Симпатяга Карлис

   Ливы (по-русски – либь) на нашем побережье уже почитай скоро 100 лет как и не живут. Последние 2 сотни человек этих статных угро-финнов доживают свой век в небольших деревнях на северном прибрежье Курляндии, но уже не говорят на своём языке и смешались с латышами.

   Первыми начали уничтожение этого непокорного племени немцы с середины XII века, а добивать народ активно принялись их бывшие холопы во времена правления Карлиса Ульманиса, который 15 мая 1934 года, будучи премьер-министром, устроил в Латвии военный переворот. Воспитанные Латышским Крестьянским союзом в духе  идей Муссолини, верные своему «народному вождю» военизированные полки айзсаргов, созданные по образцу финской полувоенной организации Suojeluskunta,  обеспечили ему авторитарный режим и долгую память в умах латышей.
 
   После  этого переворота новоявленный диктатор распустил Сейм и все партии, в том числе и свой ручной Крестьянский союз, закрыл неугодные печатные издания, приостановил действие конституции (Сатверсме), а 11 апреля 1936 года  решил назначить себя президентом всея Латвии без каких-либо демократических выборов. Здесь не обойтись без краткой биографии «народного вождя».
 
   Карлис был третьим сыном зажиточных Добленских (старое название местечка Добеле) хуторян Индрикиса и Лизеты. Ввиду особенностей своего интеллекта, образа жизни и пристрастий он так и не сумел закончить Митавское (ныне город Елгава) реальное училище, прошёл один курс из трех Цюрихского политехникума, пытался учиться и в Сельскохозяйственном институте Лейпцигского университета, но и его окончить не смог. Недостаток образования не помешал авантюристу самовольно присвоить себе степень агронома, выступать с лекциями по свиноводству и производству творога. Не ускользнула от взгляда смышлёного недоучки и политика. Своё политическое «боевое крещение» Карлис Индрикович получил ещё при Николае II, когда  был заключён под стражу на 5 месяцев за антироссийскую статью в каком-то аграрном журнале.
 
   После заключения, дабы уклониться от дальнейшего судебного преследования, Ульманис благоразумно покинул недоброжелательное отечество, и обосновался в Лейпциге. Но жить хотелось лучше, нежели позволяли возможности, и деловитый латыш надумал перебраться в США. Денег от чтения лекций на коронную тему «Наше будущее — в телятах» не хватало, и пришлось лектору немало постараться и пустить в ход и своё мужское обаяние, чтобы ему дали взаймы. И нашёл-таки сладкоголосый симпатяга вечерком путь к сердцу покровителя на одном из редких хуторов в местечке Каугури.
 
   Несмотря на то, что Карлис и так уже задолжал 200 рублей, покровитель под пустое обещание издать книгу о сливках и твороге безропотно ссудил симпатягу деньгами. Конечно, практичный покровитель-хуторянин не стал при этом рисковать своими деньгами, а помог за счёт местного Сельскохозяйственного общества. Впрочем, какая разница, чьи были средства: деньги-то были небольшие и возвращать их будущий «отец нации» и не собирался. Суммы на билет для отплытия под сень статуи Свободы вполне хватило, но жизнь в штатах не задалась: летом Ульманис работал на ферме, а зимой на молочном заводе в штате Небраска простым рабочим. Работа показалась будущему диктатору слишком тяжёлой, и, собрав разными путями полторы тысячи долларов, Карлис Ульманис решил стать бизнесменом. Через четыре года, в 1911 году, он купил небольшой молочный заводик в Хьюстоне (штате Техас). После двух лет хозяйствования фирма обанкротилась. И уже в 1913-м году хитрец воспользовался царской амнистией и сумел бежать от американских кредиторов обратно в Россию. Здесь он занялся привычным и прибыльным делом, то есть политикой.
 
   Будущий вождь всех латышей не зря за границей начитался трудов Муссолини. Его коньком стала борьба за «латышскую Латвию». С тех пор эта озабоченность не покидает умы местных патриотов. После переворота Карлис велел закрыть единственную газету ливов, пригрозил тюрьмой строптивым старейшинам, сгноил в вентспилсской тюрьме и самого «короля ливов» с хутора «Бунтики» Улдрикиса Капберга,  а также запретил ливам вне дома говорить на своём языке.
 
   Окончательно завершилось рьяное уничтожение древнего народа уже после прихода советской власти. Его учинили «правильные» советские паспортисты, которые, не спрашивая согласия самих ливов, совершенно незаслуженно записывали их в латыши только на том основании, что в Советской Латвии живут латыши и не живёт такой народ как ливы.
 
   Дела ливов всегда были связаны с морем и рыбной ловлей. После того как ливское побережье стало советской границей, частный рыбный промысел с лодок был запрещён, прибрежные жители остались без дела, и следовательно, без пропитания. Старые рыбаки кое-как ещё доживали свой век, а их потомки переехали в города. После смерти стариков дома под камышовыми крышами на побережье были брошены со всей утварью. Возле них на своих кладбищах по побережью остались догнивать перевёрнутые лодки, к которым старики относились как к добрым живым существам. По отсыревшим углам приземистых хижин беззвучно хозяйничала плесень. Она наполняла комнаты характерным запахом запустения. Мыши и древоточцы без опаски и негромко догрызали пустые морские сундуки, оставленные наследниками. Этому дому повезло: я недорого купил его по случаю и не выкинул ничего.

   Похожая участь пришлась и на долю племени летьголы, которое в России издавна и до конца 19 века считалось «литовским племенем», но после решительных действий Ульманиса народу также пришлось сделаться латышами. Для начала отсталые «чангалы»(обидное прозвище латгалов, означающее мякину, отходы при молотьбе), сиречь латгалы, после переворота Карлиса были лишены возможности вести делопроизводство и учиться на латгальском языке, а потом и их также записали в латыши. Но латгалы умудрились пока кое-где и кое-как в восточной Латвии сохранить свой  язык, несмотря на повсеместное образование исключительно на латышском языке. Несмотря на старания официальной власти они продолжают бубнить между собой по-латгальски, и в отместку за неблаговидные деяния чванливых рижских господ частенько неодобрительно называют их «чиулями» (чиули - на латгальском языке означает снопы пустой соломы)...


Фото из из интернета "Встреча К.Улманиса в Елгаве в 1937 году", автор неизвестен, надпись на транспаранте переводится примерно так - "Седая старина разбуженная вождём"