Борьба за женщин-2 Глава 8

 
     Как и собирался, наш герой выступил в путь на другой день. Он не пошел са-мым коротким, прямым, маршрутом, а решил обогнуть обширнейшую терри-торию, изобилующую большими открытыми местами, где легко было стать жертвой какой-нибудь стаи волков или собак. Путь его пролегал гораздо се-вернее, через огромный, как тайга, лес. Конечно, волков, собак и здесь води-лось великое множество. К тому же были они, как правило, особенно крупные. Зато имелось больше шансов спастись от них, забравшись на дерево. Правда, в лесу обитало много медведей. Но даже они не страшили так людей, как воз-можная встреча со стаями волков или собак на открытом пространстве.
     Одинокому путнику было безопаснее ночевать в лесу, где всегда имелась возможность спать на дереве. Первые дни своего нового путешествия Лум пользовался для ночевки именно этим способом. Правда, приходилось досы-пать днем на земле, ибо сидение на ветвях, пусть и на мягкой шкуре, не так уж удобно для сна. Досыпал в середине дня, когда была наименьшая активность хищников, которые в большинстве своем в это время тоже предпочитали отды-хать. Со временем стал использовать другой способ ночлега. О нем узнал от Баллена. Когда Лум проводил свой последний вечер в племени, тот, сидя у ко-стра, рассказал ему, что одинокие охотники, застигнутые ночью в лесу, посту-пают следующим образом. Они разбрасывают вокруг места ночевки сухой хво-рост в радиусе шагов тридцати-сорока. Любой, приближающийся в темноте, конечно, не подозревающий об этой своеобразной сигнализации, обязательно наступал на какую-нибудь сухую ветку. Раздавшийся в ночной тишине хруст мгновенно пробуждал человека, ибо всякий ночующий вне стойбища охотник, даже самый «непробиваемый» соня, обладал чрезвычайно чутким сном. Если проснувшийся видел зверя или зверей, которым был способен дать отпор, то вступал в бой. Если же видел, что враг явно сильнее, то быстро залезал на де-рево, на которое было легко взобраться, поскольку именно около такового предусмотрительно и ложился спать. Наш герой мысленно возблагодарил Бал-лена. Теперь Лум неплохо высыпался ночью и не нуждался в дополнительном сне. Благодаря этому его переходы стали значительно более дальними.
     Он быстро привык к одиночеству. Теперь оно даже нравилось ему. Находил развлечение, конечно, в любимейшем занятии первобытных мужчин – охоте, а в свободное от нее время – в размышлениях о повадках животных, за которы-ми много наблюдал, охотясь; в воспоминаниях о детских и юношеских забавах и даже в любовании окружающими его красотами природы. Наш герой, как и многие другие люди современного типа (он хоть и имел, как мы знаем, внеш-ность, очень похожую на облик неандертальца, все же обладал мозгом и ин-теллектом кроманьонца) был наделен способностью получать удовольствие при виде красивой природы. Правда, его любование пейзажами было, конеч-но, неосознанное. А виды то и дело открывались ему удивительно красивые. Ошибается тот, кто думает, что облик леса однообразен. Нет, буквально на каждом шагу здесь встречаются места, достойные кисти художника. К тому же местность, по которой пролегал путь нашего искателя приключений, была пре-имущественно холмистой, а временами и гористой, что делало ее весьма жи-вописной. Особенно красивыми были окружающие виды в первую половину пути, когда изумительные краски «золотой осени» сказочно расцветили евро-пейскую природу.
     Необходимость охотиться немало замедляла скорость продвижения к наме-ченной цели. Миновало бабье лето. После него ощутимо похолодало. Потом пришло второе бабье лето, а затем снова природа сделалось хмурой, дождли-вой, холодной. Дыхание приближающейся зимы ощущалось все более. Лум позаботился об одежде. Теперь тело его покрывала легкая накидка из шкуры, перехваченная в талии поясом из жилы животного и оставляющая открытыми правые плечо, руку и большую часть ног. Подумывал уже о том, чтобы сшить обувь, хотя бы кали – самый примитивный вид обуви, который изготовляли номарии, похожий то ли на тапки, то ли на полусапожки. Наверное, он, Лум, та-кие смог бы сделать. Припоминал, как шили обувь женщины: в детстве из лю-бопытства и от нечего делать нередко наблюдал за работой мастериц. Но пока шел босиком: привычные к холодной земле стопы, разогреваемые ходьбой, а то и бегом, легко переносили понижение температуры, как, впрочем, и другие открытые части тела.
     К тому лесу, в котором встретил неандертальскую женщину, пришел только во второй половине осени. Облик природы к этому времени сильно изменился. Большая часть деревьев, кустов оголилась. За исключением, конечно, вечнозе-леных елей и сосен. Взор стал проникать гораздо глубже в лесные дебри. Это позволяло раньше увидеть приближающихся хищников. Но в то же время охо-титься было теперь труднее, ибо приходилось еще старательнее скрываться в зарослях, подкрадываясь к животным.
     Полагая, что в этом лесу живут неандертальцы, передвигался по нему с ве-личайшей осторожностью, зорко всматриваясь в чащу.
     Вот и та река, у которой произошла их встреча. Как изменился вид берегов! Даже далеко не сразу удалось разыскать место, где они провели сказочно-прекрасную ночь. Все же нашел. Да, да, это оно! Конечно, это то место! Вон там, в зарослях, он скрывался от нее. Вон там, она вышла из воды на берег. А здесь они стояли и смотрели друг на друга. А здесь лежали, предаваясь всепоглоща-ющим страстным ласкам. Кажется, что это было так давно и в то же время, – будто вчера. Лум почти с благоговением смотрел на все, что видел здесь. Он старался разглядеть ее следы. Но ни ее следов, ни его совершенно не было видно.
     Лум перешел реку вброд и стал углубляться в чащу. Он немало ходил по ле-су, но не только не увидел людей, но не нашел даже следов их пребывания. Это обеспокоило его: уж не постигла ли и ее племя участь племени номариев?! Но если бы такое случилось, то были бы видны следы военного столкновения.  Уж разнесенные зверями кости съеденных ронгами неандертальцев он бы не смог не заметить. Да жило ли здесь племя? Обычно в близких окрестностях стано-вища бывает много следов жизнедеятельности людей, которые тоже трудно не заметить, например, деревья с сучками обломанных ветвей, послуживших топ-ливом (валяющегося на земле сушняка, как правило, не хватало, как говори-лось выше), торчащие из земли основания тонких деревьев, стволы которых пошли на изготовление копий, кострище и т. п. Ничего этого Лум не находил. Но ведь не приснилось же это: встреча с неандертальцами. Они точно здесь были. Если не жили длительное время, то, возможно, совершая переход, оста-навливались в этом лесу. Надо искать следы временной стоянки. Их, конечно, труднее найти. Но, наверное, можно. 
     Через часа полтора Лум к огромной своей радости вдруг вышел на лесную поляну и сразу увидел кострище. Оно чернело большим пятном среди поник-шей еще зеленой пока травы и побуревших папортников. Быстро подойдя к нему, Лум поблизости заметил в траве несколько костей съеденного животно-го. Большую часть того, что осталось от него после трапезы людей, конечно, унесли звери.  Молодой охотник быстро нашел и следы неандертальцев. Если там, у реки на песке, людских следов, смытых дождями, как говорилось выше, совсем не сохранилось, то здесь на земле они все же остались. Лум раздвигает траву, всматривается, принюхивается. Запах только травы, земли: конечно, за-пах человека не мог сохраниться. Но видны вмятины. Много вмятин. Это их следы, следы чомо. Не сохранилось никаких очертаний. Но, несомненно, это следы людей. Лум окончательно успокоился и повеселел: значит, племя чомо было здесь, и оно никак не пострадало от ронгов, и, значит, его любимая жива! Он будет искать ее! Он найдет ее во что быто ни стало!
     Молодой охотник принялся усердно исследовать те мало приметные знаки, которые остались от пребывания здесь людей, чтобы узнать в каком направле-нии ушли отсюда чомо. И сразу приуныл. Как он сможет догадаться в каком направлении ушли отсюда чомо, если очертаний следов не сохранилось?! За-дача оказалась даже более сложной, чем он ожидал. Его совершенно озадачи-ло то, что все людские следы, находящиеся за пределами бывшей стоянки, бы-ли только с одной стороны. Лум тщательно искал вокруг поляны поблизости, но кроме недавних следов животных, других не смог найти. Было такое впечат-ление, что неандертальцы, переночевав здесь, пошли туда, откуда пришли. Этому Лум находил только одно объяснение. По всей видимости, в то утро, ко-гда он увидел племя ронгов, увидели его и неандертальцы. Устрашенные огромной численностью появившихся поблизости ногано, злейших врагов чомо, последние благоразумно сочли, что самое лучшее для них вообще не попадаться им на глаза. Наверное, направления движения обоих племен сов-падали. Это вынудило неандертальцев отказаться от продолжения своего по-хода и повернуть назад.
     Поразмыслив еще немного, Лум двинулся по следу неведомого ему племе-ни.
     Если много людей тем же путем пройдут туда и обратно, то оставленная ими тропа будет, несомненно, гораздо более заметна, чем если бы они прошли только в одну сторону. Именно это позволило нашему герою верно следовать к своей цели. Встречаемые кострища, оставленные неандертальцами, подтвер-ждали правильность определяемого им направления.
     Идя этим маршрутом, он подвергался гораздо большей опасности, чем до этого: путь пролегал через местность, где перелески перемежались широкими открытыми пространствами. Не раз приходилось ночевать в поле. Но Луму по-везло – на него не напала ни стая собак, ни стая волков. Дней через двадцать пути по следу неандертальского племени он подошел к горам. За ними тоже были горы и горы. Молодой охотник облегченно вздохнул, потому что увидел, что горы покрыты густым лесом, преимущественно еловым.   
     Еще через пять дней он вдруг увидел поднимающийся из-за ближайшей не-высокой возвышенности дым. То явно был дым костра. От лесного пожара дыма куда больше. Да и может ли быть лесной пожар в этакую пору, осенью, когда часто идут дожди? Конечно, это костер – явное свидетельство присут-ствия человека. Сердце взволнованно забилось. Там, за горой, – люди! Там – его возлюбленная! Теперь главное двигаться как можно осторожнее, чтоб не попасться на глаза чомо. Благо есть возможность очень хорошо скрываться: в еловом лесу даже осенью можно скрываться, подкрадываться, как летом – ни-кто не заметит.
     Лум поспешил войти в заросли. Здесь он несколько успокоился и постарался собраться с мыслями. План действий был у него уже давно готов. Сейчас он хо-тел снова все хорошо продумать. План же заключался вот в чем. Он должен подкараулить, когда возлюбленная одна отойдет от становища и будет в таком месте, где ее сородичи не смогут увидеть его. Тогда он появится перед ней. Она, конечно, узнает его и обрадуется. Тем боле, что он вновь использует тот «аргумент», который так помог ему в тот раз. Он уведет ее в укромное место, где они снова соединятся. Потом убедит ее уйти с ним. Но как? Он же не знает ее языка! Ну так что ж, объяснит ей свою мысль знаками, мимикой. Говорят, у всех племен этот язык очень схож. У нее может быть ребенок или дети. Ну и хо-рошо! Пусть берет их с собой. У номариев сейчас нет ни одного ребенка. Пото-му, должно быть, так скучно в племени. О, номариям нужны дети, особенно уже большие, которые могут хорошо помочь взрослым, которые сами скоро станут добытчиками. Однако Лума вновь одолели сомнения. Согласится ли она последовать за ним? Она же будет понимать, что придется идти очень далеко. А совсем скоро зима. На столько ли она любит его, чтобы решиться на это? Но ведь она так его любит! Та изумительная ночь, которую она подарила ему, раз-ве не доказательство ее пламенной любви. Так-то оно так, но вот опытные мужчины говорят, что не всегда стоит принимать страстные ласки женщины за любовь. Это может быть просто проявление темперамента. Но если она все же пойдет с ним, то выдержит ли она труднейший путь, который будет совершать-ся в очень суровое время – конец осени и часть зимы. Даже летом выжить вне племени чрезвычайно трудно, а уж зимой… Дети погибнут точно, да и она ско-рей всего. Хороший ли это будет поступок по отношению к любимой женщине – увести ее сейчас? Не придется ли ему потом всю жизнь корить себя за то, что стал виновником смерти возлюбленной и ее детей? Почему же, если он сильно ее любит, то хочет сделать ей хуже, а себе лучше? Нет, он не должен так посту-пать. Но как же быть…?! Ну да ладно, пусть будет что будет. Он пойдет на это – подвергнет не ее, а себя смертельному риску. Он сделает это ради нее, ради его большой любви к ней, ради их любви. Он пойдет сейчас к неандертальцам и знаками постарается дать им понять, что пришел с миром, что хочет жить с ними. Но есть ли у него хоть один шанс не погибнуть?! Есть. Лум помнил, что в разное время к племени номариев прибились трое мужчин. Двоих номарии съели. Третьего почему-то оставили в живых. Может, просто не хотели есть. Со временем они так привыкли к нему, что стали считать его совершенно своим. Мужчины даже дали ему права «старшака». Вдруг и ему, Луму, тоже повезет – у неандертальцев сегодня и в ближайшие дни будет хорошая добыча. А он в эти дни постарается все сделать, чтобы им очень понравиться, значительно уменьшить их желание съесть его позже. Но позволят ли ему соединиться с его возлюбленной? Ведь во всех племенах мужчины чрезвычайно ревниво отно-сятся к связям соплеменниц с чужаками. Тех, кто решается на такую связь, как правило, ждет жестокая кара. Но тому чужеземцу номарии позволили взять замуж женщину. Даже сами дали. Правда, самую некрасивую. Зато потом, ко-гда он показал себя как очень хороший охотник, добытчик, ему дали другую жену, вполне привлекательную. Что-что, а уж охотиться он, Лум, умеет. Может, он и среди них тоже станет лучшим охотником. Тогда уж он получит женщину, ради которой пришел сюда. Как она прекрасна! Юноша не удержался от того, чтобы вновь погрузиться в воспоминания и мечты…. Когда очнулся от грез, то тяжело вздохнул. Ну, а если его все-таки убют, ну так и пусть. Все равно ничего хорошего его не ожидает. Впереди – страшная долгая зима. Разве он сможет выжить один, да еще без огня (одному человеку путем трения его не добыть, а другого способа добычи огня номарии не знали)? Уж пусть лучше его зимние мучения и не начинаются.
     Лум еще некоторое время колебался. Окончательно решившись исполнить свое чрезвычайно рискованное намерение, он сбросил со спины мешок. В са-мом деле, зачем его брать с собой? Чтобы облегчить чомо возможность овла-деть этим ценным имуществом, которое он нес такое большое расстояние? Ес-ли все пройдет благополучно, он сюда сходит за ним.
     Лум вышел из зарослей. Быстро нашел тропу, проложенную местными жи-телями, и открыто, смело пошел по ней к поднимающемуся из-за небольшой горы дымку.
     Не успел он пройти и ста шагов, как из-за широкого ствола вековой ели вдруг выскочил неандерталец и мгновенно приставил к его шее острие копья. Воз-можно, он этого и не сумел бы сделать, если бы наш герой не решил ни в коем случае не вступать в противоборство с местными людьми. Впрочем, даже если бы он и постарался увернуться или отбить копье, то никаких шансов выжить в этой ситуации у него бы не было, потому что в следующий миг ощутил, как дру-гое острие больно вжимается ему в спину – сзади уже стоял второй неандерта-лец. Лум понял, что ему лучше не шевелиться и замер. Чомо уже могли бы лег-ко заколоть его, а раз еще не сделали этого, то, значит, хотят взять живым. Пе-ред ним стоял неандерталец, точно такой же, какого Лум видел летом. Только намного ниже ростом. Но телосложение его выглядело еще даже более могу-чим, чем у того. Лум никогда еще не видел таких больших мышц, как и не ви-дел еще таких низкорослых мужчин. Голубые прищуренные глаза под грозно сдвинутыми светлыми мохнатыми бровями смотрели с пронзительной свире-постью. Никаких других чувств в них не было отражено, также как не было за-метно и каких-либо мыслей: только одна настороженная, угрожающая злость. Точно такой же взгляд Лум видел при встрече с хищниками. Но в следующий момент мысли в глазах неандертальца выразились и очень даже понятно. Он кивнул на оружие, которое держал в руках юноша, склонил слегка голову и указал повелительным взором вниз. Лум понял, что от него требуют разору-житься. Впрочем, он находился в таком положении, в котором ему ничего, кроме как подчиниться, не оставалось. Лум выпустил из рук копье и дротики, и те упали на землю. В следующий момент наш искатель приключений осознал, что лишился единственного шанса убедить племя неандертальцев в своих мир-ных намерениях. Ведь он хотел появиться перед становищем, крикнуть мест-ным жителям: «Эй!» и сразу положить на землю оружие. Это действие можно расценить только как миролюбивый знак: любой человек любого племени поймет. Сейчас его пленили. Как же теперь он докажет, что приближался без злого умысла? Это означает только одно – то, что никаких надежд избежать ги-бели больше нет. Хорошо если его еще просто убьют. Однако прежде могут же-стоко истязать. Многие племена так любят поступать с плененными чужезем-цами. Иные даже, как говорилось выше, живьем поджаривают. Когда Лум об-думывал свое решение прийти в становище, он, конечно, помнил и об этом, но тогда, как ни странно, ничтожнейшая вероятность того, что ему могут оставить жизнь, казалась на столько возможной, и так хотелось поскорее увидеть воз-любленную, что он почти не сомневался в благополучном исходе того, на что собирался отважиться. Он излишне верил в удачу, потому, что находился в та-ком возрасте, когда верят в исполнение даже несбыточных желаний. Теперь же неожиданное пленение разом перечеркивало все надежды. Все в нем воспро-тивилось этому. Он решил вступить в борьбу: пусть лучше его убьют здесь, сей-час, чем он окажется в полной власти неведомых ему страшных людей.
     «Схвачу рукой копье, которым мне этот тыкает в шею. Может, не успеет вон-зить. Но как быть с тем, что сзади стоит?!» – лихорадочно соображал Лум.
     Через два-три мгновения он почувствовал, что каменное острие перестало вжиматься в спину.
     «Вот он, удачный момент! – обрадовался Лум. – Рванусь вправо. И бежать, бежать!»
     Но только он так подумал, как мощнейший удар в затылок лишил его созна-ния. Потому стоявший сзади человек и перестал прижимать острие копья к спине номария, что собирался нанести удар кулаком.
     Очнувшись от глубокого нокаута, Лум увидел над собой двух радостно, но отнюдь не добро улыбающихся неандертальцев и обнаружил, что лежит на земле со связанными за спиной руками. Несмотря на полученный убойный удар, он не получил даже сильного ушиба, поскольку удар был нанесен не пе-редними костяшками кулака, а мягкой нижней его частью.
     Теперь Лум имел возможность видеть другого неандертальца. Он значи-тельно превосходил в росте первого, но не обладал такой же крупной мускула-турой. Напротив, был сухощав и в сравнении с ним даже выглядел узкоплечим. Тем не менее, и его мускулатура производила внушительное впечатление, ибо его мышцы рельефно выделялись, что также говорит о большой силе.  Он был немного сутул. У него тоже были густые светло-русые волосы, спадавшие до плеч и перехваченные на уровне лба тесемочкой из жилы животного. Оба име-ли лопатообразные светлые недлинные бороды (первобытные люди укорачи-вали бороды, как и волосы на голове, тлеющей головней).  В их густых бородах угадывался несколько скошенный и менее крупный, чем у человека современ-ного типа, подбородок. Большие ясные глаза, глядевшие осмысленным взо-ром из-под несколько массивных надглазных дуг под немного покатым невы-соким лбом, смягчали и делали более человеческим облик этих, в общем-то, весьма диких на вид людей. И тот, и другой был в набедренной повязке из шкуры. На груди у каждого висел на тесемке из жилы животного клык медве-дя. Даже в том сложном положении, в котором оказался, Лум не мог не обра-тить внимание на поразившую его яркую белизну их тел. Даже он и другие но-марии, подобно ему унаследовавшие от неандертальских предков белизну ко-жи, не были такими белокожими. Белизна этих, «настоящих» неандертальцев просто ослепила его. Эта белизна просвечивала сквозь негустую поросль не-длинных светлых волос, которая ничуть не затемняла ее.
     Нужно рассказать читателю о действиях местных жителей, предшествовав-ших описанному событию. На вершине горы, в которой находилась заселенная неандертальцами пещера, постоянно, сменяя друг друга, несли дозор под-ростки. Они зорко, бдительно обозревали всю округу. Лум находился еще да-леко отсюда, когда был уже замечен. Увидевший его подросток быстро спу-стился к пещере. Густой ельник, покрывавший гору, позволил ему при этом остаться совершенно не заметным для Лума. Дозорный сообщил о приближа-ющемся неизвестном человеке Бому, воину, охранявшему женщин и детей в отсутствие большинства мужчин, которые находились в это время на охоте (эту обязанность они выполняли поочередно). Были там, на площадке перед пеще-рой, и двое других мужчин. Один, старик лет семидесяти, хлопотал около кост-ра, поддерживая огонь. Второй, по имени Ан, обрабатывал кусок кремня. Он был мастером по изготовлению оружия и орудий труда. Услышав сообщение дозорного, Ан сразу же вооружился и поспешил за Бомом. Они предусмотри-тельно прихватили с собой две веревки, которые Ан обвязал вокруг своей та-лии. Они устроили засаду. Нужно заметить, что неандертальцы были больши-ми умельцами устраивать засады. Это был их излюбленный способ охоты. Если требовалось, они с успехом применяли его и против людей.
     Обрабатывая камни, Ан ежедневно много раз бил кремнем о кремень сверху вниз. Поэтому у него очень хорошо развились группы мышц, которые ныне спортсмены называют разгибателями. В таком ударе, какой он нанес Луму, участвуют именно эти мышцы. Поэтому удар получился мощнейший. А ударил он Лума потому, что почувствовал, что тот собирается оказать сопротивление.
     Неандертальцы знаками объяснили ему, чтобы он вставал и шел с ними. Их жесты, мимика были очень понятны, да и по логике развития событий нетрудно было догадаться, что они имеют в виду.
     Однако наш герой упорно не желал подчиниться. Нет, он не пойдет с ними в становище. Там к нему отнесутся как к пленному врагу. Придется вынести брань, оскорбления, издевательства. Даже то, что он увидит там любимую, не обрадует его. А только, пожалуй, еще тяжелее будет. Нет, он не пойдет.
     Ан и Бом стали спорить. Лум снова понял их подкрепленную выразительны-ми жестами и мимикой речь. Кое о-чем опять догадался по смыслу происхо-дящего. Ан предлагал убить непокорного пленного. Бом был другого мнения. Свое возражение он аргументировал тем, что если сородичи сегодня придут с охоты с хорошей добычей, то будет много лишнего мяса, а излишки всегда жалко выбрасывать. Чужеземца же можно держать в плену сколько угодно долго: мясо его не испортится, пока он жив, а когда охота будет неудачной, то очень пригодится. Ан отвечал, что он это понимает, однако его огорчает то, что пленник явно не спешит идти с ними.