Екатеринбуржский цирюльник. Глава четырнадцатая

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
Оршавин летел в Екатеринбург.  Прошло две недели со дня его встречи с Крушининым. Не смотря на советы друга – хорошо подумать, прежде чем делать этот шаг, он его сделал. И сделал бы раньше, но Максим ждал решения Совета по поводу его доклада.  На днях это решение было принято, и принято в его пользу. Попросив у руководства две недели отпуска, мужчина  отправился на Урал.
Сидя в самолете, он уже не раз прокручивал в голове план своих действий. Казалось бы, все решено, но, почему-то, когда самолет совершил посадку, Оршавину совсем не хотелось покидать салон. «Может быть, стоит вернуться? Может быть, Ден прав»?- думал он и не спешил подниматься со своего места. В любом случае из самолета нужно было выходить, и Максим вместе  со всеми пассажирами вышел. Странно, но, оказавшись в здании аэропорта, он почувствовал  облегчение.  Тревога и сомнения отступили. Мужчина вышел на улицу и направился к стоянке такси.
Приветливый водитель поинтересовался, куда его доставить и всю дорогу развлекал своего пассажира  свежими таксистскими байками. Этот нескончаемый треп не раздражал  Оршавина, напротив, он отвлекал его от надоевших мыслей. Достаточно быстро они добралось до улицы Малышева, и водитель остановился у центрального входа дома номер семьдесят четыре. Высадив московского гостя, он уехал.
Максим поселился в отеле «Екатеринбург - Центральный». Это первое, что попалось в интернете, когда он пытался забронировать место. Получив ключи, мужчина поспешил к себе в номер. Обстановка его временного пристанища приятно порадовала. Оршавин, обойдя свои апартаменты, стал разбирать привезенный с собой багаж. Хотя, багажом его небольшой чемодан назвать было трудно. Самым ценным в нем был ноутбук, а самым необходимым оказался теплый шерстяной свитер.  Мужчина похвалил себя за то, что вообще его взял. Урал не баловал своих гостей теплой погодой. Конец октября, а на улице уже лежал снег. Побродив по номеру, Максим решил позвонить Богданову. Он намеренно не делал этого в Москве. Как знать, вдруг, тот снова захочет куда-нибудь сбежать. Собственно и сейчас Оршавин не собирался с ним разговаривать, он просто хотел выяснить – дома тот, или нет.
 Продолжительные длинные гудки заставили мужчину поволноваться.  «Неужели, его нет. Неужели, я опоздал»?- мелькали в голове нерадостные мысли. Но, слава Богу, на том конце все же решили взять трубку.
- Алло,- услышал Максим женский голос и растерялся.
- Здравствуйте, - ляпнул он вместо того, чтобы положить трубку.
- Здравствуйте.
- Я могу поговорить с Арсением Вячеславовичем?
- К сожалению, нет. Папа лежит в больнице, он тяжело болен.
- Простите, я не знал.
- Ничего. А с кем я разговариваю?
- Меня зовут Максим. Я сегодня прилетел из Москвы. Понимаете ли, я хотел проконсультироваться у Арсения Вячеславовича по одному очень важному вопросу.
- Понимаю, но ничем не могу помочь.
- Девушка, простите, а вас как зовут?
- Стефания.
- Красивое имя. Мне очень приятно, Стефания.
- Не могу ответить взаимностью. Кто вы, Максим? Что за дело у вас к моему отцу?
- Я понимаю вашу осторожность. И все же, может быть, вы согласитесь на встречу со мной? Я должен вам многое объяснить, но не по телефону. Вы должны меня выслушать,- настаивал Оршавин.
- Ничего я никому не должна,- перебила его Стефания.- Но, встретиться не против.  Если хотите, приезжайте ко мне. Лично мне в такую погоду выходить из дома не хочется.
- Говорите адрес, я тут же приеду.
Девушка продиктовала название улицы и номер дома. Они полностью совпали с теми, что дал ему Крушинин. Положив трубку, Максим поспешил покинуть свой номер. У входа в отель он сел в такси и поехал к Богдановым домой. «Может, сумею уговорить ее на встречу с отцом. Может быть, она согласится сопровождать меня в больницу»,- думал мужчина всю дорогу.
За окнами машины уже было совсем темно. Оршавин удивился и посмотрел на часы. Стрелки показывали семь часов вечера. « Ну да, что я собственно. Семь вечера в Москве, а местного уже девять»,- сообразил он, но корректировать время не стал.
Таксист долго колесил по городу, прежде чем добрался до нужного адреса. Наконец, он въехал во двор и остановился. Максим расплатился и буквально выскочил из машины. Набрав на кнопках домофона номер квартиры, он стал ждать. Через минуту без всяких вопросов дверь открылась. Поднимаясь на старом скрипящем лифте на пятый этаж, он удивлялся, что где-то, оказывается, сохранились подобные дома  с древними лифтами и допотопными домофонами. Когда эта подъемная конструкция, дребезжащая всеми своими частями, остановилась, мужчина поспешил выйти из нее. Он с облегчением выдохнул и решил обратно пойти пешком. Этот лифт не внушал доверия, а застрять между этажами ему совсем не хотелось.
Стефания уже ждала его в приоткрытых дверях. Это оказалась молодая женщина, именно женщина, а не девушка, как показалось при разговоре по телефону. Она поразила мужчину своими габаритами. Стефания не была толстой, она просто была очень большой. Даже Максиму с его приличным ростом захотелось встать на цыпочки. При всех своих размерах ее фигура была пропорционально сложена. Такую представительницу второй половины человечества, наверняка, все мужчины провожали взглядами. Удлиненное каре, черный цвет волос, красивые пухлые губы и большие карие глаза сведут с ума   любителя русских женщин, тех, что и коня остановят и в избу войдут. Оршавину так и хотелось сказать: «Ух ты»,- но он сдержался. На мгновение он, почему-то вспомнил свою подругу. «Надо же, Стефания, Есения… Их родители, что сговорились в таком скрупулезном подборе имени. Стефания, да вы совсем не похожи на своего папу, он рядом с вами лилипут»,- подумал Максим.
- Добрый вечер,- поприветствовала он ее.
- Здравствуйте,- ответила женщина.- Проходите.
Мужчина снял обувь и куртку и остановился в нерешительности.
- Проходите на кухню. Я уверена, вы голодны, и собираюсь вас покормить.
Максим хотел было отказаться, но голодный желудок предательски заурчал.
- Спасибо, я с удовольствием,- произнес он.
Жареная картошка на сковородке еще дымилась, а котлеты, что разогрела гостеприимная хозяйка, так ароматно пахли, что мужчина сглотнул слюну.  Он с удовольствием съел все, что она наложила в тарелку. 
- Как вам наш город? – поинтересовалась женщина.
- Если честно, еще не понял. Я еще ничего не  успел разглядеть.
- Но ничего, еще успеете. Вы надолго?
- Не знаю, как получится. Все будет зависеть от вас.
- Что значит, от меня?
- Вы же понимаете, я приехал к Арсению Вячеславовичу, и очень хотел бы с ним пообщаться.
-Я-то понимаю, но и вы поймите, он не может ни с кем разговаривать. Папа в тяжелом состоянии, он в реанимации, понимаете.
- А что же мне делать, Стефания?
- Не уверена, но мне кажется, я вам смогу кое-чем помочь.
- Я был бы рад.
- Начнем с того, что конкретно вы хотели от моего отца?
- Расскажите мне про него.
- А это-то вам зачем?
- Объясню. Он сам недели три назад приезжал в Москву. Он нашел меня, и, сказав всего одну фразу, исчез. Понимаете, он знал моего отца. Я в этом уверен. До встречи с ним я считал себя сиротой. Но, теперь я точно знаю, что это не так. «Ты превзошел своего отца»,- сказал мне Арсений Вячеславович. Значит, он знал, кого я превзошел и в чем.
- Я поняла вас. Можете не продолжать. Значит, это вы, тот, кем последнее время интересовался папа. Все понятно.
- Что вам понятно? Объясните уже, наконец, Стефания.
- Вы поужинали? Больше ничего не будете? – спросила она.
- Да, спасибо, все было вкусно.
- Может, кофейку? – продолжала женщина.
- Можно и кофейку, только чуть позже. Не тяните, рассказывайте, раз уж начали.
- Какой вы нетерпеливый, Максим. Для этого нам лучше перейти в папину комнату.
Стефания убрала со стола пустые тарелки и составила их в мойку.
- Прошу вас, - пригласила она Максима и вместе с ним прошла в одну из трех комнат, дверь в которую была закрыта. – Это папины владения,- сказала Стефания, открывая ее. – Что вы так смотрите? Вас шокирует наша квартира?
- Нет, что вы.
- Да ладно. Знаю, убогонько у нас здесь. Но папа довольствовался тем, что есть и помощи у государства не просил. Хотя, оно могло быть щедрее и не бросать на произвол судьбы людей, которые служили на его благо. Я часто слышала от отца: «Живы, здоровы – и хорошо». Видимо, могло быть и хуже.
- Простите, Стефания, а вы что, жили вдвоем с отцом? Почему вы ничего не говорите о матери?
- А мне нечего сказать. И потом, для вас это не имеет никакого значения.
- Простите, я не хотел вас обидеть. Простите.
Максиму стало неловко от того, что он, похоже, задел не самую приятную тему.
- Присаживайтесь,- предложила женщина, указав на собранное, видавшее виды кресло-кровать.
Оршавин молча уселся в него. Он не знал, что дальше говорить.
- Так что вас интересует?- выручила его Стефания, усаживаясь на стул.
- Все.
Женщина рассказала биографию своего отца. Какая-то она получилась короткая и официальная, как в анкете. Максим не это хотел услышать, его интересовала работа и окружение Богданова в лаборатории Савина, их отношения.
- Стефания, а у вас есть фотографии Арсения Вячеславовича с сослуживцами?
- Думаю, есть. У папы где-то был альбом, его личный. Наверняка, там найдется, что-нибудь.
Женщина поднялась со стула и прошла к большому шкафу. Тот занимал почти всю стену и был завален книгами, папками и множеством старых газет и журналов. Пока она искала в этом хаосе альбом, Оршавин разглядывал комнату.
Обстановка была более чем скромной. На полу лежал старый потертый палас. У окна,  на столе стоял компьютер. Он, пожалуй, был единственной ценной вещью не только в этой комнате, но и во всей квартире.  Кресло-кровать, на котором сидел Максим, казалось лишним, и стояло так, словно его втащили сюда за ненадобностью и оставили. Из шести лампочек  в дешевенькой люстре светили всего две. Мягкий стул на колесиках, наверное, был первым экземпляром у производителей офисной мебели, как и стол, у которого он расположился. « Да уж»,- подумал мужчина.
Стефания, перебирая содержимое шкафа, убрала один из книжных рядов. В этом небольшом проеме Оршавин увидел что-то похожее на дверцу сейфа, но ничего не сказал по этому поводу. Женщина сама, как будто прочитала его мысли и ответила на возникший в его голове вопрос.
- Да. Все важные для себя бумаги папа хранил здесь. И для вас там тоже кое-что есть.
Отложив поиски альбома, она вышла из комнаты и вернулась с ключом в руках. Ничего не говоря, Стефания вставила его в замочную скважину, набрала кнопками какие-то цифры и повернула ключ по часовой стрелке. Максим все это время лишь молча наблюдал за происходящим и даже не пытался рассмотреть содержимое сейфа.
- Вот,- сказала женщина, достав оттуда толстую кожаную папку на молнии.- Вот это папа просил передать вам.
- Вы уверены, что мне?
- Да, теперь да. Я знаю о вас больше, чем вы думаете, поэтому уверена – это для вас.
Оршавин взял папку, но не спешил ее открывать.
- Что же, вы? Неужели неинтересно, что там?
- Интересно, еще как интересно.
- Так смотрите, пока я ищу альбом.
Максим осторожно расстегнул молнию. Внутри лежала картонная коробка, она и придавала папке такой внушительный объем. Открыв ее, мужчина обнаружил несколько флешек устаревшей модели и три полиэтиленовых пакетика с образцами чьих-то волос. Пакетики были пронумерованы, как и эти старенькие носители информации. Чьи это волосы и что с ними делать, Богданов, по-видимому, давал объяснение на одной из флешек, решил Оршавин.
- Ну, что, вопросы есть?- спросила Стефания.
Она, наконец-то, нашла альбом и подала его Максиму.
- Да, вопросов куча. Но, я думаю, что и ответы я найду здесь,- указал он на содержимое коробки.
- Правильно думаете. Только давайте вы займетесь этим не здесь. Вот альбом, смотрите, может, что и найдете важного для себя.
К сожалению, ничего такого важного для Оршавина там не было. Школьные фотографии Богданова, студенческие – это вся история его жизни, его молодости, интересная только самому Арсению Вячеславовичу. Правда, одно единственное фото, где он в окружении двух мужчин, заинтересовало Максима.
- Кто эти люди, что рядом с вашим отцом?
- Тот, что справа, Савин Геннадий Дмитриевич, его бывший руководитель, а второго я не знаю, наверное, лаборант.
- Можно, я ее возьму?
- Берите. Где-то была еще одна такая же, посмотрите в конце, между пустыми страницами.
- Да, вот,- достал мужчина точную копию снимка.
- Забирайте.
- Спасибо,- Оршавин сунул фотографию в папку.
Находиться здесь он уже не видел никакого смысла. Содержимое папки вызывало такой интерес, что мужчине хотелось прямо сейчас все изучить. Он посмотрел на часы, в надежде, что Стефания намекнет на позднее время и на то, что пора бы и уходить. Но, та, как гостеприимная хозяйка молчала.
- Уже очень поздно, я не хочу вам больше докучать,- пришлось сказать самому Максиму.- Пожалуй, я пойду.
- Вы можете остаться, если хотите. Места всем хватит.
- Нет, что вы, не могу злоупотреблять вашим гостеприимством.
- Да бросьте, вы, я же все понимаю. Вам сейчас не терпится все это просмотреть,- сказала Стефания.
- Спасибо за понимание. Спасибо за все.
- Не за что. Я всего лишь сделала то, что просил папа. И вы знаете, мне теперь будет спокойнее. Не знаю, насколько важно вам содержимое этой папки, но отец очень хотел, чтоб она досталась именно вам. Он чего-то боялся. Он всю жизнь чего-то боялся. Потому и жил так вот, тихо, скромно, старался быть незаметным. Я рада, что все подходит к концу… Хочется жить, понимаете? Хочется просто жить,- женщина замолчала на минутку. – Простите, это я уже лишнее несу. Это вам ни к чему. Всего вам доброго.
Оршавин спросил номер телефона какого-нибудь местного такси, вызвал машину,  поблагодарив хозяйку еще раз за все, попрощался и поспешил покинуть этот дом.

****************
В начале четвертого утра Максим выключил ноутбук. Он плюхнулся в кровать без всякой надежды на сон. Какой уж тут сон, когда его слегка потрясывало от той информации, что оставил ему Богданов.
« Боже мой! Кто я? Меня родила женщина, которая стала участницей эксперимента моего отца – Савина Геннадия Дмитриевича. Савин – мой отец. Боже… Вот почему с детства такую заботу обо мне проявляло государство, выращивало меня под своим наблюдением»,- эта мысль не выходила из головы мужчины.
Нужно ли ему это все? Хорошо это, или плохо, Оршавин еще не понимал. Он был шокирован, и в данный момент даже не пытался оценить важность собранных Богдановым материалов по проекту « Екатеринбуржский цирюльник». А там было все. Все от разработок имплантов до их применения. Арсений Вячеславович сохранил микросхемы, результаты анализов, результаты тестов исследуемого объекта, все отчеты о проведенной работе, все журналы, куда эта работа фиксировалась. Мало того он сохранил видеозапись.
Максим теперь понимал, почему этот проект получил такое название.  Это его отец, Савин Геннадий Дмитриевич, придумал его, начав работу с первым испытуемым.  Им стал мужчина, находившийся одной ногой на том свете. Кныш Вадим Викторович – такое имя дал ему Савин.  Он вернул его к жизни и наблюдал, как тот под воздействием программы, заложенной в имплант, не только полностью восстановился, но стал талантливым парикмахером, мастером в той области, к которой не имел никогда никакого отношения. Но, не все пошло гладко. Геннадий Дмитриевич рано праздновал победу. С Кнышем начались проблемы. Тогда никто не предполагал, какие побочные эффекты могут возникнуть в его организме. У него началось раздвоение личности, которое привело к сумасшествию. Эксперимент был признан неудачным, но работа не закончилась  на этом. Появился новый участник, жена Геннадия Дмитриевича. Анна Алексеева, так звали эту молодую женщину, ставшую очередной жертвой доктора Савина.
Богданов в своем видеописьме так и сказал: « Он женился на ней, преследуя только одну цель – получить доступ к ее организму, как к испытуемому образцу». И этот образец Геннадий Дмитриевич хотел увезти с собой в Америку, в качестве примера его успешной работы.
Да, он собирался покинуть Россию. Только Савин не учел, что все это время его сотрудник, Богданов Арсений Вячеславович, контролирует каждый его шаг.  А как иначе? Государство не оставляет без внимания таких деятелей науки.  Богданов был патриот и согласился работать на органы Госбезопасности. Это он вовремя сообщил своим главным работодателям о том, что его шеф собирается выехать из страны. Савина взяли, когда материалов на него было предостаточно, когда он ехал в аэропорт, везя с собой самое ценное, что у него было, доказательство успешного внедрения своих разработок – свою жену Анну. Задержание прошло спокойно. Геннадий Дмитриевич с достоинством принял свой провал. Его дальнейшая судьба осталась неизвестной.
Анну Алексеевну отправили в Москву. Женщина содержалась в полной изоляции от окружающего мира, и находилась под пристальным наблюдением  московских святил науки. Она была беременна и во время родов скончалась. Ее смерть признали результатом побочного действия импланта. Родившийся мальчик сначала попал в дом малютки, потом в детдом, где получил имя Оршавина Максима, а уж потом стал воспитанником пансионата.
Слушая рассказ Богданова, Максим не раз останавливал запись, возвращался к началу и просматривал ее заново, словно боялся что-то упустить. Мужчина не думал о том, какую ценность для него, как ученого, представляют сохраненные Арсением Вячеславовичем документы, все расчеты, микросхемы, результаты анализов. Сейчас для него это было на втором плане. Шокирующая история его происхождения пока что перечеркивала все. Сегодня он увидел своих родителей и еще не мог это осознать. Оршавин не понимал, стоит ли обвинять отца за его поступки, или благодарить  за то, что он подарил ему жизнь. Сможет ли он признать Савина отцом, или захочет вычеркнуть его из памяти, в данный момент Максим еще не знал. Он лежал на кровати отеля, и, разговаривая сам с собой, пытался убедить себя в том, что все нужно принять, понять и простить.
Промучившись несколько часов, мужчина поднялся и подошел к бару с напитками.  Взяв первую попавшуюся бутылку, он сделал несколько глотков прямо из горлышка. После чего в ход пошла вторая пачка сигарет за эту ночь. Сделав несколько глубоких затяжек, Оршавин разбавил их повторной порцией спиртного.  Только сейчас он ощутил во рту вкус своего любимого коньяка. Прихватив бутылку, мужчина вернулся на кровать.
- Надо возвращаться в Москву. Здесь мне делать больше нечего,- сказал он вслух.- Хотя, - Максим задумался. – Навещу ка я завтра Кныша. Он, слава Богу, жив, правда, не совсем здоров, по словам Богданова. Должен же я посмотреть на этого человека. Должен,- пробормотал мужчина, зевая.
Спиртное побороло перевозбужденный организм и Оршавин, наконец-то, заснул.

******************
Максим сидел на переднем сидении такси и смотрел в окно. Машина медленно ехала по коттеджному поселку. Разглядывая расположившиеся ровными рядами дома, мужчина удивлялся, как по мере приближения к центру менялись облики домов. Он словно совершал экскурсию во времени. Эти частные владения наглядно демонстрировали, как с годами менялись архитектурные предпочтения. Дом, у которого остановилось такси, заметно отличался от соседних построек. Оршавин сразу понял – дело в его возрасте. Похоже, он когда-то принадлежал человеку, жившему где-то в конце двадцатого столетия. Сейчас в середине 21 века уже не найдешь такого кирпича, мало кто вообще помнит о таком стройматериале. Не смотря на свой многолетний «трудовой» стаж, дом  выглядел прилично снаружи, и, как потом выясниться изнутри.
Мужчина не спешил выходить. Он сомневался, стоит ли отпустить таксиста, или попросить его подождать. «Кто знает, может, меня и на порог не пустят»,- думал он. Максим приехал сюда без приглашения, и его, собственно, здесь никто не ждал. Там за стенами, возможно, вообще никого нет.
- Вы подождите меня. Я оплачу ваш простой,- попросил он водителя.
- Не проблема. А вы надолго?
- Еще не знаю. Как получится.
- Сюрприз что ли хозяевам решили сделать своим визитом?
- Что-то вроде того,- ответил Оршавин и вышел из машины.
Подойдя к воротам, мужчина поискал глазами кнопку звонка и надавил на нее.
- Что вы хотели и кто вы?- услышал он в небольшом динамике женский голос.
- Здравствуйте. Я мог бы встретиться с Кнышем Вадимом Викторовичем?
- По какому вопросу? Кто вы?
- Я… Я..,- мужчина замялся.- Я его родственник.
- У Вадима нет родственников.
- Есть, вы просто не знаете.
Женщина какое-то время молчала. Скорее всего, она рассматривала незваного гостя в видеокамеру, которая висела над входом.
- Хорошо, можете пройти,- наконец услышал он.
Максим вошел во двор. В дверях дома показалась хозяйка – женщина лет сорока  - сорока пяти, невысокого роста со слегка полноватым добродушным лицом.
- Здравствуйте,- поприветствовал ее мужчина.
- Здравствуйте, родственник. Проходите,- предложила женщина.
Она провела его в небольшой холл первого этажа.
- Присаживайтесь.
Оршавин устроился на диване, что стоял у окна. Рядом присела и хозяйка.
- Так что вы хотели?
- Меня зовут Максим? А вас?
- Мария. Мария Александровна.
- Очень приятно, Мария Александровна. Если честно, я вас обманул. Простите. Я не являюсь родственником Вадима. Но, иначе, вы бы не впустили меня в дом, не так ли.
- Жаль,- сказала Мария Александровна. – У вас есть что-то общее с ним, вы чем-то похожи, только поэтому и открыла вам.
- Да? Простите, но как вы можете находить какое-то сходство, если, насколько мне известно, лицо Вадима изуродовано ожогами и шрамами.
- У меня есть его фото, что сделаны до того страшного случая. Он ведь не всегда был таким, да и никакой он …
Женщина резко замолчала, словно не хотела говорить лишнего.
- Что никакой?- переспросил Максим. – Что вы хотели сказать?
- Да только то, что когда-то он был совсем другим.
- А где он? Мне бы с ним поговорить.
- О чем? О чем вам с ним разговаривать? Он не помнит свою жизнь. Он никого не узнает и никого не помнит. Он живет каждый день заново, понимаете. Это что-то вроде болезни Альцгеймера, слышали про такую? Хотя врачи такой диагноз не ставят. Да ну их к черту, этих врачей.
- А вы, простите, кто ему будете?
- Я? Можно сказать – младшая сестра. Это он так иногда считает. На самом же деле, я просто ухаживаю за ним. Чтоб вы не думали чего недоброго, объясню все по порядку. Этот дом достался мне от своей тетушки, Татьяны Федоровны Галич. Она лет тридцать тому назад стала его хозяйкой. Хотя, когда-то все было наоборот, и она работала здесь прислугой со дня постройки этого дома. Так говорят соседи. Не знаю, что уж там точно произошло, но дом продали жене Вадима. Та не стала от нее избавляться, и тетушка работала дальше. Потом случилась трагедия, Лариса, хозяйка, то бишь, погибла при аварии. Вот. Вадим не смог перенести гибель жены и попал в психиатрическую клинику. Спустя год после этого моя тетушка забрала его из больнички и привезла сюда. А уж потом, когда Татьяна Федоровна стала стареть, она пригласила сюда меня. А мне что, конечно лучше здесь жить на полном обеспечении, чем в своей глухой деревне. С тех пор я и стала здесь хозяйничать. Тетушка померла, а дом достался мне в наследство. Я дала слово  тете Наде, что никогда Вадима не оставлю, и как видите, свое слово держу. Такая вот история, родственник.
- Невеселая история,- произнес Максим.
- Да, и не верьте слухам.
- Каким?
- Да разным. Чего только я не наслушалась, пока вступала в права наследования. Болтали, что тетушка моя, якобы, была любовницей первого хозяина, Дмитрия Ивановича Савина. Они встречались тайком, так как тот был женат и, разводиться, не собирался. Эти встречи привели к беременности, от которой Татьяна Федоровна вынуждена была избавиться. Так настоял Савин. Не понимаю, зачем она тогда пошла работать в его дом? Не понимаю, потому и не верю в эти бредни. Мне проще поверить в то, что тетушка работала на спецслужбы, и была приставлена к хозяину, как наблюдатель. Я и сама иногда задумывалась, каким образом ей удалось оставить этот дом себе? Не так это просто, если нет поддержки высших мира сего. Но, меня дела эти совсем не волнуют, так же как и слухи. Чем занималась моя тетушка, меня не касается. Я благодарна ей за все. Я свое честно отрабатываю.  Вадима я не брошу, он уже стал родным человеком. Вот такие вот дела, родственник.
- Да вы не волнуйтесь, я же не требовал от вас объяснений. Не за этим я сюда пришел,- остановил оправдания женщины Максим.
- Да, да. Так что за дело у вас к Вадиму?
- Теперь это уже не имеет значения. Можно, я хотя бы просто поздороваюсь с ним?
- Можно.- Женщина поднялась с дивана.- Идемте наверх, он сейчас там отдыхает. Если заснул, будить не будем.
- Хорошо,- согласился Оршавин, поднимаясь вслед за хозяйкой по лестнице.
Они остановились у одной из дверей. Мария Александровна тихонечко ее приоткрыла и заглянула внутрь.
- Тихо, он спит.- Она осторожно прошла вперед, пропуская своего гостя.
Максим вошел. У него, почему-то, защемило сердце. «Зачем? Зачем, я здесь»?- мелькнуло в его голове. Мужчина смотрел на спящего Кныша. Тот мало чем отличался от человека, с которым он заочно познакомился вчера, изучая видео Богданова. Конечно, он стал старше и поседел, но лицо со шрамами и  следами от ожогов, казалось, осталось прежним. «Шрамы не стареют»,- почему-то подумал Оршавин. В кармане Марии Александровны начал барахтаться мобильник, поставленный на бесшумный режим. Она вынуждена была оставить мужчину одного, и вышла из комнаты. Пока женщина отвечала на звонок, Максим подошел ближе к кровати. Он хотел найти на постели хоть один волос Кныша, и ему повезло, не один, а целых три оказались в его кармане. Мужчина, спрятав их, на цыпочках вернулся к дверям и вышел.
- Вы, что,  уходите?- спросила Мария Александровна, когда тот спускался вниз.
Она уже закончила разговаривать по телефону.
- Простите, звонил муж. Он всегда не вовремя. Простите. Может быть чаю?
- Нет, нет, спасибо.
- Максим, если честно, я так и не поняла, зачем вы приходили?
- Это уже не важно. Спасибо вам за все. Я пойду.
Мужчина буквально вылетел во двор. Почему-то щемило сердце и стало отвратительно на душе. Осознание всего того, к чему привели эксперименты его отца, потрясло ее. Оршавину хотелось бежать отсюда и забыть все – отца, его работу, Кныша, Богданова, все. Он, вдруг, понял – считать себя сиротой было гораздо легче. Вдохнув полной грудью свежего морозного воздуха, мужчина, не спеша, направился к воротам. Таксист, как и обещал, ждал неподалеку. Довольный тем, что клиент вернулся достаточно быстро, он завел двигатель и повез его в гостиницу.
На следующий  день, первым же рейсом, Максим улетел в Москву.