До весны...

- Мам, ну что ты, не плачь, все будет хорошо! Тебе здесь будет даже лучше, чем у нас – тебе вон даже отдельную комнату обещают. Ненадолго, правда – пока подружку не подселят.
Искусственный ослепительно-яркий свет заливал весь просторный холл, в котором высокий хорошо одетый мужчина держал за руку морщинистую и сгорбившуюся под тяжестью прожитых лет старушку-мать. Жена его с нетерпеливо-равнодушным выражением лица стояла рядом.
- Вот по весне достроим дом, и мы тебя заберём. Сама ведь понимаешь, если бы Лерка не была беременна и так срочно бы не выходила замуж… Это ненадолго.
Взгляд его блуждал по стенам, останавливаясь то на репродукциях картин, то на вазонах, стоявших и висевших вдоль стен. На жену он смотреть избегал, боясь ее упрекающего взгляда: время идет, в супермаркете скидки перед Новым Годом, а они все ещё здесь. Матери в глаза он тоже посмотреть не решался.
Варвара Николаевна долго и молча смотрела выцветшими подслеповатыми глазами на сына – стараясь сохранить в ставшей совсем ненадёжной памяти каждую чёрточку родного лица… На речи сына она кивала дробненько, соглашаясь, а может быть, это просто её непослушная голова, как у деток-грудничков, мелко подрагивала. Хотела было, как в детстве, дрожащей рукой погладить непослушный русый вихр надо лбом у сына, но передумала – побоялась, что не устоит на ватных, немощных ногах, потеряв равновесие… «Какой красавец вырос у меня! А был таким "злыдней" – самый болезненный, хиленький, хотя и не самый младший из сыновей - намучилась с ним, но выходила… Вырастила… Всех вырастила...» - и материнское сердце снова затрепетало - от гордости и нежности.
Подошла сотрудница и, взяв заботливо Варвару Николаевну под руку, повела ее в новое жилище. У двери старушка как-то неожиданно прытко обернулась и засеменила назад, глухо постукивая обеими палочками по паркету.
- Танюша, Лёше в борщ сметаны не клади – он ее не любит. А Машеньке купите большого мягкого медведя – она о нем Деду Морозу на днях в письме писала…
Невестка закивала головой и еще раз сказала «досвиданьяВарвараНиколавна», торопясь к выходу.
- Прощай, Татьяна! Прощай, Петруша…
И Варвара Николаевна медленно пошла мимо огромного окна назад, увлекаемая своей спутницей. За окном большими мягкими хлопьями, тихо и не торопясь, падал снег. Засыпая все дорожки, по которым босоногой девочкой бегала Варя, укутывая землю пушистым, чистым, но холодным одеялом, под которым ей спать до весны. До весны...

"Когда весна придет, не знаю
Пройдут дожди, сойдут снега..." - вдруг вспомнилась песня Варваре Николаевне, и две крупных слезы побежали по глубоким бороздкам дряблых старушечьих щёк...