Плов, лагман, ханум, манты

1.
Что может быть приятнее заливистой трели телефонного звонка в пять утра в субботу? Такая же трель в воскресенье! „Если это Левку, то я его убью,- сквозь сон подумала Кира, - Сначала высплюсь хорошенько, а потом убью“.
Предчувствуя свой трагический конец, Лева проворно выскочил из-под одеяла и, ловя на ходу ускользающие тапочки, просочился сквозь приоткрытую дверь спальни.
- Абу-Касымчик, родной, как я рад тебя слышать, - услышала Кира громкий шепот мужа. – Как ты там? Как семья? Как Зухра? Родила? Да ты, что! Мальчика, ну наконец-то! Спасибо, спасибо, дорогой, обязательно будем, с Кирочкой, конечно, с Кирочкой. Обнимаем, обнимаем, привет всем.
„Точно убью“, - решила Кира, проснувшись окончательно.
- Даже не начинай, - твердо сказала Кира мужу, когда тот вернулся на супружеское ложе и завозился, пытаясь отсрочить допрос.
- -Кира, мы должны, - попытался перехватить инициативу Лева.
- И не думай. Мы никому ничего не должны. А тем более, лететь на край света в Самарканд, чтобы полюбоваться на отрезанный кусочек маленькой пипки.
- Кира, Абу-Касым мой лучший друг, мы сидели на одном горшке, - голос Левы слегка окреп.
- Незачет! В прошлый раз вы лежали в одной коляске, - уточнила Кира.
- Неважно. Это его первенец! – воскликнул Лева.
- Если не считать четырех дочерей, - добавила Кира.
- Кира, у тебя нет ничего святого,- трагически заключил Лева.
- Абсолютно. – охотно согласилась Кира.
- Кирочка, а может быть, я сам смотаюсь, с робкой надеждой в голосе пискнул Лева.
- Только через мой труп, - отрезала Кира и повернулась на другой бок.
2.
- Кира, у тебя не все дома? – заботливо поинтересовалась по телефону Лина.- Вы попретесь из Франкфурта через Москву в Ташкент, а потом на машине до Самарканда, чтобы посмотреть на визжащего от боли ребенка? И так же обратно? И это все за три дня?
- Они сидели на одном горшке, - обреченно сообщила Кира.- Абу-Касым - Левин друг детства. У них такая традиция – на седьмой день поле рождения делать мальчику хитан, ну, обрезание. Это большой праздник. Будет плов. Приглашают всех родных и близких.
-Ага. Особенно тех, кто живет в Германии, - съязвила Лина.
- Не гадничай, - сказала Кира. – Там Регистан, мечеть Биби Ханум, мавзолей Шахи Зинда. Я никогда не была в Сараканде. Это так интересно!
-Не морочь мне голову, - рассмеялась Лина. – Боишься, что Левка перепутает обратный рейс и улетит в другую сторону? Он уже большой мальчик, может быть, пора отпустить поводок.
- Линочка, - увильнула от ответа Кира, -Ты присмотришь за Дашкой?
-Конечно. Я же твоя лучшая подруга. Пусть Дашечка поживет со мной, пока ее безумные родители мчатся за тысячи километров поесть плова. Кстати, ты не забыла, что его едят руками из общей тарелки?
- Лина, не усугубляй, я привезу тебе тюбетейку, - ответила Кира и быстро повесила трубку.
3.
- Лева, а в Париже у тебя случайно никого нет, с кем ты лежал в одной кроватке, сидел на одном горшке или распивал первый портвейн, - саркастически поинтересовалась Кира, когда нанятая на ближайшем рынке развалюха, бывшая когда-то «Жигулями», с разноцветными дверями и без глушителя, двинулась в обратный путь из Самарканда в Ташкент, а многочисленная семья Абу-Касыма, осчастливленная приездом почти иностранных гостей, скрылась из виду. – Или хотя бы в Жмеринке?
-А по-моему, все прошло прекрасно, - подал оптимистический голос с переднего пассажирского сидения Лева. – Поели, поболтали, всех повидали.
-Поели, это точно: плов, лагман, ханум, манты. Я ничего не упустила? За этим, конечно, стоило ехать, - Кира расстегнула джинсы, ставшие ей за два дня узкими в талии, и грустно посмотрела на новые замшевые туфли, безнадежно испорченные самаркандской грязью. – Ты не против, если я пока посплю, а ты последишь за водителем, чтобы мы доехали до Ташкента живыми и здоровыми?
Кира проснулась, когда их машина, преодолевшая на удивление бойко почти четыреста километров по „сказочным“ узбекским дорогам, припарковалась у аэропорта города Ташкента. Густой южный вечер уже погрузил в темноту ближайшие улицы, лишь здание аэропорта светилось тусклым светом. И народу почти не было. „Наверное, потому что рейс у нас последний“, - подумала Кира.
Высадив пассажиров, водитель тут же развернулся и умчался в обратный путь, громыхая и посвистывая.
Они вошли в пустой зал аэровокзала. Лева поставил чемодан и пошел искать стойку регистрации, а Кира стала прогуливаться у закрытого сувенирного магазина с тюбетейками и разноцветными халатами, разминая затекшую спину. Читая объявления на русском, написанные без всякого уважения к орфографии и грамматике, Кира развеселилась и пожалела, что фотоаппарат был аккуратно упакован на самое дно чемодана. „ Женщин или мужчин, с паспорт русски, могут платить рубли“. „ Эстония, Латвия и Литвия – доллар американски“. „Казах, киргиз, таджик – сом, сум или сум-купон“. „Украина – толко рубл, карбоновцы не давать“.
„Гримасы 92 года“, - подумала Кира, не досчитавшись, белорусов и молдаван, и увидела Леву. Тот приближался подозрительно медленно, помахивая билетами и задумчиво глядя вдаль.
- Кирочка, - кротким голосом начал Лева. – Мы приехали немножко рано. Регистрация еще не началась, придется подождать.
- Ничего, - миролюбиво согласилась Кира. – Главное, что мы не опоздали.
- Что ты, Кирочка, - поддержал ее Лева. – мы совершенно не опоздали. Самолет только завтра.
- Завтра?- охнула Кира.
- Завтра,- печально потвердил Лева- Но зато в это же время!
- А.....- Кира только открыла рот, но Лева твердо помнил, что повинную голову меч не сечет.
- Я ошибся с билетами, - голосом раскаявшегося грешника поспешил сообщить Лева.
- А что мы будем делать здесь до завтра?- расстроилась Кира.
- Кира, мы цивилизованные люди, возьмем такси и поедем в отель, – взял ситуацию в свои руки глава семьи.
Он подхватил чемодан и бодрым шагом устремился на улицу к стоянке такси.
4.
На стоянке стояла единственная машина с зеленым огоньком, жавшаяся к тротуару, словно потерявшийся кролик. Водитель был прям и лаконичен:
- Чем будете платить?– поинтересовался он, заводя мотор. - Сумы, сум-купоны, рубли?
- И сумы, и сум-купоны, и рубли, все есть, - заверила Кира, вспомнив кучу разноцветных бумажек, которые они наменяли на немецкие марки в Шереметьево и в обменном пункте в Самарканде.
- Минуточку, - вмешался Лева, - а валюта Вас устроит?
- Неа, - категорически заявил шофер и повторил, – только сумы, сум-купоны или рубли.
- Но валюта надежнее, - решил блеснуть экономическими знаниями Лева, что категорически не понравилось Кире.
- Смотря кому, - философски заметил водитель. – Я недавно одного вез, так он швейцарскими франками расплатился. Я их в обменник принес, а это фантики из детской игры.
- Видите ли, товарищ водитель, - перешел Лева на задушевный тон, но Кира не дала закончить:
- Лева, а где наши рубли и сумы?
- Я их отдал Абу-Касыму, - прошептал Лева. – Все. У него большая семья.
- Товарищ, - включила задушевный тон и Кира, решив, что стать вдовой она еще успеет, – пожалуйста, мы приличные люди, мы не обманем, возьмите немецкие марки или отвезите нас в обменник.
- Обменники ночью не работают, а марки я только в детстве собирал, с животными и космонавтами, – заметил водитель.
- Ну, может быть, в городе есть автоматы, мы могли бы снять с карточки, - патетически воскликнул Лева.
- Автоматы есть, - согласился водитель. – С газированной водой с сиропом, но как советская власть кончилась, так и сироп весь вышел. Пожалуйста, покиньте машину.
5.
Вечер переставал быть томным: легкая кожаная куртка совсем не защищала от холодного декабрьского ветра, вокруг не было ни одной живой души, ни одной телефонной будки. Стояла кромешная тьма, фонари не горели. Где-то вдалеке лаяли собаки.
- Лева, - неожиданно сказала Кира. – Я хочу в туалет. Вообще-то, я хочу есть, пить, спать, оказаться в своей квартире во Франкфурте, но в качестве жеста доброй воли я была бы не против сходить в туалет.
- Ну, это элементарно, Ватсон, – бодро заявил Лева, решив, что он пошутил, и твердым шагом направился в сторону покинутого совсем недавно здания аэровокзала.
- Странно, - удивился Лева, обнаружив, что входная дверь в полуосвещенное здание аэропорта заперта. – Никогда не видел, чтобы аэропорт закрывался на ночь.
Для убедительности он несколько раз подергал за ручку большой стеклянной двери.
-Может быть, покричать, - неуверенно спросил Лева.
- Лучше сразу разбить. У тебя, случайно, нет с собой небольшого ледоруба? Тогда есть шанс сходить в туалет в отделении милиции, а заодно там и переночевать, - предложила Кира и громко постучала по стеклу.
Через минут пять активного стука из глубины зала вылета появилась фигура женщины со шваброй. Приблизившись к дверям, женщина в халате оказалась мужчиной.
- Зачем стучать? Зачем так громко? Не видишь, апа, закрито, а. Приходите утром, - миролюбиво сообщила фигура.
- Видите ли, - начал объяснять Лева, - моей жене необходимо воспользоваться местами общественного пользования. Не будете ли Вы так любезны, пропустить ее в здание. И меня тоже.
- Ты что сказал, ака? – не поняла фигура. – Закрито, закрито.
- В туалет пустите, - попросила Кира, отбросив вежливость и питерскую интеллигентность, и повторила по слогам – Ту-а-лет.
- Аааа, туалета, - обрадовалась взаимопониманию фигура и помахала рукой вперед, - Там в парке, туалета есть, хороший туалета, теплый. А у нас все равно воды нет.
И посчитав свою миссию выполненной, фигура удалилась.
Лева растерянно посмотрел на жену.
- Кирочка, а может как-то где-то здесь? – робко предложил Лева, окинув взглядом совершенно безлюдную и черную в южной ночи площадь.
- Ты – идиот? – задала мужу риторический вопрос Кира. – Плов, лагман, ханум, манты...
- Тогда идем искать туалет, - обреченно согласился Лева.
6.
Туалет они нашли быстро. Там было тепло и почти чисто. За небольшим столиком сидела пожилая женщина и вязала пинетки. Рядом стоял телефон, стопочкой лежала аккуратно нарезанная газета «Вечерний Ташкент», а на стене висел большой плакат « Вход – 10 сум или 5 рублей», прочитав который Кира заплакала.
Милая женщина не только пустила их в туалет бесплатно, но и дала позвонить по телефону. Правда, связь с Самаркандом не работала. Женщина предложила позвонить в Москву, но знакомых в Москве, кроме Бориса Николаевича Ельцина, у Киры и Левы не было. Кира позвонила во Франкфурт и попросила Лину связаться с Абу-Касымом. Перезвонившая в туалет через пять минут Лина сказала, что за ними скоро приедут и напомнила про тюбетейку.
Вскоре за ними действительно приехал Карим, троюродный брат мужа сестры жены Абу-Касыма, на свой машине. Судя по ее виду, она была бабушкой той, которая привезла их из Самарканда. А разбуженная посередине ночи жена Карима уже готовила для дорогих гостей плов, лагман, ханум и манты. Сам Карим отправился занимать очередь за бензином, чтобы на следующий день отвезти ночных пришельцев в аэропорт.
Когда самолет Аэрофлота пошел на посадку в аэропорту Франкфурта, Кира поправила на Леве плед, и, глядя на мужа, сладко сопящего в купленную в Шереметьево тюбетейку, подумала, что, пожалуй, теперь уж точно убьет его. Вот сейчас доберется до дома... примет душ... выспится хорошенько и убьет...