Предание о Рождестве

Снежная равнина, белая луна,
Саваном покрыта наша сторона.
И березы в белом плачут по лесам.
Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?
С. Есенин


      Иссиня-черное небо роняло белые, почти синеватые снежные хлопья, которые медленно, кружась в дивном танце, падали на промерзлый асфальт. Мороз крепчал, в темных переулках пронзительно завывал ветер, рассеивая колючие ледяные крупинки. Под покровом ночи, шатаясь, шла невысокая фигура, жадно запахнув старенькое, истертое пальто, которое не могло защитить своего хозяина от вездесущего холода. Шаги были настолько малы и неуверенны, что, казалось, человечек сейчас упадет в сугроб, но движение все продолжалось и продолжалось.

      Лу знал, что нужно всего лишь дойти до дома… Он так окоченел на пронизывающем морозе, его пальцы, удерживающие пальто, посинели и не желали более слушаться, а веки, налившись свинцовой усталостью, почти не поднимались. Так мальчик брел по заснеженной улице, мечтая оказаться в тепле родной каморки. Когда-то, в канун Рождества, он, сидя за праздничным столом, мечтал о множестве прелестных игрушек… Ох, как глуп он был тогда! Сейчас находка одной маленькой конфеты, выпавшей из кармана какого-нибудь резвого ребенка, привела бы его в неописуемый восторг…

      Передвигая бесчувственные ноги, Лу неуверенно остановился, его нос уловил прекрасный и давно забытый запах пряностей, сплетающийся с запахом запеченной индейки и сладковатым ароматом хвои. Мальчик с грустью заглянул в окно богатого дома и замер от восторга.

      В хорошо освещенной просторной комнате стояла величественная ель, раскинув широкие пышные ветки. Она была украшена мириадами мерцающих огоньков, дивными пестрыми игрушками и причудливыми красными бантами. Под ней лежало множество коробок с рождественскими подарками, завернутыми в блестящую бумагу, что сказочно переливалась на свету. А рядом стоял исполинский стол с резными ножками, ломившийся от количества разнообразных кушаний.

      Тяжело сглотнув, мальчик сильнее сгорбился и, попытаясь прикрыть отворотами пальто лицо, побрел прочь.

      К дому он добрался ближе к полуночи. Сев перед давно остывшим камином, Лу устало разжег огонь и вперился взглядом в мерцающие языки пламени. Его терзал голод, но большее мучение причиняло продолжительное одиночество. Он так хотел разделить с кем-нибудь вечер, хотя бы один рождественский вечер, который стал бы для него поистине волшебным, но не было никого во всем мире, кого мальчик назвал бы товарищем, другом.

      Скручивающий пополам голод заставил Лу подняться и найти хоть что-нибудь перекусить. Жуя почерствевший кусок хлеба, он уныло глядел в окно, думая о том, что сейчас большинство людей собрались за праздничным столом, что-то весело между собой обсуждают, радуясь кануну Рождества. А он один… совсем один.

      Лу перевел взгляд на удивительно звездное небо и принялся молиться, ведь с минуты на минуту пробьет полночь, можно было бы загадать желание, хотя мальчик и не верил в его исполнение. По бескрайнему небосклону, прочертив искрящуюся линию, пролетела звезда. Лу усмехнулся, в это самое мгновение он понял, чего хотел больше всего на свете.

— Что ж, теперь оно обязательно должно исполниться… — медленно произнес мальчик.

      Продолжая вглядываться в черную темноту улиц, Лу уловил едва заметное движение. Казалось, кто-то идет. Через несколько секунд он уже отчетливо мог видеть, что по дороге плелся некто маленький, завернутый в плащ, причем в руке у существа находилась большая корзина, явно перевешивающая его. Оно шло очень медленно, еле перебирая ногами и в какой-то момент просто упало в сугроб, не шевелясь. Капюшон плаща откинулся, и в лунном свете Лу смог разглядеть лицо маленькой девочки, совсем посиневшей от холода.

      Он, стремглав набросив пальто, пустился к лежащему человечку. Бережно подняв девочку, Лу понес ее в дом, волоча за собой корзину. В тепле родной каморки на его лице заиграл румянец, он с волнением пытался привести малышку в чувства, задыхаясь от беспокойства. Скоро она распахнула небесно-голубые глаза и искренно улыбнулась ему. В то самое мгновение между ними зародилось великое чувство привязанности, что иные называют крепкой дружбой.

      Они говорили и говорили, наслаждаясь обществом друг друга, раскрывая душу, будто не было никаких страданий и терзающего голода, а были только они. Здесь и сейчас.
Засыпая рядом, дети чувствовали себя по-настоящему богатыми людьми. Ведь самое главное, что они были друг у друга. А все остальное — просто вещи.

      Так случилось рождественское волшебство.