202. Школа даосов о причинах везения и неудач

202.

О ПРИЧИНАХ ВЕЗЕНИЯ И НЕУДАЧ

Я всегда задумывался над нашей русской поговоркой: «Кому не везёт в картах, тому везёт в любви», стараясь понять, что же происходит с человеком, когда он пытается испытать свою судьбу. По время игры в шашки «го» со стариком Накамура, хозяином гостиницы «рёкан», я попытался выяснить, что он думает по этому поводу, и вот что он мне сказал: «Выбирая между материальной и духовной составляющей, между расчётом и увлечением, деньгами и любовью, человек неизбежно становится на ту или другую чашу весов, это и определяет его судьбу. Это равносильно тому, какой путь выбрать, стать в жизни преуспевающим конфуцианцем, обогащая себя культурой, или погрузиться в даосские странствия, соединяя себя с природой. Восточные люди всегда стремились обрести равновесие на обеих чашах весов. И тот, кому это удавалось сделать, достигал выдающихся успехов в том или ином виде деятельности».

Услышав такое умозаключение, я спросил его: «Но как добиться того, чтобы мне везло во всём? Я понимаю, что для того, чтобы выбрать правильный путь, нужно встать на твёрдую платформу определённых знаний. Я отношу себя к даосам, и критично отношусь к конфуцианцам, которые, создавая свою культуру, всё более отдаляются от своего природного начала, и постоянно играют на поле создаваемой ими культуры, что может нас всех примести к гибели. Но отдаляясь от людей, я как бы начинаю терпеть поражение во взаимодействии с ними. И это меня тревожит. Я не могу жить только одним своим природным, отвернувшись от мира и людей. Как сделать так, чтобы через свой внутренний мир я мог влиять и на мир внешний, и так, чтобы меня понимали и откликались мне? Ведь, как я понимаю, везение зависит во многом от взаимопонимания и единения с другими. Или я не прав?»   

Подумав, он ответил: «Я бы не был так категоричен в своих суждениях. Давай посмотрим, что происходит в голове восточного человека, когда он стремиться добиться внутреннего равновесия и обрести гармонию с миром. Но для начала давай ещё обратимся к истории зарождения корней этих двух учения. История показала, что исконное конфуцианство как и будто противоречащий ему даосизм, по существу, неразъединимы, как взаимодействие полярных сил «инь» (тёмное, женское начало) и «ян» (светлое мужское начало), где даосизм идентифицируется с инь, а конфуцианство – с ян. Согласно теории «инь-ян», которую признают практически все восточные учения, две противоборствующие тенденции не только не взаимоисключают друг друга, но, скорее, наоборот, не могут существовать одна без другой, так как существование одной обусловлено существованием другой (это – как форма и содержание, где одна не может обходиться без другой); одна тенденция всегда в потенции содержит другую и на высшей стадии развития перерастает в свою противоположность; обе они взаимоидентифицируются на мета-системном уровне. Идеальным же вариантом всякого развития провозглашается нахождение и поддержание оптимального баланса между полярными тенденциями, когда ни одна из них не может подавить другую и уравновешивают друг друга, не позволяя противоположной тенденции перерасти в свою крайность. Без этого «вечного оппонента», предоставленная самой себе конфуцианская культура, скорее всего, закостенела бы в собственном педантизме и консерватизме, совершенно утратила бы гибкость и рухнула под непосильным бременем «всеобщего порядка», к которому так стремились конфуцианцы, или была бы разрушена менее «культурными», но более динамичными соседями, не успев дойти до своего логически абсурдного конца (как это происходит в современном мире, где ислам наносит поражение европейской культуре). Поэтому, несмотря на острую идеологическую борьбу, принимавшую нередко крайние экстремистские формы и выливающеюся временами в очень суровые гонения и репрессии против даосизма, в целом официальное конфуцианство вовсе не стремилось полностью подавить или уничтожить своего идейного противника, покончить с ним раз и навсегда. Даосизм же в своём стремлении к спонтанности и к естественности в условиях менее организованной цивилизации, менее устойчивых и последовательно воспринимаемых форм преемственности культурной традиции действительно выродился бы в бесплодный анархизм и нигилизм, не имеющий никакого позитивного смысла, которые с самого начала предписывали ему в пылу полемики экстремистски настроенные конфуцианцы. Без более организованной канонической формы, сдерживающей и уравновешивающей крайние проявления «естественного» поведения, даосское учение могло оказаться разрушительным не только для официальной культуры, но и самой «контркультуры», так как отрицание традиционных норм тоже превращается в своеобразную традицию, которая при отсутствии соответствующих ограничений выливается в самоубийственную инерцию голого отрицания, заводящего в тупик, не менее абсурдный и безысходный, чем тот, в который может завести фанатичное и догматическое утверждение традиционных культурных ценностей. К тому же социальный порядок, поддерживаемый конфуцианством, создавал необходимые условия для функционирования как конфуцианской, так и даосской культуры, и, хотя этот порядок был далеко не идеальным, без него существование и развитие обеих культурных традиций было вообще не мыслимо, так как они не могли существовать, не имея никакой социальной и экономической основы. Поэтому если подытожить всё это, можно сделать вывод, что конфуцианство создано для общественной морали, а даосизм – для личной нравственности. Только учитывая обе эти стороны и ища «золотую середину» между ними, можно в своей деятельности добиваться успеха. Что такое везение? Ведь это есть то, когда человек чувствует «веяние времени», где идут изменения во внутренней и внешней среде общества и индивида, где, защищая свои интересы, он не забывает об интересах своего ближнего. Чувствуя «веяние времени», он как бы устремляет свой взгляд в будущее и пытается устранить те препятствия и беды на своём пути, которые могут возникнуть. Ведь и конфуцианство и даосизм позволяют человеку выживать в его жизненной борьбе, Конфуцианство нацеливает его на понимание тех тенденций, которые происходят в обществе, а даосизм позволяет ему устремлять свой взгляд в мир тонкой материи и понимать, какие процессы происходят за кулисами внешней стороны театра его ежедневной действительности. Только так можно уберечься в нашем мире, и не сгореть в пламени своих страстей».

Сказав эти слова, он раскрыл передо мной один древний текст, который я перевёл так:       
 

ВНЕЗАПНЫЙ ПОЖАР
 
В одной деревне жили Ло и Цзя в соседях, рядом.
Ло был богат, Цзя очень беден, жил почти-что нищим,
Гордился Ло своей постройкой с расписным фасадом,
Хотел к строению присоединить и Цзя жилище.

Но тот с ценой не соглашался, данною им дому,
Ло принял меры тайные, прийти чтоб к соглашенью,
Чтоб помешать ему продать кому-нибудь другому,
И срочно потребовал от Цзя долга возвращенья.

Цзя вынужден был уступить дом Ло по ценам низким,
Ло перестройкой дома занялся, всё переделав,
С семьёю переехал Цзя в один сарайчик близко,
И бедствия его достигли высшего предела.

Закончив перестройку всю, устроил Ло моленье,
Во время пиршества жёг жертвенные деньги духам,
Возник вдруг ветер, окна распахнулись все со стуком,
Раздулось пламя, и пожар всё охватил строенье.

Дом старый загорелся Ло, и балок не осталось,
Все кинулись тушить, но Ло остановил их жестом,
- «В огне лицо покойного отца Цзя показалось
Мне, видно, наложил проклятье он на это место.

Помочь нельзя, и недостаточно тут раскаянья».
Велел он сына Цзя позвать, и попросил прощенье,
Затем с нотариусом сам составил акт даренья
На, в общем-то, приличное, чтобы жил Цзя, состоянье.

С тех пор, построив новый дом свой, Ло переменился
Стал помогать всем, добрыми делами занимался,
На храмы деньги жертвовал и духам всем молился,
В преклонном возрасте, прожив жизнь счастливо, скончался.

(продолжение следует)

Власов Владимир Фёдорович