Огни костров

Когда на землю опускается ночной туман, плотный, как пуховое зимнее одеяло, города засыпают. Когда Морфей, в глазах которого сверкает бездна, по-отечески распахивает объятия, города длинной вереницей стекаются к нему, теряясь в складках его черной мантии. Когда мантия разгорается алым, города окончательно и бесповоротно исчезают. Навсегда. Сливаются с пустотой, исчезают в вечности.

Там, где раньше были огни многоэтажек, появляются маленькие светящиеся точечки. Точечки с каждой секундой растут, и вот уже на месте городов полыхают костры.

А вокруг них сидят люди. А может, и не люди. А может, и не только люди. Кто их разберет в свете стремительного огненного танца?

Тысячи людей. Сотни костров. Десятки языческих племен.

Огни. Костры. Огни костров. И вокруг каждого костра кипит жизнь. Здесь вождь племени пытается рассудить неумелого воришку и хозяина украденной коровы. А вон там — шумное празднество по случаю свадьбы младшей дочери. А там, у самого дальнего костра, оплакивают умершего шамана. Горько оплакивают. Ведь здесь как: если умрешь, то — навсегда. Не будет тебе дороги в счастливую загробную жизнь, боги не столь милосердны. Умрешь — исчезнешь, и тело твое рассыплется в звездную пыль. А что будет дальше — никто не знает. Ну, разве что боги.

И у каждого костра старейшины, прикрыв слепые слезящиеся глаза, рассказывают оруженосцам древние легенды. О войнах, о любви, о божествах. А оруженосцы слушают, затаив дыхание. И неважно, кто, что и сколько раз уже слышал. В таких историях, рассказанных у костра, таится особая сила, которая на какое-то время позволяет особенно сильно ощутить божественное присутствие.

А боги — вот они, мы. Летим, громко хохоча не в силах сдержать нахлынувшее счастье. Летим высоко в небесах, раскинув руки, и ветер щекочет нашу кожу, смеясь вместе с нами, и облака лентами вьются сквозь растопыренные пальцы. Летим, пугая своим хохотом людишек далеко внизу, которые дрожат от каждого шороха...

Вообще-то, мы сами в себя не очень-то и верим, но нам нравится быть героями людских сказок и легенд. Так что верить приходится. И мы добросовестно верим. И они тоже. А вера у них сильная, подкрепленная страхом. И поэтому мы существуем. И поэтому мы летим из ниоткуда в никуда, внося хаос в уютный людской мирок ветром и грозами, звездопадами и землетрясениями, лисьими сказками и скрипом снега. Но главное — мы летим. Они там, внизу, а мы — летим.

В наш смех вплетается шорох песка. Мы знаем, что это значит. А те, внизу, — нет. Поэтому все вокруг костров утонуло в хаосе. Люди мечутся, хватаются то за оружие, то за амулеты. Матери прячут в объятиях детей, а шаманы выкрикивают бессвязную нелепицу, и голоса их сливаются в нестройный хор.

Каждую ночь происходит одно и то же, а они все никак не привыкнут и не поймут. Люди, что с них взять.

Сказки обрываются на полуслове. Костры, вспыхнув в последний раз, в одно мгновение затухают.

А где-то там, на границе вечности, занимается новый пожар.

Давайте-давайте, города и страны, возвращайтесь в свой мир. Пришло ваше время. От вашей шумной толпы мантия становится жутко тяжелой, но как же иначе. Параллельные миры на то и параллельные, чтобы сменять друг друга на разных сторонах бесконечности.

Пора.

А завтра будет новое навеки.

А завтра древние легенды вновь будут выплетаться из звезд и пламени узловатыми старческими пальцами.

Ну а пока придется как-то жить.

Такие дела.