Все не так плохо на этом свете!

Все не так плохо на этом свете!

   «Все не так плохо на этом свете!» - подумала я, искупавшись в только что отошедших водах.
   «Вон ко мне уже спешат медсестры, сейчас меня оботрут. Затем завернут в чистую пеленку и унесут меня от мамы, которой сделали разрез, чтобы пролезла моя головка, которая была у меня не по возрасту крупной, пришлось таким образом вытащить меня из маминого очень уютного в течение девяти месяцев чрева.  А моя бедная мамулечка все это время молча, терпеливо и мужественно переносила боль, которую я ей причиняла.
   Сейчас этот разрез будут на ней зашивать, тут вдруг мама непроизвольно вздрогнет и охнет, почувствовав продергивание нити через живую плоть. Но вскоре она успокоилась и, вспомнив, что меня унесли куда-то, что не слышит моего «ау, уа», она тревожно спросила медсестру: «А где мой ребенок, вроде девочка? С ней все нормально? Все при ней? Не уродка?» Медсестра звонко рассмеялась: «Не переживайте, мамаша! Все при вашей дочке, только весом не вышла, всего лишь на два четыреста! Но ничего, кости целы, мясо само нарастет!»
   Через пять минут меня принесли и показали маме, мама так внимательно на меня смотрела, что я даже чуток испугалась, что она не признает во мне свою дочку и откажется от меня, и тут я изо всей силы стала толкаться ножками, медсестра чуть было меня от неожиданности не уронила на пол, застеленный половой плиткой. Мама второй раз за все это время охнула: «Боже, не уроните мою Катюшку!» И тут я от радости, что мама не отказалась от меня, тоже закричала: "Уррррааа! Урррааа!», но так как я букву «р» еще не научилась выговаривать за полчаса, как родилась, то, само собой разумеется, что все услышали только: «Уа! Уа!» и, конечно, все стали меня успокаивать, убаюкивать, а я вообще не хотела спать, мне захотелось полежать на маминых ручках, прижаться к ней, почувствовать губами маминой груди сосок… Но это случилось только через несколько дней, маме не сказали причины, и она плакала, представляя самые страшные картины, что могло со мной произойти. А со мной ничего такого и не случилось. Просто всех деток закрыли на карантин, поили искусственными смесями, чтобы довести до нормального веса. И вот дня через три-четыре меня, наконец, принесли в комнату, где, кроме мамы, было еще шесть рожениц. Я не сразу узнала маму, но она каким-то шестым чувством поняла, что это ее дочка, быстро поднялась навстречу, шепча от волнения: «Это моя Катюшка?!» 
   Много бы я еще чего могла рассказать про нас с мамой, например, про то, как маме не удавалось накормить меня грудью, так как молоко не появлялось даже при сильном массаже и сдавливании в области соска, как  рассердилась, непонятно на что, врачиха и со злости так ущипнула мамину грудь, что из нее вместо молока брызнула кровь, и долго после этого болела мамина грудь.
   Или про то, как мой папа, услышав, что у него родилась я, его дочка, хотя он очень ждал сына, и маму назвал по телефону бракоделкой, но не прошло и часа, как он уже стоял под окном маминой палаты и пытался в него заглянуть, но ему это никак не удавалось, поскольку подоконник был намного выше папиного роста, и сколько он ни подпрыгивал,  ему не удавалось меня увидеть. Но уже в следующий раз он приехал на машине с другом, привез несколько пустых ящиков, вот тогда наша маленькая ячейка общества была на седьмом небе от счастья.
   Или о том, как нас с мамой выписывали из районного роддома, как приехали две одинаковые белые авто с лентами: на одной голубые, на другой красные. Вместе с мамой выписывали из маминой палаты ее соседку с мальчиком Колей. И нас в коридоре на выходе чуть не перепутали: мой папа на радостях схватил Колю, а меня Колин папа, а так как мы были чересчур спеленаты, то мы даже и пискнуть, и дрыгнуть не смогли и сообщить, то это не наши папы. Вечно эти мужчины путают, а еще своим умом перед мамами хвалятся. Но все обошлось, когда вмешались мамы, уж они-то нас никогда не перепутают, если хоть раз в жизни уже покормили свое дитя грудью…
29.12.2017
23:21