Мальчик по вызову отрывок

Мозг человека на девяносто процентов состоит из предрассудков. А оставшиеся десять занимают стереотипы. Но вот я точно не такая. Я – человек широких взглядов. У меня прогрессивное мировоззрение. Нет, мне никто не может навязать свою точку зрения. Ко всему у меня собственное отношение. Я – неочеловек. Человек глобальной сети.
Я так думала, когда приехала из провинциального города в хостел «Дане-лия» в районе Арбата. У меня был чемодан, набитый амбициями, шутками для стендап-выступлений и шмотками с распродаж. Я приехала покорять столицу в серых трениках и майке, извиняюсь, свитшоте, с портретом президента и надписью «Нас не догонят».
На обшарпанных стенах висят кадры из фильма «Мимино» и «Кин-Дза-Дза». Портрет Режиссёра возвышается над ними. Вокруг слоняются молодые люди хиппстерского вида. «Что-то  тут слишком много народу! – думаю я. – Обычно в хостелах три-два постояльца в каждой комнате. Ах, да, этот хостел стоит три сотки за сутки и находится в центре столицы». Еще называется именем известного советского режиссёра.
 – Ну, как поступил? – спрашивает парень с козлиной бородкой у парня с подкрученными усами.
– Неа. Завтра поеду на съемки в Питер. А то совсем поистратился. Нужно лаве, нужно лаве (деньги – жарг.)
– Вы бронировали? – спрашивает у меня молодой администратор в «гавайской рубашке».
Я отвлекаюсь от созерцания происходящего. И задумываюсь, почему на администраторе гавайская рубашка, лето в этом году в Москве определенно не задалось: в июне выпадал снег, шли бесконечные дожди. И гавайская рубашка никак не сочетается с бейджем и написанном на нём именем «Елисей».
– Нет. На сайте вроде были свободные места.
– У нас всё забито под завязку. Пардон.
– Я тащилась сюда с этим чемоданом из Волгограда. Не пешком, правда, но и на автобусе весьма утомительно. Не выгоняйте меня в ночь!
Парень в гавайской рубашке открыл дверь позади себя. Обратно он появился с двухметровым мужиком, одетым как коренной американец: кепка, шорты, кроссовки. «Прям иллюзион! Вошёл в крошечную коморку один, а обратно вернулся с двухметровым амбалом», – отметила я. Его бейдж рассказывал, что он – старший администратор и зовут его «Стас».
– Хорошо, подождём, приедет ли человек, у которого бронь. Можете пока чайку попить на кухне или на диванчике посидеть.
Я уверенно плюхаюсь на черный кожаный диван в коридоре, начинаю листать инстаграм. В одной из комнат играют на саксофоне.
 – Это у нас саксофонист к экзамену готовится, – комментирует администратор, поправляя свой бейдж с мудреным шрифтом.
Такое ощущение, что сейчас всех «помечают» бейджами, лишь бы человек не мог начать разговор с фразы «как тебя зовут», лишь бы избежать нормального человеческого общения. Интересно, что было бы написано на моём бейдже? «Безработная. Маша»? «Самосовершенствующаяся, в поисках. Маша»? «Типа писатель. Маша»? «Сомневающаяся. Маша»?
Входная дверь открывается и заходит Он – красивый, высокий, стройный, с очками в тонкой черной оправе, в коротком черном пальто с поднятым воротником. По его повадкам видно, что в этом хостеле он чувствует себя, как дома. По его повадкам видно, что он главная звезда этого хостела.
 – У моей бывшей были такие же лосины с оленями. Я её ненавижу, – говорит он, словно сам с собой.
«Что за левый подкат!» – мысленно возмущаюсь я.
– Ты имеешь что-то против оленей?
– Только против девушек с оленями.
Проходит дальше, расточая легкий аромат неопределённости. «Он больше похож на москвича, чем сами коренные жители столицы», – размышляю я.
– Тебе нашлось место. Не самое лучшее, должен сказать, но завтра решим вопрос, – говорит администратор Елисей.
Я, мой чемодан и Елисей перемещаемся к самой дальней комнате. Когда я открыла дверь, будто попала в другое измерение: я почувствовала ужасный запах мужского пота, мужских носков и перегара. Пришлось задержать дыхание.
– Всё, что есть, – констатирует Елисей и вручает мне постельное бельё с полотенцем.
На меня смотрят несколько странных мужиков. Напротив садится мужик с длинными волосами.
– Меня зовут Григорий.
– Не Распутин? – пытаюсь пошутить я.
– Ну, рассказывай! Как жизнь?
Привет, Москва! Я тебя уже люблю. В августе мне исполнится двадцать девять. Курт Кобейн и Михаил Лермонтов уже были мертвы в этом возрасте, а чего добилась я?
Вот она – новая жизнь! Вот она – полная свобода! Вот они – огромные возможности!


Место жительства: хостел. Основное увлечение: поиски работы. Призвание: раздолбайка. Это не мой статус в социальной сети. Там у меня всё, как у людей, пространная цитата: «Всё будет так, как и должно быть, даже если будет наоборот», чтобы это не значило.
Я курю возле хостела. В одной руке у меня сигарета, а в другой чашка чая. Жутко устала от бесконечных собеседований и осознания, что в Москве мой диплом журналиста и несколько лет стажа в провинциальной газете никому не  интересны, а в официантки не берут из-за маленького роста. Что я здесь делаю? Зачем я здесь? Такое ощущение, что просто бьюсь головой об стену и наливаю воду в дырявое ведро. Уже хочется вернуться домой. Там нормальная ванная, там моя трёхцветная кошка – метис британской породы, там нормальная еда, которую можно фоткать и выкладывать в инстаграм, а не этот нищебродсткий паштет из перемолотых говяжьих костей. А ведь я до приезда в Москву была вегетарианкой! Дома стабильность, и там не так сильно ощущаешь себя жалкой неудачницей. Там не надо ходить по Арбату и чувствовать себя бомжом на фоне нескончаемого потока мерседесов, фордов, майбахов и феррари. Там родной телек с двумя сотнями каналов, и к нему нет очереди из постояльцев хостела.
– А чего ты такая маленькая и грустная? – спрашивает Илья, тот самый богемный парень, звезда хостела №1.
– А ты чего такой полосатый?
Он в данный момент в полосатой футболке и полосатых шортах.
– Это даже не мои шмотки.
– А сегодня один парень жаловался, что его трусы воруют. Не ты случайно промышляешь?
Илья смеётся.
– Зачёт, зачёт. А сколько тебе лет? Мне, например, двадцать восемь.
– Значит, мне столько же.
– Не столько же. Мне на пять меньше. Двадцать три.
– А, ты задаёшь наводящие вопросы и узнаёшь всё о человеке?
– Поняла, зараза! А ты режиссёр, как большинство жителей хостела?
– Скорее, сценарист. Вот опять! Ты снова выведал у меня факт из биографии!
– А откуда такая коричневенькая крутая сигарета? Разоряешься на курево?
– Нет, стрельнула у местного режиссёра. Ещё стреляю сигары у наших хостельных кубинцев, которые поют на Новом Арбате. Ты их слышал хоть раз?
– Да тысячу раз! И даже снимал на видео. А ты кем работаешь? Профессиональным стреляльщиком сигарет?
– Да, у меня в трудовой книжке так и написано: «Стреляла на Новом Арбате».
Он снова смеётся.
– А ты прикольнее, чем я сначала подумал. Пошли потрахаемся?
– Не, не, это ты студенток в душ затаскивай! Я – пас.
На кухне «повторяю» чашку чая, присаживаюсь за деревянный стол. По телевизору идёт «Орёл и решка», выпуск об Абу-Даби. Изображение постоянно то исчезает, то мелькает. Но я уже практически привыкла к такому просмотру. Как странно, ко всему можно привыкнуть. «По-соседству» со мной сидит Денис, такой скромный парень в неизменном кардигане цвета крем-брюле.
– Будешь пастилу? – предлагает он мне к чаю.
– Не откажусь.
Отламываю себе кусок розовой пастилы и обильно запиваю чаем. Хочу взять с полки свой хлеб из магазина здорового питания, но понимаю, что его там нет.
– Кто-то сожрал мой хлеб! Вот сволочи!
– Я свой хлеб держу в шкафчике. Тут всё в общак записывают, что плохо лежит.
– Кошмар! Один мужик, когда выезжал, прихватил одеяло с подушкой!
– Одеяло с подушкой?! Это Федя который? Да, такой общительный был, улыбался, а потом бац и спёр одеяло с подушкой!
– И даже ни с кем не попрощался! Ладно бы, если попрощался, а то смылся с одеялом и подушкой втихаря.
– Ладно, я побежал. Мне сначала на работу, а потом к бывшей заглянуть надо. Она бортпроводницей работает, вино из Испании привезла.
– Удачи!
Он протирает свои коричневые ботинки специальной щеткой для обуви и уходит, оставляя аромат загадочности. «Блин, в этой Москве все такие гламурные, все такие загадочные, все такие интересные, нужно и мне, деревенщине, подтягиваться», – подумала я.


В Москве десятидневные плановые отключения горячей воды, и в хостеле только утром нагревают воду бойлером. Встала в пять часов, чтобы успеть помыть голову. Хватает теплой воды, конечно же, только ранним пташкам. Кто рано встаёт, тот принимает душ с горячей водой, как говорится. В коридоре за большим столом сидит только Денис, щелкает клавиши на ноутбуке. Рядом с ним огромная кружка с кофе.
– Ты, вообще, когда-нибудь спишь?
– За последние три дня я поспал часа два.
– А кем ты работаешь всё-таки?
– Я не хотел бы об этом говорить.
– Скажи по секрету! Я никому не скажу. В эскорте, что ли?
– Да.
Я сказала это в шутку. Но метод Ильи Калашникова в очередной раз сработал. Я попала пальцем в небо. Я почувствовала себя Шерлоком Холмсом и миссис Марпл в одном лице. Даже захотелось погладить себя по голове, но я сдержалась. 
– Пошли покурим! – предлагает Денис.
На улице ливень. Мы берём мой зонт с изображением Одри Хепберн, который сушился у выхода. С трудом подкуриваем сигареты, так как ветер тушит богемные спички Дениса, которые он взял в каком-то баре. Я чувствую, как у меня намокает правый рукав пижамы, не поместившийся под зонт. Карие глаза Дениса смотрят на меня сверху вниз. Я знаю, что он простужен, поэтому стараюсь «не попасть» под его дыхание. Болеть мне сейчас никак нельзя.
– А ты с ними просто общаешься или конкретно?
– Конкретно.
Я пытаюсь сдержать смех, но мне это не удаётся. Меня просто распирает от эмоций. Денис – божий одуванчик, паинька, замечательный человек, наш тихоня и … шлюх. Мальчик по вызову с лицом круглого отличника. Кто бы мог подумать?! Денис – проститут. Заинька то оказался с секретом. В тихом омуте, как говорится, черти водятся. Никогда не знаешь, что там может скрывать человек.
– Да, ты вынес мне мозг!
– Это самая странная реакция, с которой я когда-либо сталкивался. Ты ржёшь! Могу тебе его ещё больше вынести мозг.
– Ну, попробуй!
– Я работаю… на мужской контингент. Я – гей. Я – пассив.
– Да, здесь должен был быть подводный камень. А кто ещё знает в хостеле?
– Илья и Катя, это та, которая кондитер. Но они знают только то, что я работаю в эскорте. Про ориентацию знаешь только ты.
– Я нормально отношусь к геям. Я – человек широких взглядов.
Я снова смеюсь. Человек с широкими взглядами из города с населением в десять тысяч человек. Толерантность – второе название моего города. Лояльность – его устаревшее название. Пытаюсь вспомнить, что такое «пассив». Вроде это тот, кого имеют в задницу, а если выразиться приличнее – тот, который получает деньги от актива и позволяет ему с собой всё делать.
– Я могу тебе доверять?
– Без проблем.
И в этом самый момент я пытаюсь решить, как же я отношусь к гомосексуалистам. Раньше я относилась к ним … никак. Они были для меня сродни лепреконам, кентаврам, героям комиксов. Я о них слышала, они были популярны, обсуждаемы, но лично с ними никогда не сталкивалась. А теперь словно герой какой-то сказки возник передо мной. Кощей Бессмертный и Баба Яга в одном лице. И не то что бы я только вышла из какого-то аула и всё для меня в новинку, но в тот момент ощущение было именно такое. В моём родном городе, если и есть геи, то они прячутся где-нибудь в холмах и не высовываются. В провинции подобное явление попросту игнорируют. Когда я жила какое-то время в Петербурге, к нам в офис пришёл работать открытый гомосексуалист. Так один парень, прослышав об этом, побежал  в сторону церкви с истошным криком «Караул». Мне даже стало за него стыдно. А другая девушка при виде «не того» состроила такую гримасу, что мне казалось, она вот-вот лопнет. На следующий день «не того» мы так и не увидели. Я сделала вывод, что к ним относятся, извиняюсь, как к нечистой силе или исчадиям ада. От них большинство стараются бежать как от прокаженных, словно боятся чем-то заразиться. Будто гомосексуализм передаётся воздушно-капельным путём или через «вампирский» укус. 
– А как же бортпроводница, о которой ты рассказывал? Твоя бывшая.
– Это бортпроводник.
– А она… прости, он знает, чем ты занимаешься?
– Не знает. Мы с ним очень тяжело расставались. Не хочу его расстраивать.
– Слушай, такая история интересная! А давай напишем книгу!
– Я сам уже думал об этом. Но пока, извиняюсь, руки не доходили.
Мы тихо хихикаем, уже практически как закадычные подруги. Должна сказать, я и раньше замечала, что с Денисом чересчур легко общаться: никакого намёка на флирт, никакого намёка на секс, никакого намёка на отсроченный секс. Исключительно просветительские беседы, искренность и отсутствие этого самого «женщины с Венеры, мужчины – с Марса».
– А у тебя есть какой-то опыт в литературном плане? – без обиняков спрашиваю я.
– Никакого. Я чисто финансист по складу ума и образованию.
– Если писатель – это не тот, кого издают, а образ мысли, то я – писатель. Я три книги написала. Ни одну из них, конечно же, не одобрили, но я не сдаюсь. Одна рукопись даже вошла в лонг-лист премии «Дебют».
– Классно! Давай попробуем создать книгу!
– У меня даже есть диктофон. Завтра и начнём записывать твои признания.
– Я только пятый раз на заказ ездил, это ничего?
– То ли ещё будет! Лучшее впереди!
Так мы с Денисом стали командой. Командой по осуществлению наших замыслов.


Взяла напрокат велосипед на ВДНХ – двести рублей за час. И именно на час была диктофонная запись нашего первого с Денисом интервью. Проезжая мимо помпезных фонтанов, я слушала его историю снова.
– Когда ты понял, что… любишь мужчин?
– Довольно рано. Мне было лет одиннадцать. Осознание накрывает тебя совершенно неожиданно. Я понял, что со мной что-то не так. Мне начали сниться странные сны. Эротические. Только, в отличие от сверстников, которые любили рассказывать о своих порно-фантазиях с взрослыми знакомыми женщинами, я видел в своих снах мужчин. Сначала мне казалось, что это какая-то ошибка, недоразумение, казус. Я пытался с собой бороться. Я смотрел традиционное порно. И меня не оставляло ощущение, что это не для меня, что это не моя история. И со временем я принял себя таким, какой есть. Перестал испытывать чувство вины.
На ВДНХ крайне много людей. Я словно попала в муравейник. В муравейник, где катаются на сигвеях, самокатах, велосипедах, и где продают питьевую воду по сто рублей за бутылку. Я изнываю от жажды, но мне жалко переплачивать почти в два раза. Я лучше умру от обезвоживания, чем потрачу сотку на обычную питьевую воду. Я ведь не буржуй какой-то! Такое ощущение, что чистая вода скоро станет прерогативой исключительно толстосумов.
– Посторонись! – кричу я девушке, вписываясь в узкий поворот.
Девушка не обращает на мой возглас внимания и в результате роняет свой молочный коктейль, в котором дневная норма калорий, на асфальт.
– Извините, извините, – говорю я и сильнее давлю на педали, а то вдруг она предъявит претензии.
– Твой первый секс с мужчиной, – звучит в наушниках.
– Мне было шестнадцать. Мы с мамой и двоюродной сестрой поехали в Краснодар, в гости. В блинной возле дома наших родственников работал один манерный официант, и я каким-то шестым чувством понял, что он гей. Мы начали с ним переглядываться. И однажды, когда мы с мамой и сестрой уже уходили, я сказал им, что забыл чехол от телефона в кафе, и затем, молча, просто написал официанту свой номер телефона. Вечером мы встретились. Погуляли минут пятнадцать, а затем он отсосал мне в ближайшем подъезде. Но встретиться снова нам так и не удалось, так как  его парень прочитал нашу переписку.
Впереди меня, не спеша, идут двое людей и не думают расступаться. Навстречу несётся мальчик на красном трёхколесном велосипеде.
– Мальчик, куда же ты едешь?!
Я резко торможу и вскоре оказываюсь на газоне. Чувствую правой щекой соприкосновение с травой.
– Всё в порядке, всё в порядке, – успокаиваю я родителей мальчика, которого совсем не волнует, что он чуть не попал под колёса велосипеда какой-то тёти.
Продолжаю поездку с препятствиями. «А кому в этой жизни легко?» – успокаиваю себя я, маневрируя между пешеходными дорожками.
– В большом городе я смог… развернуться. Прямо в специальном приложении находил себе партнёров. Я один раз в трамвае увидел человека из приложения. Мы через минуту познакомились. Вот так просто! На «раз, два»! А в обычной жизни мне было вовсе не так легко знакомиться с людьми. Я ж, как большинство гомосексуалистов, был закомплексованным до жути, порой общался с собственной тенью, и это не шутка. Но как только в моей жизни появились мужчины-половые партнёры, всё как-то само собой наладилось в моей личности. Потому что всё стало понятным, всё стало на свои места. 
– А твоя мама знает?
– Да. Я один раз решил таким образом отвлечь её внимание от другого моего косяка. Я перестал ходить на лекции, ей сообщили, она была очень зла. И тут я такой: «Мама, я – гей». Она поначалу была в шоке, но сейчас лояльно относится. Она даже знакома с несколькими моими бывшими. И с Артуром, бортпроводником, тоже.
– Что за банальная гейская история! Треша, треша давай!
– Ты Палаником, что ли, хочешь стать? С Артуром мы тоже познакомились в Краснодаре. Я был у него первым. Потом переехали с ним в Москву. Он очень меня любил. Но я, как обычно, накосячил. Мы пригласили в гости двух бортпроводников, как оказалось,  из пяти бортпроводников в их экипаже три – гомосексуалисты. Я напился, и мы с Гришей на балконе начали сосаться. Артур сделал вид, что ему всё равно, и ушёл на кухню пить виски. Семён пошёл за добавкой. И мы с Гришей успели за это время сделать все свои дела.
– Денис – божий одуванчик, паинька, замечательный человек, наш тихоня и … шлюх. Айяяй.
– В тихом омуте черти водятся.
– И что дальше было?
– Мы с Артуром какое-то время ещё снимали квартиру вместе, но потом всё-таки расстались. Но сейчас снова общаемся, виделись с ним недавно.
– Да, да, пили испанское вино, которое он провёз через границу. Такое ощущение, что гейскую мелодраму смотрим. Треша, треша давай!
– Если у меня сегодня не будет заказов, то с трешем напряжёнка. О, сегодня вызывает кавказец, который женат и у которого есть дочь. Пишет, раз в неделю я ему просто жизненно необходим. Хоть в душ нормальный схожу. И еды человеческой поем, а  не вермишель быстрого приготовления.
– Ах ты,  сучка!
– Так, полегче на поворотах, я тебя тоже кормлю, кстати.
– Работаю за еду. И не самую лучшую, нужно отметить. А как ты познакомился со своим агентом?
– В хостеле на Тверской. Он как-то быстро меня вычислил и… завербовал.
– Да, кого только в этих хостелах ни встретишь!
– На самом деле просто очень были нужны деньги. Пришлось для этого подставить некоторые части своего тела. И это даже не доставляет мне удовольствия. Просто механические действия. Работа как работа. И не всегда встречи заканчиваются сексом. Один мужик сказал, что я похож на его сына, и мы просто два часа разговаривали: деньги за потраченное время он мне, конечно же, заплатил. А другой мужик кончил через пятнадцать минут, и я успел сходить в солярий.
Смотрю на часы и понимаю, что если не верну через пять минут велосипед, мне придётся платить ещё за час. Убыстряюсь. Появляюсь перед администратором пункта проката как загнанная лошадь, но вовремя. Он отдаёт мой изрядно потрёпанный паспорт. Представляю себя победителем марафона и что мой паспорт – мой победный трофей. Лестница – пьедестал, кепка – оливковый венок.