни”. Значит, скоро еще один малыш добавит забот жителям поселения. Но куда его девать? Никаких признаков подготовки “расширения жилплощади” они не наблюдали.
     Зуля как-то все же рассказала про свой ночной поход. Сначала Мишке, потом Кате. Ну, а потом уже и все узнали. Предложения были разными: кто-то предложил организовать ночное дежурство и вести наблюдения “за этими ящерицами” (“Ох, и влетит Костику!”, - подумала Зуля, но промолчала). Кто-то пожимал плечами и говорил, что разницы никакой нет, на Земле, или на Плутоне, или вообще в гигантской телестудии.
     “Помните, когда-то были такие “реалти-шоу” по зомбоящику?”, - с насмешкой сказала Инна. - “А может быть, за нами все это время наблюдают зрители, еще и ставки делают, кто и когда родится, когда мы начнем ссориться и т.д.”...
     Стать участниками инопланетного “Дома-2” никому не хотелось, но их согласия никто не спрашивал и даже гонорар не предлагали. Да и сомнительно, чтобы столь могущественной расе были свойственны примитивные человеческие слабости...
     Зуля продолжала упорно твердить, что “кто бы там за всем этим не стоял”, они просто выполняют волю Всевышнего. Поселенцы уважали ее религиозность и не перечили, но в душе давно утратили веру в Творца. Вадим тоже сильно изменился. Он давно уже не был тем Капитаном, который ввел их в курс дела “на старте проекта”. Нервный, часто раздражительный, забросивший даже уход за своим внешним видом (пусть это было и трудно в их условиях, но все прочие очень старались).
     Его жены не делились своими проблемами с другими девушками, но было явно видно, что уже давно они не испытывают прежнего счастья в семейной жизни. “С кем поведешься...”. Да, и Зара, и Вика тоже редко улыбались и тоже держались особняком от остальных. И характер у них стал не тот, и внешность стала портиться. Одна только Инна продолжала тщательно следить за собой и общаться с другими девушками. Но и она изменилась - стала насмешливой, даже желчной иногда.
     Однажды, когда она пришла на речку искупаться, ей там попался Костик. Костик был задумчив и силился разглядеть что-то в деревьях на другом берегу реки. Он ходил вдоль воды и то ли приглядывался, то ли прислушивался, а то и принюхивался к чему-то.
     Инна вдруг, неожиданно для самой себя, обняла его сзади, положив руки пониже живота. Костик вздрогнул от неожиданности и удивленно спросил: “Инна???”. Она не ответила, продолжая гладить его, не оставляя сомнений в своих намерениях. Инна Костику нравилась еще с первой их встречи в лесу. Однако, он всегда считал ее женой Вадима, да и не настолько уж она его привлекала, чтобы думать о рогах для Капитана. Конечно, разница в возрасте в несколько лет сейчас не имела такого значения, тем не менее, он не был настроен на любовные игры, тем более, посреди дня на открытой местности.
     Костик развернулся и одновременно попытался отстраниться от Инны. “Зачем ты?”, - спросил он, не проявляя никакой реакции на ее ласки. Спросил - и осекся. Он прочитал в глазах Инны такую смесь тоски, страха, одиночества и боли (не физической, но душевной), что продолжение фразы застряло у него в горле.
     “Что с тобой?”. - спросил он, слегка погладив ее по волосам. Инна покачала головой, глаза ее стали влажными, и чтобы скрыть подступающую истерику, она впилась в его губы, едва слышно прошептав: “не отказывай!”.
     Костик вспомнил про свою связь с Зулей, которая не противилась, хотя и не стремилась к нему. И он просто решил поступить так же - пусть она делает что хочет, если ей сейчас это нужно.
     Он перестал сдерживать свои реакции, закрыл глаза, и они повалились на траву. Нельзя сказать, что последовавшие события доставили ему неземное блаженство. Впрочем, после той ночи с Лалой ему вообще было трудно угодить. Так что он просто постарался ни о чем не думать и позволить Инне заглушить свой стресс в бурной близости. О любви тут не было и речи, так что и удовольствие было чисто механическим, от которого он, вообще говоря, давно отвык. И понял, что привыкать не хочет. Вместо блаженства - одна опустошенность.
     Инна оставила его лежать на спине и молча ушла в лес. Агрессия все еще бушевала в ней, и на самом деле ей хотелось не целовать Костика, а щипать, царапать и вообще заставить его испугаться за сохранность своего основного органа. Но она не решилась. И ушла еще более раздраженная, чем пришла на берег.
     Она действительно стала бояться. Чего именно - она и сама не понимала. Но после рассказа Зули окружающий мир не казался ей дружелюбным и надежным. Ей все время чудилось, что невидимые глаза следят за ней и днем, и даже ночью, что невидимые уши ловят каждое ее слово. Зачем? А кто его знает! Но что ИМ стоит расставить “жучков” по всему лагерю?
     Она смотрела, как по-прежнему беззаботно ведут себя другие девушки, и старалась поддеть их, вселить в них хотя бы тревогу. Не одной же ей так нервничать!
     Однажды ночью ей не спалось, так чего мучиться? Надо же увидеть правду! С этой мыслью она встала с постели и вышла наружу. Звезды призывно мигали, ветерок тихо шелестел листьями. Все было так “по-земному” привычно, что она невольно подумала - не приснилось ли Зуле все, о чем она говорила? Ведь и раньше у нее были подобные видения...
     И, окончательно осмелев, она пошла в лес.
      
                25
     Сейчас она не чувствовала страха. Наоборот, ей хотелось встретиться лицом к лицу с кем угодно, и пусть будет, что будет. Но разум говорил, что бояться действительно нечего, что их оставили в новой жизни не для того, чтобы жечь на кострах. Им дали достаточно комфортные условия, им обеспечивали все, что нужно для поддержания жизни.
     Но на фоне этих рассуждений нет-нет, да и возникали мысли о том, как выращивали люди животных на своих фермах, как кормили их, лечили и даже музыку давали слушать, чтобы привес был больше. А потом подавали на свой стол...
     Инна, как и большинство других поселенцев, так и не стала заниматься духовными практиками. И вопросов “кто я” и “зачем я” они уже тоже не задавали, хотя ответа на них все еще не знали. Да и зачем? Конец света состоялся, они уже избранные, можно больше ничего такого не делать и не о чем не думать.
     Конечно, любопытство было. То самое, из-за которого и возникали в их головах такие вопросы еще в той, старой жизни. Но уже сколько лет живут они вроде бы в новом мире, а ответов никто не дает. А может быть, они и не нужны? Какая разница, кто она - Инна? Да и вопрос “зачем она” тут выглядел странно. Как зачем? Чтобы создавать новое человечество. А зачем? А это уже не ее дело.
     Инна не заметила, как потеряла из виду гору с пещерами. Небо постепенно затянули облака (очень редкое явление в их среде), стало совсем темно. Ветер тоже стих. Она вдруг поняла, что не знает, куда идти. Шума реки не было. Она попыталась повернуть налево и пойти прямо, чтобы выйти к воде. Но сколько она ни шла, лес не кончался. Стало как-то зябко. То ли от страха, то ли воздух действительно остыл? Теперь она и вовсе не понимала, где находится. Кричать “ау!”? Глупо. Во-первых, лагерь далеко, во-вторых, в лесу звук плохо распространялся, в-третьих, внутри пещер внешние звуки вообще были почти не слышны. Да и стыдно, что ни говори... И не может же она заблудиться! В крайнем случае, выйдет солнце утром - уж точно найдет, куда идти.
     Одно было странным. Территория вокруг лагеря, доступная для их перемещений, была довольно мала. И за столько времени они уже исходили все “от и до”. Но ей почему-то казалось, что в этой местности она ни разу не бывала. “Черт бы побрал эти облака!”, - с чувством сказала она вслух.
     Облака рассеялись. Это ничем не помогло ей в плане опознания местности (луны не было, а от звезд, да еще под деревьями, толку мало), зато продемонстрировало силу слова. “И зачем я черта упомянула? Да еще ночью? А вдруг он существует? Ведь облака пропали!”. Инна вспомнила любимый когда-то роман Булгакова. Не хотела бы она встретиться с тем, кто забрал сейчас облака с неба...
     Ей послышался легкий смешок, где-то сзади. Уже не на шутку испугавшись, она стала вертеться во все стороны, стараясь уловить источник звука. Но все было тихо. “И почему я никакие молитвы не учила, даже эти песенки на санскрите не запомнила!”. Увы. Она действительно всегда с некоторым презрением относилась к духовным песнопениям, а интерес Зули к санскриту и вовсе не разделяла. И сейчас у нее не было ни одной мантры, которой можно было бы “отогнать нечистого”.
     Облака стали снова закрывать небосвод. Видимо, черт не хотел (или не имел права) надолго менять установленную кем-то погоду.
     В какой-то момент Инне показалось, что почва шевелится у нее под ногами. Не так, чтобы сильно, но ощутимо. И еще ей померещилось, что кто-то обвивает ее ноги, ползает по ним (точнее, пробегает), но высоко не забирается.
     Она побежала. Несмотря на то, что источников света практически не было (облачность все же не была сплошной), она каким-то чудом уворачивалась от деревьев, встающих на пути. Человеческое зрение, вообще, штука хорошая: глаз способен реагировать даже на одиночные фотоны. А в случае опасности скорость обработки информации возрастает, и это помогало ей на уровне подсознания уворачиваться от препятствий даже на бегу.
     Инна устала. И остановилась. Ей вдруг стало совершенно безразлично, преследуют ли ее, наблюдают ли за ней. Она вдруг пожалела, что оказалась “избранной”. “Зачем? Разве это жизнь? Разве человек должен ТАК жить? Да у последних обезьян в Африке жизнь и то интереснее! Им хотя бы леопарды всякие угрожают, хоть какое-то развлечение!”.
     Не успела она так подумать, как слева услышала глухое рычание и хруст веток. “Да ладно! Нет тут никаких леопардов, не пытайтесь меня напугать!”, - сказала она громко. Хруст прекратился.
     Ей стало даже интересно. “Мне пора в свою пещеру, я спать хочу!”, - произнесла она повелительным тоном. И справа вдалеке увидела, наконец, родную гору. Как ни странно, дошла она до нее очень быстро, даже слишком быстро. Но она на самом деле устала и не хотела сейчас решать еще одну загадку. “Все завтра!”, - сказала она себе и вошла в свою пещеру. Дочка спала, как ни в чем не бывало. Инна буквально рухнула на постель и забылась.
      
                26
     Кому рассказать? Всем? Но все уже давно вместе не собирались, не трубить же общий сбор? Инна решила, что расскажет о своих приключениях только Лале и Зуле. Те выслушали с интересом и без тени насмешки (чего Инна, на самом деле, больше всего боялась). Зуля только ахнула, а Лала задумчиво полуспросила, полуконстатировала факт: “уже началось...”. “Что началось?”, - внутри Инны снова шевельнулся страх. Она буквально почувствовала, как он растет из центра живота и распространяется по всему телу. “Да нет, ничего, не волнуйся”, - ответила Лала действительно без тени волнения.
     Очень скоро о приключениях Инны узнали и другие. И для развлечения стали пробовать “отдавать команды”. Но никто не подчинялся их желаниям: ни облака, ни ветер, ни огонь в костре... Инна тоже пробовала, но и у нее ничего не выходило. Очень скоро эта игра всем надоела и девушки только изредка подтрунивали над Инной. Зуля и Лала в играх не участвовали. Что же касается мужчин, то Мишка к подобным вещам вообще никакого интереса не проявлял, Костик тоже пару раз попробовал, но тоже безуспешно. “Опять шутки ящериц!”, - пробурчал он с усмешкой и занялся своими делами. А вот Вадим почему-то явно был недоволен. Он и до этого вел себя отчужденно, а услышав историю, пробурчал что-то вроде “сказки это все” и опять куда-то пропал.
     Между тем, по идее, Инне давно было пора продолжать процесс размножения. Но Вадим уже долгое время не звал ее к себе. После того, как забеременели Зара и Вика, он вообще предпочитал спать в одиночестве. Разумеется, никто не спрашивал о причинах такого поведения ни его самого, ни его жен. А те, если бы их спросили, все равно бы не ответили.
     Вадим все время находился в состоянии то ли тревоги, то ли раздражения, то ли чего-то еще более резкого и неприятного. Несмотря на то, что он по много часов проводил в лесу (зачастую перекладывая этим хозяйственные дела на других) и вроде бы там медитировал, никакого положительного эффекта эти практики на него не оказывали. Чем более спокойной и мудрой становилась, благодаря практикам, Лала, тем меньше этих качеств оставалось у Вадима. При этом сама Лала ни в малейшей степени не удивлялась происходящему с их бывшим (чего уж там!) Капитаном. Но на вопросы о нем ничего не отвечала.
     После истории с Инной некоторые девушки пробовали ночью пойти в лес, понаблюдать. Но ничего особенного никому из них увидеть не удалось.
     А Зуле опять приснился сон. Что выходит она ночью из пещеры, Луна ярко светит. А во дворе - яблоку упасть негде от снующих туда-сюда ящериц. Ящерицы были небольшими, с ладонь в длину, но довольно толстыми и на непропорционально высоких ногах. Зуля встала на пороге пещеры, боясь наступить на них, но те вдруг расступились и образовали тропинку, по которой явно приглашали ее пойти. Она и пошла.
     Но тропинка вела не в лес, а к противоположному склону горы, между пещерами 11 и 12 (как они их условно называли). В пещерах этих жили Лала и Эля, а между ними было некоторое пространство, чуть шире, чем между другими пещерами. Впрочем, промежутки не были идеально одинаковыми, что при условии явно искусственного происхождения всего комплекса было довольно странным.
     Когда Зуля подошла к склону горы, та вдруг пропала, и перед ней появился вход, небольшой и совершенно темный. Зуля попыталась повернуть обратно, но к своему удивлению обнаружила, что не стоит на полу, а висит в воздухе. И, не имея точки опоры, повернуться не может. Как она попала внутрь, она так и не поняла.
     Невидимая дверь закрылась, а в помещении стало светло как днем, хотя источник света она не видела. И снова какая-то сила понесла ее вперед по коридору. Зуля понимала, что находится внутри горы и двигается в ту ее часть, которую никто из них никогда не видел даже снаружи. Как двигается? Все так же, по воздуху, не перебирая ногами и ни обо что не опираясь. Ей не было страшно, но и любопытства особенного она не испытывала. “Прав был Костик: опять проделки ящериц!”, - подумала она и невольно улыбнулась. И вдруг сообразила, что Костик никогда в их лагере никаких ящериц не видел, что это просто его присказка такая. Ведь никаких животных (кроме коров) в обозримом пространстве не было. А тут - ящерицы!
     Любой физиолог скажет, что видение ящериц в ее сне было проявлением именно Костикиного воздействия на ее подсознание. Наяву и сама Зуля так бы подумала, но в тот момент это в ее голову не пришло.
     Однако, вокруг нее сейчас не было ни ящериц, ни кого-то другого. Она неслась (хоть и не очень быстро) по извилистому коридору, в стенах которого то тут, то там были небольшие двери, высотой не больше полуметра, а шириной и того меньше. Ей было бы крайне трудно войти в такую дверь... Впрочем, в какой-то момент она заметила, что то ли двери стали выше, то ли ее рост меньше?
     Одна из дверей вдруг открылась и она, не успев осознать как, оказалась внутри нового помещения.
     Вся стена была одним большим экраном (или она была прозрачной?) и на нем был виден их двор. В центре комнаты стояли какие-то диковинные механизмы, которые активно работали, но не издавали абсолютно никакого звука. Тишина в помещении была идеальной. Она подошла (именно подошла, никто ее никуда не нес) к одному из приборов, но в переплетении труб ничего не поняла.
     Между тем, рядом на столе (откуда он появился? вроде не было только что) она вдруг увидела лист обычной бумаги и самую банальную шариковую ручку. Лист был не пустым. Сверху на нем находился странный и сложный чертеж, чуть ниже - почти забытые уравнения. В комнате никого не было.
     Зуля ради забавы взяла ручку, ради забавы стала решать уравнения. Но они не решались. Это задело ее самолюбие талантливого математика, и она, забыв обо всем, погрузилась в мир формул, вспоминая теоремы отнюдь не школьного курса. Лист бумаги заполнялся ее убористым четким почерком, откуда-то появлялись листы чистой бумаги. Она не замечала ничего вокруг, полностью окунувшись в давно забытый и блаженный мир математики.
     Сколько прошло времени? В этой комнате часов тоже не было. На экране стало светать, когда она поняла, что задача решена. У нее получилось!
     Дверь позади нее открылась, и ее снова понесли невидимые силы. Опять по извилистому коридору, все быстрее и быстрее. И вот - она снова во дворе. Никаких ящериц нет и в помине. Зато есть дождь, который все усиливается. Зуля вошла в свою пещеру, повалилась на постель.
     Когда она проснулась, то практически ничего из своего сна не помнила. Помнила только, что он был каким-то странным, и в то же время там было что-то интересное, приятное и чем она могла бы гордиться.
     Зуля встала с постели и удивленно уставилась на свои ноги. Они были грязными, а на полу - влажные следы. Ее следы. Когда она вышла во двор, тот был практически сухим, но следы дождя все же присутствовали. “Так это был не сон?”. Она силилась вспомнить хоть что-то, но кроме ковра из ящериц (“Вот приставучий образ Костик создал!”) в голову ничего не приходило.
     Из пещеры напротив вышла Лала, зевая и потягиваясь. Зуля подошла к ней, и ее взгляд скользнул по склону горы. Показалось? Или между пещерой Лалы и пещерой Эли было что-то не так? Вроде камень как камень, гладкий, как и везде. Но ей показалось, что она видит шов в стене. Зуля даже потрогала камень, но никакого шва не нащупала. Да и откуда ему там быть? Тут она вспомнила про свой сон. “Вот, видишь, Лала, как Костик своими образами на людей действует!”. Однако, толком ничего рассказать так и не смогла. Лала, впрочем, прекрасно заметила взгляд Зули и ее как бы случайную попытку пощупать стену. Ей и самой иногда казалось, что рядом с ее пещерой в толще горы что-то происходит. Но что?
     И девушки пошли на речку.
     Показалось? То ли речка стала глубже, то ли течение стало быстрее. То ли вода состав изменила. Но плавать стало труднее. Им приходилось прилагать гораздо больше усилий.

                27
     И опять потянулись однообразные дни, недели, месяцы, а возможно, и годы... Кто считал? Дети росли. Лена и Эля снова готовились к материнству. Зуля тоже хотела, но почему-то у них с Мишкой пока ничего не получалось, хотя они давно уже не занимались ничем альтернативным. Инна почти забыла свои ночные приключения и тоже все чаще думала о втором ребенке. Но ей не повезло: Вадим, казалось, дал обет безбрачия. Его жены спали в своих пещерах, а на все их возмущенные вопросы он либо ничего не отвечал, либо коротко отрезал: “не сейчас”.
     Если бы не генетические проблемы, девушки давно бы ушли к другим парням. Но рожать от них нельзя, а спать вместе просто так или все время избегать “стандартного метода” им тоже не хотелось. Альтернатива - штука хорошая, но не как система и, главное, только при наличии большой любви. Но как бы хорошо Зара, Вика и Инна ни относились к Костику и Мишке, любви к ним они не испытывали. Впрочем, если уж быть откровенными до конца, то и Вадима они не любили. Да, он им когда-то казался самым привлекательным, и по возрасту, и по статусу, и по уровню развития. Но те времена прошли, возраст давно никто не считал, статус Вадим утратил, а уровень развития и характер у него никак не улучшились за прошедшее время.
     И молодые женщины стали потихоньку испытывать некоторый сексуальный голод, тем более, что память подбрасывала яркие картины недавнего прошлого. Гормоны влияют на психику, даже если ум пытается отвергнуть позывы тела.
     Они стали раздражительны, причем это отражалось и на детях. Мишка попытался было однажды поговорить с Викой и прямо предложил ей “гормональную помощь”, но, увы, никаких методов предохранения у них не было, а значит, опять альтернатива? А толку в ней?
     Но Инна не выдержала. Давний опыт с Костиком ей не понравился и она однажды ночью пришла к Мишке в пещеру. Его жены спали со своими детьми, потому что оставлять их одних все же было рано, а поручать все время друг другу - тоже нехорошо.
     Мишка был добрым и жалел вадиминых жен. Он не испытывал никаких особых чувств к той же Инне, но постарался сделать все, что она хотела. Сам он при этом (к своему большому удивлению) совершенно ничего не хотел. Наверно, первый раз в его жизни женские ласки не возымели эффекта. Инну это обидело, и больше она к нему не приходила. Да, хотела. Но гордость не позволяла.
     С Викой (которая все же однажды решилась) и Зарой вышло почти то же самое. Однако, их это не обидело, а, скорее, позабавило. Зато Мишка на следующую ночь упросил Зулю доверить капризничавшую Атику заботам Оли и провести время с ним. Как же хорошо было уткнуться в родное тело! Мишка, казалось, в эту ночь скомпенсировал себе все прошлые “простои”. А Зуля радовалась тому, что ее Мишку хоть и соблазняли чужие жены, да не поддался он.
     Однако, в целом обстановка в лагере была совсем не такой радостной и мирной, как в самом начале. И дело было отнюдь не только в сексуальных проблемах. Если Лала и даже Зуля могли погружаться в себя и никогда не испытывали скуки, то остальные до сих пор не привыкли к бездействию ума. Их давно налаженный быт без необходимости (да и возможности) каких-либо перемен делал наличие разума почти что лишним. Они все больше походили на коров, которые, кстати, ничуть не изменились за эти годы. Их общее количество поддерживалось постоянным, хотя механизм этого никто из людей не понимал.
     Костик однажды попробовал было сделать плот из сухих веток, чтобы добраться до верховий реки, но разбросанных по земле веток не хватило, а ломать деревья не получилось - слишком прочные. Про то, чтобы спилить дерево, не могло быть и речи.
     Кстати, они давно научились содержать свои прически и бороды в более-менее приличном виде. Им никто не запрещал делать из подручных камней что угодно, в том числе и примитивные ножи (даже довольно острые), но металл был недоступен, а без него, увы, ничего серьезного не сотворишь.
     Плот не получился, хотя Костик сохранил ветки и надеялся, что со временем он найдет другие. Год, два - какая разница? Впереди долгая жизнь, ведь болезней тут нет. Впрочем, он заметил странную вещь: после того Зулиного сна не только людям стало труднее плавать, но даже ветки держались на воде хуже прежнего. Так что и этот путь изучения окружающего мира, похоже, был потерян.
     Зуля родила сына, назвала Дамиг. Эля родила сына, назвала Онаир. Лена родила сына, назвала Свантус. “Почти Сванте Свантесон”, - подумал Костик. Имя ему не понравилось, но как-то так сложилось у них в лагере, что имена детям давали матери.
     Дети были здоровыми и спокойными, росли и развивались. Впрочем, понятие “развитие” в их лагере было довольно условным. Ни книг, ни сказок, ни фауны вокруг, ни предметов быта. Наука (даже на детском уровне) отсутствовала, культуры и искусства тоже не было. В чем тут могло заключаться развитие?
     Зара детьми почти не занималась. Она вообще не слишком любила детей как явление и завела их просто из чувства долга перед человечеством. Тинакам и Мидавир были предоставлены сами себе почти все время с тех пор, как их можно было оставить без постоянного присмотра. Вика пыталась вначале даже сочинять какие-то сказки в пределах окружающей действительности, но действительность эта была столь скудна предметами и явлениями, что сказки получались однообразными и детям быстро надоели. Даже ее идея напугать детей лесными бабайками, Кащеем и прочими привычными ей персонажами успехом не увенчалась. Дети не понимали, почему это должно быть страшно, а без страха было и вовсе не интересно.
     Что касается Инны, то ее единственная дочь Миная выросла, почти не воспринимая своих родителей как нечто свое. Она с интересом наблюдала за процессами готовки еды и с малого возраста стала помогать взрослым. Соответственно, Инна ею почти не занималась. А Вадим детьми не занимался вообще...
     Катя и Оля наоборот, окружили своих малышей теплом и заботой, иногда даже в избытке. Но как их развивать? Что развивать? Интеллект? А зачем он им в почти тепличных условиях? Знания? Какие? Катя пыталась рассказывать детям о жизни в цивилизованном обществе, о машинах и самолетах. Но дети даже птиц не видели... Какие уж тут самолеты? Скучно.
     Жены Костика тоже старались общаться со своими детьми как можно больше. Эля играла с ними в догонялки и даже пыталась как-то имитировать футбол, используя вместо мяча сухие коровьи лепешки. Но те быстро рассыпались, да и катиться никак не желали. Лена по вечерам пела колыбельные, но смысл этих песен до детей доходил с трудом. “Спят усталые игрушки, книжки спят. Одеяла и подушки ждут ребят...”, - пела она, попутно объясняя, что такое игрушки и одеяла, а вот что такое “книжка” - объяснить не могла. А уж про слоненка и говорить нечего. Нет, дети слушали, смеялись, но всерьез это все не воспринимали.
     Особняком держались дети Лалы и Зули. С самого рождения и Аримас, и Лорана были не совсем простыми детьми. Они, как и их мама, были очень спокойны, хотя и не пассивны. Они много времени медитировали вместе с ней, они учились дыхательным техникам и они хорошо говорили на санскрите. Конечно, в пределах тех слов, что Лала могла им объяснить. Но при этом они были очень жизнерадостны и совсем не выражали скуки. Наоборот, они тоже принимали посильное участие в решении хозяйственных проблем, но тогда, когда очередь дежурства была за Лалой или Зулей. Другие взрослые их не то чтобы не любили, нет. Но ощущали нечто вроде полуосознанной зависти, сравнивая их со своими детьми.
     Зуля и Лала с годами стали еще ближе. Дети слушали их разговоры, не все понимали, но почему-то им было интересно.
      
                28
     Постепенно дети стали совсем взрослыми. Сначала девочки, а потом и мальчики стали задумываться о том, почему они такие разные и для чего это нужно. Разумеется, тут не имело смысла рассказывать про капусту и аистов. Дети узнали, что существует любовь, что существует размножение, и что это, увы, не всегда связано.
     С раннего младенчества их всех приучали к тому, что надо отличать братьев и сестер от других детей. И теперь они узнали причину и смысл такого отличия. С социальной точки зрения разделения практически не было: все были вместе все время. С физической - да, природа создавала барьеры на пути инцеста в виде физического отталкивания близких родственников, но между сводными такое отталкивание было уже не слишком сильным. Оставалось рассчитывать на ум начинающих взрослеть подростков. Иного варианта просто не было.
     Никто не стеснялся своей наготы, дети иного и не представляли. Поэтому, когда при разговоре с девочкой у мальчика вдруг начинал расти главный орган, ни тот, ни другая не придавали этому значения.
     Впрочем, родители очень строго внушали детям, что любовь и размножение - процессы тайные, да и рано им пока думать о подобном. Но не думать они не могли, а ценность таинства родители объяснили просто: иначе никакого удовольствия. А какой же дурак будет сам себя лишать удовольствия?
     Но приходилось следить (причем, не обнаруживая слежку), чтобы пещеры не были подолгу пусты, а дети не задерживались надолго в лесу.
     Первый детский роман возник между Аримасом и Атикой. Что было вполне предсказуемо в силу их наиболее тесного общения и наличия многих общих черт в их воспитании. Кроме того, они оба имели вполне приятную внешность и не имели родственных связей. Роман их был хоть и детским, но вполне взрослым. Аримас очень заботился о своей избраннице, хотя никто его этому не учил. Они много времени проводили вместе, но очень мало говорили. Было похоже, что и без слов они вполне понимают друг друга.
     Тинакам пытался было “встречаться” с Раминой, но та не выразила никакого встречного желания. И чем больше она сопротивлялась, тем больше он хотел добиться ее благосклонности. Иногда его приставания становились не только неприличными, но и агрессивными. Он демонстративно показывал ей свое физическое желание, никак не желая понять, что именно этого ей с ним и не хочется. Она бы не прочь была и просто гулять по лесу как с другом, но его попытки ее обнять вызывали в ней почему-то чувство если и не отвращения, то уж точно неприязни.
     Однажды он подкараулил ее в лесу, наблюдая, как она малую нужду справляет, а потом неожиданно подкрался и попытался поцеловать. Хотел пониже спины, но промахнулся и упал. Рамина засмеялась, причем очень обидно. И ушла. Мальчик вскочил на ноги и бросился за ней. Развернув ее к себе лицом, Тинакам попытался поцеловать ее в губы. Скорее, случайно, чем осознанно, но пытаясь увернуться, она ударила коленом его возбужденный орган. Это был первый случай в лагере, когда представитель мужского пола взвыл от боли и скорчился на земле. Рамина не испытывала к нему ненависти, отнюдь. Она просто не хотела с ним иметь физической связи, никакой. И сейчас она испугалась, не понимая причин такой реакции.
     Тинакам не рискнул повторить свою попытку. Когда боль утихла, он просто молча ушел в лагерь. Рамина, вернувшись, тихонько рассказала матери о происшествии. Лена объяснила ей причину такой реакции (мужская половая система - штука сверхнежная и ввиду своей ценности для природы очень остро реагирует на малейшую угрозу повреждения), но о самом факте приставаний рассказала Заре. Зара отреагировала странно: “А что, не могла мальчика поцеловать? Подумаешь, недотрога!”. Лена от удивления даже не нашлась, что ответить.
     Слух распространился, и больше мальчики не пытались добиться своего силой.
      
                29
     Костик все чаще задумывался о будущем. Им становилось тесно в 15 пещерах, им скоро не будет хватать еды. Да, все прекрасно росло и плодоносило, но “посевные площади” были весьма ограниченны и никаких вариантов расширения они не видели. Удобрений тоже не было, так что повысить “урожайность с гектара” они не могли.
     Взрослые уже давно стали меньше думать о сексе, а значит, беременности были маловероятны. Но у них росли дети! Которым, сказать по правде, кроме как о сексе и думать было особо не о чем. А юные гормоны кипели в крови, а цель была так близка... Пройдет еще пару лет и никакие уговоры не остановят появление внуков. “Я - и дедушка? С ума сойти!”, - подумал как-то Костик.
     Костик иногда завидовал Лале. Та никогда не скучала, никогда не раздражалась и практически не имела никаких желаний. Ни днем, ни ночью. О чем она думала? Что творилось в ее душе? Костик пару раз пытался заговорить со своей первой женой на эту тему, он тоже хотел испытывать тихую радость просто от самого факта своего существования. Но он упорно не хотел делать какие-либо практики или медитации. Хотя времени хватало, условий тоже. Но чтобы практики принесли эффект, нужны долгие годы ежедневных занятий, а он хотел получить все “здесь и сейчас”. Если бы он начал давно, то уже достиг бы многого, но самое трудное - это именно начать! И он все откладывал и откладывал...
     Мишка Зуле не завидовал. Он не делал никаких практик, но в силу своей природы он был гораздо спокойнее Костика, и в его голове было гораздо меньше желаний, тем более, прошлых. Он очень любил работать руками и постоянно что-то мастерил. Весь лагерь был украшен “скульптурами” из сухих веток, иногда довольно занятными и сложными. Даже навозные кирпичи для отопления он старался сложить в виде причудливых замков.
     Открытых конфликтов в лагере почти не было. Не было для того ни причин, ни смысла: ведь все равно они обречены на вечное (ну, пусть не вечное, но многолетнее) житие единым коллективом. Они уже давно детально изучили характеры, вкусы и привычки друг друга, стараясь не наступать на “любимые мозоли” и не обижаясь на нечаянные толчки. Вика и Катя ловили себя на мысли, что им хочется большого красивого скандала. Как в сериалах, которые они когда-то любили смотреть. Но начинать первыми не хотелось, а иных желающих не находилось.
     В сущности, их лагерь превратился в “человекоферму”, хотя и с довольно низкой производительностью. “Неужели именно это и есть цель всей теперешней жизни? Зачем нас отобрали? И где все эти обещанные высокие вибрации, 5-е измерение и прочие чудеса новой Земли? Да и сама Земля где?”. Подобные мысли приходили в голову и Костику, и Оле, и Лене... Да и другим тоже. Даже дети спрашивали, неужели вся их будущая жизнь пройдет среди этих пещер? Но никто им ничего не мог ответить.
     Только Зуля и Лала ничего не спрашивали, и их дети не приставали с подобными вопросами. Аримас и Атика все время держались рядом, но при этом практически не говорили. Однако они общались! Зуля однажды видела, как эти двое ребят молча, но в полном согласии друг с другом строят каменный лабиринт на берегу реки. Лабиринт был странный, а главное, на ее взгляд совершенно бесполезный. А дети подолгу смотрели на него и по какой-то своей системе добавляли в него камни. Но ей ничего объяснять не стали. “Мама, это просто игра!”, - весело сказала Атика, но Зуля почему-то не поверила.
     Демиг и Лорана были заметно моложе и ничего физического их отношения еще не имели. Но они тоже держались вместе и тоже очень мало использовали речь. Но с удовольствием слушали разговоры Зули и Лалы. О чем? О снах, о наблюдениях за окружающим миром. Об ощущениях внутри тела. Зуля стала замечать, что ощущает в себе те процессы, о которых раньше и думать не могла. Она точно знала, какой из ее органов нуждается в том или ином продукте питания в данный момент. Поэтому она ела очень мало, но не худела (и не толстела, разумеется). Впрочем, все жители лагеря отнюдь не были обжорами. Но Зуля ела так мало, что ее прозвали Дюймовочкой. Тем более, что и по росту она была самой маленькой.
     Лала тоже ела крайне мало, но аппетиты своего тела так не ощущала. Она просто ела то, что ей хотелось, и горстки еды хватало надолго. Впрочем, ее рост и вес превышали параметры Зули процентов на 20. Но это так, догадки. Никаких измерительных приборов у них ведь не было.
     Кстати, прозвище Зули стало причиной возрождения посиделок у костра. Разумеется, далеко не все жители принимали в них участие, но несколько мам ежевечерне стали рассказывать сказки своим и чужим детям. Дети были уже достаточно большими, чтобы быстро понимать объяснения всех новых слов и понятий, но еще достаточно маленькими, чтобы переживать за сказочных героев и радоваться победам добра над злом. В частности, они были просто счастливы, когда Дюймовочка улетела в страну Эльфов и нашла там подходящего жениха.
     То, что в прежней жизни рассказывали детям 2-4 лет, сейчас вполне годилось для детей 8-11. Интеллектуальное развитие стало таким медленным!
     Костик не пытался рассказывать сказки детям. По вечерам он уходил в лес и подолгу гулял среди деревьев, размышляя о будущем. А потом шел спать. Спал он в последнее время в основном один. Иногда звал Лену, иногда Элю. Иногда они соглашались, иногда нет. Но даже когда соглашались, острота чувств и страсть близости давно стали для них историей. А Лалу Костик не звал никогда, хотя до сих пор помнил блаженство их слияния.
     Однажды, когда он в очередной раз спал один, Костик увидел странный сон. Что вышел он из пещеры своей утром, а во дворе стоят все его родные: родители, бабушки, дедушки, дяди и тети (у него было довольно много родственников). Стоят и наперебой о чем-то его спрашивают, да так громко, что ушам больно. И никак он не может понять, что же они спрашивают и почему явно сердятся на него.
     Костик проснулся, и ему показалось, что во дворе и вправду кто-то есть посторонний. Он тихонько встал с постели и выглянул наружу. Было темно. Ни одной звезды на небе, ни кончика Луны. Зато лил ливень, и сверкали молнии. А какой был гром! “Так вот что я принял за гнев родственников!”, - подумал Костик, но удивился самому факту грозы: впервые за столько лет их жизни в лагере! Молнии сверкали так близко над головой, что казалось, они тянутся к нему своими ветвистыми концами.
     Костик поежился и пошел обратно, досыпать. Но сон не шел. Он вдруг с отчетливой тоской вспомнил своих родителей, о которых не думал уже много лет. Ведь они расстались так неожиданно, и он до сих пор не знает, перешли ли они в эту новую жизнь. Сколько им было тогда лет? 45? Примерно так. Теоретически, в этом возрасте можно и детей иметь еще. Даже женщинам, а уж мужчинам - тем более. Что с ними?
     Костик вспоминал свои детские шалости, вспоминал, как мама огорчалась его проступкам, как сердился иногда папа и даже наказывал его изредка. Они хотели, чтобы сын вырос достойным человеком, чтобы он хорошо себя чувствовал в обществе, чтобы имел свою семью... Разве могли они думать, что все так обернется?
     Все эти мысли и воспоминания были такими яркими, что Костик чуть не расплакался. Как много он не успел сказать своим родителям, как хотелось ему сейчас попросить у них прощения, как хотелось снова оказаться маленьким мальчиком у мамы на руках...
     В памяти всплывали образы его родного города, любимых когда-то улиц и парков. Однажды он ездил в столицу с мамой, и они несколько дней лихорадочно осматривали музеи. Какое это было великолепие! “Неужели всего этого просто больше нет? Проклятые ящерицы, да какое они имели право уничтожать нашу культуру!”, - с ненавистью думал Костик, но в глубине души прекрасно понимал, что если Земля действительно сменила какой-то там уровень, то никак не по воле инопланетян.
     “Какой еще “энергетический уровень”, какое еще пятое измерение? Хотя электроны в атоме тоже переходят с уровня на уровень, и даже мгновенно... Может быть, Земля - это нечто вроде электрона в атоме под названием “Солнечная система”?”, - так он думал, вспомнив уроки химии. Как давно это было! Как он старался учиться... “Зачем? Кому это все нужно?”.
     Постепенно он заснул, но наутро встал раньше всех и стал караулить Вадима. Тот, как обычно в последнее время, без аппетита съедал что попадало под руку и уходил подальше от людей. Но Костик его подкараулил и стал приставать с вопросами.
     - Слушай, Вадим, а умершие люди могут приходить к живым во сне? И вообще, существует все же жизнь после смерти? Вот те, кто не проснулись в новом мире, что с их душами случилось?
     - Понятия не имею. Не спрашивай меня, я ничего не знаю.
     - Ну как, ты же столько изучал всего, ты же нам все рассказывал в самом начале...
     - И что? Все здесь не так, как я думал. Обманывали нас наши “учителя”!
     Вадим сказал это так резко, что кто-то из девушек удивленно выглянул из пещеры. А Вадим, раздраженно отшвырнув попавшееся под ноги ведро, повернулся и быстрым шагом скрылся за деревьями.
      
                30
     Нельзя сказать, что подобные вопросы и воспоминания беспокоили только Костика. Многие девушки, оставаясь ночью в своих пещерах, в темноте и тишине тоже вспоминали прошлую жизнь. Сколько лет прошло с тех пор? Первое время они как-то примирились с новым укладом, им было даже интересно, что же будет дальше. Но годы шли, и ничего не происходило. Они так и не научились проходить сквозь время и пространство (а в чем тогда этот “переход” заключался?), они успели пресытиться сексуальными утехами и насладиться радостью материнства. Но что дальше?
     Мишка вот, казалось, ни о чем не переживал. Флегматичный и беззаботный, он собирал из веток странные скульптуры, но никогда не огорчался, если они рушились от ветра или неудачного движения проходящего рядом человека. Он все время с чем-то возился, его руки никогда не знали покоя. По ночам он дарил свои ласки какой-нибудь из жен и рядом с ним они чувствовали себя легко и свободно.
     Зуля прошлое не вспоминала. На самом деле, в том прошлом не было ничего, что могло бы вызвать у нее тоску. Никакой близости с родителями у нее не было, да и брат с сестрой были для нее всегда чужими и непонятными. Друзей и подруг у нее тоже не было, в музеи она не ходила, а телевизионные передачи не создавали ощущения реальности. Весь мир для нее был каким-то воображаемым, виртуальным. Так что сейчас она ни о чем не тосковала, ей вполне хватало Мишкиной любви и дружбы с Лалой. Ну и, конечно, дети тоже занимали ее внимание.
     Лала тоже давно отпустила прошлое. Хотя, в отличие от Зули, ее прошлое было очень богатым и интересным. Она хотела стать аюрведическим доктором и для этого готовилась к поступлению в индийский университет. У них была большая дружная семья, они много путешествовали, и ей многое удалось увидеть своими глазами: и храмы Индии, и пирамиды Египта, и причудливые, почти игрушечные, домики в европейских кварталах. И в музеях она бывала, и на слоне каталась, и много чего еще интересного повидала.
     Поэтому в первые дни и даже недели тоска по прошлому часто одолевала ее мысли, но Лала умела управлять своим умом. И очень скоро все эти впечатления и воспоминания как-то улеглись и стали просто частью ее прошлого, не мешая ей жить в настоящем.
     О чем думал Вадим, не знал никто. Потому что если девушки нет-нет, да и делились друг с другом своими переживаниями, то Вадим уже давно фактически ни с кем не общался. Один раз Вика застала его на берегу реки, он сидел в позе лотоса и, казалось, глубоко медитировал. Но когда она, бесшумно ступая, обошла его и глянула снова, то увидела его открытые глаза и тоскующий бессмысленный взгляд, направленный на другой берег реки. “Нет, так не медитируют!”, - подумала она, хотя в предмете не разбиралась и сама никогда не пробовала этим заниматься.
     Сначала ей захотелось подойти к своему мужу, обнять его и отвлечь от чего-то явно грустного, но она не решилась. Кто знает, как он отреагирует? В последнее время его поведение стало не слишком предсказуемым, а иногда и не очень адекватным.
     Что касается детей, то у них никакого прошлого и не было, весь мир для них был этим небольшим лагерем. И целые дни они слонялись по его территории, без особой цели и смысла. Впрочем, хозяйственные вопросы тоже требовали внимания. Как только очередной ребенок начинал свободно ходить и понимать слова, его тут же включали в работу. Поэтому дети с готовностью и достаточной сноровкой делали все, что было нужно поселенцам. Они уже давно умели добывать огонь (хотя особой необходимости в этом не было, дежурный костер горел постоянно), готовить простые блюда их не слишком разнообразной кухни, и даже с коровами вполне находили общий язык.
     Конечно, с возрастом дети постепенно узнавали от своих родителей про прежнюю человеческую жизнь. Про большие дома, про самолеты, про телевизоры и даже компьютеры. Но им трудно было оценить пользу всех этих приспособлений, ведь в их лагере все это было бы ненужным. Поэтому никакого желания попасть в это прошлое они не испытывали и относились к таким рассказам примерно так же, как к сказкам о Дюймовочке или о Красной Шапочке.
     Мелькали дни, сменялись недели, Луна то росла, то убывала...

                31
     Костик проснулся от яркого света. Открыл глаза. Из окна напротив его кровати прямо ему в глаза светило Солнце. Из окна. Напротив кровати. Костик ощупал пространство вокруг себя. Да, это именно кровать, вполне обыкновенная. Хотя он уже смутно помнил, какие бывают кровати.
     Комната была небольшой, чистой и светлой, с двумя окнами. Шторы на окнах были отодвинуты, поэтому и солнечному свету ничего не мешало.
     Костик, все еще не понимая, сон это или не сон, неторопливо поднялся с кровати. На нем были майка и трусы, как и привык он спать в своей прошлой (вернее, позапрошлой уже) жизни. Он был побрит и аккуратно пострижен.
     Все так же не спеша, словно боясь спугнуть чудесное видение, Костик одел тапочки, стоящие у кровати, и подошел к окну. За окном были домики, стоящие стройными рядами среди деревьев, а за домиками виднелось поле. Рядом с домами то тут, то там сновали люди, бегали дети.
     Комната его была почти квадратной, с широкой, явно двуспальной, кроватью (“Значит, жены тут тоже есть!”, - радостно подумал он). Кроме кровати в ней был стол, пара стульев, шкаф с одеждой. Костик открыл шкаф. Рубашки, легкие брюки, в ящике чистое нижнее белье. Выбор невелик, но вполне соответствовал его вкусу.
     Костик оделся, глянул на себя в зеркало - вполне себе ничего! Открыл дверь и вышел в коридор. На втором этаже, где была его комната, были еще несколько комнат. Двери в них были закрыты, и Костик, несмотря на распирающее его любопытство, не решился в них заглянуть. Чуть дальше по коридору был виден туалет, а еще дальше - лестница вниз.
     На первом этаже был довольно большой зал с большим столом и многочисленными стульями, была кухня - просторная и прекрасно оборудованная, был еще один туалет и ванная комната.
     Стены были покрыты обоями, но странными на вид и на ощупь. Костику показалось, что они постоянно немного меняют свой цвет. Материал, из которого была сделана вся мебель, очень походил на дерево. Но Костик почему-то подумал, что это все же не дерево.
     Самое удивительное то, что на стене висели часы! Они тихонько тикали, маятник качался. Часы были старой конструкции, с гирями. И показывали почти 10 часов. Видимо, утра.
     В это время Костик услышал шум наверху. Стрелой взлетел он обратно на второй этаж и столкнулся с Леной. Лена была поражена переменам не меньше него, даже сказать ничего не могла и только озиралась по сторонам. Ее комната была такой же, как у Костика, только кровать была более узкой, и стульев было больше. Из другой комнаты вышла Эля. Обе его жены были в чудесных ночнушках, полупрозрачных, но довольно скромных. Осознав перемены в жизни, обе девушки юркнули в свои комнаты, переодеться.
     И вовремя, потому что в коридор вдруг высыпали дети. Проснувшись в своих комнатах (мальчики и девочки в разных), они с трудом скинули с себя ночные майки и трусы (ведь раньше они никакой одежды не видели) и вылетели в коридор. Увидев отца, дети облепили его со всех сторон с радостным шумом. Разумеется, их мамы тут же забыли про одежду и в чем были выскочили из комнат. Все в сборе! Но все ли?
     Сколько ни обыскивали они дом, но было ясно, что ни Лалы, ни ее детей в доме нет. Осознав это, Костик погрустнел. Не то, чтобы он любил Лалу уж так сильно. Но лишившись ее, он понял, как она ему нужна. Ведь она была его первой женой, она была самой спокойной и надежной, она была... Ну, в общем, ее отсутствие Костика огорчило даже больше, чем он сам ожидал. А главное - дети! Аримас и Лорана - где они? Наверно, они с Лалой, но как же они будут без него? Это же несправедливо!
     Поскольку все люди на улице ходили в одежде, одеваться пришлось и им. Дети категорически не хотели одевать на себя предметы, даже названия которых они не знали. Но все же пришлось. Родители сумели их убедить, что жизнь изменилась, и что среди посторонних людей не принято показывать голые тела. Дети оделись, но продолжали все время себя одергивать и поправлять майки, раздражающие непривычную кожу. А трусы с брюками и вовсе вызвали такой протест у мальчиков, что прямо хоть из дома не выходи! Сколько же лет им было-то? Трудно сказать. Учитывая, что и у дочерей, и у сыновей половая система давно работала, лет им было никак не меньше 13-15. Дочери были старше, но насколько, никто тоже не мог сказать.
     Наконец, дети кое-как оделись, и всей толпой они вышли на улицу, точнее, в садик перед домом. Тоже небольшой, но тенистый и уютный. Костик привычно глянул на Солнце, но глаза его автоматически закрылись. Желтая звезда обжигала сетчатку, да и кожу грела весьма изрядно. Без одежды и сгореть можно...
     Дверь в доме не запиралась. Калитка в садике - тоже. Они вышли на улицу, все еще не понимая сути происшедших перемен.
     Вдруг на них налетела какая-то тень и чуть не повалила на землю. Мишка! Свой, родной! А за ним его жены и дети. Они все обнимались и взахлеб делились удивлением. Дети и вовсе ничего не понимали, несмотря на уже немалый возраст. Оля, Катя и их дети - все галдели наперебой. А вот Зули не было... Как и ее детей.
     Костик отозвал Мишку в сторону и стал расспрашивать его о том, что же он видел этой ночью. А ничего не видел! Заснул там, в пещере, один. Проснулся в доме здесь. Где его любимая Зуля? Он даже не попрощался с ней! Заговорив об этом, Мишка едва не разрыдался. Ведь Зулю он любил по-настоящему, а Олю и Катю просто принимал как своих. Но, может быть, придет время и они хотя бы что-то узнают про Зулю и Лалу?
     Их опять перенесли в иной мир, не спросив разрешения и даже не предупредив. “Как животных!”, - с горечью пробормотал Мишка. И Костик вынужден был с ним согласиться. Один раз они уже потеряли весь свой привычный круг общения и весь привычный быт. Сейчас их частично вернули в ту, старую жизнь с домами, мебелью, одеждой и т.д. И даже жен с детьми им оставили! Хотя и не всех...
     Мишкин домик был рядом с домиком Костика, так что одни в этом новом мире они не будут. Впрочем, какие уж там одни! Домов было много и людей вокруг тоже хватало. Причем, если Костик и Мишка со своими семьями появились в этом новом поселении (“деревня - ни дать, ни взять!”, - оценила ситуацию Лена) только сейчас, все прочие жители, как оказалось, живут тут очень долго.
     Как живут? Почти как раньше. Работают в поле, собирают урожай, готовят еду, убирают пыль и мусор. Вода в дома поступает напрямую из горных источников. Горы далеко (еле видны), но кто-то проложил трубы в дома. В домах есть электричество, поступает от ветряков, стоящих за деревней. На электричестве готовят, им же обогреваются зимой. Впрочем, дома сделаны такими теплыми, что обогрев почти не нужен. Да и зимы мягкие, не Арктика! Хотя снег бывает, на радость детям.
     Городов крупных на Земле, видимо, нет, но промышленность осталась. Просто технологии там какие-то “внеземные”, как, усмехнувшись, заметил их сосед. Он и рассказал все это новичкам. Сам он (звали его Павел, и был он старше Мишки и Костика) живет тут уже давно, бывал за пределами деревни. Да, у них и транспорт есть. Тоже на электричестве, но он, хотя когда-то был инженером, так и не знает точно, какие источники питания стоят на их легких и надежных машинах. Сами машины собираются на заводе в городе, но батареи приходят готовыми, откуда - “черт его знает”. Они не разряжаются годами...
     Перед тем, как попасть сюда, он тоже жил в лесу, но не в каменных пещерах, а наоборот, в глубоких подземных норах. Но он был переселен сюда вместе со всеми своими женами (их было тоже три) и всеми детьми. “Впрочем, жителей тут много и истории у них разные...”, - закончил Павел свой рассказ.
     Тут не было телевизоров и компьютеров в привычном понимании, но тут существовали специальные дома, вроде как библиотеки. Но вместо бумажных книг - плоские и легкие экраны, не требующие заряда батарей и способные реагировать на словесные приказы того, кто взял их в руки. Они чем-то напоминали прежние электронные планшеты, но никакого “Андройда” на них не было, как и вообще признаков операционной системы. Планшеты казались разумными и немного даже пугали.
     С их помощью можно было играть в разные игры (шашки, шахматы и т.д.), можно было задавать вопросы и получать голосовые (или письменные) ответы. А можно было сказать “хочу почитать такую-то книгу” - и пожалуйста!
     Кстати, им теперь придется учить своих детей читать. Учить самостоятельно, никаких школ в поселке не было. Чему научите - тому и научите. Государств не существовало, и дипломы с печатью выдавать (да и требовать потом) было некому. И незачем.
     Вскоре стало понятно, что пропали не только Зуля и Лала. Вадима со всеми его женами и детьми в поселке тоже не было. Костик попытался было спросить у планшета о судьбе почти уже родных людей, но планшет ответил, что такой информации в базе нет.
      
                32
     Новая жизнь постепенно налаживалась. После многих лет, проведенных в лесу, жизнь в доме казалась хоть и гораздо более удобной, но ненамного более приятной. Во-первых, они сразу же решили не носить дома одежду. Она уже стесняла, мешала, раздражала кожу. Дети вообще не желали одевать на себя что-либо. Во-вторых, тут был вполне реальный мир, со своей микрофлорой и микрофауной. Иначе говоря, тут можно было заболеть. А больниц и аптек не было. В-третьих, здесь, конечно, не было так скучно, но зато и дел было намного больше.
     Впрочем, отказаться от одежды не получилось. Если в своем фактически стерильном лесу они могли не бояться грязи и болезней, то тут надо было оберегать нежные половые органы от непрошеных гостей, видимых только в несуществующие теперь микроскопы. Кроме того, для выхода из дома все равно нужно было одеваться - и для приличия, и для защиты от внешних воздействий (в частности, яркого солнца). Да и в доме самом садиться голым задом на мебель оказалось не так уж комфортно.
     Тем более, что зимой, как им сказали более опытные жители, тут бывает весьма прохладно даже в домах. Хотя первое время одежда раздражала всех попавших в этот поселок после окончания отбора (да, как оказалось, их жизнь в пещерах тоже была всего лишь еще одним отбором!).
     Жителей тут было довольно много, несколько сотен. Соответственно, и домов - много десятков. Новоприбывших волновало одно: это опять отбор, или же это и есть та новая жизнь после конца света? И если да, то где же Вадим с семьей и Лала с Зулей, где их дети? Не может быть, чтобы их просто отправили в другую подобную деревню, зачем? Ведь семьи Костика и Мишки были тут вместе. Оставалось предположить... Что именно? Этого они не знали.
     И не узнали. Через много лет, когда Костик, Мишка, Лена, Эля, Катя и Оля состарились и пришла им пора умирать, каждый из них уходил в свое время, в окружении многочисленных и любящих потомков, без мук и страданий. Они не знали, куда уходят и что будет с ними потом. Прожив почти райскую жизнь, только на пороге смерти они понимали, что пришли в этот мир для чего-то гораздо большего. А значит, им придется возвращаться. Куда и когда? А кто знает.
     Но они все равно уходили без грусти. Ведь страшна не сама смерть, страшны страдания и болезни, которые ей предшествуют. А тут не было никаких страданий. Они просто сладко засыпали, навсегда. Пожелав оставшимся радости и покоя, которых, впрочем, и так хватало.
     Провожающие их тоже не плакали. Ведь когда люди теряют близких, они оплакивают не тех, кто уходит, а себя, остающихся, чья жизнь меняется. Меняется привычный быт, меняется статус в обществе, меняется обычно и материальное положение. А тут, в этой деревне, плакать было не о чем. Каждый был на своем месте, и жизнь его никак не зависела от родителей, бабушек и дедушек. И после очередных похорон (без гробов, одетые тела просто предавали земле на краю деревни) жизнь продолжалась, будто ничего и не было. Ни поминок, ни траура, ни крестов на могилах. Религии ушли в прошлое, а вера ритуалов не требует...
      
                33
     В ту ночь Лала никак не могла уснуть. Следуя своей интуиции, она забрала к себе в пещеру Лорану и Аримаса. Дети давно спали, но к ней сон не шел. Ей почему-то казалось, что должно произойти нечто важное.
     Вдруг ей захотелось встать и выйти наружу. Дети проснулись мгновенно, и, не говоря ни слова, пошли за мамой во двор.
     Примерно то же самое было и в пещере Зули. Ей тоже не спалось, ей тоже казалось, что вот-вот произойдет что-то особенное. И сейчас они стояли напротив друг друга - Лала и Зуля, держа за руки своих уже больших детей.
     Подул ветер. Хлынул дождь. Стало совсем темно, так темно, что не видно было вообще ничего, будто глаз у нее не было. Лале показалось, что она не стоит на земле, а висит в воздухе, хотя тяжесть в теле была, просто опоры не чувствовалось.
     Вдруг кончился дождь, кончился ветер. Они, вшестером, оказались внутри то ли комнаты, то ли корабля. Корабль висел над их двором, освещая его слабым рассеянным светом. Дождя снаружи не было, ветра тоже. Стены и пол корабля были прозрачными.
     Девушки не слишком удивились произошедшему, они ведь давно понимали, что весь их мир - это не более чем декорация. Да, вполне материальная, но искусственная. И вот сейчас они смотрели на то, как Покровители демонтируют их вчерашний мир. Перед их взором проваливались в какое-то подполье деревья, перестала течь река, когда замолчал мощный насос где-то внизу. Заколыхался небесный свод, сворачиваясь в трубку. За ним скрывались сложнейшие механизмы подачи воздуха (Зуля вспомнила, как пыталась однажды поймать источник свиста много лет назад - да, прохудился небосвод, было дело...), парогенераторы, системы полива (дождь ведь у них шел)... А главное - рельсы, по которым двигались “солнце” и “луна”. “Луна” была экраном с рисунком поверхности настоящей Луны, за которым скрывалась лампа нужного цвета. Солнце тоже было лампой, не дающей опасного для глаз и голых тел ультрафиолета. Но сейчас и “луна”, и “солнце” были выключены.
     Никаких птиц, конечно, тоже не было - на деревьях были установлены небольшие динамики и механизмы для имитации взмахов крыльев и “полета”, пока никто не смотрит. Разумеется, были камеры и микрофоны. Все это было искусно замаскировано под ветки. Камеры позволяли отслеживать взгляды людей, а микрофоны обеспечивали реакцию “птиц” на детские (а иногда и взрослые) попытки “почирикать”.
     Под почвой были спрятаны системы полива (деревья и прочие растения были настоящими) и переработки отходов человеческой деятельности. За горой и за лесом, вообще говоря, не было ничего - стена, имитирующая нужный пейзаж.
     Коровы были тоже вполне настоящими, естественно. Но у них была возможность уходить в спрятанный от людей проход в “стене мира”. Так и поддерживалась численность.
     В целом, конечно, все это техническое обеспечение произвело на девушек большое впечатление. Прав был Вадим, когда сказал, что “это все устроено разумом гораздо выше нашего”. Но во многом другом он был не прав. В частности, он думал, что они находятся на Земле. Увы. Где они находились на самом деле, было не совсем понятно до сих пор. То ли это была какая-то другая планета, то ли - нутро космического корабля, то ли вообще сотворенный прямо в космосе “микромир”. Девушки не знали ответа, а спросить было некого: ни одной живой души вокруг, даже в виде пресловутых ящериц! Одни роботы и механизмы...
     И сами девушки, и их уже достаточно большие дети прощались с временным пристанищем. Девушки понимали происходящее, но детям приходилось объяснять буквально все, причем так трудно было подобрать слова! Они ведь и представления не имели о наличии технических цивилизаций...
     Наконец, сборы прекратились. Они почувствовали, как их корабль начал движение. И вдруг за стенами открылось настоящее звездное небо! Млечный путь (“Значит, пределы галактики мы не покидали! И за то спасибо...”, - задумчиво проговорила Зуля. И пришлось тут же объяснять детям, что такое галактика), привычные созвездия... Где же настоящее Солнце? Где Земля, которая по идее перешла в какое-то иное измерение? Куда они летят? А главное, где все остальные жители лагеря?
     “Где мой Мишка?”, - громко, хотя и не надеясь на ответ, выкрикнула Зуля. И тут одна часть экрана показала им Землю. Действительно, очищенную и освобожденную, возрожденную и отдохнувшую. На Земле жили новые люди, те, кто прошел второй этап отбора в лагерях, подобных тому, где жили они. Им показали домики, им показали спящих бывших мужей, их жен и детей. Теперь они будут жить в новых условиях. Но это всего лишь благополучное доживание своего века. Увы, но ни они сами, ни их дети не смогли перейти в следующий этап отбора. А вот Лала, Зуля и их дети - смогли. И жить они будут не на Земле, а на совсем другой планете у совсем другой звезды. И совсем в иной форме.
     Вдруг корабль вокруг них стал растворяться в пространстве. И в то же мгновение тела их тоже стали меняться. Они не чувствовали боли, да и вообще ничего физического не ощущали. Они просто растворялись вместе с корпусом корабля, сохраняя память, сознание и органы чувств. Они видели все вокруг, они даже видели друг друга, тела были вроде и невидимыми, но все равно воспринимаемыми. Похоже, что и механизм зрения у них стал иным.
     Все пропало. Они были одни в бескрайнем Космосе. Но они жили! И мало того, они могли двигаться среди звезд, без крыльев и реактивной тяги. Просто силой желания! И никаких ограничений в скорости! Куда лететь? А куда угодно! Пока можно просто погулять по миру, заглянуть внутрь звезд и планет, ведь материя теперь для них не препятствие... Тела стали “тонкими”, не “химическими”, а “физическими”, состоящими из каких-то полей. Человеческая физика об этом и понятия не имела...
     Им не придется умирать, потому что они сами теперь принадлежат к миру душ. “Наверно, это и есть “вознесение в теле”, о котором писали некоторые книги, да?”, - спросила Зуля. “Наверно”, - ответила Лала. Им теперь не нужны мужья. Но дом у них будет, и расти их дети будут. Потому что “тонкий мир” - это тоже мир жизни. Только в иной форме. Но “Как на Земле, так и на Небе”. Какой будет их жизнь? Они не беспокоились. Скучной она точно не будет! И грустной тоже. А что еще надо для вечного счастья? И, взяв друг друга за невидимые обычным людям руки, они полетели вперед.

                34
     Когда Вадим проснулся в каменной пещере, он сразу понял, что произошло. И радости его не было предела. Свершилось! Счастливый и полный гордости, он вышел наружу. Какие же они все были смешные в своем изумлении! Но смеяться нельзя. Именно он - Вадим! - должен стать главой их небольшого лагеря. Он будет объяснять им, что и как надо делать, он знает и причины, и последствия.
     Так и вышло. Его слушали, ему задавали вопросы, к нему обращались в спорных ситуациях. В той школе, где он занимался своим развитием, им говорили о подобных лагерях, о том, чем и как они будут там питаться, как заботиться о здоровье и т.д. Так что он с самого начала мог со знанием дела учить “молодняк” уму-разуму. И преданно-восхищенные взгляды девушек были ему наградой.
     Правда, в итоге с девушками получилось не очень. Сам он хотел видеть своей женой Лену, она ему сразу ну просто ужасно понравилась! Но, увы. Впрочем, Инна тоже была хороша в постели. Вадим никогда не был женат официально, но кто назовет его монахом? Женщин он любил. Как явление, не кого-то конкретно.
     Да, он много занимался духовными практиками и считал себя весьма продвинутым в этой области. Он ходил на занятия в одну крупную и распространенную по миру эзотерическую школу, стал там заместителем местного руководителя. Ездил в главный центр (в США), встречался с основателями, которые, как они сами рассказывали, поддерживали тесный контакт с инопланетянами и даже бывали у тех на корабле. Вещественных свидетельств не показывали, зато подробно говорили о внешнем виде этих инопланетян (не ящерицы, конечно, но раса была не гуманоидной и действительно имела некоторые черты земных пресмыкающихся) и их непостижимо сложной технике.
     Мясо Вадим честно не ел (таково было требование в этой школе), но, несмотря на все свои практики, отвращения к мясу не испытывал. Вообще-то говоря, он не видел никакого эффекта ни от медитаций, ни от других, иногда довольно странных, техник. Его сотоварищи рассказывали о чудесных опытах выхода из тела и еще о многом другом. Вадим тоже рассказывал, на ходу выдумывая подробности. И даже не краснел. Слушая других, он не сомневался, что и они все свои “полеты” тоже выдумали. Но правду ему никто ведь не скажет...
     Основатели школы описывали “конец света” очень нечетко, многозначительно ссылаясь на непрерывные “совещания там, наверху”. Да, они (те, кто достоин), будут жить на новой Земле в новых поселениях. А вся техника исчезнет, потому что люди пошли по техногенному пути развития, а это “супротив воли Всевышнего”. Впрочем, о самом “Всевышнем” у них говорили как-то не очень почтительно и охотно.
     Вадим знал индийские мантры (их часто пели на собраниях), но и от их пения он никакого особого эффекта не ощущал.
     И вот, свершилось! Теперь он самый главный, самый знающий и самый, кстати, старший по возрасту. Что весьма удобно в такой ситуации.
     Когда в один из первых вечеров у костра Лала вдруг стала петь на санскрите, Вадим был неприятно удивлен: оказывается, у него есть конкуренты? Мало того! В устах Лалы мантра имела силу! Это ощутили все присутствующие, что было видно невооруженным глазом. И даже сам Вадим впервые почувствовал нечто особенное. Чтобы поддержать свой авторитет, он тоже стал петь вместе с Лалой. Но его ощущения тут же ушли. “Да кто она такая, эта девчонка? Неужели ее уровень выше моего?”, - раздраженно думал Вадим. А когда оказалось, что Лала не просто знает пару мантр, а свободно говорит на санскрите, Вадим и вовсе покой потерял. Впрочем, пока он все равно оставался самым старшим, знающим и опытным, непререкаемым авторитетом. Подумаешь, мантры! Кто тут понимал их значимость?
     Самое неприятное было то, что вскоре и Зуля стала петь мантры, а потом и учить санскрит под руководством Лалы. И медитировать вместе с ней. Именно Лала стала ее духовным учителем, а не он, Вадим! Пришлось делать вид, что ему это безразлично.
     А потом... Потом Зуля стала видеть странные сны. А все жители стали замечать странности их мира, противоречащие тому, что рассказывал об этом мире Вадим. Да и практической жизни ребята учились быстро. Авторитет Вадима падал, да и нужды в руководителе было все меньше.
     Вадим долго делал вид, что все происходящее укладывается в желаемую норму, но иногда начал срываться. Спасало одно - секс! Его жены, несмотря на свой уже не очень юный возраст, оказались неопытными девушками. И Вадим развернулся! С высоты своего возраста и опыта он учил их всему что знал, фактически переводя их мысли и сознание на уровень телесных ощущений.
     Постепенно, и незаметно для самого себя, Вадим утратил даже те небольшие навыки, которые успел наработать в своей духовной школе.
     А вот Лала росла на глазах, да еще и Зулю за собой вела. Сиддхи (паранормальные способности) проявлялись уже у обеих девушек, хотя Зуля пока, конечно, стояла только в начале пути. Но ее искреннее желание и чистая душа помогали стремительно идти вперед. Впрочем, как и положено истинным Ищущим, ни Лала, ни Зуля не придавали большого значения своим возникшим умениям, не хвастались ими и не пытались применять для своей пользы. Что еще больше злило Вадима.
     Со временем ошибочность знаний Вадима стала для всех очевидной: никакая это не Земля! Вадима удручало не только падение своего авторитета. Он ведь всегда искренне верил словам руководителей их школы, оказавшимся не такими уж и знающими. Как же так? И, главное, что же их ждет теперь? Неужели этот лагерь - и есть цель и смысл всей оставшейся жизни?
     Как известно, стресс для мужской половой системы губителен. У него начались проблемы в постели. И чем больше было проблем, тем больший стресс он переживал. Круг замкнулся. И не было никого, кто бы вывел его из этого круга. Да и кому он мог рассказать о своих проблемах? Не Лале же!
     Его жены вначале подбадривали и пытались своими ласками помочь проблеме, но для Вадима это было унизительно вдвойне, а раз так - ничего у них не выходило. Конечно, у всех мужчин, наверно, бывают проблемы. Но когда есть истинная любовь, она способна исправить любые “огрехи”, да и вообще - разве секс для любви главное? Но в их отношениях не было истинной любви, ни со стороны Вадима, ни со стороны его жен. Это был просто выбор подходящих (а точнее, единственно возможных) партнеров и удовольствие от механики ощущений тела и сознания обладания.
     А ведь условия жизни в лагере идеально подходили для занятий тантрическим сексом! Но для него необходимо желание (и умение!) растворяться друг в друге. Чем ни Вадим, ни его жены никак не обладали...
     И Вадим стал все более и более удаляться от поселенцев. Он демонстративно много медитировал, делая вид, что утратил интерес к “земным радостям” и теперь занят исключительно духовным ростом. Жены его тоже стали нервными и раздражительными. Отчасти по причине постоянной сексуальной неудовлетворенности, отчасти по причине отсутствия стимулов к развитию. Человеческий мир изначально был рассчитан на то, что мужчина идет “в небо” и тянет за собой свою женщину, а женщина помогает ему, давая “почву под ногами”, ощущение стабильности и опоры.
     Да, конечно, ни Мишка, ни Костик особо в небо не стремились. Но им повезло: у них была любовь. Любовь Зули к Мишке давала ему опору и радость жизни, а “в небо” Зуля прекрасно шла и без него. Эля свою любовь дарила Костику. Правда, тот не сразу оценил этот великий дар, но он хотя бы понимал его смысл, сам с детства мечтая о любви.
     Вадим о любви не мечтал. Ему хотелось власти над людьми и поклонения масс. Он прошел в “новый мир” не потому, что представлял собой духовную ценность, а потому, что имел такой потенциал. Мужчин не хватало! И “наверху” надеялись, что в новых условиях он станет, наконец, расти. А он стал опускаться. Это бывает, и, к сожалению, не редко...
     Быт наладился, дети росли. Вадим действительно старался развивать себя, но не с целью достичь Абсолюта, а с целью обогнать других. Недостойная цель не могла привести к успеху.
     В ту последнюю ночь Вадим, как обычно, спал один. Его жены, каждая в своей пещере и со своими детьми, после непродолжительных размышлений тоже погрузились в привычный сон.
      
                35
     Проснулся Вадим у себя дома. И долго не мог понять, что же было с ним? Сколько ему лет сейчас? Небольшая бородка, волосы без следов седины. Вика, Зара, Инна? Дети? “Конец света”? Неужели, все это был такой длинный сон?
     Вадим бросился к календарю, висящему на стене прихожей. 2012 год. Но ведь конец света наступил в 2019! Боже, но сон был таким ярким! Впрочем, сейчас он помнил содержание сна не слишком отчетливо. Какие-то пещеры, многоженство (его мечта!), дети, довольно капризные (а вот это уже отнюдь не мечта!), пустота и скука...
     “О, ведь уже 9 часов, проспал я, на работу опоздаю!”, - лихорадочно вспомнил он и бросился к холодильнику. Быстрый завтрак холостяка, костюм на тело (“Неужели я там, во сне, голым ходил? Вот смешно!”) и вот уже он заводит свой подержанный “мерс”. “Ничего, успею! Да, сегодня же вторник, надо на собрание пойти вечером, председатель обещал новости о скором переходе рассказать”.
     На этой мысли Вадим запнулся и тупо уставился в приборную доску. “А если я расскажу про свой сон?”. Эта мысль терзала его весь день, но он так и не решился остановить председательскую речь и рассказать то, что все же не казалось ему сном. Вряд ли он после этого остался бы в коллективе. Хотя, кто знает? Мог бы и председателя сместить...
     Момент был упущен, и дни потекли, как и прежде. И постепенно из его памяти ушли и пещеры, и жены, и странности переходного периода. Впрочем, о его “переходности” он так и не узнал. А председатель сказал, что “конец света все же отложили на 2018 год”. Значит, еще есть время для земных радостей! Только щемящая тоска по чему-то, ранее неведомому, по вечерам терзала его сердце. Как будто он что-то важное упустил, что-то очень-очень важное! Но что?
      
                36
     Зара, Вика, Инна... Они тоже проснулись в своем времени и в своих городах, домах, постелях. Но не помнили ничего. Только подумали, что пора бы им замуж выйти, ведь возраст поджимает, да и желающие есть, хоть отбавляй. На календаре 2018, им хорошо за 20, даже почти 30, чего уж там... Да, любви нет. Но кто сейчас замуж по любви выходит? Мировой кризис, мир катится в бездну. Кому нужна эта любовь? Кто вообще о ней помнит?
     Когда Инна вышла из дома, навстречу ей прошла девушка, небольшого роста, с черными волосами. Она вся светилась, даже сквозь легкую одежду. Такую легкую, словно ее и вовсе не было. Лицо девушки показалось ей знакомым, да и улыбалась она Инне так, будто знает ее давно. Но кто она? Инна прошла мимо, даже не кивнув. Мало ли, показалось!
     В то же мгновение эту девушку встретили и Зара, и Вика. Они тоже в первое мгновение хотели поздороваться, но тоже не сделали этого. “Кто она такая? Внешность какая-то восточная, нетипично для нашей местности. И одета странно. Ну ее...”.
     Зуля не обиделась. На ее уровне обид не существовало. “Что ж, наверно, это и к лучшему, что не узнали меня”, - подумала она. “Что бы я могла им сказать? Да и нехорошо это, вмешиваться в чужие судьбы...”. Она вошла в ближайшую парадную, подальше от людских глаз, и растворилась в воздухе.
     К Мишке она не пойдет. Он не выдержит такого удара. Да и зачем это ей? Сейчас ей доступна Высшая любовь. А он пусть будет счастлив с Олей и Катей.
     Детей Вадима она тоже видела. Они не проснулись в ту ночь вообще. Развоплощенные, они снова встали в хвост очереди. Вот только очередь теперь будет гораздо длиннее, чем раньше, ведь людей на Земле не 7 миллиардов, а и 7 миллионов не наберется. А душ в очереди - несчетно...
     А вот ни ей, ни Лале, ни их детям очереди ждать не нужно. Хотя, если они вдруг захотят снова получить земное тело, они его получат даже без очереди, “по спецзаданию”. Но пока им это не нужно, а все задания здесь - сугубо добровольно! Да и зачем ей настоящее земное тело? Она ведь может принимать любой облик, пусть и только кажущийся внешнему наблюдателю. А тело... Она помнила свой земной опыт всех прошлых жизней. И ничего нового ей пока испытать не хотелось.
     “Поживем - увидим!”, - подумала она и, невидимая, устремилась в небо, где Господь улыбался ей утренней свежестью, чистым небом и пением птиц. Живых птиц!
    
                Эпилог
    
     Миссия завершилась. Могучая и почти всесильная цивилизация ящеров проделала огромную работу, обустраивая сотни тысяч лагерей, поддерживая там условия для жизни и параллельно преобразуя изувеченную людьми Землю. Они ведь и сами были детьми Земли!
     Развитие на планете шло своим чередом, под руководством Создателя. Моллюски, пауки, рыбы... Красивые и важные для планеты, они никак не могли быть носителями разума, способного к преобразованиям среды обитания.
     Когда же появились первые рептилии, стало понятно: вот оно! Змеи, ящерицы, крокодилы, динозавры - все развивалось и перемешивалось. И вот, среди всей этой богатой фауны, появились ящеры, наиболее приспособленные к жизни на планете. И наиболее умные. Не сами появились, их такими сделали. Просто уж очень удачно вышло!
     Потянулись годы, века, тысячелетия. Заманчиво было создать все сразу, в готовом идеальном виде. Но куда торопиться? Цель прекрасна, но ведь сам процесс - это тоже удовольствие! Наблюдать, как созданное тобой развивается и совершенствуется, иногда поправлять и направлять, иногда и вовсе уничтожать то, что зашло в тупик. Это ли не счастье для Творца?
     Ящеры стали совсем разумными. Но при этом они были полностью лишены эмоций и того, что позже назовут душой. Организм ящеров управлялся так же, как и все высшие организмы на Земле: нервными импульсами и гормонами. Ящеры вполне могли чувствовать, у них могло меняться настроение. Но они были неспособны на абстрактные эмоции, на переживания, на муки совести... Не было этих понятий в их среде, вообще! Так уж они были устроены. Это не было случайностью: Творец умышленно не дал им подобные возможности, чтобы они не смогли почувствовать и осознать Его присутствие. Так интереснее.
     Прекрасно приспособленные к жизни в окружающей среде, но лишенные сентиментальности, они, однако, могли ощущать скуку. И ящеры стали творить. Творить не с помощью душевных сил, а с помощью своего великолепного интеллекта и своих конечностей, тоже весьма проворных.
     Шли века. Появилась наука, появилась техника. А параллельно шло и развитие жизни на планете. Появление млекопитающих, все более сложных, создавало смутную угрозу для ящеров. Ведь новые формы жизни были хоть и меньше, но совершеннее. А самое главное - у них появились зачатки абстрактных переживаний. Интеллект говорил ящерам, что пройдут еще миллионы лет, но в итоге млекопитающие окажутся сильнее. Не физически, конечно. Просто способность творить душой даст им неоспоримые преимущества.
     Ящеры не были способны ощутить Творца, но их интеллект давно уже подсказал факт наличия Создателя Вселенной. Ведь все, что сами они создавали, сначала рождалось у них в голове. А может ли быть иначе? Разумеется, нет...
     И тот же интеллект им подсказывал, что конкуренции с будущими млекопитающими они не выдержат, а Творец не даст им воспользоваться силой.
     И вот, когда наука и техника стали достаточно развитыми, Ящеры улетели на другую планету. Какие технологии они применяли? Увы. Улетая с Земли, они тщательно уничтожили все следы своего пребывания и своего развития. А через миллионы лет космическая катастрофа не только довершила уничтожение последних оставшихся следов техники, но и уничтожила почти все виды больших рептилий с гораздо более слабым разумом. И, когда много лет спустя возникла палеонтология, никто уже не сумел обнаружить следы цивилизации разумных ящеров...
     На новой планете до них жизни не было. И ничто не мешало их дальнейшему развитию. Иногда они прилетали на свою прежнюю планету, любопытство свойственно любому интеллекту. Но с людьми, когда те появились, в контакты не вступали. Разумеется, ящеры тоже придумали радио (и много чего еще, чего люди так и не придумали), они ловили слабые сигналы Земли, но никак на них не реагировали.
     Творец же Вселенной, как и планировал, больше никак не вмешивался в жизнь цивилизации ящеров: зачем? Там, где правит интеллект, Богу места нет... И он занялся созданием людей - воплощения своей мечты.
     Но, как мы знаем, что-то пошло не так. Те люди, кто были необратимо испачканы внутри, должны были просто умереть. А души их вернуться в исходную точку развития. Таких, увы, было большинство. Но были и такие, кто не забыл Господа своего, кто искал с ним связи или просто жил в праведности по природе своей. Но и они не все были пригодны к финалу своего развития. Что делать с ними? И когда перед Создателем встал трудный выбор, он вспомнил о ящерах. Именно их цивилизации, достигшей к тому времени просто фантастического уровня развития техники, он и поручил обеспечить второй этап отбора.
     Ящеры были вынуждены вступить в контакт с указанными Всевышним людьми, чтобы рассказать им о плане Творца и подготовить к будущим событиям. Увы, но эти люди часто оказывались вовсе не такими уж достойными данной роли. Они придумывали свое, они стремились к лидерству в созданных коллективах, они часто не понимали ящеров или сознательно искажали информацию.
     Но, тем не менее, процесс подготовки людей продолжался. И, когда Творец сказал “Пора!”, подготовленный механизм перехода в новый этап был запущен.
     И вот теперь этот этап завершен. Те, кто смогли доказать свою человечность, получили прямую связь с Господом. Им больше не нужно тело, но что ждет их дальше? Увы, цивилизация ящеров так и не нашла ответ на этот вопрос. Впрочем, он их и не интересовал особо. Лишенные эмоций, они не дрались между собой, не боролись за власть, да и с размножением людских проблем не ведали. Конечно, интересно бы понять, что такое - душа человеческая, которая вечно живет и только переходит из тела в тело. Но, похоже, что понять это им не дано. Если бы ящеры умели обижаться, они бы сильно обиделись на Бога. Но они не умели. Просто они надеялись, что наступит время, когда они сумеют изучить и этот удивительный природный объект - душу человека. Фактически единственную загадку во Вселенной, еще не познанную ими.
     А Создатель, оглядевшись вокруг, подумал: “Ну вот, все хорошо! И даже весьма хорошо!”. Вот только очередь на воплощение стала гораздо более длинной, но спешить некуда. Люди на Земле будут жить, размножаться и развиваться, создавать новую цивилизацию. Но уже не будут портить природу и воевать друг с другом. И постепенно все научатся чувствовать Его присутствие.
     Но где-то в глубине своей Вселенской души Творец терзался сомнениями: а не надо ли подготовить еще одного Пророка? Кто их, людей, знает...