Куролесить по - русски - 2 или Пушкин - иностранца

В городе жизнь текла - текла толпа своей дорогой, а дорогой автомобиль по луже мимо забрызгал и забрызгал понуро бредущего бредящего Подобедова. Ресторанный полусвет полусвет бомонда заполнил, заполнил рюмки и бокалы. Почтенная публика позволила себе удила закусить и закусить позволила себе. По углам осветились мужчин знаменитых каменные мраморные бюсты, бюсты мраморные освятились окаменевшими знаменитыми мужчинами … по углам.   
Подобедов привык высоко себя нести, нести себя он продолжил дальше. Вечерняя прохлада его освежила и освежила его мысли.
- Была бы моя на то воля - воля русского языка укоротилась бы  навсегда – злобно думал русофоб Подобедов. Неожиданно рядом, напротив, напротив не хорошую, но плохую сослужившего службу сослуживца он заметил, заметил который однажды, что если Подобедову что – то нужно достать – достать своим русофильством он сможет любого, забыв свое русофобство. Надменно Подобедов дальше шагнул, перешагнул тень сослуживца, перешагнул неприятное воспоминание.
- О таком гаденыше подумаешь и подумаешь, что его мыслей склад – склад мыслей. А сам – то, каков? На меня, донося, хотел в Москву слетать и слетать стал сам, рюмку со мной донося. Правда, правду мне говорили: он считает – просто мою от дел мясных устроит сдачу, а сдачу в мясном отделе сам теперь просто считает!
Темный переулок крутил – крутил и вдруг выкрутил в заворот, в заворот кишок вдруг голод желудок выкрутил. И стало у Подобедова на душе - пусто и пусто - в карманах, чтоб было пусто.