Письма Анечки3. Деревня Кривая

           Да, заберу с собой свою любовь! Я и Там буду безмолвно любить, и те, кого я любила и кто меня любил, будут чувствовать это... И как же прав Даниил Серебряный!!!   

                Любовью ль сердце разгорится, –
                О, не гаси ее огня!
                Не им ли жизнь твоя живится,
                Как светом солнца яркость дня?
                Люби безмерно, беззаветно,
                Всей полнотой душевных сил,
                Хоть бы любовию ответной
                Тебе никто не отплатил.


  Ну, хватит лирики! Перехожу к прозе жизни. Здравствуй, мой хороший! Попробую продолжить свою эпопею.

          4 февраля родилась Люда. Мы жили на квартире. Стеров работал на птицефабрике механиком, оклад 110 рублей, за квартиру надо платить, питаться, дополнительно детское питание (у меня не хватало молока). Приехала свекровь и уговорила меня и Леню, чтобы я с Людой поехала пожить в деревню, там и корова, и прочая живность.
             Короче говоря, поехали мы на "откорм".  В то время в семье оставалось 8 детей. Стеров в городе, брат в армии. Началось мое углубленное знакомство с бытом деревни, с родней, с жителями. Деревня называлась Кривая, потому, что находилась на крутом повороте Березины.            

               Отец Стерова был хороший плотник и у него были постоянные заказы. Работал с утра до ночи. Поэтому, несмотря на многочисленную семью, в деревне семья Стерова не считалась бедной, в доме всегда чистота, кровати заправлены, в печке полно всяких чугунов с едой. Управляться с этим помогали матери старшая дочь, да и все помогали, даже мальчишки. Кроме того, что отец плотничал, вся семья плела корзинки овощные, с двумя ручками. Потом за ними приезжали, корзины сдавали в колхоз.

             Этим занималась вся деревня, потому что весь берег Березины был заросший вербой, задача отца и мальчишек была нарезать лозы и принести домой. Это был тяжелейший труд. Лоза вымачивалась, потом ее заносили в дом, бросали посредине кухни на чистый пол (мне всегда было жалко, когда был вымыт пол, и приходилось так безжалостно его загружать лозой). Вся семья на маленьких скамеечках усаживалась вокруг этой кучи.

             Отец делал основу, а остальные занимались плетением. Меня не трогали, но потом я сама попросила, чтобы мне доверили, хотя бы дно заплетать. Доверили. Получилось.  Занимались этим вечерами при свете керосиновых ламп, потому что электричества в деревне не было. Это был уже 1962-ой год! А я полюбила эти вечера, начала потихонечку раскрепощаться, просто поняла, что мне с этим надо жить.

           Сидели за плетением и пели, я тоже начала потихонечку подпевать и сразу же выучила народную песню «Сине морюшко глубоко, да не видно в море дна, я от маменьки далеко, не видала года два». Очень красивая мелодия и жалостливое содержание.  Меня дружно приняли в семейный хор, а я старалась выучить все их песни.   

           Каждую субботу приезжал Стеров проведать нас. Так я прожила там полгода. Тетки Стерова, жившие в деревне, начали приставать ко мне, чтобы я перекрестилась. Я решительно отказалась, сказав, что я крещенная и перекрещиваться не буду. Но не сопротивлялась, когда окрестили Люду по их обычаю, окуная с головой три раза в купель с холодной водой.

           Я плакала, упросила, чтобы нагрели воды. Нагрели чугун, но на ледяную воду из колодца этого было мало, но, слава богу, все обошлось. Все очень любили мою девочку. Особенно любил дед, в бане мыл ее только он. Бабушка приносила ее в одеяле, отдавала ему, он ее даже парил, потом закутывали с головой и бегом домой.

           Баня - это отдельная тема, как я училась мыться в бане "по-черному". Это когда стоит огромный котел, под которым находятся камни, а внизу под камнями горят дрова, дым весь в бане. Стены черные, скамейки вдоль стен тоже черные, потом немного проветривают, когда камни уже нагреются и баня готова. Один раз я угорела в бане, стало плохо уже в предбаннике, потеряла сознание и отцу пришлось нести меня на руках домой. Так что и меня носили на руках!

           Так уж повелось издавна, что в разных деревнях, где живут староверы, отмечаются престольные праздники, которые как-бы закрепились за определенной деревней. В нашей деревне "кермаш" (так это называется) был на яблочный спас. 19 августа. К празднику начинали готовиться заранее: чистилось и вымывалось все, заготавливались впрок продукты, за которыми надо было съездить в город. 

            В нашей дружной семье заранее оговаривалось между теми, кто уже жил в городе, кто что привозит, плохо было только то, что никто не знал, сколько будет гостей, потому что все приезжали без приглашения повидаться с родственниками, поговорить и , конечно же, просто погулять, Даже в те не очень простые времена, когда слово "купить" было заменено на "достать" закуска на столах стояла в два этажа, самогонка , вино и так далее.

            Никогда не забуду тот мой первый кермаш, Приезжие гости знакомились со мной и моей Людой, которой было полгода. Я тогда уже была посмелее, решив, что мне надо принимать это как уже неизбежность и я должна привыкнуть к тому, что ничего уже не изменю. Подавала закуску на стол, поддерживала разговор, даже смеялась и даже шутила. Пела с ними их песни, я их к тому времени уже выучила. "Заморские" гости приняли меня и даже не осуждали за короткую стрижку.

             Муж мой был очень доволен мной и, кажется, был счастлив. После застолья все пошли гулять на берег Березины. Там, на лугу, уже было полно народа, играл на гармошке местный гармонист Ефим, плясали польку, кто-то пел.  Веселье кипело.  Многие посматривали на меня оценивающим взглядом, под которыми я внутренне съеживалась, но ходила, задрав голову, плясала польку и пела песни. Когда шли домой, муж обнял меня и сказал: "Ты самая лучшая кнопа на свете, ты умница, ты помогла и мне, и себе". Я ДО СИХ ПОР ПОМНЮ ЭТИ ЕГО СЛОВА

            Пока Стеров жил в Зиме, его отец срубил ему домик площадью 25 кв.м, накрыл его, и он дожидался своего часа… Дождался. Мы взяли под постройку 6 соток, тогда их давали на самой окраине. Это была окраина города. Рядом, в 3-х км. было так же поселение староверов, но это было уже смешанной веры или вообще без всякой веры. 

            За неделю перевезли сруб, собрали, накрыли, подвели фундамент. Еще неделю подождали, пока уляжется мох, на который ложились бревна. Установили окна, двери, сложили печку, постелили пол, заштукатурили, и "дворец" готов! И все это делали вдвоем: отец и муж, кроме штукатурки. Это был 1964 год.

             Когда подсохла штукатурка, я решила поклеить обои, сделать сюрприз Стерову, какая я работяга!  Кромку с одной стороны обрезала, нарезала по длине, развела клей и, к приходу с работы мужа домик стал красивеньким, голубеньким... Приготовила ужин... Жду…Сюрприз удался. Нестеров остолбенел: обои были поклеены без подбора рисунка! Я-то думала, что все так просто - мажь клеем и лепи. Хорошо, что был мелкий рисунок и, как говорится, "приморгался".

             В дальнейшем этот дом стал перевалочной базой всех сестер и братьев Стерова: все начинали жизнь в городе с нашего дома. В то время, как строился мой дворец, а это почти месяц, я жила в городе, надо было кормить мужиков. В субботу вечером уезжали в деревню, я нигде не работала, в городе невозможно было устроиться.

             Люде было полтора года, когда мать предложила оставить ее в деревне (это, считай, одиннадцатый ребенок для нее). Девчонки тоже стали упрашивать оставить ее, они очень ее любили, хоть от матери им доставалось за нее. То упадет, то заплачет и надо выяснить почему, виновных много, вычислить конкретного невозможно. Поэтому доставалось всем, скрученное холщевое полотенце всегда висело на месте.

      На сегодня хватит, пойду готовить ужин. Обнимаю тебя. Твоя Анька.