Слёзы счастья

История первая   

Всю неделю метель куражилась, дороги попереметало. Весь город в пробках застыл, а у Серёги, как на зло, дел навалилось: надо, то в один район, то в другой, и никуда не успевает. В мыслях только заказник, да как там у него лесничий, не случилось бы чего. И как Серёга не старался, а только в субботу к вечеру освободился.

Загнал в гараж свою «Тойоту», вместо неё от снега армейский «Газ-66» распорыхал, двигатель завёл и пока тот прогревался, пошёл в дом всё необходимое собрать. 

Дома жена на кухне ужин готовила, а как увидела, что муж рюкзак собирает, так и обомлела:

 – Серёж, ну ты чего? Не ездил бы на ночь-то глядя! Погода-то какая – хороший хозяин собаку не выгонит…

И дочка Анюта туда же: 

– Да, пап, оставайся. Фильм посмотрим.

– Вы сговорились что ли? У меня там Семёныч без сигарет и бензина!

– И ничего с ним не сделается, а утром пурга угомонится вот и съездишь.

– Нет, так не годится. Мужик без табаку и чая пропадёт. Раз обещал, отвезу.

Закинул свежей прессы, две буханки хлеба, пачку с чаем, блок сигарет. Затянул рюкзак, обулся, со всеми попрощался и в путь.

При выезде из города на заправку заехал, «Газик» и канистру для генератора заправил, а через полчаса уже на трассу вышел.

Поздний вечер. Метель. Минус двадцать за бортом, и на трассе ни одной живой души. И хорошо с одной стороны – никаких помех. И худо – а случись чего в пути? Никто не выручит. Только в тот вечер всё с точностью наоборот вышло.

Серёга уже сотню километров отмахал и к отворотке на заказник подъезжал, вдруг видит – машина в кювете. Скорость скинул, присмотрелся: машина без стёкол, из-под капота пар валит – скорее всего только что с трассы слетела. Недолго думая, он свой «Газ» развернул, чтобы лебёдкой машину вытащить. Аварийку включил, из кабины выпрыгнул и пошёл осматривать. 

В машине один водитель был, лежал на руле без сознания, видно крепко досталось. Помощи ждать неоткуда, Серёга трос размотал, лебёдкой машину к обочине подтянул. Потом пострадавшим занялся.

…Три недели прошло прежде чем Серёга своего подопечного проведал. Его к тому времени из реанимации в отдельную палату перевели с холодильником, телевизором и диванчиком для посетителей. А ещё медперсонал почему-то обращался к больному по имени и отчеству – Геннадий Иванович. Но Серёга не придал этому особого значения. Он сидел и рассказывал Генке, как в тот вечер было. Как он по пояс ползал в снегу, вырубая молодые ёлочки, чтобы потом из них жерди соорудить. Как спотыкался в сугробах, падал и тонул. Как затем к этим жердям Генку чем попало приматывал и привязывал. Как волочил на них к своей машине, и с этими ёлками в кунг своего «Газона» его затаскивал. Как ругался в никуда на собственное бессилие, но в конце концов затащил, и доставил в больницу, а дальше уж санитары. Как они не могли понять, зачем он человека к ёлкам примотал. И когда всё это Серёга рассказывал, то они с Генкой громко смеялись. Смеялись до слёз, и слёзы текли у них по щекам от счастья.   

История вторая   

Прошло три года. Весна набирала обороты. Ещё чуть-чуть, и все школьники разлетятся на каникулы. 

Серёга с женой сидели в спортзале и болели за команду своей дочки Анюты. Они кричали, подбадривали, хлопали в ладоши.

Во время перетягивания каната, Анюта сделала виток вокруг запястья. И сначала она обрадовалась своей смекалке – канат не скользил, не обжигал ладони и не норовил выскользнуть. Схватка противоборствующих затянулась, силы были равными. И в пылу состязания Аня не заметила, как её рука онемела. Родители и ученики кричали и скандировали! И даже, когда она полностью перестала чувствовать руку, то не предала этому особого значения. Она, конечно, почувствовала острую боль в самом начале, но в пылу азарта решила потерпеть. А потом Сергей что-то заметил, и его жена что-то почувствовала. Команды дёргали канат то в одну сторону, то в другую, и Аня как-то вяло поддавалась его рывкам. А когда арбитр засвистел, Аня уже лежала на полу без сознания.

Вызвали скорую, и счёт шёл на минуты. Когда Серёга ворвался вслед за каталкой, врач сказал: «Ручку уже не спасти». Серёга схватил его за грудки и кричал ему в лицо. На ругань вышел завотделением и Серёга узнал в нём того самого Генку, которого он вытаскивал из разбитой машины, и Гена его узнал. И он что-то такое сказал, подобрал такие слова, что все успокоились.

Затем была многочасовая операция, а потом месяцы восстановления, бессонные ночи и нестерпимая боль. Но шло время, и Аню выписали из больницы. Она прошла не один курс реабилитации и снова ходила в школу. 

…В один из зимних вечеров позвонили в дверь, это был Геннадий Иванович с тортом и цветами. Все были рады такому гостю: и Аня, и Сергей, и его жена. Засвистел чайник, сели за стол. Порезали торт и стали пить чай. И весь вечер на кухне было шумно и весело: вспоминали ту аварию, и ту трагедию в спортзале, те моменты, когда Сергей и Геннадий сделали всё, что от них зависело и даже больше. Но в центре внимания всё-таки была Аня, и её рассказы про то, как она измучалась каждый день чистить эту проклятую картошку. И утром, и днём, и на ужин, чтобы разработать слабенькие, но уже послушные пальцы. А потом, она, силясь, сжимала своей ручкой ладонь хирурга, показывая, как окрепла у неё хватка. И от этого все на кухне начали плакать. И плакали они от счастья, и слёзы текли у них по щекам сквозь смех.