Анекдоты от Михаила Булгакова

У Булгакова сложилась странная и тяжёлая судьба.

В середине и в конце 1920-х МХАТ играл только его старые пьесы. Новую пьесу «Мольер» запретили. Многострадальная «Дни Турбиных» пережила много запретов и скандалов, но всё-таки победила всех своей талантливостью и драматургической силой. Прозу Булгакова просто перестали печатать.

Он очень страдал от этого, мучился…Не выдержал и написал письмо Сталину, с упором на достоинства русского писателя. В письме он настаивал «на единственном и священном праве писателя – праве печататься», и таким образом общаться со своим народом и служить ему всеми силами и способностями своего существа.

Ответа он не дождался.

Булгаков затосковал. Писательская мысль работала безостановочно, а в воображении возникали новые сюжеты и образы, готовые излиться на бумагу. Запретить печататься – худшей казни нет и не может быть для пишущего человека!

Однако, никто не может запретить верующему молиться, а писателю творить. Булгаков выдумывал для своих близких людей удивительные рассказы – шутливые и грустные. Он рассказывал их дома, за чайным столом. Просто рассказывал и не записывал.

К сожалению, только малая часть этих рассказов сохранилась в памяти…Константина Паустовского, вхожего в дом Булгаковых, который записал их в своей «Книге скитаний». Теперь и мы имеем возможность познакомиться с этими устными рассказами Булгакова, очень похожими на анекдоты.

•
Анекдот первый.

Булгаков пишет каждый день Сталину длинные и загадочные письма. Подписывается: «Тарзан».

Сталин каждый раз удивляется и даже пугается. Он любопытен и не ленив, в отличие от большинства граждан России, письма читает до конца…Вызывает Берию (а может быть, Ягоду или Ежова – А.К.) и требует, чтобы тот нашёл и доставил к нему автора этих писем. Вождь сердится: «Развели в органах тунеядцев, одного человека словить не можете!».

Булгакова находят и доставляют в Кремль. Сталин пристально, даже доброжелательно его рассматривает, не торопясь, раскуривает трубку и спрашивает:

    – Это вы мне письма пишите?
    – Да, я, Иосиф Виссарионович.

Молчание.

    – А что такое, Иосиф Виссарионович? – спрашивает обеспокоенный писатель.
    – Да, ничего. Интересно пишите.

Молчание.

    – Так, значит, это вы – Булгаков?
    – Да, это я, Иосиф Виссарионович.
    – Почему брюки заштопанные, туфли рваные? Ай, нехорошо! Совсем нехорошо!
    – Да так…Заработки вроде скудные, Иосиф Виссарионович.

Сталин поворачивается к наркому снабжения:

    – Чего ты сидишь, смотришь? Не можешь одеть человека? Воровать у тебя могут, а одеть одного писателя не могут? Ты чего побледнел? Испугался? Немедленно одеть. В габардин!...А ты чего сидишь? Усы себе крутишь? Ишь, какие надел сапоги! Снимай сейчас же сапоги, отдай человеку. Всё тебе сказать надо, сам ничего не соображаешь!

•
И вот Булгаков одет, обут, сыт, начинает захаживать в Кремль, и у него завязывается со Сталиным неожиданная дружба. Такое случается с вождями – вдруг, ни с того, ни с сего проявить «милость к падшим», да ещё попутно унизить своих соратников.

•
Анекдот второй.

Сталин иногда грустит и в такие минуты жалуется Булгакову:
    – Понимаешь, Миша, все кричат – гениальный, гениальный. А не с кем даже коньяку выпить!

•
Анекдот третий.

Однажды Булгаков приходит к Сталину усталый и в глубоком унынии. Вождь к нему со всем вниманием:

    – Садись, Миша. Чего ты грустный такой? В чём дело?
    – Да вот, пьесу написал.

    – Так радоваться надо, когда целую пьесу написал. Зачем грустный?
    – Театры не ставят, Иосиф Виссарионович.

    – А где бы ты хотел поставить?
    – Да, конечно, в МХАТе, Иосиф Виссарионович. – Писатель даже привстал от волнения.

    – Театры допускают безобразие! Не волнуйся, Миша. Садись.

Сталин берёт телефонную трубку.

    – Барышня! А, барышня! Дайте мне МХАТ! МХАТ мне дайте!...Это кто? Директор? Слушайте, это Сталин говорит. Алло! Слушайте!

Сталин сердится и дует в трубку.

    – Дураки там сидят, в Наркомате связи. Всегда у них телефон барахлит. Барышня, дайте мне ещё раз МХАТ. Ещё раз, русским языком вам говорю! Это кто? МХАТ? Слушайте, только не бросайте трубку! Это Сталин говорит. Не бросайте! Где директор? Как? Умер? Только что?...Скажи, пожалуйста, какой пошёл нервный народ!

•
Так постепенно, черта за чертой, штрих за штрихом лепит Булгаков образ Сталина. И такая в этих анекдотах добрая сила булгаковского таланта, что образ этот человечен и в какой-то мере симпатичен. Невольно забываешь, что Булгаков рассказывает о том, кто принёс ему столько горя. Впрочем, многие граждане России верят, что вождь таким и был, каким его представил в анекдотах Булгаков – добрым, внимательным к нуждам интеллигенции, с развитым чувством юмора. Пусть их верят. Людям нужны кумиры, без них никак.