Глава 2. Лариса

Она появилась в их пятом «Б» классе – новая ученица. с пышными бантами на затылке, тёмно-коричневое Худенькая, темноволосая, остролицая. Ничего необычного. Две косички школьное платье, обрамленный кружевами белоснежный фартук. Всё абсолютно такое же, как у других девчат из Витькиного класса. Вот только, может быть глаза… Огромные, слегка навыкате, выпуклые, темные и загадочные. А еще – едва заметная темная родинка на щеке под правым глазом… Ни на кого раньше из девчат Витька не обращал внимания. Разве что, на Катю Литман, да и то потому, что она училась лучше всех в классе. Почти отличница. А так – ничего особенного. Круглое плоское лицо, широко расставленные глаза…  А Лариса? Она тоже оказалась отличницей, причем – круглой.

Витька сразу почувствовал к ней симпатию и ощутил какое-то внутреннее волнение. Позже он узнал, что у Ларисы нет отца. Её привезла в Бурно-Октябрьское мама вместе с младшей сестрой, совершенно на Ларису не похожей. Сестра Ларисы смотрела на мир круглыми, широко распахнутыми глазами, и голова её была покрыта густыми мелкими кудряшками, каких Витька отродясь не видел. И фамилия у сестры Ларисы почему-то была другой. Поселилась мама со своими дочерями в доме напротив клуба, и устроилась на работу в больницу. Она оказалась дипломированным врачом.
Новая ученица очень быстро освоилась в классе и скоро уже практически ничем среди своих сверстниц не выделялась. Но только не для Витьки. Он всегда очень ост-ро чувствовал её присутствие. Чувствовал и все. Познакомиться поближе не пытался. Подружиться с девчонкой? Так это же – не принято! Он и вида не показывал, что не равнодушен к Ларисе. Просто у него теплело на душе, когда рядом, близко где-то была она.

Вообще-то в классе среди пацанов выделялась тройка, которая создавала общий мальчишечий фон. Витька, Шурка и Вовка Гончаров. И среди девчат, тоже выделялись степенная, рассудительная Катя Литман, неугомонная, энергичная Ира Шмидт и веселая звонкая хохотушка Надя Урих.
Витька, Вовка и Катя учились примерно одинаково – на одни четверки и пятерки. Шурка, Ира и Надя – немного похуже, но изо всех сил тянулись за своими друзьями. И все вместе они и определяли общий настрой в классе.
Школа имени Ломоносова, в которой учился Вить-ка, располагалась по улице Мира почти у самого её начала, и состояла из трех отдельно стоящих учебных зданий. Эти здания так и назывались – «Большая школа», «Маленькая школа» и «Школа с библиотекой». Витькин класс за время учебы побывал поочередно во всех трех школах.

Когда-то все село состояло только из этой улицы расположенной севернее речки Терс, тянувшейся немыслимо далеко с запада на восток. До того, как стала улицей Мира, она так и называлась Длинной. Очень широкой была улица. Ровно на середине её шла прямая гравийная дорога, по мере развития села, единственная чуть позже одевшаяся в добротное асфальтовое покрытие. Витька помнил эту Длинную улицу в первозданном виде. Севернее её были еще три коротенькие улицы, позже названные имени 8 Марта, Первомайской, и улицей Кирова. На улице Кирова всего-то было полтора десятка домов, в одном из которых, построенных дедом, и жила Витькина многочисленная семья. На восток, в голое поле, вниз уходила Длинная улица, почти до Опытного поля. Там сближалась она вплотную с рекой и заканчивалась водяной мельницей.

Таяние снегов со Снежных гор и гор Каратау  через ключевые источники обильно питало реку, и особенно в весенний период, она часто показывала своенравный ха-рактер, набирала силу, выходила из берегов и, бывало,  подтапливала окрестные села имевшие неосторожность очень близко подкрасться к её не очень постоянным берегам. Чаще всего страдало от половодья село Терс.
В местах весенних разливов буйно росла лоза. Она образовывала просто непроходимый лес и была населена всякой живностью особенно из пернатого мира. Местами, со временем, прибрежное пространство покрылось золоти-сто-коричневым очень мелким, нежным песком, идеальным для неописуемого блаженства на нём, после купания в реке, во время загара под палящими лучами жгучего солнца.

Полноводная,  круглый год река  вращала огромные жернова мельницы. Витька с пацанами, еще до того как начал учиться, ходил туда пешком, и это путешествие за-нимало много времени.  Ходили пацаны только для того, чтобы посмотреть, полюбоваться на так завораживающую борьбу двух сцепившихся в вечной схватке, нет, не чудовищ, а мощных богатырей.  Один из них, рукотворный – «колесо мельницы», железной хваткой охватил плечи и спину живой реки в стремлении остановить её движение, рычал, скрипел на пределе усилий и, казалось бы, имел все преимущества это сделать, прекратить бег воды. Однако река, оскалившись пеной, изрыгающая огромные брызги из своего чрева, чувствовалось,  не замечала вцепившегося в её спину исполина и полная неиссякаемой энергии ускользала из-под колеса и продолжала свой вечный путь. Завораживающее зрелище! Оно стоило того, – чтобы лишь полюбоваться на него, – потратить для этого целый день.

Потом мельницы не стало. В Казахстане началась эпопея Целины, и новые распаханные поля требовали воды – много воды. Было решено в одной из долин по течению реки, построить водохранилище. Место его расположения определилось вблизи Бурно-Октябрьского. По предварительным расчетам – село тоже должно было уйти на дно рукотворного озера. Началась даже операция по переселению жильцов. Длинная улица сократилась на треть. Череда сносимых домов подкатывалась к центру села.
Мама переживала очень, мучилась от неизвестности. Какую компенсацию даст Государство за дом? Куда их переселят? Ведь кроме дома и коровы никакого богатства, никаких запасов денег, – в семье то и нет! Денег – вообще нет! Все богатство – вот оно, – детвора, пять ртов…

Однако, то ли село, после войны значительно за счет депортированных из Поволжской Республики немцев расширившееся и продолжающееся строиться, пожалели, то ли под влиянием уточненных расчетов потенциального размера водохранилища, а то ли из-за того, что очень уж в удачном месте расположился военный совхоз «ТУРКВО» – решили все-таки прекратить снос домов. Посчитали целесообразным, оставить село в покое. Решили защитить его специальным сооружением.
 Прошло совсем мало времени, и вот, в период накопления, – волны озера подкатывались к новым границам большей частью сохранившегося села и останавлива-лись у дамбы с юго-восточно-северного направления, вы-сотой от восьми до десяти метров, в местах предполагаемого прорыва защищенной специально возведенными вол-норезами, умощенными каменным покрытием. И какое-бы количество воды водохранилище не накапливало – перед дамбой было оно бессильно. 

В «Большой школе» учились классы – с восьмого по десятый. В «Школе с Библиотекой – седьмые классы. А в «Маленькой школе» располагались классы с первого по шестой. Детворы было очень много в Бурно-Октябрьском и все три школы работали постоянно в две смены. Маленькая школа находилась на южной стороне улицы Мира, буквально в ста метрах от дамбы. В зимнее время – крутые склоны дамбы превращались для особенно отважных ребят в трамплин. Трамплин расположенный прямо за символическим забором, опоясывающим двор школы. Большую перемену самые смелые ученики проводили на дамбе.
Готовился трамплин очень легко. На крутых склонах дамбы слой,  как правило, тяжелого липкого в этих краях снега,  достигал нескольких десятков сантиметров. Один из смельчаков просто скатывался по предполагаемой трассе вниз. Этого было достаточно, чтобы второй смельчак, присев на корточки, пробил след, распихав своим телом снег. А дальше можно было на корточках,  используя подошвы сапог как полозья,  начинать расскальживать остатки снега.

 Первые спуски проходили на низкой скорости, но буквально через несколько прокатов трасса уплотнялась до состояния льда, и удержаться на ней было очень и очень нелегко. Для пущей остроты ощущений у основания сооружали снежную горку, и оставалось по этому сооружению просто летать. Да – летать! – по-другому и не скажешь. Отважиться на это могли самые бесшабашные. Остальные, большой группой, вместе с девчонками, с удовольствием наблюдали за спусками смельчаков и дружно хохотали над сконфуженным неудачником, жестко и не-красиво приземлившимся после спуска. Смельчаков было мало, но обязательно среди них находились и Витька и Шурка.

Ох, как ощущается при подходе к краю трамплина трепет внутри при проигрывании в воображении ситуации, когда неудержимая сила инерции выбросит тебя в никуда с непредсказуемым результатом приземления, как бешено бьется в груди сердечко, и душу сжимает холодный страх. Был бы у спуска один – никогда бы не осмелился скатиться! Но тут на тебя смотрят твои товарищи, смотрят, хихикая и девочки, одна из которых, нравится тебе очень. И ты решаешься. Имел смелость присесть на корточки у спуска – все! Назад пути нет, а впереди неизвестность, и ты решительно отталкиваясь от устойчивой опоры,  устремляешься вниз. Ноги, скользя по безукоризненно гладкому льду, пытаются обогнать тело, инстинктивно чувствуешь – этого нельзя допустить! Ведь можно и убиться, ударившись затылком об лед!
Все тело, впившись в коленки, представляет единый комочек, и вот инерция разгона уже выносит тебя на подкидную горку у подножья, подошвы сапог теряют хрупкую опору и ты в воздухе! Ты летишь до точки соприкосновения с землей не менее трех метров! Ставшие вдруг тяжелыми сапоги неудержимо тянут ноги вниз, тело невольно раскрывается – только бы ноги не ушли из под тебя вперед, только бы не запрокинуло инерцией!

 Все! – ноги коснулись земли! Изо всех сил ты удерживаешь равновесие и в положении полусогнувшись, доезжаешь до края катка.  Только что пережитое ощущение свободного полета – длилось-то оно буквально секунды – пьянит, и все еще живет в тебе! Хочется его еще и еще раз пережить,  и ты необычайно окрыленный собственной удачливостью и восторженными взглядами окружающих устремляешься в повторный спуск.
 И так три – четыре раза вперемежку с такими же ухарями успевал Витька совершить свои первые в жизни реальные захватывающие дух полеты. Полученные от пережитого эмоции позволяли почувствовать себя героем, утверждали уверенность в собственных силах, позволяли чувствовать собственную значимость и некоторое личное превосходство над большинством сверстников.
В шестом классе учился Витька в первую смену в Маленькой школе. Почему-то зимой не было уборщицы, чтобы убирать классы после занятий. И ученики разбились на группы, чтобы по очереди эту работу выполнять. Мыли полы и приводили классы в порядок.
Витька, Шурка, Вовка – они скомплектовали свою группу, и, конечно же, включили в её состав Катю, Иру и Надю. Пацаны будут передвигать парты, собирать мусор и таскать в ведрах воду. Девчата – мыть полы. Витьке очень хотелось, чтобы к группе присоединилась Лариса. Он, конечно, не говорил об этом вслух, а Лариса взяла и присоединилась сама!

Работали с энтузиазмом. Ребята, чтобы было удобнее девчатам, как можно дальше вытаскивали из ряда тяжелые громоздкие парты, и все равно, некоторые некуда было оттащить. Под них девчатам надо было протискиваться с мокрой тряпкой. Витька крутился вместе со всеми, а невольно, украдкой то и дело любовался Ларисой. Вот она нагнулась, присела на корточки, потянулась под парту. Платьице задралось, оголились худые ножки, выглянули синие рейтузики, изъеденные кое-где молью – с мелкими-мелкими дырочками. Глазастый все-таки Витька.
Видно маме Ларисы, хотя она и врачиха, тоже не очень хватает денег, чтобы дочери её ходили только в но-вой одежде. И оттого, что Лариса не купается в богатстве, несмотря на то, что она – круглая отличница, а все равно, оказывается – такая же, как все – накатывает на Витьку дополнительная нежность к ней.
А потом, конечно же, они всей гурьбой идут на дамбу к спуску с трамплином – кататься. И Витька залихватски бросается вниз! Геройствует изо всех сил. Ведь сейчас Лариса, точно на него смотрит…

Время шло. Витька укреплялся в своей любви, а Лариса по-прежнему не обращала на него никакого внимания. Витька был для неё ничто – пустое место. А он даже учиться лучше стал, чтобы сравняться с ней. Показать – что он тоже способный и не дурак. Ничего не помогало.
В седьмом классе перевели их в школу с библиотекой. Лариса, как обычно, села на первую парту в правом ряду, а Витька расположился на среднем, в середине. Что-бы сзади, сбоку иметь возможность незаметно любоваться Ларисой. Он приспособился и делал это совершенно незаметно. И с какой бы стороны не наблюдал Витька за Ларисой – ни разу не усомнился он в своей любви, ни разу не заметил в Ларисе никаких изъянов. Всем восхищала его эта девочка – всем! Изложить свою тоску по ней он мог только на бумаге. Тайком, чтобы не дай бог, не заметил сосед по парте, выводил он на листке красивыми буквами: Лариса… Лариса… Вкладывал в эти буквы всю свою нежность…

Муслим Магомаев из всех репродукторов делился своей любовью к королеве красоты. Витька тоже выучил наизусть и часто напевал эту песню, когда был один, гром-ко, во весь голос. А чаще – так, про себя мурлыкал. Свою королеву он видел наяву каждый день. Но оставался для неё по-прежнему, просто пустым местом.
И вот, однажды на перемене Лариса на выходе из класса столкнулась нечаянно с Витькой. А ведь рядом ни-кого и не было. Отшатнулась, пристально уставилась на Витьку своими черными выпуклыми глазами и произнесла вдруг вслух, громко
– Витя, какие же у тебя красивые глаза…
Витька оторопел, опешил от неожиданности, почувствовал как мгновенно горячим жаром опалило его лицо, и не нашел ни одного слова, чтобы как-то Ларисе ответить. А она встрепенулась, очень красиво улыбнулась Витьке, и как ни в чем не бывало, шагнула мимо него в коридор… Весь день Витька был безмерно счастлив.
Но потом, в последующие дни, он так и не решился стать более смелым по отношению к ней. И ничего в их отношениях не изменилось.

В начале лета, когда заканчивали они восьмой класс, уже вовсю, и ребята и девчата купались в речке. Витька геройски нырял с высокого обрыва, головой вниз в воду, а также ближе к берегу, часто вместе с подругами плескалась в воде и Лариса. У неё начали уже округляться груди и через мокрую, белую, прилипшую к телу майку начали вдруг проглядываться коричневые соски. У Витьки часто-часто начинало колотиться сердце, и он поспешно отводил взгляд. Но Лариса не замечала этого, правда иногда стыдливо скрещивала на груди руки, но все равно продолжала купаться.
Ребята играли в пятнашки, ныряли, выскакивали из воды как черти из табакерки, бегали по мелководью вдоль берега, подныривали под девчат, пугали их, хватали за ноги. Витька тоже нырял в сторону Ларисы, но ни разу до-тронуться до неё не посмел. Лишь вынырнул перед её лицом пару раз как бы невзначай, и, встретив её испуганный взгляд, тут же поспешно отплывал в сторону.
 
В девятом классе, в Большой школе Витька занял парту вместе с Шуркой в среднем ряду, ближе к галерке. Лариса села на две парты вперед перед ними. Класс численностью в тридцать пять человек обещал быть довольно шумным и Римма Ивановна, их классный руководитель решила рассадить старшеклассников по своему усмотрению. Ребята, у которых шило в одном месте, непременно должны были сесть за одну парту с девчатами. Приоритеты учеников в расчет не принимались.
Римма Ивановна испытывала учительские симпатии к Витьке, и уж точно, изучила его насквозь. И конечно, обожание Витькой Ларисы давно уже не было для неё секретом. Она решительно указывала, кто, куда и с кем должен сесть. И вдруг, скомандовала
– А ты Витя давай-ка перебирайся поближе, садись за парту с Ларисой.
Витьку всколыхнуло всего. Сердце заколотилось с бешеной силой, кровь прилила к голове. Показалось, что он сейчас просто загорится, вспыхнет от жара растопившего разом все его желания, мысли и элементарную рассудительность. Он испугался от неожиданного предложения. Испугался так – как не пугался никогда. Лариса… – его любовь! Всегда далекая и недостижимая, как звезда на небе! И вот, что совершенно невероятно, она сейчас, через миг, может оказаться рядом с ним! Рядом! Совсем рядом???

А Лариса? Вот она встала, отошла в сторону, чтобы послушно пропустить его на свободное место рядом, справа и ждет.
И Витька не смог справиться со страхом перед своей любовью. Струсил перед возможностью оживить её. Элементарно струсил! Он набычился упрямо, и глухо произнес сдавленным голосом
– Нет, я не сяду с ней! Не сяду!
Римма Ивановна повела недоуменно плечами и, не веря словам его, решила надавить на Витьку
– Что это такое? Я кому сказала! Садись!
А на Витьку, тем более в таком деликатном деле, нельзя было давить. Даже – любимой учительнице. Он вошел в ступор и уперся окончательно.
– Не сяду! Я сказал, – не сяду…
И выглядело это так, как будто Лариса его была ка-кой-то прокаженной.
Витька горел в аду. Ему казалось, что на него уставился весь класс. Так и было на самом деле. Все тридцать пять пар глаз недоуменно сверлили Витьку. Многие ведь посчитали бы за честь сидеть за одной партой, рядом с Ларисой.

Римму Ивановну Витькина дерзость чрезвычайно удивила. Она совсем не хотела наказывать Витьку, она ведь желала ему только хорошего. Она даже растерялась как-то, и видно было, что она пытается найти какой-то вы-ход, чтобы разрядить обстановку. Учительское сознание её не хотело уступать воле непонятно от чего взбрындившего ученика.
В классе зависла напряженная тишина. Пауза явно затягивалась. Лариса тоже испытывала понятное неудобство и растерянно-вопросительно глядела на Витьку. И тут вмешался Шурка. Он вскочил, вытянулся весь, как охотник, дичь заметивший, и громко выкрикнул на весь класс
– Римма Ивановна! Можно я с Ларисой сяду? Я давно хотел…
Учительница всплеснула руками и облегченно выдохнула
– Садись Шурик, садись.

Шурка стрелой сорвался с места и плюхнулся на парту к Ларисе. Она не возражала.
А Витька долго приходил в себя. К нему на Шурки-но место пересела Надя Урих. Сидела робко как мышка, и все уроки в этот день не решалась даже взглянуть в его сторону.
Шурка быстро сблизился с Ларисой, и Витьке показалось даже, что друг его все больше и больше Ларисе нравится. Сам же он продолжал любить Ларису издалека. Но теперь, долго не мог решить для себя – предал его друг или выручил…
Потом всё постепенно рассосалось. Всё вошло в свою колею.

Почему все-таки так произошло? Неужели, действительно Витька оказался таким трусом, что вопреки естественному чувству, отказался даже сесть рядом с девчонкой, которую боготворил? Да нет же! Он только что вернулся из Уланбеля, где проработал всё лето. Перенёс, действительно, серьезные испытания. Осилил тяжелую работу, выдержал физические мучения доставляемые полчищами комаров и мошки, сумел сохранить выдержку, самообладание. Закалил характер в условиях изнурительной, изматывающей жары достигающей порой почти пятидесяти градусов. И тут, вдруг, какая-то девчонка…

Просто, незадолго до этого, весной случилась с Витькой очень неприятная история. Весной. Пожалуй, в самое радостное время года. Когда мир обновляется. Уходит зима со своими морозами и слякотью. Горы снежные темнеют, зеленеют, все отчетливее выделяются из белизны и до самых облаков загораживают острыми вершинами своими небо на юге. Тюльпаны расцветают, а потом и маки. Ласточки прилетают. Все вокруг распускается, прихорашивается, выставляет напоказ красоту свою. И воздух, необычайно свежий, насыщенный весенними ароматами пьянит, дурманит, непонятным томлением волнует душу. Звезды все сильнее, все гуще заполняют небо, всем небо-сводом как бы приближаются к земле, вспыхивают и загораются все ярче и ярче. И все большее число их, вдруг срывается с места, оставляет кратковременный огненный след и растворяется в вечности. До глубокой темноты не хочется молодежи уходить с улицы, прятаться по домам.

Улица Мира по вечерам становится многолюдной. Сначала все собираются у клуба. Отсюда из динамиков далеко вглубь села проникает музыка. Модные самые совре-менные песни крутят без перерыва киномеханики. Потом, большая часть собравшихся селян пойдет в кино. Но многие – останутся. Девчата, ребята собираются мелкими группками, парами… Гуляют по широкой асфальтированной улице. На ней в это время не появляется никакой транспорт. Отдыхает по гаражам. Вот только велосипедисты носятся. Возят своих девчонок. Кто на багажнике, а кто – и впереди себя, на раме… Ну а те, у которых велосипедов нет, вдоль тротуаров, спрятанных за густо посажен-ными, высокими тополями, на скамейках уединяются. Ждут танцев, которые обязательно будут. После киносеанса.

А Витька танцев не ждет. Ему – рано. Он носится по улицам на велосипеде. Мастерски им управляет. Он слился со своим велосипедом в единый организм. Это, не велосипед для Витьки – это самолет! Он конечно, и по асфальту катается, лихо, проносясь и пугая пешеходов, но все чаще и чаще сворачивает на тротуар и, замедлив движение, проезжает мимо дома, где живет Лариса. Мало он насмотрелся на неё в школе! Хочется увидеть и сейчас. И – покатать на велосипеде. Хотя бы на багажнике… Раз проезжает Витька по тротуару, два… Время идет.
И вот, она, наконец, появляется! Не одна – с подружками. Стоят девчата прямо на тротуаре, разговаривают о чем-то. Витька рад до чертиков. Он мечтает, что Лариса вдруг обратит на него внимание и попросит прокатить на велосипеде. Но этого, конечно же, не происходит. Он проезжает пару раз, как бы случайно, мимо возлюбленной и потом, опасаясь быть подозрительно назойливым, перемещается, не солоно хлебавши, на середину улицы, на асфальт. Отсюда, издали, он тоже может видеть Ларису, хотя бы её контуры сквозь темноту, пока она не исчезнет. Вернётся в дом, или уйдет куда-нибудь по своим делам.

С каждым разом Витьке все сильнее и сильнее хочется пригласить Ларису. Ему надоела вечная своя мучительная нерешительность. Неопределенность отношений с Ларисой, которых, в действительности нет, его просто изматывает. Ну не может же это состояние длиться бесконечно! Да и, в конце концов – мужик он, или тряпка?..
И вот, как обычно, после долгого ожидания появляется Лариса на тротуаре, вдвоем, с сестренкой своей. Это не каждый вечер происходит, но сегодня – именно так. На улице уже совсем темно. Витька пару раз проезжает мимо. Набирается мужества. Он должен, он должен сегодня поговорить с Ларисой! Но Боже! Как сопротивляется реши-тельному шагу все его естество! И все-таки он тормозит велосипед, как в пропасть бросается. Останавливается в нескольких шагах от девчат. Бешено колотится сердце в груди. Только бы голос не дрожал, только бы не выдал волнение…
– Лариса, можно тебя на минуточку?..

Она оглядывается, только сейчас замечает и узнает Витьку. И откуда он только появился? Но подходит. Спокойно, не торопясь. Смотрит выжидательно…
– Лариса, давай будем дружить…
Витька слышит свои слова, понимает, как нелепо они звучат. Его охватывает стыд за свое косноязычие. Он сейчас отчетливо видит себя со стороны – жалкого и смешного. И – уже не вернуть слова назад! И как все-таки хорошо, что темнота вокруг. А время – остановилось… И почему она молчит? Почему молчит…
Нет, это была не вечность. В реальности, промелькнули лишь несколько секунд. Темнота – темнотой, но Витька видел, как сверкнули её глаза
– Нет! – громко, отчетливо произнесла Лариса.

И ничего не случилось. Витька даже не провалился сквозь землю. И гром с небес не грянул. Но удар Витька почувствовал. Хлесткий, жесткий, беспощадный. Удар та-кой силы, что едва не потерял сознание. И самому себе на удивление – как-то быстро взял себя в руки. И… – протрезвел!!! Крутанул педали велосипеда так, что заднее колесо разметало, гравий на тротуаре и умчался. И больше, в оставшиеся до окончания учебы дни, на Ларису не смотрел. И мимо дома её больше не проезжал. Успокаивал душу, сочинял стихи

Вот и всё. Я иду по улице. А навстречу мне ты идешь.
И опять же, пройду я мимо. И ты мимо меня пройдешь.
Вот и всё. И не нужно страданий. Не за что ведь тебя любить.
Мои чувства к тебе – ошибка. И я должен тебя забыть!..

А потом пришло лето, и Витька уехал в Уланбель...
И вот, Римма Ивановна решила помочь Витьке завоевать Ларису. Как она все-таки опоздала! А Витька? Он гордый. Очень гордый…

Потом, постепенно он оттаял. Шурка сидел на од-ной парте с Ларисой. А так как у них было много общего, Витька постепенно пересилил себя и на переменах подходил к их парте и что-нибудь с Шуркой обсуждал. А Лариса была рядом. Близко. Совсем рядом. И – не кусалась! Он по-прежнему оставался для неё пустым местом. И ни разу не заметил Витька, даже насмешливого взгляда с её стороны в его сторону. Как будто не было там, на тротуаре Витькиного предложения. Не было её отказа. Не было и всё. И не знал об том инциденте даже Шурка.
Осенью, на некоторое время занятия прервались. Их класс должен был оказать помощь колхозу в уборке сахар-ной свеклы. Все очень обрадовались такой передышке в учебе. Работа оказалась очень легкой. Трактор взрыхлял под рядами свеклы землю, и ребятам надо было просто собирать её в большие кучи. А потом они на этих кучах удобно устраивались и принесенными из дома ножами обрезали со свеклы листья и счищали с её боков остатки кое-где зацепившейся земли.

Витька, вырывая из рядка свеклу, старался быть рядом с Ларисой. И садился потом на куче поближе к ней. Он уже не питал никаких иллюзий. Но все равно находиться рядом с ней было ему очень приятно.
Возглавлял их многочисленную классную бригаду учитель физики и математики Пак Владимир Евгеньевич. Он оказался очень интересным человеком. Больше всего задерживался у той группы, где находился Витька. И чтобы отвлечь их внимание от работы, в общем-то, рутинной и скучной, рассказывал им различные истории. Владимир Евгеньевич как-то сообщил, что есть очень интересный жанр в литературе – научная фантастика, и начал пересказывать одно произведение. Оно называлось «Продавец воздуха». Оказался учитель великолепным рассказчиком. История главного героя захватила всех. Слушали, разинув рты. Свеклу обрабатывать при этом не забывали. В следующие дни просто липли к Владимиру Евгеньевичу, требовали продолжения повести, не отпускали его от себя. Очень переживали – как это так можно собрать воздух со всей планеты и переработать в сконцентрированное замороженное состояние в одном месте. Вовсю работало воображение. И некоторым, в том числе и Витьке, казалось, что им, вот сейчас, наяву, и в самом деле начинает воздуха не хватать. Витька решил обязательно разыскать в библиотеке фантастические книги, и обязательно прочитать их.

Учеба шла своим чередом. Ничего не менялось. И лишь однажды на новогоднем вечере одноклассник Борька Кичко подошел к Витьке и сказал, что Лариса попросила передать, что ждет его на улице. Витька, конечно же, по-чувствовал подвох. С чего бы это? Но все равно потихоньку ретировался из зала и выскочил раздетым на мороз. Всю школу обошел вокруг, и, конечно же, впустую. Долго отогревался потом, но с Борькой связываться не стал. А Шурка ему позже сказал, что Ларисе этот Борька нравится. Ну и вкус же у неё! Конечно, на лицо Борька смазливый, но – тишайший из тишайших, увалень и прямо пентюх какой-то…

Зимой на дамбе у того места, где уходили в сторону водохранилища волнорезы, накатали ребята плавный ледяной спуск. Такой безопасный, что даже девчата не боялись скатываться по нему вниз. Бывала там и Лариса. Витька тоже ходил туда. Шел по дамбе, по утоптанной тропинке и чертил сбоку на снегу: «П.Л.Я.Т.Л». Что означало – Пунина Лариса я тебя люблю! Вдоль всей тропинки снег исчертил. Он знал, что по этой тропинке Лариса точно ходит. Она обязательно заметит его послание. Она же умная сообразительная девочка. Заметит, расшифрует и поймет. И тогда…
Но ни разу у спуска Ларису Витька так и не застал. А потом девятый класс они окончили. И Лариса внезапно уехала в город Целиноград. Навсегда.

Время в десятом классе летело очень быстро. Витька напряженно учился. Он поставил себе задачу и твердо решил окончить школу без троек. А еще, увлеченно занимался спортом и боролся с проблемами, которые сам же себе и создавал.
И вот уже Новый год наступил, и вот – уже январь собирается уступить место февралю. Витька пришел с занятий уставшим. Но дома все равно его ждала рутинная работа, которую кроме него никто не выполнит. Надо было чистить сарай. Выносить навоз из под коровы, от свиньи. За сараем, постепенно, в течение зимы, формировал Витька из навоза скирду. Потом весной её надо будет утоптать, обрезать, порубать на аккуратные навозные кирпичи и разложить сушиться на солнце. К осени из них будет прекрасная растопка для печи.

Почтальонша пришла и сунула в ящик стопку корреспонденции. На газеты и журналы разные отец денег не жалел. Витька решил сделать перерыв и поспешил к ящику. И тут из газет выпало на снег письмо, и Витька с любопытством взглянул на адрес. У него разом, вдруг, заколотилось сердце. Письмо было из Целинограда. А там никого у Витьки не было… кроме Ларисы. Он дрожащими руками распечатал конверт и быстренько прочел письмо. Потом, стараясь не обращать внимания на так и не унявшееся сердце, нарочито не торопясь, еще раз прочитал текст. Ничего особенного в содержании письма не было. Но Лариса явно давала понять, что хочет с ним переписываться.
На Витьку вновь нахлынули воспоминания. Вспыхнули, заполыхали разом все его мечты, волнения и мучения. И все его существо захлестнула неописуемая радость. ОНА все-таки вспомнила о нём! Вспомнила!!! И готов был Витька от такой неожиданной радости разом очистить все сараи Бурно-Октябрьского от навоза и грязи. И хорошо, что не было такой необходимости.

Витька, конечно же, ответил на письмо. И даже не стал задавать себе вопрос – с чего это Лариса, вдруг, снизошла до него. Завязалась переписка. Ничего особенного. Они не признавались ни в чем друг другу. Просто делились событиями, взглядами на жизнь, волнительными моментами. А однажды, вдруг, на его восторженные ожидания от будущей жизни Лариса написала, что жизнь не так уж и прекрасна, как кажется. И что человек человеку – волк…

Витька впервые столкнулся с таким утверждением и удивился очень. С чего бы это? Нет! Это совершенно не так! И попытался даже как-то Ларису переубедить.
Он никому не рассказывал о своей переписке, о нечаянно возродившейся радости. Но разве от Шурки скроешь что-нибудь? Он застал его все-таки с только что полученным письмом. И тут же загорелся и попросил адрес.
– Дай! Что тебе жалко? Я тоже напишу ей письмо.
 
Ну, разве мог Витька отказать своему другу? И, конечно же, дал ему адрес Ларисы.
И вот, накануне выпускного вечера Шурка похвастался, что тоже получил от Ларисы письмо. И даже предложил Витьке его прочитать. Витька не удержался и прочитал. Обычное дружеское письмо. Но все равно, он никак не мог унять ревность охватившую его вдруг, всего. В Шуркином письме была фотография Ларисы.
 Она была на фотографии совершенно такой же, какой Витька её и хранил в памяти. Веселой, красивой и очень милой. Он старался сдержаться, смирить свою ревность, не выдать себя. Голову тупо сверлил лишь один вопрос
– Ну почему она прислала фотографию Шурке? По-чему, именно Шурке…
А Шурик все сразу понял. Он попытался успокоить друга и сказал
– Там на обороте есть надпись. Ты прочитай…
И Витька прочитал
– Самым дорогим для меня человекам – Виктору и Шурику от меня. Это я после выпускного. 29.06.1969 года.
И тут же твердо решил, что эта фотография останется у него. И Шурка не стал возражать.

… Вот и Лариса. Она точно знает, чего хочет. Твердо решила поступать в медицинский институт…
А Витька? Он потихоньку становится реалистом. В Целинограде ему точно делать нечего. Нет там интересующих его учебных заведений. На этот раз окончательно решил – больше он писем Ларисе писать не будет…