Лило 21

Операция

Вывалившись из портала на пол, Дмитрий сразу же уловил, что в холодном, подвальном воздухе, победно царил только один аромат, аромат духов «Донна». Мягкий и теплый этот аромат почти никогда не вызывал отрицательных эмоций и в этом поведении он очень точно соответствовал своей хозяйке.

Дмитрий медленно поднялся. Аромат не обманул, одетая в черный, строгий костюм, Диана лично встречала своего посланца. Поравнявшись с боссом, Дмитрий невольно подметил, что открытая белая блузка очень выгодно подчеркивала небольшую грудь, чувственное дыхание которой, было прекрасным. Он поднял взгляд повыше и предстал перед изумительным карим великолепием.

— Я слышала, у вас были проблемы с препаратом? — Диана не стала медлить с вопросами, хотя заметила, что регенерация прошла не полностью — Опять без меня экспериментируете?

— Это Игорь. Я не знал.

— Может у тебя есть какие-нибудь предположения?

— Нет, пока нет.

— Что ж, нет так нет, но тем не менее тебе придется сдать некоторые анализы.

— Какие еще анализы.

— Кровь и мочу.

— Это стёб?

— Считаешь, этого делать не стоит? — в прекрасных глазах мелькнул огонёк — тогда скажи почему?

— Потому что я здоров.

— Незаметно что-то — она ехидно кивнула на искалеченное тело.

— Это временно, скоро всё снова обрастет стабильностью — Дмитрий пробежался по себе взглядом, вид у него и вправду был не совсем здоровым.

— Мне нужно чтобы ты сдал все анализы, сразу же после Плеханова. Я думаю, он через несколько минут освободиться.

— То есть просто так отдаться Травкину? Да он же маньяк, с ним и пять минут как вечность. А ты не думаешь что это могут быть его проделки, может вместо того чтобы тестировать нас, может ты проследишь за ним?

— Я слежу за всеми вами, к тому же, чтобы правильно следить за Травкиным, нужно дать ему понять, что всё проходит в его пользу. Понимаешь о чём я?

— Понимаю. От анализов мне не отвертеться.

— Именно, но если честно, то идея с Ромой маловероятна, раньше я не замечала за ним никаких подобных вещей, а вот за тобой замечала, и раз уж ты вспомнил про старое, то я тут проанализировала наши записи и пришла к выводу, что отчет об этих злободневных энергозатратах единственная вещь, которую нельзя подделать.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Вчера наш портал снова сожрал огромное количество энергии. А еще, я провела инвентаризацию аптеки, до и после инцидента, не хватает средств.

— У тебя есть прямые доказательства моей вины, или ты так и будешь меня косвенными пытать?

— Прямых нет.

— Вот когда они появятся.

— Когда они появятся, будет уже поздно.

— Хочешь сказать, что чистосердечное признание избавит меня от наказания?

— Да. Ты же понимаешь, что скоро приезжает Аристократ и к его приезду я должна разобраться со всеми этими странными явлениями.

— Так он же в воскресенье вроде приезжает, у тебя всего четыре дня, неужели ты думаешь, что успеешь выявить нашего хулигана, судя по почерку это не любитель.

— Ты немного сгущаешь краски, я уже его выявила, осталось только доказательства найти.

— Надеюсь, ты успеешь.

— Конечно, успею — она лукаво улыбнулась — но ты не думай, что я только ради этого тебя подождала. Мы решили устроить пикник, насколько я знаю, ты любишь пикники.

— Приглашаешь на пикник?

— Ага, в этот четверг.

— Это из серии — групповые прогулки сплачивают коллектив и улучшают межличностные отношения?

— Из этой, из этой.

— Я подумаю. В конце концов, если я соглашусь сейчас, то это будет не совсем корректно, ведь у меня всё болит и многие решение продиктованы не здравым смыслом, а желанием поскорей освободиться. Пойми правильно ты не моя девушка, а гулять с четырьмя мужиками и двумя девчонками, сомнительное удовольствие.

— Сомнительное? Ты меня обманываешь, я ни за что не поверю в то, что прогулка с нами, тяжкое времяпрепровождение. А насчет девушки не переживай, в компании с Антоном и Никитой, я думаю, ты обязательно кого-нибудь да подцепишь.

— Обычно так про болезни говорят.

— К сожалению, большинство из тех, кого они очаровывают, именно под этим обозначением и проходят, однако я слышала, что болезни болезнями лечат, так что у тебя все шансы на выздоровление, ладно шучу, не принимай всерьёз, а то я уже вижу, как ты насупился.

— Я же говорю, мне очень больно.

— А теперь — Диана подошла к двери и потянула за ручку — прошу.

— Вы так любезны — поблагодарил Дмитрий и вышел в коридор. Он не хотел этих странных анализов, он вообще плохо относился к анализам, к тому же он твердо знал, что Травкин с необычайной легкостью упразднял некоторые важные врачебные детали.

— Ступай, он тебя, наверное, заждался — Диана кивнула в сторону «Исследовательской». Так что поспеши.

Дмитрий поежился, иди в «исследовательскую» не хотелось. У него появилось странное ощущение опасности, объяснение которому он нашёл после, когда увидел как Рома Травкин, лучший химический и биологический эксперт, деловито обхаживает излюбленное стальное кресло. Увлекаемый процессом очищения, молодой ученый даже не заметил вошедшего, так что Дмитрий без особо труда просмотрел результаты Плеханова.

Оказалось что Плеханову дали дополнительный препарат. ТБ 3, А. Специальный витамин, который помимо тройного увеличения рефлексов, обладал чесночными органическими сульфидами, делавшими человеческую плоть, недоступной для вампиров. Дмитрий отодвинул листок и сел, теперь стало понятно, почему Игорь победил Ивана. Он посмотрел на Травкина. За стеклом его движения были бесшумны. Впрочем, скорее всего и там, Рома не производил особого шума.

— Эй! — резко крикнул Дмитрий, нагнувшись над микрофоном, подвальный лаборант дрогнул, дернулся и замер.

— Идиот — выдохнул Травкин — вечно всякой фигнёй страдаешь, давай проходи, я тебе тут место приспособил.

— Место, неужели кровь из пальчика требует подобного места?

— Тут не только пальчик, мне надо сделать общий медосмотр.

— Зачем?

— Тебе Диана не рассказала?

— Она сказала, что ты анализы возьмёшь, но чтобы так, она не говорила.

— Так сходи еще раз спроси, думаю, она с удовольствием пояснит все детали, которые ты недопонял.

— Зачем же так, вера главное среди нас друг мой, ибо она скрепляет коллективные узы — Дмитрий открыл стеклянные двери и вошёл внутрь второго отделения — а коллектив, по крайней мере, для меня, всегда стоит на первом месте.

— Охотно верю, руки под ремни просунь.

— Это еще зачем?

— Как будто сам не знаешь — Травкин усадил его в кресло и положил его руки на подлокотники, которые тут же затянул ремнями.

— Эй, подожди ты, что творишь то?

— Что ты так разнервничался, это же элементарное процедурное правило, к тому же я хочу проверить остаточную память. Оказывается, мы не всё убрали. Скажем так, кое-что может возвращаться в виде снов, понимаешь?

— Да ты что спятил? Что за фигня? А моё согласие?

— Тут твоё согласие не нужно, это же прошлая недоработка.

— Ах ты, сука, дождался ведь, пока усядусь. И что, это будет так же больно?

— Не совсем, во всяком случае, не должно. Так, сначала я уберу остатки твоей дозы — он вытащил шприц — вот, это наш новый стимулятор Ст-5, позволяет убрать остаточный витамин, скажем так, практически мгновенно.

— Ты бы хоть жгут наложил, медик хренов.

— Это практиканты жгут накладывают, да и то, только старым бабкам, твое же вены всё еще видны — он медленно набрал полный кровяной цилиндр — ну вот и готово.

— Что-то мне нехорошо, ты этой дурью Плеханова обрабатывал?

— Нет, стандартной.

— Ах ты гнида, опять подопытные что ли кончились — Дмитрий закрыл глаза, голову сдавило так, что глаза плавно, но уверенно поползли наружу — твою мать.

Кровяной настил опустился быстро, чувствуя, что сознание уходит, Дмитрий инстинктивно рванул закреплённые ремнями руки. Сразу же послышался треск суставов, искалеченные руки зажили не до конца и поэтому легко сломались. А затем произошёл мышечный спазм, который так легко сломал всё желание к сопротивлению, представлялся в виде электрического заряда, полностью сковавшего организм. Бивший с недюжинным размахом, он не церемонился в поиске, обдавая болью практически всё тело. Дмитрий вспомнил лица больных раком, существование этих людей, столь печальное изображенное в их глазах, обретало иной смысл.

— Так — раздался голос Травкина, что-то вколовшего в шею — теперь должно полегчать.

Боль действительно отступила, но связавший организм мышечный спазм, отступать еще не собирался и боролся до последнего конца.

— Ну как? — сквозь голос Травкина сквозила тревога — отошёл?

— Чё, что это было — с трудом раздвигая губы прошептал Дмитрий — что ты мне вколол?

— Я же сказал, наш новый стимулятор Ст-5.

— Гнида. Ты хоть понимаешь, что я пережил?

— Это маленькая недоработка, зато теперь мы можем приступить к операции, точнее к антибиотикам, не могу же я на живом тебе проводить эксперимент.

— Какая забота.

— А теперь сон — Травкин достал еще один шприц.

— Только просьба, не ройся в воспоминаниях, я тут на днях онанировал, не хотелось бы всех оповещать — попросил Дмитрий, чувствуя, как веки становятся всё тяжелее и тяжелее.

Очнулся он тут же. В кресле. Послеоперационные ощущения, очень сильно напоминали предыдущие. Казалось, что в мозг воткнули несколько расплавленных игл, которые постоянно состязаются в степени своего накала. Дмитрий свесил ноги. Под креслом он заметил целую лужу крови. Вероятно, Травкин очень спешил, даже убраться, толком не успел. Спрыгнув в лужу собственной крови, он подошёл к зеркалу.

Вид его был прекрасен. На полголовы растянулся след скальпеля, бравший начало от виска и кончавшийся где-то у затылка. Дмитрий потрогал лоб, касание пальцев он не ощущал.

Он вышел из кабинки и сел за стол, голова раскалывалась. На глаза попался журнал Травкина. В нём описывалась сама операция и последствия. Оказывается, он еще должен был спать. Дмитрий перевернул страницу. Травкин соврал, он не просто хотел убрать остатки его прошлого, он хотел убрать Лило, все его воспоминания о ней. Именно об этом и говорилось в операционном журнале. То, что к этому подмешан Плеханов, было очевидно. Друг решил, что не стоит рисковать и что лучше всего провести еще одну лоботомию.

— Тоже мне, сообщник, лучше уж Дианины подозрения, чем такое вмешательство друга.

Дмитрий, шатаясь вышел в коридор. Где-то сбоку жужжал компьютер. Это означало, что в подвале были еще люди. Травкин, Брутальный, Диана, все эти персонажи переплелись и запутались, они словно стали какими-то размытыми. Словно их подменили тенями. Но только не Лило, она стала наоборот отчетливей. Дмитрий как можно тише, шел к выходу. Он понимал, если его сейчас обнаружат, то не вполне ясно, что с ним сделают.

На улице был вечер. Всюду царил полумрак, приятное сочетание темноты и света. Он остановился возле лавки. Несмотря на перенесённую операцию. В его голове выстроилась очень ровное понимание того что с ним произошло. Ему просто повезло, что каким-то чудом он не забыл всего того что с ним произошло за последние дни. Почему это произошло, он не знал, то ли Травкин не справился с задачей, то ли еще что. Может даже само провидение вмешалось в его судьбу. Так или иначе, он всё помнил, хотя по журналу Травкина, операция прошла успешно.

Подниматься было тяжело. Испорченный лифт, вездесущий срач, братские алкаши на первом этаже, рождали знакомые нотки отчуждения и презрения, но подъездный секс, исполнение которого он встретил на восьмом этаже, немного подправил ситуацию. Наблюдая за эротичной розовой попой, лихо ездившей по грязной штукатурке, Дмитрий понял, настоящую красоту не испортить. Аккуратно обойдя влюбленных, он ощутил приятное тепло, вырабатываемое этими телами.

Стальные двери были открыты, поэтому небольшой коридор, постоянно закрываемый доброжелательными соседями, практически не вонял. Дмитрий подошёл к двери и опершись головой, остановился. Его мозг вспомнил о том, что Лило жива и заперта в квартире. А еще он вспомнил строчку в журнале, где было сказано, что он должен очнуться в операционной без каких либо следов насилия. Мол, так проще будет объяснить, что с ним ничего не происходило. Вот и получалось что если друзья обнаружат его пропажу, то они обязательно пойдут его искать и соответственно найдут его Лило. Друзья, как странно так теперь их называть, да они это сделали ради него, но всё равно, это слишком. Даже очень.

Пропустив эти мысли, Дмитрий вздохнул, открыл двери и быстро нащупав переключатель, включил свет. Холостяцкое одиночество взвыло, после чего бросилось из темноты навстречу, рисуя перед ним, привычные предметы интерьера. Мысленно отбросив докучливого зверя, он выключил свет и не раздеваясь рухнул на кровать. Ему казалось, что всё нереально, что он всё еще спит на операционном кресле.