Виновен однозначно

Начальник отдела кадров, похожий на известного комика Дэнни Де Вито в его лучшие годы, спешил на совещание и не скрывал этого. Его пухлые руки быстро перебирали бумажки, лежащие на письменном столе. Он бегло просматривал их, делая какие-то пометки, а потом раскладывал в определенном порядке, словно пасьянс. Не прерывая своего занятия, он обратился к Олегу с краткой, но содержательной речью.

- Олег Николаевич! – немного торжественно произнес кадровик. – Вы должны нас понять. В стране экономический кризис, многие медицинские учреждения находятся в бедственном положении. Наша клиника – не исключение. В такой сложной ситуации мы не можем позволить себе иметь психотерапевта, у которого нет пациентов. К сожалению, мы вынуждены с вами расстаться.

Он театрально вздохнул, изображая сочувствие, и впервые посмотрел на Олега.

- Вам всего сорок лет…

- Сорок два, - машинально поправил Олег.

- Прекрасно! Сорок два. Вы еще молоды и легко найдете себе занятие по душе.

Торопливо сложив в папочку несколько документов, начальник отдела кадров направился к двери.

- Сейчас вами займется Мариночка, - бросил он на ходу. - Всего вам доброго!

Мариночка оказалась тоже очень деловой и куда-то спешащей. Она уделила Олегу ровно двенадцать минут – по одной минуте за каждый год, проработанный им в клинике.


Олег шел по коридору, опустив голову и глядя себе под ноги. Не было нужды смотреть по сторонам, чтобы понять, что у кабинета окулиста, несмотря на предварительную запись и прием по талонам, образовалась очередь, у кабинета гинеколога – тоже очередь, у кабинета эндокринолога – огромная очередь. 

Он поморщился, как от боли, вспомнив, что у него – врача-психотерапевта – было всего три консультации за последние два месяца. Раньше все-таки приходили на прием состоятельные дамочки, озабоченные холодностью своих мужей-бизнесменов, сами бизнесмены, оправдывающие свою холодность большой загруженностью на работе, их подросшие дети-балбесы, страдающие наркозависимостью, игроманией или алкоголизмом. А теперь никого нет. В нашей стране богатые предпочитают иметь духовного наставника или личного астролога, но только не психотерапевта.

Хотя Олег воспринял сообщение об увольнении спокойно, без лишних эмоций, так как предвидел нечто подобное, неприятный осадок от разговора все-таки остался. Было немного обидно, что никто даже не поблагодарил его за многолетний добросовестный труд.

Пока он упаковывал в кабинете свои вещи – фотографии жены и сына в блестящих золотистых рамках, настольные электронные часы, поздравительные открытки и сувениры, подаренные коллегами и пациентами, – в его душе разрасталось чувство беспросветной тоски. Вряд ли он теперь найдет работу по специальности. Никому не нужен врач, занимающий кабинет, но не приносящий прибыль. Неужели ему придется идти на стройку разнорабочим или продавать какую-нибудь ерунду, которую ни один нормальный человек никогда не купит? Как часто Олег убеждал своих пациентов, оказавшихся в подобной ситуации, в том, что закрывается одна дверь, но открывается другая! Сейчас эти «волшебные» слова почему-то не действовали.
 

Судя по имеющимся в интернете вакансиям, медицинские учреждения города, как и предполагал Олег, не нуждались в услугах психотерапевта. Расстроенный безрезультатными поисками, он снова и снова просматривал сайты с объявлениями и совершенно случайно наткнулся на объявление Международного центра по исследованию человека (так он перевел с английского языка название) о наборе сотрудников. Условия ему понравились – работа за компьютером, свободный график, повременная оплата труда и даже довольно высокая. Почему бы не попробовать?

Ответ из Центра пришел очень быстро. Олегу выслали для ознакомления инструкцию на английском языке, занимающую сто двадцать страниц, и предложили пройти тестирование.

Мысленно поблагодарив Бога за то, что рядом с домом его родителей оказалась школа с углубленным изучением английского языка, где он получил сравнительно неплохие знания, Олег без труда выполнил все задания. Следующим этапом было обучение на тренажерах – коротких видеороликах с различными конфликтными ситуациями. Олегу предлагалось за ограниченное время вникнуть в суть конфликта и оценить степень вины одного из его участников. Шкала оценок состояла из пяти позиций: «невиновен», «незначительная доля вины», «значительная доля вины», «виновен, но заслуживает снисхождения», «виновен однозначно».

Учебные ситуации представляли собой реальные бытовые конфликты, супружеские ссоры, разборки между учениками, соседями, пьяные драки. Только у каждого действующего лица вместо головы было мутное облачко, а голос слегка искажался, приобретал механический оттенок. Видео было на русском языке, причем нецензурные слова «запикивались» и одновременно с этим в середине размытой головы человека, который их произносил, начинало тревожно мигать красное пятно. Чтобы легче было отслеживать действия «подсудимого» участника конфликта, на протяжении всего видеоролика над ним неотступно висел черный вопросительный знак.

Сначала Олегу было трудно сориентироваться и выбрать правильную оценку - катастрофически не хватало времени, мешало собственное волнение и мигающие красные пятна. Впервые в жизни он осознал, увидел собственными глазами, как много грязных слов произносят русские люди – взрослые и дети, мужчины и женщины, богатые и бедные. Нецензурная брань звучала везде – в элитных квартирах и домах, в офисах и заводских цехах, в самолетах и поездах, в школах и университетах, в банках, в салонах красоты и на мусорных свалках.

«Нация деградирует, но почему-то никто не занимается этой проблемой!» – мысленно возмущался Олег. – «Правительству не до этого, в функции школы входит только образование, а воспитание в семье часто никуда не годится. Конечно, если бы все родители относились ответственно к воспитанию детей, если бы все они обладали необходимыми знаниями и умениями, если бы еще до рождения ребенка муж и жена сдавали зачет по психологии дошкольного и школьного возраста…»

«И что из этого?» – усмехнулся Олег, прерывая ход своих мыслей. – «Я сдал намного больше зачетов и даже экзаменов, как и моя жена-педагог. Вроде бы воспитывали сына по всем правилам, а Сашка порой такое выкинет, что даже переходным возрастом оправдать невозможно».

Чем больше размышлял Олег над этой проблемой, тем сильнее росло в нем убеждение, что как подросткам, так и взрослым, склонным к плохому поведению, требуется не обучение, не воспитание, не оправдание и не помощь. Им требуется наказание. Только так можно достучаться до их разума и совести.


Вскоре Олег получил письмо из Центра с предложением заключить контракт сроком на полгода. В контракте имелись пункты о неразглашении конфиденциальной информации и о предельной честности сотрудника при выполнении работы, что вполне соответствовало жизненным принципам Олега.

На следующее утро, когда жена и сын отправились по своим делам, он установил на компьютер специальную программу и с замиранием сердца приступил к работе.

Первый видеоролик смутил Олега, хотя выглядел точно так же, как учебный, и ситуация была проста, банальна и знакома каждому. Действие разворачивалось очень быстро. Некая стройная дама поставила автомобиль у подъезда многоквартирного дома. Тут же из подъезда выскочила толстуха и грубо, с миганием красного пятна, обругала даму, дескать, нечего тут машину ставить. Дама за словом в карман не полезла и ответила на повышенных тонах. В итоге – крик и шум на весь двор. Требовалось оценить поведение дамы.

Олег сомневался, какую выбрать оценку – «незначительная доля вины» или «значительная доля вины», но время истекало, поэтому он остановился на последнем варианте. Ведь дама могла погасить конфликт, но не сделала этого, а еще больше обострила ситуацию, опустившись до уровня толстухи. 

Следующий конфликт тоже казался простым и понятным, однако Олег опять едва успел вынести свой вердикт.

Незаметно прошло два часа. Первый рабочий день закончился. Вставая из-за стола, Олег чувствовал себя разбитым, как если бы он за это время вскопал все шесть соток на даче у тещи.


Нельзя сказать, что новая деятельность доставляла удовольствие Олегу. Каждый раз в конце рабочего дня ему хотелось смыть с себя грязь, в которую ему приходилось окунаться. Но хороший заработок компенсировал все «издержки производства». Конечно, это были не те дурные деньги, которые он когда-то получал в клинике не напрягаясь, просто сидя в своем уютном кабинете и слушая откровения богатых, но не слишком счастливых людей. Зато теперь он сам решал, когда и сколько времени проводить за компьютером в роли эксперта по межличностным отношениям, сам определял величину своего дохода.

Естественно, чем больше зарабатывал Олег, тем больше денег требовалось для семьи и для него лично. Он уже сменил старенькую, видавшую виды иномарку на новый автомобиль, о котором раньше не смел и мечтать, подарил жене роскошную шубу и вообще начал одеваться и приобретать продукты только в элитных магазинах.

Жена и сын постепенно привыкли к тому, что папа напряженно работает с утра до вечера, а порой и ночью, что ему нельзя мешать, нельзя загружать его своими проблемами даже в выходные дни, и жили каждый своей жизнью. Жена проводила почти все свободное время «у матери на даче», как она говорила, а сын болтался где-то с приятелями.

Оставаясь в одиночестве, Олег часто размышлял о своей работе. Интересно, кто снимает видеоролики, которые он просматривает, особенно сцены ревности, ссоры между супругами, происходящие обычно без свидетелей, например, в спальне, где вряд ли появится случайный прохожий с видеокамерой? Для чего нужно оценивать степень вины того или иного человека? Если Олег выносит приговор, является ли он судьей, пусть и виртуальным? Что будет, если он ошибется? Контролирует ли кто-нибудь его действия? Работодателя интересует мнение Олега как таковое или же оно имеет какое-то прикладное значение? Другими словами, за вынесением приговора следует ли соответствующее наказание для виновного? Если верно последнее, кто определяет меру наказания? А может быть, Олег просто принимает участие в разработке новой компьютерной игры или в психологическом эксперименте, цель которого ему неизвестна?

Вопросы, задаваемые Олегом самому себе, оставались без ответов даже спустя два года после начала его работы в Центре.


Наступил сентябрь. Бабье лето еще радовало теплыми солнечными днями, хотя в воздухе уже чувствовалось прохладное дыхание осени.

С самого утра Олег трудился за компьютером. Он решил поработать еще немного, а потом отправиться в ювелирный магазин за подарком для жены – приближался ее день рождения.

Все складывалось замечательно. Недавно он получил письмо из Центра, в котором сообщалось, что с первого октября Олега переводят на должность старшего специалиста по межличностным отношениям, что повлечет за собой дополнительное обучение в связи с усложнением работы. Повышение по службе значительно увеличивало его заработок и открывало новые возможности. Теперь, например, можно будет спокойно отдыхать всей семьей за границей два раза в год или можно всерьез задуматься о покупке новой квартиры.

С мечтательной улыбкой на лице Олег наблюдал через окно, как крошечный реактивный самолет набирает высоту, оставляя в чистом голубом небе расползающийся белый след. Олегу казалось, что прекрасное настроение, в котором он находился сейчас, будет сопровождать его всю жизнь, гарантируя душевный покой и семейное счастье. Когда самолет исчез из поля зрения, он продолжил работу.

Очередной конфликт происходил в городском саду или в парке ясным осенним днем. Над деревьями виднелось такое же, как за окном, голубое безоблачное небо с белым изогнутым следом от самолета, но ситуация была совсем иная - крайне безрадостная и даже опасная.

Два подростка, ровесники его сына, буквально издевались над пожилым мужчиной, сидевшим на скамейке. Его нога была закована в гипс, рядом стояли костыли, без которых мужчина не мог передвигаться. Особенно усердствовал подросток в клетчатой рубашке и джинсах.

«Надо же!» - мимоходом подумал Олег. – «Одет, как наш Сашка. Правда, сейчас все так одеваются».

Паренек схватил костыли. Сначала он долго кривлялся, изображая калеку, скакал то на одной ноге, то на другой, чем вызвал неудержимый хохот своего дружка, потом, когда этот цирк ему порядком надоел, он размахнулся и забросил костыли далеко в кусты.

Мужчина возмущался, но сделать ничего не мог. И как назло в этом уголке парка не было никого, кто пришел бы ему на помощь – ни случайного прохожего, ни молодой мамы с колясочкой, ни собачника, выгуливающего своего пса, ни бегуна, делающего ежедневную пробежку. А подростки, почувствовав себя безнаказанно, распалялись все больше и вели себя еще более нагло.

Когда мужчина трясущимися от гнева руками вытащил из кармана куртки телефон, они выхватили его и с хохотом и комментариями принялись рассматривать фотографии, хранившиеся в нем.

- Вот уроды! – в сердцах воскликнул Олег.

До окончания видеоролика оставалось несколько секунд. Неожиданно в парке начал накрапывать мелкий дождик, и подростки, бросив телефон в урну рядом со скамейкой, а беспомощного мужчину – на произвол судьбы, поспешили удалиться.

«Виновен однозначно», - без колебаний решил Олег, вынося приговор пареньку в клетчатой рубашке.

Эпизод в парке почему-то сильно взволновал Олега. Возможно, он представил себя на месте мужчины и на мгновение испытал то, что испытывал этот несчастный: унижение, гнев, обиду, бессилие и недоумение – за что? Олег не был ни мстительным, ни жестоким, но сейчас он искренне желал, чтобы малолетних злодеев постигла божья кара.

Он откинулся на спинку кресла и машинально посмотрел в окно. Огромная серая туча уже закрыла половину неба, первые капли дождя застучали по стеклу. Вспомнив о предстоящей поездке в магазин, он пожалел, что не закончил работу раньше, пока погода еще не испортилась, но менять свои планы Олег не привык.


У витрины с золотыми украшениями не было ни одного покупателя, поэтому Олег сначала тщательно изучил разложенные на черном бархате драгоценности, а потом долго выбирал между изящной брошью в виде веточки и ажурным браслетом. Вдруг за спиной он услышал знакомый голос. Обернувшись, он увидел слегка располневшего двойника Дэнни Де Вито в сопровождении юной красотки. Начальник отдела кадров клиники, где когда-то работал Олег, заметно нервничал и, как всегда, спешил, а его спутница недовольно хмурилась и капризно надувала и без того надутые губы. 

Олег усмехнулся и, хотя не помнил ни имени, ни фамилии бывшего сослуживца, хотел подойти и поприветствовать его, но зазвонил телефон, лежащий во внутреннем кармане куртки.

Незнакомая девочка, которая назвалась одноклассницей сына, сбивчиво рассказала, что сегодня у них был урок биологии на природе, в парке недалеко от школы. Их еще вчера предупредили об этом. После урока ребята немного погуляли по парку, а потом пошел дождь, и учительница сказала, что пора домой. Перед уходом Саша решил пробежать по бревну на детской спортивной площадке, но оно было мокрое, нога соскользнула, и он упал. И высота бревна небольшая, и упал на песок, а подняться не смог. Вызвали скорую помощь и Сашу увезли в больницу. С ним поехала учительница.

- Вы не переживайте, мы тоже сначала испугались, но врач уверен, что с Сашей все будет в порядке, - в заключение сказала девочка.

Смутная тревога, которая притаилась в глубине сознания Олега после просмотра видеоролика с подростками и которую он усиленно старался не замечать, вдруг разлилась по всему телу и свинцовой тяжестью наполнила сердце. Неужели это была не видеозапись, а прямая трансляция из парка, и «урод» в клетчатой рубашке – не просто какой-то абстрактный паренек, а его сын Сашка?! Совпадало все – возраст, фигура, одежда подростка, время года, солнечный день, голубое небо с белой полосой и внезапно начавшийся дождь. Тогда получается, что Олег вынес суровый приговор собственному сыну! И едва он сделал это, как кто-то, по-настоящему могущественный, немедленно привел его в исполнение и наказал виновного по заслугам.


Оказалось, что сын попал в городскую больницу, расположенную в пяти минутах езды от частной клиники, откуда два года назад уволили Олега. После четырех недель всевозможных анализов и обследований, лечения и физиотерапевтических процедур, сеансов иглоукалывания и массажа, после многочисленных консультаций с ведущими специалистами в области травматологии и неврологии Сашка так и не начал ходить. Прогноз врачей относительно выздоровления был весьма неопределенным – время покажет.

Олег много времени проводил в больнице. Однажды, обедая в кафе, расположенном на первом этаже больничного здания, он невольно услышал разговор двух девушек в белых халатах, сидевших за соседним столиком с чашечками кофе. Девчонки болтали без остановки. Одну из них он не раз встречал в отделении, где лежал его сын.

Помешивая ложечкой обжигающе горячий напиток, «знакомая» девушка произнесла:

- У нас в августе две ставки освободились. До сих пор еще никого не приняли.

- Почему освободились? Кто-то уволился? – поинтересовалась ее подруга.

- Нет. Одна медсестра ушла в декрет и одну санитарку переманили в кардиологию.

- А у нас тоже вакансия есть. В сентябре Игорь Дмитриевич сбежал. Ему даже заявление задним числом подписали.

- Игорь, который на томографе работал?! – удивилась «знакомая» девушка. - А что случилось?

- Ой, там такая история произошла!

- Какая история? Расскажи!

- А ты ничего не слышала? Короче, дело было так. Наших врачей-рентгенологов отправили на семинар, повышать квалификацию. В отделении остался один Игорь. Но именно в этот день Игорю тоже приспичило куда-то отлучиться. Он ведь и у нас на полставки работал, и еще в двух местах трудился. И как назло привозят на диагностику школьника с травмой позвоночника. В общем, компьютерную томографию не сделали, упустили время, защемленный нерв погиб и, как следствие, ребенок – инвалид.

- А родители мальчика, наверное, ничего не знают? Они ведь могут в суд обратиться.

- Естественно! Поэтому Игорь и сбежал от греха подальше. Зачем ему лишние неприятности?

- Да, а теперь и спрашивать не с кого…

- Он такой смешной был. Всегда говорил: «Моя фамилия Кружко с ударением на «о»!

Допив кофе, девушки поднялись из-за стола и направились к выходу, а Олег так и остался сидеть, замерев над пустой тарелкой из-под салата.

Теперь ему все стало понятно – и уклончивые ответы врачей на его вопросы о диагнозе сына, и настороженные взгляды медсестер, и нежелание завотделением объяснять выбранную методику лечения. Они боялись, что он узнает правду, что потребует от больницы возмещения ущерба, денежной компенсации. Хотя, по сути, виновата не больница, а один человек – тот, кого встретил Олег в разгар рабочего дня в ювелирном магазине, тот, чью фамилию он читал на табличке, прикрепленной к двери кабинета начальника отдела кадров клиники – Кружко Игорь Дмитриевич. Именно он, Дэнни Де Вито, сообщивший Олегу об увольнении два года назад, виноват в том, что его сын Сашка, возможно, навсегда прикован к инвалидной коляске.

Первое, что пришло Олегу в голову – наказать обидчика! Но каким образом? В суд обращаться бесполезно. Наверняка, в истории болезни записано, что все нужные анализы и обследования были сделаны вовремя, а доказать обратное невозможно. Опускаться до банальной мести – избиения, порчи имущества, анонимных писем, угроз, шантажа – Олег не хотел. Что ему оставалось? Просто пойти и посмотреть в глаза этому человеку, спросить, не мучают ли его угрызения совести? Да! Именно так! Олегу нужно было видеть, что человек осознал свою вину и искренне раскаялся в содеянном, что он готов сделать все возможное и невозможное, чтобы исправить драматические последствия своего поступка. Тогда Олег смог бы простить его – в конце концов, в жизни всякое бывает – и тем самым пусть немного, но облегчил бы свое душевное состояние.

Когда Олег переступил порог кабинета начальника отдела кадров, он сразу обратил внимание на новый огромный аквариум с подсветкой, который возвышался на специальной подставке, облицованной серо-зеленым искусственным камнем. Игорь Дмитриевич, деловой и элегантный, взглянул на вошедшего как на пустое место и продолжил говорить по телефону, убеждая своего собеседника в том, что рыб для аквариума лучше привезти завтра, а не сегодня вечером, как было запланировано ранее. Наконец они пришли к соглашению и Кружко, сделав пометку в ежедневнике с золотым обрезом, холодно обратился к Олегу:

- Чем могу служить?

Олег растерялся. По пути сюда он приготовил обвинительную речь, не слишком стройную, но убедительную, после которой, как он полагал, должно было наступить признание вины и раскаяние. Но сейчас, по-прежнему стоя у двери, Олег вдруг понял, что не сможет произнести ни слова, потому что он жалок и ничтожен даже по сравнению с этим роскошным аквариумом, не говоря уже о хозяине кабинета.

Откашлявшись, чтобы хоть немного выиграть время, он все-таки выдавил из себя:

- Я отец того мальчика… Мальчика, который стал инвалидом… 

Откинувшись на спинку кресла, кадровик внимательно смотрел на Олега.

- Продолжайте! – повелительно произнес он.

- Продолжайте?! – внезапно заголосил Олег. – А что продолжать-то? Тут и продолжать нечего!

Его голос то и дело срывался на визг.

«Зачем я ору как базарная баба?» - в первую секунду подумал Олег, но потом решил, что лучше не контролировать себя, а отдаться эмоциям. Он долго что-то кричал, не встречая никакого сопротивления со стороны начальника отдела кадров, а в заключение неожиданно схватил стоявшего на полке бронзового коня и с размаха запустил его в сверкающее стекло аквариума.


«Виновен однозначно» - такую оценку поставил эксперт по межличностным отношениям, сотрудник Международного центра по исследованию человека, работавший в одном из северных городов страны. Он только что просмотрел видеоролик, в котором мужчина средних лет устроил погром в кабинете чиновника.

- Нервный какой, однако. Лечиться надо, если нервный. А если бы все так в аквариумы конями бросались, то что бы было? – приговаривал эксперт, переходя к следующему видеоролику.


Администрация клиники не стала обращаться в полицию, так как Олег полностью возместил причиненный им ущерб. Но после этого случая черная полоса в жизни Олега стала еще шире и еще ярче. Сначала он потерял работу – из Центра сообщили, что контракт с ним расторгнут, причина не объяснялась. Потом от него ушла жена, сказав, что переезжает с Сашкой за город, где живет мужчина, который готов заботиться о них, чтобы сделать их жизнь счастливой.

С потерей семьи жизнь пошла прахом, и Олег запил. Через год он уже превратился в обычного алкоголика с помятым лицом, небритого и лохматого, который с утра до вечера просиживал в мрачном подвале с гордым названием «Бар № 1» в надежде, что кто-нибудь сжалится над ним и угостит его выпивкой. Завсегдатаи этого заведения прозвали Олега Чокнутым, потому что каждому новому посетителю он пытался рассказать свою историю. Пьяно размахивая руками, он бубнил что-то себе под нос, старательно выговаривая заплетающимся языком лишь два слова – виновен однозначно.


23.04.2017 г.