Глава 8. И снова - Шурка

Он возвращался с работы на велосипеде в приподнятом настроении. Завтра – последний рабочий день, а там – праздники первомайские! Целых три дня! Погода – лучше некуда! Лето настоящее! Совсем скоро можно будет искупаться! Хоть в речке, хоть в озере. Правда, Саши Пфейфера нет рядом. Никого нет…
Ну, не стреляться же из-за этого! Витька хоть и переживал за потерю друга, за нарушенные свои планы, но не долго. Он был все-таки твердым оптимистом.
Вокруг никого не было. Ехал он по тропинке вдоль посадки из джиды и распевал песню. Хорошая песня. Вот только припев у неё сложный – слова почти выкрикивать надо…

– Жил да был на белом свете симпатичный парень, целых двадцать лет, двадцать лет, двадцать лет… – А что? Сам он тоже симпатичный, и пока только восемнадцать лет ему вот-вот исполнится!
– И твердил все годы эти, что любви на белом свете больше нет, больше нет, больше нет… – И он так думал, особенно когда Лариса уехала в свой Целиноград. Она, тоже не обращала на него никакого внимания.
А вот, что «любви на белом свете больше нет…» Нет! Это не факт. Встретит Витька еще свою любовь! Обязательно встретит…

За офицерскими домами, по узкому мостику он переехал арык и свернул на свою улицу. И вдруг, – увидел Шурку?!… Шурка стоял у своего дома, на середине улицы, как будто и не уезжал никуда, и смотрел в его сторону.
Витьку мгновенно бросило в жар. Хорошее настроение испарилось, как будто и не было его вовсе. Встречи было не избежать... Он попытался изобразить равнодушие на лице и решил проехать мимо. Метров пятьдесят еще выдержать, а там…
Не получилось. Шурка вдруг подпрыгнул, хлопнул себя по ляжкам и бросился ему на встречу. Сбил бы на лету вместе с велосипедом, если бы Витька вовремя не остановился.

Они не виделись с того самого дня, как Шурка стремительно покинул Ванновку. Не предупредил, что так поступит! В тайне держал намерения свои! Бросил друга и всё! Витька всё это время старательно пытался забыть Шурку. Не получилось…
И вот, Шурка этот радуется совершенно искренне встрече, тискает Витьку изо всех сил и лыбится во все зубы. Ну как тут удержать отстраненную маску на лице? Не-возможно же! И в один миг он растаял. Если честно, тоже обрадовался в душе, что увидел друга. Может быть, все-таки зря он на него обижается…
Разговорились… Оказывается, Шурка приехал попрощаться с родителями. Его тоже из техникума забирают служить в армию. Сразу после праздников.
Витька, конечно же, начал задавать вопросы о техникуме, о профессии, которую получит Шурка. Самому-то ему рассказывать, в общем-то, было не о чем.
Шурка, конечно же, заливал вовсю, хвастался. И о том, что станет техником-электриком. И о том, что изучает турбины, электрические машины, генераторы, трансформаторы и другие агрегаты, которые вырабатывают электроэнергию колоссальных мощностей. Чрезвычайно интересную профессию получит Шурка! Это ничего, что армейская служба прервет учебу. Отслужит армию, вернется и продолжит учиться. Место в техникуме за студентами, призванными на действительную службу, сохраняется…

А ещё Шурка рассказывал, что живет он в общежитии, что у него много друзей, что учиться трудно и одновременно интересно, и что город Чирчик – просто великолепный город!  И вдруг, сказал
– Слушай Витек! Это же здорово, что ты бросил Ванновский техникум! Да и в армию сейчас тебя не берут! Это же – шанс! Ты ведь лучше меня учился. Давай, решайся… Ты обязательно поступишь! Глядишь – вместе ещё работать будем на какой-нибудь гидроэлектростанции…
Он, оказывается, полностью был уже осведомлен о Витькиной сегодняшней жизни. И даже, подумал Витька, что он специально поджидал его на улице, чтобы встретиться на нейтральной территории.
Слушать Шурку было действительно интересно. И предложение его было заманчивым. У Витьки вовсю начало разыгрываться воображение. Но он сдержал эмоции и только сказал неуверенно, что стоит, наверное, подумать над этим…

Из ворот выглянула тетя Эрна. Шурка запропастился куда-то и она начала беспокоиться. Витька поздоровался с ней, а тетя Эрна усмехнулась и произнесла одобрительно
– Ну вот, встретились друзья неразлучные! Никак наговориться не можете…
Шурка заторопился и сказал, что вечером обязательно заглянет к Витьке, и они ещё поговорят…
Вечером Шурик пришел с очень неожиданным и очень заманчивым предложением. Он сообщил, что в армию призывается из Чирчика, и что группа, в которой он учится, в честь такого события организует вечеринку. И ещё, что родители решили сопроводить его до самого военкомата. На своей машине отвезет Шурку дядя Володя в Чирчик и там непосредственно родители с ним распрощаются.
– Только отец и мама поедут! И есть в машине свободное место! Витя, – соглашайся! Будет очень интересно, я тебе техникум покажу, с друзьями познакомлю. В обще-житии к новичкам, бывает, и придираются пацаны. А мои друзья спуску никому не дают. Будет к кому обратиться, в случае чего…

Конечно же, Витька с радостью ухватился за возможность съездить с другом в Чирчик и тут же согласился. Дальнейшие разговоры оставили на потом. Шурка очень спешил. Сборы в армию – не простое дело. Приказал, что-бы был Витька наготове. А Витьке-то что готовиться? От-просился у прораба Мейснера на один день, после праздника – и все дела!
Триста километров нужно преодолеть от Бурно-Октябрьского до Чирчика. Выехали утром. Дядя Володя не торопился. Он впервые решился ехать на такое большое расстояние самостоятельно. Вел свой «Москвич-403» очень осторожно. А надо было еще Ташкент проехать с его светофорами и с соблюдением Правил городского движения. Шурка с Витькой сидели на заднем сиденье и всё ни-как не могли наговориться. Шурка вспомнил Петю Репалова. Сказал, что стал он курсантом Высшего командного танкового училища, расположено которое в Чирчике. Они даже встречаются иногда.
– Вот ведь как бывает, Витя. И мы с тобой, и Саша Пфейфер мечтали стать офицерами. Не вышло. А вот Петька… Меньше всего верилось, что у него получится. А ведь получилось…
Витька промолчал.

А потом, темы иссякли, и они устав от обзора окрестностей потихоньку начали дремать.
В Ташкенте дядя Володя заблудился и немного понервничал, потому, что начало смеркаться на улице, и это усложняло его работу, но все равно нашел правильную дорогу и благополучно доехал до Чирчика. Было уже совсем темно. Ночевали родители у знакомого преподавателя, а Витька – в общежитии на Шуркиной кровати. Сам Шурка на всю ночь куда-то исчез…
Следующий день пролетел как-то сумбурно и очень быстро. Для Шурки это был последний вольный день. Надо было всё успеть, закончить все свои дела. Вместе с Витькой ходил Шурка по комнатам общежития, встречался с друзьями, что-то обсуждал, а заодно и друга своего с ними знакомил. Затем прощался, и надо было ему встретиться непременно ещё с кем-нибудь. Витьке эти хождения были не очень интересны, но он постарался скрыть это и просто терпеливо Шурку сопровождал. А чем было ему ещё заняться?..

Наконец, после обеда нашлось немного времени, чтобы познакомиться с техникумом. Прошлись по коридорам, заглянули в аудитории – ничего особенного. Напомнили они чем-то Витьке Ванновский техникум. Он спросил – а где здесь можно гимнастикой заниматься? – и Шурка тут же потащил его в спортивный зал.
Помещение было чуть-чуть просторнее, чем спортивный зал в Бурно-Октябрьской школе, и снаряды любимые Витька увидел. Но обратил внимание, что потолок низковат, и хоть установлена в зале гимнастическая перекладина – «солнышко» покрутить на ней не получится.
А Шурка уже рассказывал, как он на этой перекладине все-таки умудряется это «солнышко» крутить, подгибая под самым потолком ноги. Когда группа увидела большие обороты в его исполнении первый раз, то в полном составе едва на пол не свалилась от изумления и восхищения. В общем, в группе уважают все Шурку!
И все-таки, в целом зал понравился Витьке. Да и техникум – тоже. Вот только экзамены бы вступительные выдержать успешно. Ведь целый год уже он в руки ни од-ного учебника не брал…

Вечеринка проходила в частном доме у одного из местных студентов. Было довольно тесно. Маленький коридорчик, комната, в которой накрыт большой сборный стол и ещё одна комната поменьше, где играла музыка, и можно было танцевать.
Шурка с Витькой припозднились, и когда появились на вечеринке, веселье было в полном разгаре. Как пояснил Шурка, здесь были только его лучшие друзья – и ребята, и девчата. Человек двадцать…
Дружно потеснились студенты за столом, освободили место для опоздавших, заставили выпить по штрафному стаканчику вина, и очень скоро отвлеклись по своим интересам. Шурке не сиделось за столом. Он постоянно вскакивал, куда-то исчезал, появлялся внезапно и опять исчезал. Ну, не скакать же следом за ним Витьке! Со всеми почти, кто был за столом, Шурка успел Витьку мимоходом познакомить. Но это было шапочное знакомство, и он не запомнил имен. Не очень комфортно было Витьке, но он старался выглядеть спокойным, сидел тихо и в разговоры не встревал. Улыбался, когда надо было, а если все хохотали – смеялся тоже. Вина почти не пил, наливал в стаканчик лимонад и радовался, что до него нет никому дела. Впрочем, никто никого, ни к чему за столом и не принуждал. Царила абсолютно непринужденная обстановка. Каждый пил что хотел и водки, кажется, за столом не было.

Танцевали. Из Витьки танцовщик был никакой, и он вообще не любил танцевать. Да и кого приглашать? Девчата красивые все вокруг, но они, наверняка здесь со своими парнями – так невзначай и на ссору можно нарваться. А Шурка… Ну что ему неймется? Опять исчез…
  И тут к Витьке подошла совершенно незнакомая девушка, и сама пригласила его на танец. Витьку жар охватил от смущения, но отказаться в такой ситуации просто было невежливо. К счастью, песня на пластинке уже подходила к концу. В напряженном молчании вымучил Витька танец, и едва музыка смолкла, пробормотал: «Спасибо», и поспешил из комнаты на улицу. На свежий воздух. Девушка понравилась ему с первого взгляда…

Пахло весной. Запах сирени пьянил сильнее вина. Звезды густо нависали над головой, и казалось, цеплялись друг за друга. Тесно было им в небе. А внизу у земли было очень темно, оттого, что совсем недавно прошел сильный дождь, и влага перекрасила очертания строений и предметов в один сплошной неразличимый цвет, и только чуть-чуть в сторонке под фонарем поблёскивали насквозь промокшие листья кустарников, и сквозь них проглядывались гроздья сирени. Витька вышел отдышаться, перевести дух. Очень взволновала его девушка, а тут от запахов волшебных, от полноты чувств, оказывается, тоже запросто задохнуться можно.
Шурка появился из темноты. Он явно находился где-то рядом, потому что дождь еще не окончательно прекратился, а рубашка на Шурке была сухой. Заметил Витьку и поспешил к нему…

Конечно же, Витька захотел узнать чуть-чуть побольше о девушке, с которой только что танцевал. А Шурка и не удивился совсем и сразу понял о ком речь.
– А-а-а, я сразу заметил, что ты ей понравился! – он явно был доволен своей прозорливостью.
– Слушай, Витек! – вот такая девушка! – он сжал ладонь в кулак и вытянул вверх большой палец. – Из моей группы… Аннушкой её зовут. И парня у неё точно нет!
Витька попытался изобразить равнодушие, а Шурка уже подталкивал его в комнату
– Пойдем, познакомлю. Девчонка – что надо! Между прочим, отец у неё – военный летчик… И это прозвучало так, как будто летчиком была сама Аннушка.
Музыка на какое-то время прекратилась. Аннушка с подругой сидели в танцевальной комнате на диване и о чем-то разговаривали. Шурка не церемонился. Прервал разговор, подтянул поближе друга, без предисловий назвал ему имена девушек и представил самого
– Это Витя, мой лучший друг детства! Приехал проводить меня. Он тоже будет учиться в нашем техникуме.

Последнее утверждение Шурки, конечно, было вилами писано, но сам он, похоже, уже в этом был искренне убежден. Представил, и тут же никакого внимания не обращая на Витьку начал весело с девчатами балагурить. Вновь заиграла музыка, и Шурка подхватил подружку Аннушки под руку и утащил танцевать. А Витька даже в себя не успел прийти от смущения, и разом, совсем внезапно, оказался наедине с Аннушкой. И надо было что-то делать. Он молча, тоже взял девушку за руку, и она сразу всё поняла, сама положила руку ему на плечо и увлекла на танец.
«Эти глаза напротив, калейдоскоп огней…» – Валерий Ободзинский царствовал в комнате! Наверное, это был все-таки вальс. Но в комнате было слишком мало места, и кружиться в танце не было возможности. Все просто топтались на месте. И Витька топтался. И тоже – видел глаза напротив! Её глаза… И почему-то эти глаза были грустные, и тоже глядели прямо на него. Они танцевали, даже не прижимались друг к другу, смотрели глаза в глаза и всё. Не проронили ни слова. Все слова за них произносил Ободзинский
– Вот и свела судьба нас… Только не отводи глаз…

Песня закончилась, и кто-то тут же поставил её снова. Может быть, это музыка так завораживала, но они действительно не могли оторвать глаз друг от друга. Посте-пенно дистанция сокращалась и робко, очень робко прикоснулись они губами, а потом поцеловались ещё и ещё… Все это происходило в полумраке и будто бы все исчезло вокруг – кроме мягких податливых губ и глаз напротив, в которых растворялась душа…
Больше они не отходили друг от друга ни на минуту и всю оставшуюся часть вечеринки провели вместе. В ком-нате танцевальной, целовались на виду у всех, и что о них думали эти «все» было им совершенно безразлично. Ведь если бы и захотели Витька с Аннушкой уединиться – не-возможно было выйти на улицу. Там опять не на шутку разыгрался проливной весенний теплый дождь.

А Ободзинский пел про неотправленное письмо, про унылый непрерывный дождь у тех ворот, про то, что любовь возвратится, если это любовь… И казалось Витьке с Аннушкой, что именно про них он поет свои песни. Ведь завтра они, едва успев познакомиться, так и не узнав ничего, друг о друге, расстанутся, и может быть – навсегда. Всё теперь зависело от Витьки, и он должен был постараться вернуться в Чирчик вновь.
Надо было хотя бы немного поспать. Утром в девять часов, как штык, Шурка и еще два его товарища должны были, явиться в военкомат с вещами… Витька с трудом оторвался от Аннушки и подружки увели её с собой. А ведь они ничего друг другу так и не успели сказать…

У военкомата Витька не хотел мешать прощанию Шурки с родителями. Он остался присматривать за «Москвичом», а они пошли с сыном к военкомату. Шурка держался молодцом. В армию он шел с желанием и совсем не страшился солдатской жизни. Витька был уверен – он со всеми сумеет найти общий язык, и если необходимо сумеет постоять за себя. Друзья обнялись на прощание, и Шурка сказал
– Витя! Есть к тебе одна просьба. Я оставил дома в Бурно-Октябрьском несколько книг. Их, я брал у преподавателя, который помог мне перевестись из Ванновского техникума в Чирчик. Ты когда поедешь поступать, обязательно возьми эти книги с собой. Мама в курсе. Она даст тебе адрес преподавателя, и ты обязательно отнеси книги ему. Скажешь, что это я забыл их дома, и попросил тебя – вернуть. Преподаватель поможет тебе – вот увидишь…
Витька, конечно же, пообещал…

Очень скоро собралось много народа у военкомата. Родственники, друзья, просто провожающие. Назад призывников из-за ворот уже не выпускали. Их размещали на площадке за высоким забором из металлической сетки. Подходить к забору близко, было запрещено. Провожающие толпились, выкрикивали последние напутствия и всё никак не могли насмотреться на своих призывников. Ждали, пока их погрузят на автомобили и увезут на сборный пункт, доступа к которому у гражданских лиц нет.
Девчата из Шуркиной группы тоже появились у военкомата, и с ними пришла Аннушка. Она и Витька почти одновременно увидели друг друга и поспешили навстречу. Вокруг и совсем рядом было очень много взрослых, и они осмелились лишь взяться за руки.
 
Они не сдерживали эмоций, всё отражалось в их взглядах. Радость от встречи, в общем-то, для Витьки неожиданной, и её откровенная радость помогла ему изба-виться от комплексов. Он остался самим собой – шутил, о чем-то расспрашивал Аннушку, сам что-то рассказывал. И было им как-то легко в эти последние часы, а может быть и минуты, общения. Витька пообещал, что непременно приедет через пару месяцев сдавать экзамены в техникум. Они обменялись адресами и пообещали писать друг другу письма. Не утерпели и несколько раз все-таки поцеловались. Витька забыл и про Шурку, и про дядю Володю с тетей Эрной, которые всё не могли оторвать взоров от сына за решеткой, и которых надо было не упускать из виду, чтобы не разминуться и не искать потом друг друга.

Тетя Эрна позвала его неожиданно. Она деликатно стояла в сторонке и сказала издалека, что пора уезжать. И всё кончилось. Витька обнял Аннушку, несколько мгновений стояли они, прижавшись друг к другу, а потом он осторожно расслабил руки, повернулся решительно и, не оглядываясь, поспешил за тетей Эрной.
В голове у Витьки был полный сумбур – радость, горечь, волнение, надежда… Изо всех сил он маскировал свои чувства – старался выглядеть равнодушным перед те-тей Эрной.
Не спеша возвращались они назад. Витька один удобно устроился на заднем сиденье и все еще был в плену переживаний. А тетя Эрна не выдержала, обернулась к нему и с серьезным выражением на лице, но с веселыми искорками в глазах произнесла
– Ну-у Витя! А мы думали, что ты очень скромный парень… Какую девушку отхватил! Тебе теперь жениться на ней надо…

И когда она говорила это, видел Витька в зеркале заднего вида, как сосредоточенное лицо дяди Володи тоже расплывается в доброй улыбке. Витька тоже что-то шуточное сказал в ответ и тетя Эрна от него отстала.
 Он все-таки не спал почти всю ночь. Дорога убаюкивала, опрокидывала в сон. Витька просыпался, старался отвлечься, бодрствовать, и опять проваливался… И тоже, когда въезжал дядя Володя в Бурно-Октябрьское, было совсем темно…