Один день из жизни годовалого корги

     ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА СУББОТЫ



     «Неужели этим человекам опять не спится!?» - возникла гневная мысль у все еще сонного однолетнего корги. Пес продолжил рассуждать, балансируя на грани сна и бодрствования: «Ну куда, скажите на милость, можно все время собираться и при этом так громко копошиться… - корги и не думал успокаиваться. – Эй, хозяин, мне пока рано гулять!» - пес сердито дунул носом, подняв ворох невидимых собачьему глазу, пылинок. «Мне кто-нибудь ответит?» - немой вопрос отразился на юной мохнатой морде.


     Человеки, рискуя взбесить пемброка, не отвечали и только непрекращающаяся судорожная возня где-то в недрах квартиры, указывало на то, что «человекам опять не спится».


- Лиз, а Шнапса будем брать? – раздался мужской властный шепот.


     Мужчина не успел закончить вопрос, как дремавший корги, заслышав свое имя, вмиг пробудился. Уши пса встали торчком, будто две антенны, принимавшие инопланетный сигнал из далеких глубин космоса. Зрачки, огромных, по меркам пемброков, хищнических глаз расширились до размеров кофейного зерна. Все мышцы разом напряглись, и, так же быстро расслабились (и не надо тут цокать языком, а вы пробовали спросонья резко напрячь все мышцы, если нет, то и не цокайте). Пес был готов на крейсерской скорости ворваться в комнату к человекам и звонким подростковым лаем заявить о своих правах. Но Шнапс был самым рассудительным кобелем на районе и не в меру ленивым, поэтому предпочел прослушать людской диалог до конца. А после, действовать по обстоятельствам, но тот факт, что со сном на время было покончено, являлся неоспоримым. Пес продолжал напрягать свой слух, и его усилия были вознаграждены бескомпромиссным женским голосом, прозвучавшим из той же комнаты, где находился мужской властный шепот.


- Зачем нам его брать? Там же лес, - голос перешел на еле слышное бормотание. - Еще чего доброго подцепит клеща или сожрет какую-нибудь гадость, - сказал голос принадлежащий супруге властного мужского шепота.


Не сбавляя обороты, девушка продолжила, но уже более резко:


- Ты потом будешь его лечить и тратить кучи денег на ветеринара?
Неуверенный мужской голос принял было оборонительную позицию, но тотчас же капитулировал под напором супруги. Из комнаты долетело подкаблучное:


- Ты права, Лиз.
Ответ последовал незамедлительно:


- Я всегда права!


    В подтверждении этих слов в комнате, где находились люди, раздался звон бьющегося стекла и резкий вопрошающий окрик, принадлежащий девушке:
- Да сколько можно!? – в голосе Лизы появились осуждающие нотки. – Третий фужер за неделю.
Супруг пытался оправдаться, заявив, что, дескать «человек он немаленький и ему попросту не хватает простора для маневра, именно по этой причине пока тещин хрусталь будет стоять на видном месте, так и, просясь чтобы его задели, он, глава семейства, будет неумышленно бить по несколько фужеров ежесуточно!» После такой пламенной речи не хватало только топнуть ногой для пущей убедительности.
- Пошли уже, глава семейства, - с тяжелым вздохом сказала супруга. – Только уберу осколки, чтобы Шнапс ненароком не поранился.
«Ну и проваливайте, раз такие кулебяки (единожды услышав это слово от хозяйки, наш главный герой уже не смог его забыть, и, зачастую, употреблял не к месту), - мстительно подумал пес. – Только покушать оставьте, а то ведь моему молодому организму нужно как можно чаще питаться!»


     Наконец из комнаты показались супруги. Мужчина, двухметровый исполин с пушистой, вечно всклокоченной бородой и теплыми руками, затравленно посмотрел на пса. Женщина же, в прыжке, едва достававшая до подбородка бородача, пепельная блондинка с лидерскими качествами, уверенно шагала к входной двери.


- Шнапс, мы ушли! - в пространство громогласно прокричала пепельная блондинка. – Еда в миске.


Она обернулась к супругу и вопросительно вперилась взглядом в его бегающие поросячьи глазки.


- Да положил я ему гречи, которую ты вчера сварила, - промычал исполин, а чуть погодя, еле слышно, добавил, склонившись над ухом супруги: - Еще и сосису сверху кинул, все как он любит.


Жена лишь слегка округлила глаза и спросила, придав голосу издевательские нотки:


- А собачьи консервы ты, что ли, будешь есть, заботливый наш?


- Все! Пойдем, Лиз, уже и так опаздываем на автобус, - сказал неуверенно гигант.


За супругами закрылась металлическая дверь и снаружи донеслось трубное:


- Шнапс, будем через три часа!


- Тише, весь дом перебудишь,- шикнула в ответ супруга.


Корги лишь лениво зевнул и задался вопросом: «Сколько это три часа… это много или чертовски много?» Веки пса приятно отяжелели, и он погрузился в недолгий сон, с твердым намерением доспать доселе недоспанное.


     Спустя короткий, по собачьим меркам, промежуток времени, пемброк разлепив веки, перевалился на спину. Пес сладко потянулся, при этом издав непроизвольное «Агррр», щелкнул пастью, состоящую, по его твердому убеждению, исключительно из зубов-бритв, наподобие акульих, и встал на пухленькие лапы. «Надо бы позавтракать», - пронеслась дельная мысль в голове Шнапса. Пес бодро потрусил в сторону кухни, на ходу втягивая носом воздух. «Неужто меня ждет сосисочка?» - ошалело подумал мохнатый. Все верно, на кухне Шнапса дожидалась диковинная инсталляция из еды (не удивляйтесь, Шнапс был начитанным псом, поэтому слово «инсталляция», не вызывало в нем агрессию на почве не знания).


     Объемная металлическая миска с выгравированным на ней оскорбительным словом «Dog», была до краев заполнена остывшей гречей. В самом центре окаменевшей каши, словно солдат почетного караула, несший службу, по стойке смирно, торчала сосиска. Как и гречка, она была такой же безнадежно холодной, но от этого не менее привлекательной для слегка оголодавшего пса.


     Корги приблизился к миске и жадно сомкнул пасть на кончике сосиски. «Превосходно, и зачем человеки постоянно прячут от меня этот деликатес в тарахтящем белом шкафу?» - пронеслась шальная мысль в мозгу Шнапса. Пемброк начал с большой охотой укорачивать вертикально стоящее лакомство, пока не добрался до границы, где сосиска погружалась в гречневые недра. На этом приятная и беспроблемная часть трапезы была окончена. Пес обнюхал гречневую поверхность и брезгливо наморщил нос. «Немудрено, что хозяин с барского плеча, навалил мне столько каши… сам же, наверное, тоже ее терпеть не может, - заключил Шнапс. – Ладно, слегка подкрепился, а остальную часть сосиски выковарюю после того как немного вздремну». Пес уже намеревался покинуть трапезную комнату, но тут его чуткий слух уловил знакомые звуки, повторяющиеся через равномерные интервалы, где-то под самым потолком. Корги поднял голову вверх и вперился взглядом в кругляш, висевший высоко на стене. «Должно быть это, издающее противные звуки, недоразумение, люди называют «часы», - после секундной паузы, пес продолжил: - И как по ним вообще можно что-то понять…


     Маленькая стрелка часов указывала острием на цифру 8, а большая располагалась между цифрами 2 и 3, где-то посередине. Но самое сложное, по собачьему разумению, это было уследить за носящейся секундной стрелкой, которая как не в меру наглая муха, все время убегала, стоило Шнапсу сфокусироваться на ней. «И сколько это… три часа?» - опять сия судорожная мысль посетила котелок ушастого. Корги опустил голову, не желая попадать под чары людской безделушки, пренебрежительно шмыгнул носом и на манер лошади (пони) прогалопировал к месту своей подстилки. «Нет, страннее животных, чем люди - на свете нет», - философски изрек пемброк.


     Преодолевая прихожую, Шнапс задержался у зеркального шкафа, служившего людям вместилищем всевозможной одежды, двери которого представляли собой два огромных зеркала, тянущиеся от пола до самого потолка. Содержимое шкафа абсолютно не интересовало собаку, а вот статный красавец, который гордо взирал на него в отражении… вот подлинный собачий восторг (большое количество видеороликов со всевозможными животными, без ведома самих животинушек, размещенных их наглыми хозяевами, в интернете, указывают на тот факт, что зверь, завидев в зеркале свое отражение, либо же без раздумий набрасывается на него, либо же в страхе, молниеносно ретируется… глупцы. Наш Шнапс был не из такой породы). Из отражения в зеркале, на пса смотрел «выставочный красавец и непризнанный чемпион», как сам о себе отзывался Шнапс, находясь в кругу собакоподобных собратьев.


     Вдоволь налюбовавшись своим собачьим совершенством, не даром же, Ее Величество Королева Англии Елизавета II, успешно сожительствует с парочкой вельш-корги, Шнапс приблизился к вороху овечьих одеял, служивших ему спальным местом, и, приготовился проспать эти три часа, которых не будет человеков. «Знать бы еще, сколько это… три часа?» - последнее, что промелькнуло в голове пемброка.


     За время сна, ни одно живое и неживое существо не посмело побеспокоить хрупкий внутренний мир Шнапса. Если не брать в расчет одно мелкое пернатое обстоятельство, которое зовется «голубем». Птичья тушка, с громким для такого небольшого существа, звуком, приземлилась на подоконник с внешней стороны окна квартиры, где обитал корги. Мало того, что птица осмелилась топтать подоконник, производя при этом раздражающие звуки, так еще и пустила в ход свой клюв, немелодично ткнув им натерпевшийся оконный элемент. Пес приоткрыл один глаз и пересекся взглядом с голубем, который поворачивая свою пернатую голову вправо-влево, и зыркая глазенками-бусинками, оценивал внутреннее убранство комнаты, служившей спальней для пемброка. Шнапс устрашающе наморщил нос, обнажив передние клыки-бритвы, и послал мысленное проклятье в сторону пернатого раздражителя. Голубь колебался ровно секунду, а затем, взмыв ввысь, отправился по своим голубиным делам. Больше, не потревоженный никем, пес проспал вплоть до возвращения людей, то есть около «мифических» трех часов.


     Звук проворачиваемого в замочной скважине ключа, возвестил о приходе супругов. Шнапс не поднимаясь, как солдат, ползущий под градом вражеских пуль, подкатился к месту, откуда можно беспрепятственно наблюдать за появлением человеков и вперил заспанный взгляд в открывающуюся входную дверь из цельного куска металла. Раскрасневшиеся, мокрые, но довольные, супруги ввалились в квартиру (иначе их появление и не назовешь). Бородач с огромных размеров корзиной, доверху наполненной какими-то неопознанными объектами, и блондинка с полиэтиленовым пакетом, на боку которого красовалась зеленая надпись «Рыбхоз Сом и К» (помимо отсутствия характерного для собак дальтонизма наш герой к тому же еще владел грамотой) что-то бурно обсуждали. А что за дивный запах принесли они с собой. Пахло хвоей, мхом, сырой землей, древесной смолой и прочими запахами характерными для… Мысли Шнапса судорожно законвульсировали в ушастой голове. «Да это же лес!» - как громом поразила пса эта догадка. Это заключение было сделано на основе показаний высокообонятельного прибора «нос».


     Краснощекое лицо мужчины, безнадежно заросшее бородой, озарила глуповатая улыбка, заприметив радостно виляющую хвостом тушку Шнапса.


- Шнапс, идем гулять! – вырвалось изо рта у бородача.


- Только недолго, - уточнил женский голос.


Псу не надо было повторять дважды, он молниеносно вскочил на лапы и ветром помчался к людям, на бегу помогая себе хвостом, который словно пропеллер, рассекал воздушные массы. После выполнения обязательного ритуала, пристегивания ненавистного поводка к ошейнику Шнапса, все было готово для долгожданной и такой необходимой прогулки. Настойчивым «Гааав», пес сообщил свою готовность к отбытию на прогулку. Мужчина потрепал его за ухом и под бодрое скандирование «На улицу!», собака и человек покинули жилище.


     Оказавшись на свежем воздухе, борода заговорщицки подмигнул корги и не получив от четвероногого ответной реакции, отстегнул поводок. «Гуляй!» - как приказ, прозвучало из уст исполина.


     Шнапс был не в восторге от крупных капель, неустанно падающих с сентябрьского неба. Поэтому сделав все свои «собачьи дела» по ускоренной программе, попутно шуганув дворового кота, по кличке Роки (в отличие от голливудского «Рокки», наш был с одной буквой «к»), который наотрез отказывался шугаться, энергично помчался в сторону заскучавшего хозяина (более подробно с историей Роки-кота, можно будет ознакомиться в следующих рассказах).


     Не прошло и пятнадцати минут, а борода и Шнапс уже топтали плитку в прихожей квартиры. «О, вы уже? – услышали они удивление Лизы. – Мойтесь и будем есть, - обратилась она одновременно к обоим. – А грибами займемся позже».


     И в этот самый момент Шнапса как будто током ударило. Он вдруг понял, что именно находится в доверху наполненной корзине, пахнущей как и от людей, сырым лесом. Это новое для него слово «грибы», таило в себе древнюю, как и наш мир, загадку. «Нужно эту корзину обнюхать», - решил пес. Подкравшись к все еще стоящей в проходной комнате, таре с грибами, корги сначала втянул запах самого верхнего гриба, а после секундного колебания, еще и лизнул ножку обнюханного гриба. Пахло сырой землей. Робкая инспекция, проделанная другим высокочувствительным собачьим прибором «язык», показала, что вкус, по своей мерзости не должен разниться с запахом. Скривив мордочку, пес попятился к блондинке и издал визгливое «Гаааввв», что должно было означать: «Унесите эту гадость отсюда». На что от девушки получил властное: «Дай протру лапки, трусишка».


     После того как с гигиеническими процедурами было покончено, семья, во главе с пемброком, принялась к позднему завтраку или раннему обеду.


     Невостребованная гречневая каша, была реанимирована в микроволновке. Сверху, на разогретой гречневой плоскости лежала купированная сосиска, та ее часть, которая все это время была скрыта под затвердевшей кашей, а венчала всю эту гастро-инсталляцию, собачья консерва, заботливо покоящаяся на всем этом великолепии. Консерва и кусок сосиски были употреблены в считанные минуты, а греча лишь слегка тронута кончиком собачьего языка. Видя, что Шнапс закончил с приемом пищи, девушка осуждающе посмотрела на пса, красноречиво давая понять тому, что гречку лучше бы доесть и как можно скорее. Сами же они уплетали густой красный борщ, сваренный Лизой не далее как вчера.


- А на ужин отварю вам грибочков, мои вы едоки, радостно сказала она.
Несмотря на то, что в квартире стояла комфортная температура, Шнапса прошиб холодный пот, и он в страхе попятился назад.


- Бушет шорово, - с набитым ртом промычал бородач. – Давненько мы грибочков не кушали, - продолжил он, дожевывая гущу.


     Пес нетвердой походкой доковылял до своих овечьих одеял и, погрузившись в них, думал лишь о том, как бы ему заснуть, и проспать не только ужин, но и весь отведенный ему собачий век.


                ***


                Следите за развитием этой истории