Олигархия Кисякина

               


   Валька решила назвать дочь Виолеттой. Хотя кожные покровы ребёнка теряли фиалковый оттенок изо дня и обретали обычную бледность средне – российских просторов.
Кисякин не возражал. Он не ощущал ни малейшего смущения от кесарева сечения… и даже! Был горд уникальным появлением дитяти. Беспокоило отсутствие лактации.
Привалила везде-ссущая столица с камерами и микрофонами.  Исключительно по старой памяти люди оттедова аудиенций удостаивались.
Потасканная в провинциальных амбициях кодла областных листков и местного телевидения ждала подачки через запертую на засов калитку, и Кисякин всерьёз подумывал о дробовике.

                *

  Девочка отвергла молочные смеси, пристрастившись к сарделькам свиным и фасованному холодцу комбината имени Микояна. Наслаждалась хрустом сдобных сухарей с изюмом местного хлебозавода. Имея сорок четыре зуба. От рождения.
Обожала щи из кислой капусты и плоды необычной груши, которую обстоятельно и недоуменно обглядели соседские садоводы.
К трём месяцам дочка почти утеряла признаки иной цивилизации. Лишь глаза светились неземными переливами.
  - Здравствуйте вам! – явственно произнесла она из стандартной кроватки с деревянными прутками барьера. – Ребяты.
Первое слово? Фраза!
Ещё через месяц прыгуче перекинулась через барьер и назвала Кисякина мамой.
  - Ладно, - поправилась Виолетта к охреневшей Вальке. – Мамой будешь ты. Раз у вас так принято. У нас с этим делом по бороде.
«Педерасты…» - перекрестилась Валька, ужаснувшись.
  - Толерантность, - поправила дочурка.

                *

  К первому дню рождения Виола выявила красным фломастером ошибки в учебнике астрономиии и скорректировала карту звёздного неба, приложив математическое обоснование, от которого Кисякин офонарел.
  - О! Теперь правильно! Можешь послать в Академию наук, – удовлетворилась она. – Но насчёт эллипсовидных орбит Кеплер абсолютно прав.
И попросила сардельку.

 Шахматы! В шахматах бывший финансист Кисякин был изощрён, скромно оценивая собственный потенциал на уровне кандидата в мастера. В прошлые, почти запамятованные времена губернской администрации на самодеятельных турнирах чесал любого, однажды надругнувшись над Самим в семнадцать ходов.
  - Умный парень! – отозвался Сам о противнике и срезал тому квартальную.
Инопланетная дочка делала земного папу на шестидесяти четырёх клетках как хотела. На раз!
Дальновидные комбинации рушились парой абсолютно непредсказуемых ходов. Он бесился и восхищался.
  - Не расстраивайся, папуль! Ты не виноват. У нас разные ступени развития.

Кисякин уединился с отсталым интеллектом у компьютера. Сунулся в интернет.
… Нефть падала, доллар напрягся перед рывком к очередному повышению. Он задумался. Личный банковский актив несуразно попахивал переведённым из заокеанско-звёздного бабла рублём.
  - Не фига думать! –произнесло единосущное существо из-за спины. – Баксы покупай! Взад. На все!
Купил.

                *

   О поступлении в школу речи за ненадобностью не заводились.
   - Ваше образование тяготеет к примитивизму, - постановила Виола.
Родители покивали. А кто б не согласился?
Дочка росла на удивление. В два земных года взлетев в ранг половозрелой девицы осьмнадцати лет и отчётливо превосходя настигнутых ровесниц фигурой, стройной длинноножестью и мордочкой симбиоза голливудских звёзд. Кроме того. Болтала на десятке земных языков, иногда путаясь с местом обитания.
   - Обалдеть! – шептала Валька, подтягивая вздохом уже определившийся от достатка животик.
   - Может, в модели отдать?
   - Ноу, мэм! – ответствовала дочурка, прикуривая тонкий «Ротманс». – Высоты достигаются иным способом.
И обозначила вектор.

   Кисякин взбодрил чахнущие бездельем извилины. Вовремя! Ибо валюта нации в сопровождении грустной гримасы населения и оптимизма улыбчивых экономистов экрана катилась в очередной раз к обжитому заднему месту.
По наущению чада на волне финансового борделя Кисякин заделался Хозяином. Того самого. «Регул - альфа банка». Ухватив долю в семьдесят один с половиной процент и чмокнув в щёку консультанта.
    - Национальная банковская система убога, – сказала консультант. – Но потрясающе прибыльна!
Папа с дочкой днями шуровали на бирже. В неделю состояние утроилось. Под мудрым руководством.
   - Снижаем кредитную ставку, - безаппеляционировала Виола.
   - На сколько?
   - До трёх процентов!
   - С ума сошла! Удавят! Центробанк удавит! Разоримся.
   - Всё путём, - подбодрило дитя. – Не парься.
И встали очереди у всех отделений, и возвраты займов стремились к сотне процентов.

Минула неделя.
   - Отдохни, - озаботился обалдевший от фантастических «плюсов» Кисякин.
   - Ерунда, папуль!
  Детка не смыкала глаз. Ва-аще! С младенчества единоутробное дитя не спало, лишь прикидывалось, смежив веки.
  - Чего так? - вопрошал папашка, поглаживая дочкину ладонь и пытаясь рассказать на ночь сказку про Ивана - дурака.
  - Не заморачивайся! – отвечала дочка. – На Звезде не спят. Никогда. Некогда.
И Кисякин с холодным ужасом узнал, что тамошняя жизнь вчетверо… впятеро! короче земной. Из-за стремительного оборота оси.
  - А ты? Как же ты? Здесь же иначе… Двадцать четыре часа.
  - Законы Звезды распространяются на каждую её особь. По всей Вселенной.
  - А я? Мы? Без тебя?
  - Нормально. Естественность жизненного отбора. Не расстраивайся. 

Но Кисякин расстроился. Он разделил земные годы на периоды обращения Звезды и впал в прострацию от близости финала потомочки, свинско-ноябрьской погоды и уединился с импортными напитками, среди которых лидировал «Хеннеси».
Виола взрослела по часам, внешне пристроившись к Вальке почти в ровесницы. Он тихо плакал в сортире.
 - Остальное устрою, - подмигнув фиолетовым сиянием, гарантировала дочь.
И… устроила!

 … Меж тем, вокруг «Регула» замутился нешуточный шухер. Понаехали нехилые проверяющие высоких государственных структур. Науськанные на едва сдерживаемый рык при изъятии лицензии.
И? А в ажуре же-ж. Как так? А очень просто! Комар носу… Ни к операциям, ни к сальдо, ни к… Да, господа… Сказка натуральная. Которой в наших весях не место. Потому как родные веси завсегда пребывают в борделе привычном и всеобщем.
  - А чё за баба у них управляющей? Не по-русски как-то всё… По-честному. Немка?
  - К бабке не ходи - немка!
  - Чё докладать-то?
Докладывать следовало в Центробанк. Но…
 
  - Тебе привет, папуль!
  - От кого?
  - Чего. Со Звезды.
Кисякин утратил способность удивляться и даже не спросил о способах межпланетной связи.
  - Спасибо! Выходит, помнят?
  - Ещё как! Посмотри сумму транша.
Способность удивляться… поражаться! стремглав вернулась.
  - Переделать! Всю систему!– дала указание Виола. – Основное: замути с китайцами. Мы подсобим. И предъяву сделай. Штатам. По долгам. Сдохнут!
Последнее указание.

Ибо той же ночью в дачном проезде присел звёздный экипаж в оранжевых огнях. Три латексных приблуды обозначились у входа в дом. Несмотря на трёхлетней давности  похожесть, своего… хм-м… партнёра Кисякин не опознал.
  - Он аннигилировался, - спроворил ответ немого вопроса Новый Главный. – Его атомарная сущность уже служит общему делу. Восстановление произойдёт через… по-вашему… ага! через триста лет.
Далее он издал несколько звуков, которые поняла лишь Виола.
  - Пора прощаться! – произнесла она. – Наша сущность по закону Звезды должна находиться только на ней.
Валька заплакала, Кисякин от замершего боя сердечной мышцы опустился на скамейку.
  - Да-да! – всполошилась Валька. – На дорожку-то присесть! Доченька…
  - Не забудь, папуль! – ткнулась в отцовское плечо доченька, глаза были сухими. – Ежели чего, помогут!
И оранжевые огни растворились в черноте вселенской бездны.

                *

А Центробанк вскорости закончился. Обнулился. Кисякин выполнил указание. И всем стало счастье. 
А потом началось такое…
                Ноябрь 2017.