Балкон с решёткой

 Артём последний месяц курил на балконе. Разумеется, была бы у него такая возможность, он бы туда не ходил - пускать дым сидя на мягком кресле у своего компа и уткнувшись в монитор было куда приятнее и удобнее, чем каждый раз накидывать на себя куртку и выходить почти на мороз, ведь за пределами тёплой комнаты царила уже далеко не тёплая, поздняя ноябрьская осень. Дело усугублялось тем, что балкон даже не был застеклён – на нём была установлена только старая металлическая узорчатая решётка, призванная защищать от воров.  Однако выбирать не приходилось – Артём с Катей, новоиспечённые молодожёны, сняли эту квартиру недавно у относительно пожилой женщины по весьма выгодной цене, однако при этом хозяйка категорически запретила приносить в её дом хоть какой-либо намёк на запах табачного дыма.
Артём уже неделю официально был безработным, при этом, правда, как и раньше подрабатывая фрилансером, а потому в основном торчал за компом. Молодая жена работала пятидневку, параллельно учась на заочном. У Кати, в свои лет 19 ещё со школы был трёхлетний опыт пристрастия к никотину, но не смотря на это весь последний год она не курила, совершенно не собираясь возвращаться к этой вредной привычке. Артём же дымил по полторы пачки в день как минимум и крайне негодовал, что в нынешней ситуации ему приходится вновь и вновь вылазить на балкон, тем более, что соседи были подстать хозяйке, так что лестничная площадка была так же не вариант.
Тем днём он так же курил на балконе, сидя на табуретке у небольшого столика – единственной мебели, которая там была. Катя была на работе и должна была вернуться только к семи вечера. Дом №6, где они сейчас жили, был обычной хрущёвкой, их довольно просторная по здешним меркам трёхкомнатная квартира располагалась на втором этаже. За пределами балконной решётки вид был предельно банален, ничего необычного для небольшого провинциального городка. С той лишь разницей, что это был центр того самого городка и перед балконом по эту сторону дома располагалась главная дорога с проходящими порой грохочущими трамваями. Дорога при этом была несколько в отдалении, перед ней чуть ближе к дому был тротуар, пешеходная дорожка, а перед ней целый ряд тополей, высаженных почти вплотную к дому. Пух с этих тополей в июле – августе частенько досаждал жильцам, однако сейчас все деревья давно опали, приготовившись к зимней спячке. Непривычность вида такого количества голых веток, как будто тянущих к человеку на балконе свои деревянные пальцы могла бы показаться кому то даже зловещей. Особенно в тот день, при очень пасмурной погоде, надвигающихся сумерках и довольно сильном ветре, порождающем громкий звук шелеста и скрежетания, при постоянном движении сотен веток. Артём же, уже привыкший к такой картине, чуть съёжившись от прохлады, докуривал очередную сигарету. Тогда-то его внимание и привлёк тот пакет. С виду – это был обычный целлофановый полупрозрачный пакетик, поначалу Артём начал смотреть на него безо всякого особого интереса, просто потому что хотел хоть на чём-то сфокусировать взгляд.   Пакет колыхался между веток тополей, трепыхаясь под силой ветра и перелетая с ветки на ветку. В этом не было бы ничего необычного, но Артём вдруг почему то поймал себя на мысли, что этот пакетик он уже видел, когда раньше выходил курить, и далеко не один раз, просто до этого не обращал на него особого внимания. Учитывая, что курил он каждые полчаса, а иногда и чаще, теперь он начинал припоминать, что видел его уже не раз и не два, при чём в том же самом месте и в районе тех же самых тополиных веток напротив его балкона. Разумеется, это мог быть любой другой пакет – мало ли вокруг мусора поднимается ветром, но Артём был отчего то уверен, что пакет был тот же самый.
- Что за хрень, - сказал он – как его дальше до сих пор не сдуло?
 Он уже практически докурил сигарету, но всё же решил немного понаблюдать. Пакет, трепыхаясь под силой ветра, перелетел на ветку соседнего дерева. Артём затушил окурок и вновь посмотрел на него. С полминуты пакет развивался на ветру как флаг, затем слетел с ветки. Однако вопреки сильному ветру он полетел в совершенно противоположном направлении и, как будто специально маневрируя между ветвей трех предыдущих деревьев в ряду, зацепился лишь за ветку четвёртого, слева от балкона Артёма. Артём оторопел от такого поворота событий. Пройдя на левую сторону балкона, он продолжил наблюдение. Однако больше ничего интересного не происходило – пакет, зацепившись за ветку, ужом извивался под напором ветра и определённо не хотел с неё слезать. Артём в итоге плюнул на это дело, мало ли чего в мире не бывает, турбулентность может какая, странно конечно, но явно не стоит того, чтобы дальше стоять и мёрзнуть. Он вошёл внутрь и закрыл дверь,  стараясь не придавать этой странности слишком большого значения.
Прошло пять дней. Артём во второй раз за эту неделю поссорился с Катей. Когда они только начинали совместную жизнь, ничто не предвещало, что между ними так скоро наступят разногласия. Однако стоило им переехать в эту квартиру, как всё пошло кувырком. Её вдруг внезапно перестал устраивать и его образ жизни и даже его привычки, вроде резки в спешке хлеба прямо на столе без деревянной доски, хотя раньше она относилась к этому вполне терпимо. Его забывчивость, порой невнимательность, а так же множество других мелких привычек, с которыми раньше она мирилась и даже не обращала на них особого внимания, теперь вызывали в ней всё больше раздражения.
 Артём же, учитывая и неудачи с заказчиками, и частыми ссорами - тоже становился всё более нервным.  Настолько видимо, что выйдя на балкон на очередной перекур, вдруг поймал себя на мысли, что вот уже несколько дней ему даже не приходила в голову мысль проверить, что там с тем странным пакетом. Глупо, конечно, но всё же где-то в подсознании его продолжал беспокоить этот вопрос. Это было как минимум из-за тревоги, что мучала его после увиденного. Ну не летают пакеты против ветра, пусть даже всего 2 – 3 метра. К тому же, как только он вспомнил об этом, закурив сигарету, в его мозгу моментально вплыли некоторые небольшие обрывки снов.
 Да, ему ко всем прочим неприятностям в последнее время каждую ночь снились очень страшные сны, которые он, впрочем, никак не мог запомнить. Просыпаясь, громко и тяжело дыша и вызывая негодование и без того рассерженной на него супруги, он, однако, не мог вспомнить ни одного обрывка из тех жутких снов, которые ему приснились.  Не мог… до этого момента. Сейчас же, сидя на табуретке на балконе, он отчётливо вспомнил пару моментов из сна. И самое страшное в них - были именно эти деревья, что сейчас находились перед ним, за балконной решёткой. Во сне он так же был на балконе. Металлическая узорчатая решётка так же была на месте, разве что с полностью облезшей краской и полностью проржавевшая. Деревья так же находились в том же самом месте, хоть и выглядели намного более жутко. Время года здесь было неопределённым, это могло быть как лето, так и зима.  Всё казалось как будто в инфракрасном спектре, включая небо. В прорехах между непонятного цвета зловещих облаков, где должны были пробиваться солнечные лучи, пробивалось нечто чернее чёрного, как должно быть выглядит солнце на негативе фотоплёнки, только намного неприятнее. Казалось, что это как минимум третий круг ада, подумал вдруг Артём. Деревья же были живыми. Не было никакого ветра, но они двигались. Не только ветки, но и стволы, скрипя, вращались на несколько градусов в одну сторону и затем обратно. Ни одного листочка на тополях так же не было. Каждая, даже самая маленькая веточка двигалась как червяк, очень гибко извиваясь. Но самое страшное, что вспомнил Артём, было это существо. Это было похоже на сколопендру, огромную многоножку, только при этом полупрозрачную, имеющую помимо лап ещё некие странные длинные отростки, наподобие длинных щупалец медузы (Артём не смог бы описать точнее) и при этом свободно передвигающейся в воздухе. Гибкое тело существа извивалось и сновало между веток деревьев, переползая прямо по воздуху от одного к другому и обратно.
 Артём быстро потряс головой, пытаясь прогнать от себя страшное, внезапно проявившееся воспоминание сна. Получилось лишь частично, но всё же он вернулся в реальность. Затянулся сигаретным дымом, посмотрел вверх, медленно выдохнул. На душе немного полегчало. Он опустил взгляд и посмотрел на деревья. Всё те же опавшие тополя, как и раньше, шумели на ветру. Ничего особенного. Выглядело это далеко не так зловеще, как во сне, даже близко. Ветерок был теперь намного более тихим, чем несколько дней назад. Артём шумно вдохнул и выдохнул.  Закурил сигарету и постарался ни о чём не думать. Как ни странно, в тот момент у него это почти получилось. “Просто дурацкий сон” – подумал он, докурив и уже направляясь назад, но вдруг застыл рядом с уже открытой балконной дверью. Он вспомнил кое-что ещё. Он не хотел оборачиваться, но понимал, что всё равно должен сделать это. Артём повернулся и посмотрел.
  Пакет был там же, где и раньше. Он реял на ветру, зацепившись за ветки восьмого тополя, если считать деревья с левого края всего ряда, как раз напротив их балкона.  Казалось, этот чёртов пакет вообще никогда не покидал пространство между шестым и девятым тополем. Артём смотрел на него с минуту, попутно пытаясь убедить себя в абсурдности и нелепости внезапно накатившего на него чувства тревоги, как вдруг пакет сорвался и немыслимым образом пролетел вокруг дерева, успешно маневрируя между многочисленными ветками, лишь после этого зацепившись за ту, что была ближе всего к Артёму. И тут тревога Артёма моментально переросла в страх. Не столько из-за такого невероятного полёта, сколько потому, что Артём связал, наконец, то, что он видит - со своим кошмаром. Конечно, этот проклятый пакет не был похож на ту сколопендру-мутанта из сна, разве что только своей полупрозрачностью, но аналогия напрашивалась сама собой. Даже этот полёт, эта траектория, по которой он обогнул дерево, так успешно маневрируя, была невероятно схожа с полётом и движениями дьявольской твари из сна. Внезапно, как будто уловив страх Артёма, пакет развернулся и начал всё сильнее трепыхаться на ветке, но уже в его сторону, несмотря на то, что ветер был почти противоположным. Артём попятился в комнату, упёрся пяткой в порог балкона, чуть было не упав… как вдруг пакет сорвался и понёсся к нему, почти не отклоняясь в стороны, по прямой, и ударился в решётку, полностью распластавшись по ней. Артём вскрикнул, попробовал быстро отскочить назад, но запнулся о порожек и полетел спиной в сторону комнаты. Он успел подставить локти и упал на мягкий ковёр, поэтому даже не обратил на это особого внимания – всё его внимание занимал балкон. Лёжа на спине, паникуя, но не секунды не мешкая, Артём ногой зацепил дверь и, что было сил, пнул её. Дверь на балкон громко захлопнулась.
- Ты что, совсем уже?! Псих… – послышался голос где-то сзади. Это была Катя. Артём никак не отреагировал, он по-прежнему лежал на ковре, уставившись округлившимися глазами за стекло на балконной двери. Пакет же провисел, как будто приклеенный к решётке, не больше минуты, после чего оторвался и так же быстро полетел назад. Артём понемногу начал приходить в себя, встал на ноги, всё ещё не отрывая глаз от балкона.
- …За кого я замуж вышла, мало того что ни черта не может толком, идиот… - слышались отдалённые слова из коридора.
  Он, наконец, повернулся и вслушался.
 - Кать… там…
 Входная дверь захлопнулась, его жена вышла из квартиры.
   Следующая неделя стала настоящим испытанием для психики Артёма. По ночам его ещё больше мучали кошмары, которые проявлялись во сне всё отчётливее и ужаснее, несмотря на то, что по-прежнему забывались со звоном будильника. Забывалось почти всё, кроме невыносимого ощущения угнетённости и отчаяния, которые оставались после пробуждения. Единственное, что никогда уже не забывалось, это инфракрасный фон того чудовищного мира, чёрный цвет солнца, будто солнца наоборот, излучающего тьму, мерзкий ряд деревьев с шевелящимися ветками и эта дрянь… о которой Артём теперь боялся даже думать. К балкону, разумеется, он теперь не подходил и старался даже не смотреть в его сторону. Курить же бегал исключительно на улицу, благо при выходе из подъезда он попадал во двор, находящийся с противоположной стороны дома. На четвёртый день Артём к этому уже почти привык. Стараясь сохранить рассудок, он по-прежнему пытался убедить себя, что всё это полный бред и некая случайность. Получалось уже не особо успешно, но всё же он самоотверженно пытался взять себя в руки.
  Другой проблемой стали их отношения с Катей. Здесь так же всё стало хуже, чем когда-либо. Хорошо в этом было, пожалуй, только одно – во время всё более частых ссор, во время постоянной ругани и криков по поводу и без, он напрочь забывал обо всём остальном, включая и проблемы с работой, и своё подавленное состояние от ночных кошмаров, и всю ту чертовщину, что он видел на балконе. Однако легче ему не становилось. Несмотря на то, что он сам в последние дни становился намного более раздражительным, он всё же по-прежнему очень любил свою жену. Но теперь и эта любовь приносила ему только лишнюю тяжесть на душе: он стал бояться, что Катя уйдёт от него, причём этот страх был сильнее страха перед его кошмарами. Подсознательно догадываясь, что их брак стремительно падает в пропасть именно после того, как они переехали в эту злосчастную квартиру, он однажды предложил ей отсюда переехать…  но кончилось эта затея лишь порцией очередных разборок. Она не захотела ничего слышать на эту тему, попутно обвинив его во всех прочих “смертных грехах”. Без разговоров на повышенных тонах и хлопанья дверьми не обходился теперь ни один день их совместной супружеской жизни. В последние два дня Катя даже не позволяла спать с ней на одной кровати, выгоняя мужа на диван в другую комнату. Артём не знал, что придумать и как исправить ситуацию. Если говорить честно, у него уже не было ни терпения, ни сил что-либо вообще придумывать.  У него оставалась только надежда на то, что всё однажды устаканится, придёт в норму и будет как раньше. Та самая надежда, что не всё потеряно, что у него ещё есть время что-нибудь придумать. Он ошибался.
  Спустя несколько дней у него всё же было на удивление не плохое настроение, особенно относительно всей предыдущей недели. Он закончил по фрилансу выполнение одного заказа, за который ему неплохо заплатили. Заказов в последнее время не было, и этот оказался довольно неожиданным. Артём взялся тогда за работу самоотверженно и с энтузиазмом, действительно желая с головой окунуться в работу, чтобы отвлечься от всех своих переживаний. И вот - сегодня всё было закончено, заказчик оказался вполне доволен и перевёл на счёт Артёма деньги за проделанную работу.
 Катя пришла ещё засветло. Артём услышал, как поворачивался ключ в замочной скважине, как открывалась дверь. Он очень хотел пойти и обрадовать жену хорошей новостью – получив плату за свою работу, он собирался пригласить её на ужин в неплохом ресторане, уже забронировав предварительно столик. Ему оставалось лишь пару минут кое-что закончить и сохранить документы на компьютере, поэтому он в быстром темпе завершал свои дела, крикнув в сторону коридора:
- Катён, привет, я сейчас…
 Ответа не последовало. В коридоре слышались быстрые шаги, какая то суета, будто что-то куда-то перекладывали. Вся эта возня, впрочем, не смутила Артёма, он впервые за долгое время надеялся, что наконец-то в его жизни наступил удачный день. В этот день всё можно будет исправить, в этот день обязательно всё наладится – думал он.
 Наконец закончив все дела и выключив компьютер, он с улыбкой на лице вышел в коридор, где увидел Катю с большой сумкой, в которую она засовывала свои вещи. Поначалу всё ещё не понимая, что происходит, он стоял и смотрел, как она застёгивает замок, берёт сумку и поворачивается к двери, не произнеся ни слова. Лишь после этого, опомнившись, он подбежал к ней, схватил за плечо и развернул к себе.
- Что ты делаешь, - сказал он, - Зачем тебе сумка, ты куда?
Она несколько секунд с каким-то недобрым взглядом смотрела на него. Затем сказала:
- Тёма, ты у меня уже в печёнках, понимаешь? Я так больше не могу и не хочу. Достало всё, я ухожу.
- Что…
 Он был в шоке. Нельзя сказать, что он не ожидал чего-либо подобного, но только не так, только не сейчас. Она вновь развернулась, чтобы открыть дверь.
- Кать, поехали в ресторан, я столик заказал…- сказал он как будто в трансе,- мне заказчик деньги перевёл. Кать, я люблю тебя…
 Она открыла дверь и вышла на лестничную площадку, но при его словах резко развернулась к нему и, глядя презрительным взглядом, сказала:
- Какой ресторан, достал ты меня, понимаешь?! Есть ещё в мире кто-то, кто меня реально ценит, я нашла настоящего человека и к нему ухожу, понял? Жизнь свою гробить на такого неудачника как ты я больше не собираюсь. Звонить мне не смей даже.
 С этими словами она развернулась и пошла к лестнице. И тут Артёма прорвало. Растерянность сменилась целым букетом чувств, от страха потери до кипящей ненависти, порождённой чувством несправедливости происходящего. Он выбежал вслед за ней на площадку, резко развернул её и прижал к стене.
- Ты что же делаешь, тварь! – заорал он ей в лицо,- да я только для тебя старался! Я всё ради тебя хотел… ты…
 Она прервала его истошным воплем. Артём никогда не слышал, чтобы она так кричала. Он отпрянул и замолк. Катя же влепила ему увесистую пощёчину, затем побежала вниз по лестнице со словами:
- Пойдёшь за мной – заяву на тебя напишу! Забудь меня, придурок.
 Послышался звук открывающейся двери соседей. Без сомнения, живущие рядом бабки всё слышали, и наверняка даже следили за этим представлением через свои дверные глазки. Артёму хватило разума, чтобы осознать, что видеть их, что-то выслушивать и тем более объяснять он точно не хочет, поэтому он спешно зашёл обратно в свою квартиру и закрыл за собой дверь.
 Прислонившись к двери, он зажмурился. В квартире было тихо, и теперь эта тишина давила ему на мозг. Постояв так с минуту в полу потерянном состоянии, к нему вдруг начали вновь возвращаться чувства. Точнее, единственное чувство, которое было способно привести его в тот момент в себя. Злость. Артём оскалил зубы, затем с лютой ненавистью издал отчаянный крик, судорожно тряся головой. Он отпрянул от двери, схватил стоящую неподалёку швабру и начал крушить всё вокруг. Первым делом разбив зеркало, он начал колотить шваброй по небольшому столику в прихожей, затем разбил вазу и дальше продолжал наносить удары по всему, что попадалось у него на пути, при этом истошно крича. Никогда в жизни он не был в таком состоянии, и никто из тех, кто его знал, не сказал бы про него, что такое возможно. Наконец Артём отбросил швабру в сторону и попытался хоть как то успокоиться. Получалось плохо – его всё равно очень сильно трясло изнутри. Смогла его хоть немного отвлечь от этого состояния лишь одна мысль. Он быстрым шагом пошёл к шкафу с одеждой, достал и надел на себя пуховик, хлопнул по карману рукой, проверяя на месте ли сигареты с зажигалкой. Они были там. Он подошёл ко входной двери, но вдруг остановился, услышав женские голоса. Посмотрел в глазок. Две двери были открыты, и бабушки соседки с тревогой, или скорее с любопытством прислушивались к крикам и прочим громким звукам, исходящим из его квартиры.
- Суки старые,- прошипел он сквозь зубы,- да пошли вы…
 Из-за соседок агрессивное состояние стало ещё сильнее. Артём развернулся и не раздумывая пошёл на балкон. Если в тот момент где-то в глубине его души ещё оставалась частичка рассудка, которая могла бы напомнить ему, что он не зря остерегался этого места - она была настолько мала, что в плену такой бури негодования и злости, Артём её просто не заметил. Он вышел, закурил, и начал ходить взад и вперёд по балкону. Шумел ветер, деревья качали своими ветками. Артём не смотрел на них. Он вообще не смотрел за решётку. Наматывая круги по балкону, он лепетал себе под нос теперь только одно:
- Не может быть. Вернётся. Она вернётся. Не может быть. Не может быть…
 Его отвлекло странное движение, которое он уловил, как говориться, краем глаза. Боковым зрением. Появилось нечто, чего не было ещё секунду назад. Артёму было не до того, ему действительно было плевать в тот момент на весь окружающий мир, но некий отголосок памяти всё же заставил его повернуть голову в сторону балконной решётки и посмотреть, что же именно изменилось. Это был пакет. Без сомнения, тот самый. Его однозначно не было рядом, когда Артём заходил на балкон. Теперь же он, как и в прошлый раз, прозрачным прямоугольником растянулся по ту сторону решётки. Артём ощутил холодок в спине, но лишь на секунду. Сегодня был не тот случай. Сегодня ему было не до страха перед всякими придуманными фантазиями. В итоге его это только ещё больше взбесило.
- Сука… из-за тебя всё,- Артём вновь перешёл на крик,- тварь поганая, ты просто сраный пакет!
 Он протянул руку, рассчитывая зацепить пальцами целлофановый край пакета и затащить его через решётку к себе…  как вдруг заорал уже от боли. Артём резко убрал руку и посмотрел на свои пальцы. Они были как будто обожжены кислотой, но при этом словно светились странным цветом, вроде как с красным оттенком, но не совсем… “инфракрасным” – пронеслось у него в голове. Только сейчас к нему начал возвращаться тот первобытный неописуемый ужас, который он испытал много дней назад, очень быстро заменяющий в нём злость и на Катю и на весь несправедливый мир. Артём боялся поднять глаза вверх на решётку, потому что ужас возрастал всё сильнее с каждой новой секундой, поглощая всё его тело. Все ужасные сны, которые он забывал при пробуждении мгновенно стали всплывать в его памяти в мельчайших подробностях. Его отвлекло лишь ощущение тепла между ног и спускающееся вниз по ноге, но он сейчас был не в состоянии даже понять, что это было. Оцепенение было сродни параличу. Наконец он медленно поднял глаза и чуть не упал в обморок. Пакет теперь быстро и настойчиво просачивался через дырку в решётке. Ни о каком ветре речь уже идти не могла – пакет совершенно точно был живой и Артём наконец был вынужден признать этот факт. В последний момент, сквозь своё шоковое состояние, у Артёма всё же успела промелькнуть мысль о том, что надо бежать… взять откуда то силы, собраться и валить из этого проклятого места, но сделать этого он уже не успел. В последнюю секунду перед тем, как пакет добрался до него, он увидел всё уже не во сне и не в памяти, а наяву, своими глазами. Увидел чудовищный инфракрасный мир из своих кошмаров, это ужасное небо и чёрное солнце, увидел живые мерзкие шевелящиеся деревья и уродливую, огромную полупрозрачную многоножку, которая лезла к нему с той стороны решётки. Глаза её как будто переливались непонятными и неописуемыми цветами. Это видение длилось всего несколько мгновений, которые Артём смог использовать лишь для того, чтобы последний раз в жизни истошно закричать, так как в следующее же мгновение пакет полностью проник на его сторону балкона и моментально обхватил его лицо, плотно, как продукты в вакуумной упаковке. Шансов на ещё один вдох у Артёма не оставалось никаких. Он упал, колотя ногами и руками по полу и по стенам балкона, судорожно пытаясь освободиться, пытался разорвать пакет, сильно обжигая об него пальцы, но всё было тщетно. Его искажённое лицо начало быстро меняться в цвете. В течении одной минуты всё было кончено. С виду обычный целлофановый пакет слетел с его изуродованного лица, медленно поднялся вверх, как будто подгоняемый лёгким ветерком, а затем аккуратно и неспешно проник через решётку, направляясь к тополям напротив балкона.
 Расследование полиции ни к чему не привело. Были допрошены бабушки соседки, которые тараторили чуть ли не наперебой о некой якобы драке, криках и погроме, но следователям это, разумеется, ничего не дало. Была так же допрошена и Катя, но так же безрезультатно: во-первых было не понятно, каким способом девушка могла бы совершить столь жестокое убийство, во-вторых те же бабушки соседки подтвердили, что она вышла из квартиры раньше, чем произошло убийство, и что Артём вернулся домой уже без неё. По крайней мере, одна из них действительно смотрела в дверной глазок во время их последней ссоры на площадке, и это помогло Кате получить алиби.
 Сама же Катя была душевно разбита. Теперь, живя в другой квартире, она и сама не понимала, почему так себя вела с Артёмом. Да, он был во многом непутёвым, но он любил её и она это знала. Никакого другого молодого человека у неё не было, просто решив уйти, она в гневе захотела сделать Артёму ещё больнее. Зачем? Она не знала. Катя никак не могла до конца понять причины своего столь агрессивного поведения по отношению к Артёму, но уже инстинктивно ощущала лёгкий страх и отвращение к этому дому и ко всей близлежащей территории. Теперь же, она тем более пообещала себе никогда больше не появляться рядом с теми местами. Лишь однажды, когда на расследовании по делу смерти Артёма уже поставили крест, переведя его в разряд так называемых “висяков”, она вернулась в ту квартиру, чтобы попросить у хозяйки забрать из шкафа кое какие оставшиеся вещи, которые забыла захватить в прошлый раз. Выйдя с сумкой вещей из подъезда, она обогнула дом и, пройдя мимо ряда тополей, пошла в сторону трамвайной остановки. По дороге её взгляд буквально на несколько секунд привлекла маленькая девочка, лет пяти, бегающая вокруг деревьев, напротив балкона их бывшей квартиры. Неподалёку стояла её мама, с кем-то болтая по телефону. Грустно посмотрев сначала на ребёнка, а затем на дом, Катя отвернулась, перебежала дорогу и запрыгнула в вовремя подошедший трамвай.
- Вика, дочка, пойдём домой…
  Девочка была увлечена весёлой игрой. Пока мама говорила по телефону, Вика вот уже с минуту бегала за странным и очень интересным пакетиком, который двигался как живая птичка, восьмёркой, то облетая одно дерево, то другое с обратной стороны, после чего снова возвращался к предыдущему. При этом пакетик будто действительно порхал, немного поднимаясь вверх, а затем чуть-чуть снижаясь. При этом, однако, не взлетая очень высоко – выше, чем девочка могла бы его схватить. Он был как будто действительно живой, на радость Вике, ведь это было очень весело и увлекательно. Но вдруг пакетик замер и упал на землю, растянувшись по ней. Девочка остановилась и с улыбкой смотрела на него. Затем, немного нагнувшись, она протянула руку…
- Вика, ну сколько тебя ждать можно! – подошедшая женщина схватила ребёнка за руку и настойчиво повела к дорожке.
- Но мама, там живой пакетик! – захныкала Вика, сопротивляясь.
- Ну, ещё не хватало всякую гадость с земли собирать! Пошли уже…
 Оглядываясь, девочка ещё недолго сопротивлялась, но вскоре подчинилась требованию мамы, через несколько минут уже не думая о пакетике и начав упрашивать родительницу купить ей в ларьке мороженое.
 Немного полежав на земле, пакет взмыл вверх, прицепившись к одной из веток тополя, росшего напротив балкона со старой решёткой.