Между двух огней

Дом на месте, но окон, крыши, дверей - нет. В палисаднике, где когда-то цвели «майоры» и «золотые шары», на земле слой мусора. Огромный орех, на котором летали качели -  сухая коряга, без веток и листьев. Внутри не лучше. Печь, в которой по утрам трещали дрова и шкварчала яишница на сале, где в подпечье прятались котята – груда закопченных кирпичей. Пусто  в углу, где стояла кровать с блестящими шарами и кучей подушек. Нет  сундука, где бабка хранила девичьи наряды и деньги  «на похорон». Воздух пропитан сыростью и пылью.   

Все оказалось сложнее, чем казалось. Работы много, и потратиться придется. Но разве в деньгах измеряется ценность воспоминаний, тех ощущений беззаботности, уюта и покоя,  пережитых тут. А также своих корней и истории.

Всё, решено! Надо составить проект, прикинуть затраты, найти людей, время  и - вперед. Главное, что стены есть. Сложенные из толстых сосновых бревен, пропитанные смолой, они  сохранили свою твердость, видели войны и революции, и простоят еще сто лет.  Остальное можно восстановить, починить.

А вот от сарая, за которым мы с Вовчиком жарили голубей, прятали самострелы, и пробовали раскурить дедову «Приму», остался только фундамент. Сильно захотелось курить. Чиркнула зажигалка, маленькое оранжевое пламя показалось  дерзко беззащитным среди темных сырых силуэтов.

С проселочной выруливаю на трассу. По Варшавке даже в темноте можно притопить, и гаишники тут редкость. Да и какая темнота – впереди начинает светлеть небо, рассвет скоро. Смотрю в зеркало заднего вида, там еще темно, только за черными силуэтами голых деревьев шевелится  небольшое красное зарево.

Жму на газ. Двигатель урчит и толкает машину вперед.
В багажнике глухо звякает пустая канистра