Буря

Подгоняемая крпечающим ветром, туго натягивающим зарифенные паруса, маленькая яхта стремительно перепрыгивала с волны на волну. Синеющая впереди полоска чистого неба на глазах становилась всё уже и уже, а белые облака над головой стремительно темнели. За кормой сгущалась штормовая тьма, временами озаряемая вспышками молний. У штурвала судна, привязанная к нему тросом, стояла молодая девушка в ярко-жёлтой штормовке. Напряжённым взглядом она пристально следила за бегущими навстречу яхте водяными валами. Едва завидев за кормой сине-стальную тучу, подсвечиваемую пока беззвучными вспышками молний, она начала готовить корабль к суровому шторму – задраила трюм, убрала грот, зарифила кливера, привязала себя к штурвалу. К тому времени, когда эти проедуры были выполнены, ветер и волны заметно усилились, хоть опасности они пока и не несли. Девушке снова и снова вспоминался разговор с отцом, состоявшийся перед её отплытием.
***
Девушка, чувствуя себя слегка неуютно в отцовском кабинете, стояла, скрестив руки, перед отцом. В этих скрещённых руках, в гордо выпрямленной спине, в независимо вздёрнутом подбородке читалось непреклонное упрямство, согласно людской молве свойственное всем Грантам. Сэр Роджер Грант, хозяин «Верфи Гранта» сидел за своим рабочим столом. Уперев локти в столешницу, он положил голову на сцепленные кисти рук.
- Элис, я всё понимаю, ты большая девочка, и, судя по всему, неплохой моряк, но стоит ли отправляться в плавание без Майкла? – не отрывая локтей от стола, он развёл руки в стороны, и приподнял брови – «Морской конёк» лучшая яхта, построенная на моей верфи, но всё-таки она расчитана на то, что ею будут управлять три человека. Даже вдвоём с Майклом вам было бы непросто, а уж одной тебе придётся тяжело, даже если повезёт с погодой.
- Папа, ну ты же понимаешь, что люди доверяют свои сообщения «Почтовой компании Элис» только по тому, что быстрее нас никто не доставляет письма через океан? Нельзя откладывать выход «Конька» мы потерям клиентов.
Сэр Грант в досаде скривил губы.
-Если бы я не знал насколько ты упряма и насколько важна для тебя твоя «Почтовая компания», то попробовал бы тебя переубедить. Думаю, вряд ли бы у меня это вышло, но знай, я против того, чтобы ты шла черз океан одна, возьми хоть пару матросов из тех, которые ищут работу в порту.
Девушка возмущённо всплеснула руками.
- Ну пап, сам подумай, как я могу пойти в плавание со случайными людьми? Уж лучше одна. К тому же сезон гроз уже закончился, а в хорошую погоду с «Морским коньком» справится даже ребёнок.
И её отец досадвливо махнул рукой.
- Поступай как знаешь, Элис, всё что я думаю по этому поводу я уже сказал.
***
Стоило признать, что отец оказался прав, а стихия сыграла с ней злую шутку. Впрочем, было не время досадовать. Волнение усиливалось, налетел шквал, сильно накренив яхту, пришлось слегка довернуть курс по ветру, начался дождь, стало слышно пока ещё далёкие громовые раскаты. К счастью, «Конёк» пока легко слушался штурвала. Элис попробовала представить, что бы на её месте делал Майкл.
***
Майкл О’Брайн с раннего детства учил Элис хождению под парусом. Она не знала более надёжного, сильного и смелого человека, чем этот рыжеволосый моряк. Одно время она была по уши в него влюблена, но Майкл относился к ней скорее как к любимой дочери и проявления её чувств встречал тёплыми ироничными репликами, на которые совершенно невозможно было обидеться. О’Брайн знал о море и кораблях почти всё. В молодости он ходил в кругосветные плавания на огромных парусниках королевского флота, потом работал на верфи сэра Гранта – отводил построенные яхты их владельцам. Когда Элис открыла свою фирму, Майкл стал работать с ней. К сожалению, моряк отличался буйным нравом, особенно, когда выпивал. Незадолго до отплытия «Морского конька», он поучаствовал в шумной драке в одном из припортовых трактиров, где ему сломали руку. «Коньку» и раньше случалось попадать в шторм, но всегда в таких случаях рядом с Элис был Майкл. Девушка тогда стояла у штурвала, а Майкл управлял парусами и иногда, перекрикивая могучим басом голос стихии, давал ей указания по поводу выбора курса.
***
По всему выходило, что Элис уже сделала всё что могла. Оставалось только надеяться, что она верно рассчитала количество парусов, которые следовало оставить. Между тем ветер становился всё сильней, налетал шквалами с разных сторон, из-за чего яхту разворачивало то в одну, то в другую сторону, Элис приходилось постоянно вращать штурвал, чтобы выправить судно. Брызги от разрезаемых «Морским коньком» гребней смешивались с каплями дождя, летели в лицо девушке, слепили глаза. Вспышки молний заставляли всё вокруг: и струи дождя, и волны, и паруса на мгновение замереть в лучах ослепительного света. Затем следовал раскат грома, от которого дрожал воздух в лёгких. Упираясь ногами, в палубу, вцепившись ладонями в штурвал, Элис чувствовала, как яхта вибрирует под ударами стихии. Эти вибрации напоминали ей дрожание мышц под шкурой жеребца, ожидающего начала скачки. Поймав себя на этой мысли, девушка озорно улыбнулась, страшно ей не было – было весело.
***
Отец решил строить яхту, когда Элис было десять лет. Строительство кораблей никогда не было для Роджера Гранта просто способом заработать. Он строил корабли, потому что их любил. И когда дочка подросла, решил построить яхту, чтобы время от времени совершать с ней морские прогулки. Элис присутствовала на всех этапах создания судна, видела, как отец горячо обсуждал с корабельным мастером эскиз корабля, количество мачт и парусов, затем наблюдала как день за днём скелет шпангоута «Морского конька» обрастает плотью досок, как ложится палуба, ставятся мачты, натягиваются тугие мышцы такелажа и, наконец, пахнущий деревом и краской кораблик сходит на воду. Капитаном яхты стал Майкл О’Брайн. Вместе с ним и отцом, они ходили вдоль берега в соседние приморские города. Позже О'Брайн начал учить девочку управлять кораблём. Элис любила «Конька», как любят большое доброе и верное животное, хоть и обладающее строптивым характером. Яхта была для неё и конём, и крыльями, а сейчас, чувствуя, как судно, разрезая воду, легко взбирается на гребень очередной волны, девушка чувствовала какую-то шальную радость от этого единения с кораблём.
***
Однако, после нескольких часов непрерывной борьбы с ветром и морем от веселья девушки не осталось и следа. Навалившаяся усталость сковывала её движения, всё тело стало тяжёлым и неповоротливым, мышцы задеревенели и болели, внимание притупилось, и вовремя доворачивать яхту носом к набегающей волне становилось всё сложнее. По-видимому, от такой скачки разошлись стыки между досками и судно потихоньку оседая всё глубже, теряя манёвренность, начало набирать воды. Ко всему прочему невидимое за тучами солнце, наверное, уже почти село – тьма сгущалась, а зажечь огни не было никакой возможности, да и вряд ли бы это что-то сильно поменяло. Во вспышках молний бушевавшие вокруг волны, капли дождя и брызги воды, казалось, застывали на мгновенье, чтобы затем, под прикрытием навалившейся тьмы, обрушиться на корабль. Несколько раз водяной вал перехлёстывал через яхту, бурным потоком прокатываясь от носа до кормы, мягкой, но беспощадно сильной рукой толкал Элис в грудь, пытаясь оторвать её от штурвала и унести в море. Яхта выпрыгивала из-под такой волны, как дельфин, туго натягивавшийся канат больно врезался в тело девушки, но не давал воде смести её за борт.
От усталости мысли Элис начали путаться, она уже не ощущала движения яхты, не видела красоты её полёта сквозь бурлящие воды. Для девушки сейчас существовали только накатывающиеся на яхту водяные валы, рукоятки штурвала и её измученное тело, молящее о передышке. Возможно, ей пора было испугаться, но для страха просто не осталось сил, лишь где-то в глубине сознания пряталась мысль о том, что с этой бурей ей не справиться. Измученная борьбой девушка не чувствовала, что на самом деле самый свирепый натиск шторма миновал и теперь ветер и волны потихоньку слабели. Впрочем, силы их всё ещё было достаточно, чтобы крутить и швырять маленькую яхту как детскую игрушку.
Элис стала опаздывать. После того, как она не успела довернуть яхту носом к волне, та, ударив в борт, так накренила «Морского Конька», что из-под воды показался киль. Девушка поскользнулась на вставшей почти вертикально мокрой палубе, отцепилась от штурвала и покатилась вниз. Её падение остановил трос, резкий рывок выбил у неё из груди весь воздух. Во вспышке молнии девушка увидела под ногами пенную воду. Какое-то мгновение казалось, что яхта сейчас перевернётся, но постояв мгновение на одном борту, та с шумом и брызгами вернулась в нормальное положение. Девушка, судорожно втянув в себя воздух, рванулась к штурвалу и успела развернуть яхту навстречу следующей волне. Стоило ей облегчённо выдохнуть, как резкий шквал дёрнул нос яхты в сторону и резким хлопком сорвал оба кливера. Ход яхты тут же замедлился. Переживать из-за потерянных парусов было некогда, к «Морскому коньку» уже неслась новая стена воды. Элис из последних сил, уже видя, что не успевает, крутила штурвал. Водяной вал приподнял яхту, ударил в борт, потащил её, накренившуюся, за собой. Гребень волны нвис над судном, замер на мгновение и, тяжело обрушившись, разбился о палубу. «Конёк», заскрипев каждой дощечкой, просел, черпнул бортом воды, но тут же вновь выпрыгнул из воды. Уже удаляясь, волна всё ещё тянула его за собой.
Внезапный удар сотряс яхту от кормы до носа. «Конёк» сильно накренился. Элис с трудом удержалась на ногах и заозиралась, судорожно пытаясь сообразить, что же произошло. Следующая волна достигла судна, приподняла его, протащила и бросила, снова ударив килем обо что-то. Во вспышке молнии девушка заметила полоску близкого берега, песчанный пляж, а за ним, раскачивающиеся на ветру пальмы. Стало понятно, что яхту вынесло на мель. Отсюда до спасительного берега было каких-то полсотни метров, но преодолеть их Элис в текущем своём состоянии вряд ли бы сумела. Оставалось только ждать пока буря не утихнет и надеяться, что яхта за это время не развалится под натиском стихии.
«Морской конёк» уцелел. Спустя некоторое время волны более или менее успокоились, а дождь прекратился. Девушка открыла каюту и обнаружила, что воды набралось прилично, она добралась и до писем (по счастью находившихся в непромокаемых конвертах) и до съестных припасов (часть из которых, не смотря на предосторожности всё-таки промокла). Впрочем, дальше она не прибывала, так уровень воды в трюме сравнялся с уровнем моря. Видя, что ситуация хоть и неприятная, но не грозящая гибелью кораблю, Элис, дрожа от холода, переоделась в сухую одежду, запрыгнула в гамак, подвешенный под потолком каюты, и, уютно свернувшись калачиком, мгновенно заснула.
***
На следующее утро Элис сидела вполоборота к линии пляжа, обхватив руками колени, подставив спину недавно выбравшемуся на небосклон солнцу. Рядом на углях костра варился кофе. По песку вокруг была раскидана сохнущая одежда. Море, присмиревшее после шторма, гнало мелкую волну по песчаной отмели, на которой лежала полузатопленная яхта. Лёгкий ветерок нежно играл с растрепавшимися волосами девушки, пригибал огонь костра, шелестел листвой пальм. В небе, нарушая своими резкими криками спокойствие чудесного утра, кружились чайки.
Мысли Элис блуждали где-то далеко, ей не хотелось сейчас думать о том, как починить «Конька», далеко ли её унесло от начального курса, успеет ли она доставить почту адресатам. Вместо этого думалось о том, как ей повезло, что буря выбросила её на эту отмель. Она представляла, что бы сейчас сказали ей отец и Майкл, будь они рядом. Отец, со свойственным ему самообладанием, сказал бы, что он надеется на то, что эта история научит её более трепетно относиться к своей жизни и чувствам тех, кто её любит. И сквозь напускную холодность отцовского тона можно будет заметить облегчение после пережитого беспокойства. Майкл же просто бы тяжело вздохнул и слегка ворчливо пожаловался: «Ну и напугала же ты нас, девочка!», а потом обязательно бы добавил «Вообще-то ты хорошо справилась с этой чёртовой бурей, но при таком ветре хватит и одного кливера». И в его ворчании тоже будет чувствоваться след пережитого за неё страха. Волна тёплых чувств захватила Элис, сердце защемило от любви к этим двум старикам. Только сейчас она ощутила, как близко прошла смерть и только сейчас испугалась, но окружившее её доброе и нежное утро, приятно щекочущий ноздри аромат кофе, уютное поплёскивание волн очень быстро успокоили её. Мир был добр и красив. Даже боль мышц, ноющих после напряжённой работы, была приятной. Глубоко вдыхая пропитанный запахом моря воздух, девушка ощущала себя как никогда живой, чувствовала свою крепкую связь с каждой песчинкой пляжа, на котором сидела, с каждой частичкой попавшего в лёгкие воздуха, и это ощущение было невероятно правильным и прекрасным.