Ромка, почему так?

Осень. Вечер. Я в баре. Вообще-то это для меня нонсенс, что я вечером где-то, а не дома с семьей…Напротив сидит Ромка и пьет пиво. Ромка…Я злюсь и корю себя за то, что я здесь. Я прекрасно осознаю, какая я дрянь, но ничего не могу с собой поделать. Я просто задохнусь, если и этот ворованный час запрещу себе… просто задохнусь. Я хочу понять, хочу в который раз понять за что? Почему так? Для чего мой мозг хранит все это уже столько лет?

1992 год. Конец декабря. Мне недавно исполнилось 17. На днях я рассталась со своей первой большой любовью. Странно, но никаких страданий по этому поводу. На каникулы меня отпустили раньше. Конечно, как такую прелесть, как я не поощрить: отличница, активистка, гордость школы. Хотела бы написать еще, что красавица, но тогда я этого не чувствовала. Очереди из принцев не наблюдалось.
На днях появилось неприятное чувство в области лопаток, и я решила сходить на прием к подростковому врачу. Сижу я возле кабинета, и вдруг с приема выходит сын моей учительницы по музыке красавчик Антон. Мы с ним ровесники. Что и где у меня тогда щелкнуло, но я вдруг сказала: «Привет! Ты домой? Подожди меня, вместе пойдем». Он принял мое предложение и остался ждать. После приема мы вместе пошли домой, по дороге болтая ни о чем. Антон вдруг предложил сходить вечером на новогоднюю дискотеку в городской дом пионеров, и я согласилась. А почему бы и нет? Делать вечером особо было не чего, да и компания была не плохая.
Вечер. Дискотека. Примитивная светомузыка. Сумки брошены в середину круга. Вокруг много таких же юношей и девушек, как и я. Мы с Антоном не одни, он привел меня в свою компанию. На мое удивление, оказалось он дружит с парнем из моей школы с параллельного класса Ромой. Ромка был не один. Рому я знаю давно, мы вместе учились в музыкальной школе, ходили в один хор. Он, кстати, не плохо поет, на сколько я помню. Даже солировал не раз. Вечер как вечер, танцы, беззаботная юность. В голове лишь музыка и свобода.
После дискотеки наши кавалеры провожали нас домой. С девушкой Романа мы жили в разных районах города, поэтому было принято решение сначала проводить ее, а потом меня. Так и поступили. Зима делала свое дело, на улице мело, и мороз гнал всех по домам, туда, где горячий чай и уютный плед.
Мальчишки, проводив меня до квартиры, попросились на чай. За чашечкой ароматного чая мы весело провели время втроем: я, Антон и Рома.
Через пару дней ребята опять приехали ко мне домой. Мы весело проводили время втроем, болтая обо всем, что приходило в голову. Дурачась, мы мазали друг друга моими тенями, а потом бегали в ванну умываться. Во время такого очередного баловства мы с Ромой случайно оказались одни возле умывальника, и он вдруг меня поцеловал. Поцеловал в губы.  Я настолько не ожидала этого, что вошла в ступор, а потом спросила: «Это что?». «Поцелуй», - ответил он серьезно и вышел. В комнату я вернулась какой-то опустошенной, что ли. Вся веселость и беззаботность куда-то улетучились.
Антон все понял, посмотрев на нас. Наверное, все было ясно и без слов. А я…  А я уже смотрела на мир, на жизнь и на Романа совсем другими глазами.

Мы стали встречаться. С каждым днем я все больше и больше привязывалась к Роме, и не заметила, как он стал для меня воздухом.
 Я стала бывать у него дома. Уютная квартира. Тихо. Никто не достает. Никто не вламывается к тебе пьяным и не ищет общения, дыша перегаром. Ни скандалов, ни слез. Уют и спокойствие, которого мне так не хватало дома.
 Его мама довольно радушно приняла меня. Один раз, когда я пришла в гости, она, открыв дверь в Ромкину комнату сказала: «Лена пришла, наконец-то ты хоть улыбнешься». И Ромка улыбался, и я улыбалась, и его мама улыбалась мне.
 С Ромой мы играли в четыре руки на фортепиано. Он играл лучше, чем я, но все равно это было прекрасно, потому что мы были вместе. Вместе гуляли, вместе встречались с друзьями, вместе шутили и глупили. Так пролетели каникулы и началась третья учебная четверть в школе. В школе мы виделись почти на каждой перемене. Я даже пару раз прогуляла уроки, т.к. не могла расстаться с ним. Так мы и стояли на лестничной площадке и болтали, болтали, не замечая ничего вокруг. Да и зачем был нужен этот мир, когда мир были МЫ. Учителя снисходительно относились к моим прогулам, так как знали, что от программы я не отстану, выучу все сама.
Однажды я была в очередной раз у Ромки в гостях. Он то ли делал уроки, то ли был чем-то своим занят, поэтому я позвонила своей школьной подружке Наташке, и мы болтали о всяких глупостях и важных делах. Наталья на тот момент встречалась с парнем из моей старой компании. Не помню, кому первому пришла гениальная идея розыгрыша, но произошел следующий диалог:
- Я беременна…
- Да? ...Я тоже…
- Серьезно?
- Вполне. А ты?
- Тоже.
- Поговорим об этом завтра в школе.
Как ни странно, Ромка не отругал меня за эту наглую ложь, а мы только посмеялись над ситуацией.
На следующий день мы с Наташкой все уроки перекидывались записочками, в которых обсуждали наше «интересное положение». Наша одноклассница Маша, которая была передаточным звеном в нашей тайной почте, не удержалась и прочитала одну из записок. Какие у нее были глаза! Не знаю, как она дожила до перемены и не умерла от любопытства, но со звонком ее первый вопрос был: «Это правда?».
Тут пришлось действовать быстро и решительно, пока ситуация не вышла из- под контроля. Я схватила Наташку и потащила в коридор:
- Ты правда ждешь ребенка?
- Нет, а ты?
- Ты что? Мы никогда ничего такого не делали. Я что дура? До свадьбы ни-ни. Просто разыграть тебя решила…Что скажем Машке?
- Может, разыграем ее?
- Давай!
И мы довольные собой и своей остроумной, как тогда казалось, затеей отправились в класс к изумленной однокласснице.
- Ага, Маш, правда. Только ты никому не говори, а то нас из школы выгонят.
Маша поклялась, что она могила… На следующее утро об этом великом событии знал весь мой 11 «Б», через урок весь 11 «А». На следующий день все старшие классы. Это была великая тайна нашей школы… Тсс... Тихо… А то их выгонят из школы.
Честно говоря, я не ожидала такого эффекта от нашего с Наташкой прикола. Но этот розыгрыш перерос в целое событие в школе. Все перешептывались, многозначительно смотрели на меня. Самые смелые подходили с вопросом: «Это правда?» Я в принципе довольно плохо отношусь к вранью, но тут азарт, желание быть к любимому ближе сыграли злую шутку. Я начала врать, причем врать так, как бы ни говоря, ни конкретно «да», ни конкретно «нет».
- Это правда?
- Спроси у Ромы.
- Я спрашивала, он говорит, что все, что ты скажешь, это правда. Сказал спросить у тебя.
- Значит, он тебе все сказал.
То ли слишком скучно было на тот момент в нашей школе, то ли это действительно было так интересно, но масштабы тайны этого розыгрыша все росли и росли.  А я все больше и больше прирастала к Роме и вязла во всем этом «веселье».
В столовой мы с Наташкой демонстративно подсаливали еду. Вся столовая с сочувствием и пониманием смотрела на нас. Приближался к концу первый месяц розыгрыша. Публика ждала продолжения…
Практически каждый день и вечер, после школы я проводила у Ромки. Делали уроки, играли на фортепиано, гуляли, встречались с друзьями. Домой я старалась ездить только ночевать.
Но публика ждала продолжения и развязки: а свадьба будет или нет? Рома предложил мне сыграть свадьбу.  Не настоящую свадьбу, конечно, с росписью в Загсе, но разве это было важно? Он же не бросил меня «беременную», он честный и порядочный. Он меня любит. Хотя мы никогда не говорили друг другу этих слов «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ», но разве это было главное? Главное, это то, что зародилось и росло в моем сердце, то необъяснимое чувство, которое нельзя вырвать ничем – ЛЮБОВЬ.
По секрету всему свету, о подготовке к свадьбе школа узнала, и начался новый виток «страшной тайны». На этом этапе стали подключаться учителя.  Они на переменке тактично, путаясь и подбирая нужные слова, спрашивали у меня, правда ли это. Я глупо улыбалась и говорила, что не нужно верить всем слухам и сплетням, что все хорошо. Мой ответ видимо устраивал их, и визиты ко мне прекратились.
Был один неприятный случай, когда на улице меня встретила моя первая учительница. В этом разговоре ни намека на такт не было. Я стояла и выслушивала горы грязи, в адрес Ромки, моего Ромки, и что он бабник и меняет девчонок, как перчатки, что он меня бросит. Да посмотри, как он бедно одет, тебе ли, девочке, идущей на золотую медаль, нужен такой спутник и т.д., и т.п. Как же мне хотелось закричать на нее. Что она вообще понимала? Что вообще эти взрослые понимают в любви? При чем тут, как он одет. Как могут родители, так и одевают. Я тоже не в шелках хожу. Да и кто ходит в шелках? Перестройка. И вообще, разве это главное в жизни? Главное в жизни – ЛЮБОВЬ. Уняв все свои страсти и бурю возмущения, я вежливо попросила ее не совать нос ни в свои дела и ушла.
Была в ее словах и доля правды. Как оказалось, у Ромы было много знакомых противоположного пола. Но это были лишь увлечения, как говорил он. Обычно, его увлечения заканчивались через две, максимум три недели знакомства, а тут мы уже вместе больше двух месяцев и все хорошо. Я верила, что я не просто очередное увлечение Романа, что у нас все серьезно и по-настоящему. Я любила его и чувствовала его тепло и нежность. И это было важно.
Свадьбу решили сыграть на квартире нашего одноклассника, у которого родители были в командировке, и свадебные апартаменты были полностью в нашем распоряжении.
Наши одноклассники владели тайной информацией, что наши родители нас чуть не «убили», но во имя счастья детей дали добро расписаться. Никаких свадебных платьев и черных «Волг», просто роспись и попили чай с близкими друзьями и разошлись. Все было вполне правдоподобно, и в назначенный день состоялась церемония «бракосочетания».
  На «тайное венчание» были приглашены хозяин квартиры, Антон со своей будущей супругой, Маша с еще одной одноклассницей, мой брат, а также Наташка со своим парнем. По легенде, в этот день они тоже расписались. Ее «беременность» на фоне моей прошла как-то незаметно. Возможно, в этом роль сыграло то, что «папа будущего ребенка» был не из нашей школы, возможно, что он всегда была серой мышкой в классе, а я довольно яркой в школе. Яркой не в смысле толпы ухажеров и свиты подруг, яркой в смысле активистки, отличницы, участвующей во всех мероприятиях. А если еще учесть, что в прошлом году я еще и работала наравне с взрослыми вожатой в школе, получая за это зарплату вместе с учителями, то практически любой человек в школе знал меня, или имел хотя бы какое-то представление обо мне.
В назначенное время мы собрались на квартире. С Наташей мы начали приготовления. Делали салат, какие-то закуски. Мальчишки разбирались с музыкой.
Золотое кольцо мне дала на время подруга Антона, моя соседка по лестничной площадке Лена. После того, как я выбрала Рому, я познакомила Антона со своей соседкой. И как оказалось позже, не зря, их знакомство очень быстро переросло в настоящее взрослое чувство.
Я подошла к Роме и протянула ему кольцо. Для меня было важно, что пусть и не по-настоящему, но он мне его оденет. Ромка улыбнулся и, не сильно сопротивляясь, выполнил мою просьбу. Он взял мою руку, и я подняла на него глаза и так и смотрела на него, пытаясь запомнить этот момент на всю жизнь. Кольцо было надето, Рома нежно поцеловал меня, и мы пошли к ребятам. Стол был накрыт, бутылки откупорены. Мы с Наташей к спиртному не притрагивались, мы же с головой и думаем о «жизни зародившейся внутри». Для меня было полной неожиданностью видеть, как мои правильные и скромные одноклассницы пьют водку. Мы смеялись, под крики «Горько!» целовались, танцевали, обнимались. Но уже тогда внутри возникло какое-то странное чувство, что что-то у нас Ромой не так. Что-то изменилось в его отношении ко мне, но что, я не могла понять. Вечер закончился, и мы разошлись по домам.
На следующий день в школе меня ждал сюрприз. Перед началом первого урока я не видела Ромку. Зайти в класс и спросить, пришел ли он, было, по меньшей мере, глупо, ведь накануне мы сыграли свадьбу и должны были жить вместе. Не может же жена не знать, где ее муж.
Первым уроком была история. Все глазели на мое кольцо, скептики не верили, что оно золотое, и только повертев в руках и увидев пробу, убрав с лица и сознания последние сомнения, возвращали его мне. Теперь в нашей большой любви не сомневался никто. Золото в те времена, никто так просто не носил, тем более золотые обручальные кольца.
Не прошло и пяти минут от начала урока, как меня вызвали к завучу. Куда- куда, а к завучу за все года учебы меня вызвали впервые. Там уже сидели практически все учителя, наши с Ромой классные руководительницы и все с нетерпением ждали нас. Я вошла и увидела, что Ромы нет. Там же я узнала, что его нет и в школе. Дошел ли он вчера до дома? Не случилось ли чего по дороге? Ответа не было, а были лишь серьезные судейские лица взрослых. Одна учительница вытирала глаза платком, остальные были настроены серьезно.  Весь первый удар я приняла на себя.
За первые два урока, я узнала, какая я дрянь, что вся школа только о нас и говорит, что как я посмела их обмануть. Их обмануть? Господа-товарищи, а кому из Вас я лично сказала, что беременна? А моя любовь — это моя любовь, и Вы не имеете никакого права вмешиваться. И не надо говорить, что я очередная игрушка для Ромы, он не такой, Вы его не знаете! Он самый лучший, самый честный, самый верный. Как мы посмели не пригласить одну из классных дам на свадьбу? А должны были? Почему? Почему Вы все решаете за нас? Почему? Я что, стала хуже учиться? Я прогуливаю и не делаю домашку? Может я перестала участвовать в олимпиадах, мероприятиях? Нет?! Тогда зачем вы лезете в наши отношения? Зачем Вы, взрослые люди верите всяким слухам и сплетням? Что, все классы обсуждают это? Да им просто нечего больше обсуждать, что интересного было в нашей школе в этом году? Ничего! А тут хоть какое-то развлечение. Что, вы соберете всех учеников в актовом зале, и я должна буду сказать, что это все неправда? Собирайте, скажу. Что? Теперь никто не поверит, так как все считают, что вы нас заставили так сказать, чтоб не вылететь из школы? Зачем Вам все это? Зачем вы лезете в нашу любовь?
Не ожидав такого отпора, меня было решено отпустить. Я мигом помчалась в приемную к директору, так, как только оттуда я могла позвонить домой любимому и узнать, где же он.
Трубку взял Ромка. Жив. Камень с сердца бряк на пол:
- Ты где? Почему не в школе? Тут сейчас такое было! Что? Приехал из травмы? Гипс? Руку сломал? В смысле? Ночью наступил на гантели, она поехала, и ты вместе с ней? Прикольно…  Да, конечно, после школы сразу к тебе. Целую. И я тебя. И еще раз я тебя. Мне пора. Звонок.
И с чего я вчера взяла, что что-то не так между нами? Глупая. Он любит меня, хоть и не говорит об этом открыто. Я же чувствую.
Несмотря на то, что прозвенел звонок, ни 11 «А», ни мой родной 11 «Б» не расходились по классам. Все ждали меня. Новость, о том, что Рома сломал руку в первую брачную ночь, развеселила всех. Что ж, Ленка, ты там делала с ним? Я сказала ребятам, что все это про свадьбу и ребенка неправда. Мы пошутили. Кто-то из ребят поверил и сказал, что смешно, и мы дураки, кто-то не поверил, а только разозлился на учителей, решив, что они не имеют никакого права прессовать меня и вмешиваться в наши отношения. Это было приятно и больно. Больно, что я их всех обманула. Больно.
На последнем уроке к нам в класс зашел завуч, и во все услышанное заявила, что завтра меня ждут с родителями в кабинете директора. Все мои признания классу пошли насмарку.
Романа тоже вызвали в школу с родителями.
Так как наши мамы были в курсе наших «шуточек», особого волнения и ужаса по поводу визита к директору с родителями я не испытала. Меня больше волновала рука Ромки и как ему сейчас больно.
На следующий день в школе отменили занятия из-за небольшого возгорания в спортивном зале, поэтому делегации из сочувствующих одноклассников не было. Мы вчетвером: я, Рома, и наши мамы прибыли на «ковер» к директору.  Надо отметить, что наша директор была вполне адекватным человеком. В ее кабинете нас ждали и наши классные руководительницы. Суд начался. Нам были предъявлены обвинения в том, что директору пришлось объясняться с управлением образования на тему, почему в ее школе учатся беременные и женатые. (Кто интересно настучал?). Что вся школа вот уже несколько месяцев гудит и когда, интересно, мы хотели сказать правду. Мы ответили, что первого апреля, в день смеха, тогда бы это было уместно. Так же был задан вопрос, где я провела ночь после свадьбы. Я сказала, что дома, наши свидетели мамы подтвердили это. Далее нам было сказано, что женатые не могут обучаться вместе со всеми, и что они вправе тоже сейчас «пошутить» и выставить нас из школы, и иди мы в вечернюю школу и там получайте образование. Далее последовала речь о том, что школа не будет помнить меня, как медалистку и активистку, а будет помнить то, как я бессовестно всех обманула. Моя мама плакала, а я не понимала, зачем весь этот концерт. Моей классной руководительнице было все равно, она считала, что не должна лезть в наши чувства, и что нас надо отпустить с миром и не ломать комедию. Ромкина класснуха возмущалась, что мы ее не позвали на свадьбу. В общем, мероприятие, которое должно было состояться, состоялось. Все стороны остались при своем мнении. Главный судья в лице нашего директора сказала, чтобы балбесы, и чтобы шли готовиться к выпускным экзаменам.
На этом и закончилась наша «семейная жизнь». В школе еще немного погудели, повертели пальцем у виска, поржали, как мы их, кто-то на всю жизнь затаил обиду. Но приближались экзамены и все скоро забыли об этой «веселой таинственной третьей четверти».
Пришла весна. Новые заботы. Экзамены.
Рома стал все реже и реже появляться возле меня. Он ссылался на подготовку к экзаменам. Я начала задыхаться без него. Я чувствовала себя под колпаком, под колпаком из тончайшего прозрачного стекла. Мне был виден мир, его краски, но я не чувствовала ни запахов, ни звуков. Я ждала и ждала, когда же Рома вспомнит обо мне и выпустит меня. Нужно было готовиться к экзаменам, а в голове был только он. Рома все твердил, что готовится к экзаменам, и я верила ему.
Наконец все экзамены были сданы. К сожалению, с золотой медали я слетела по своей невнимательности и из-за подлости своей одноклассницы. Получилось так, что я не переписала проверку уравнения из черновика в чистовик, а так как работы проверялись в области, то это сочли недочетом и снизили оценку на балл. Для исправления нужно было приехать на апелляцию в область, но моя одноклассница, которой было поручено сообщить мне об этом, решила мне отомстить и за розыгрыш, и за то, что накануне она, вечная отличница, написала выпускное сочинение на тройку и автоматически слетела с медали. В результате я на полчаса опоздала на комиссию, и моя медаль из золотой медали превратилась в серебряную. Сколько слез я пролила, возвращаясь, домой. Хорошо, что мама была рядом. Да, еще я познакомилась с молодым человеком в электричке, мама была не против того, что я пересяду к нему, и мы весело проболтали с ним всю дорогу. Знакомство было приятным, но отношения решили не поддерживать, т.к. были из разных городов и у меня был Рома.
 Тогда я впервые поняла, что могу нравиться молодым людям.  Хотя звоночки были и раньше. Помню в классе девятом весь наш класс пошел на дискотеку, которую организовывал местный отдел молодежи. Молодые люди из нашего класса не обращали на меня никакого внимания, объекты для обожания были другими. И какое же было изумление у всех, когда на медленный танец меня пригласил один из ведущих того вечера, молодой человек года на два старше меня, очень красивый и привлекательный. Потом был белый танец, я видела, что он ждал ответного шага, но я постеснялась подойти к нему. Вот так оно и не сложилось.
Приближался выпускной вечер. Вечер, который так много значит для каждой девушки. Это бал, это возможность почувствовать себя взрослой и свободной, это мечты о прекрасном принце и долгой-долгой любви.
 Мама сшила мне очень красивое розовое платье. В тон ему я подобрала бижутерию. Новые беленькие туфельки. Красиво уложенные волосы. Принцесса… Но, как оказалась без принца. Да, все восхищались моим нарядом, говоря какая у меня мама рукодельница. Да, мне первой вручили под бурные аплодисменты диплом с одними пятерками об окончании средней школы и серебряную медаль. Мои родители гордились мной. А мне… а мне было до слез больно видеть своего Ромку с другой, девочкой из его класса. Так хотелось заплакать и убежать. Убежать от всех сочувствующих и откровенно злорадствующих взглядов одноклассников. Убежать от видения, как он обнимает ее. Но нет, бежать это никогда не было чертой моего характера. Я просто приняла бой на себя. Выпускной бывает раз в жизни, и я не позволю никому его испортить. Нацепив маску безразличия, засунув всю свою любовь и негодование подальше, я пошла к своим одноклассникам.
 Мальчишек у нас было всего четверо, за накрытым столом они сидели вместе. Я подошла к ним, сказав, что сегодня они будут моей компанией. Парни, конечно, ошалели от такой наглости, но сопротивляться не стали. Кто-то из них уступил мне место, и я оказалась в обществе молодых людей. Ромку мне хорошо было видно, и ему меня тоже. Я видела, как он наблюдает за мной, когда ему казалось, что я не смотрю на него. Я тоже наблюдала за ним, когда мне казалось, что он не смотрит в мою сторону. Вечер удался, мои кавалеры были галантны и воспитаны. Мы смеялись, танцевали, а потом все самые отважные, кто дотянул до конца выпускного вечера, переросшего в ночь, а потом в утро, отправились встречать рассвет на набережную.
 Мы шли, еще вчерашние школьники, встречать свой первый рассвет взрослой жизни. Жизни, которая казалась нам легкой и веселой, где каждый непременно станет знаменитым, успешным, любимым. Мы были все вместе в последний раз, не понимая тогда, какой замечательный отрезок жизни покидаем навсегда. Прощай школа, здравствуй новая сумасшедшая непонятная взрослая жизнь.
В институт я поступила без проблем: по собеседованию. Серебряная медаль открывала много путей и возможностей. И пока мои бывшие одноклассники готовились к вступительным экзаменам, я, вместе со своей подругой Натальей, устроилась в детский сад помощником воспитателя, то есть нянечкой. Наташа решила никуда не поступать после школы, а сразу пойти работать. Работа мне нравилась, да и заняться особо было не чем.
Роме я не звонила и не заходила к нему. Я страдала, как страдают все в этом возрасте. Мой дневник, который я начала вести в выпускном классе, был залит слезами. Стихи, которые рождались во мне, были печальными и «сопливыми». Я слушала песни И. Аллегровой, плакала, над своей несчастной любовью. «Любовь» пришел сам, как ни в чем не бывало. Предъявил претензии, что мол забыла, не звоню, не прихожу. Да еще висела на выпускном на ком-то. А она, его одноклассница, да ты что? Я с ней? Забудь. Ты моя девушка.
И я забыла про все свои обиды. Осознание того, что он ревновал, сладкой волной разлилось по венам. Я простила его. Я его люблю.
Отработав месяц, и получив очень смешную зарплату, я ушла с работы. Тем более мне предстояло веселое путешествие к бабушке в деревню, в обществе своего двоюродного брата, с которым познакомилась только этим летом.
 Время в деревне пролетело ярко и, как все хорошее, незаметно. На календаре уже замаячили двадцатые числа августа, а это значит, что уже не за горами новая незнакомая студенческая жизнь.
Всех первокурсников отправляли в колхоз на картошку. И я не стала исключением. Накануне отъезда я пришла к Роме в гости. Мы давно не виделись, заболтались и не заметили, как наступил вечер, совсем поздний вечер. Доехать на общественном транспорте уже не представлялось возможным. Идти пешком – тоже еще то развлечение в лихие 90-е. Рома предложил остаться у него, и я осталась. Конечно, я очень переживала, что мне будет дома по возвращению. Из-за этого я практически не спала ночью, все лежала и думала. Ромка мирно спал рядом.
В начале седьмого кто-то позвонил в дверь. Интуитивно я поняла, что это скорее всего мои родители. Я не ошиблась, это пришел мой папа в поисках меня любимой. Я спряталась под одеяло, а Ромке пришлось объясняться с моим отцом. Роман успокоил моего разгневанного родителя, сказав, что я действительно провела ночь здесь, но сейчас я уже еду домой. Папа ушел, и я, быстро одевшись, тоже стартанула домой, навстречу скандалу и ссылке в колхоз.
Сильным репрессиям со стороны мамы я не успела подвергнуться, т.к. времени хватило только чтобы переодеться и взяв сумку отправиться на место сбора первокурсников.
Прибыв в институт я обнаружила, что единственная девочка из моей школы, которая поступила на тот же факультет, что и я, от колхоза «отмазалась», и я никого здесь не знаю. Нам обещали, что мы будем жить по четыре человека в комнате, удобства на этаже. И вот мы в автобусе. И вот она веселая студенческая жизнь. И вот он колхоз. И здравствуй наш новый дом.
Зайдя в «свою четырехместную комнату», я остановилась в полном ужасе. Это была огромная комната, вся уставленная двухъярусными кроватями. Кровати были соединены между собой где по две, а где и по пять. Удобства все были на улице. Мы, вчерашние школьницы, готовы были разреветься и броситься пешком в город. Но делать было нечего, пришлось обустраиваться.
Очень скоро мы все перезнакомились, и если в первый день в столовой мы каждый, вцепившись в свой поднос, искали место, где бы сесть, то сейчас, спустя пару дней, один брал еду на всю компанию, а компания ждала его.
Здесь я нашла новых подруг, замечательных девчонок: двух Лен и Наташу. Своей четверкой мы очень сдружились, и стали не разлей вода.
Я познакомилась и с одним парнем с другого факультета, Сашей. Саша был старше меня, хотя тоже первокурсник. Он стал для меня верным другом и рыцарем. По вечерам мы ходили с ним гулять по деревне, смотрели на звезды, уютно расположившись в стогу сена. Обсуждали существование жизни на других планетах, какой зверь у нас руководитель, поедем или нет на выходные домой. Все чаще и чаще я стала оставаться в колхозе на выходные и не ездить домой. Дома особо никто не ждал. Отец постоянно был навеселе, а это значит, что дома постоянно царила атмосфера скандала и нервозности. А Рома? У Ромы началась новая жизнь, в которой, как оказалось, для меня было выделено слишком мало места. Он поступил в хороший ВУЗ, на престижный факультет и считал себя элитой студенческого общества.
Сашка заботился обо мне, старался развеселить, всегда готов был оказаться рядом. Он говорил, что влюблен в меня. Да и я это видела сама. Но мое сердце молчало. В нем прочно поселился Ромка, и Сашке оставалось быть только моим верным другом и ждать, когда же я «отболею».
Наконец картошка была вся собрана, и мы, дружные и сплоченные, вернулись в город, где начался первый семестр.
Как оказалось, Саша жил в моем же районе, и очень часто мы, по дороге в институт, пересекались. Я подозревала, что он специально ждет меня, чтобы проводить, и мне было это приятно. До института мы добирались на электричке. Мой ВУЗ и Ромкин находились рядом, в пяти минутах ходьбы друг от друга, поэтому на этой же электричке каждое утро на занятия ездил и Он. И естественно Рома увидел, что меня провожает другой. С видом собственника Рома грубо объяснил Сашке, что я – его девушка и попросил оставить меня в покое. Моему возмущению не было предела, но закатывать скандал в вагоне, полном студентов, я не стала.
После этого случая наши отношения опять возобновились и все чаще и чаще напоминали качели. То я чувствовала, что он любит меня, то натыкалась на откровенное игнорирование. Рома не отвечал на звонки, не открывал дверь, когда я заходила к нему, хотя я видела свет в его комнате. Я то принимала решение для себя, что между нами все кончено, то снова летела к нему. Мои подруги крутили пальцем у виска, и говорили, что он не достоин меня. А я любила, я не могла без него жить. Мне как воздух было необходимо хоть изредка бывать возле него. Мне нравилось просто сидеть и наблюдать, как он делает уроки, мне было хорошо, когда мы ходили смотреть фильмы к его соседу по площадке, когда мы дурачились, когда пытались писать какие-то программы для первых тогда компьютеров. Все, что бы не происходило с нами, наполняло меня какой-то жизненной силой, от которой хотелось летать и жить дыша полной грудью.
Мне исполнилось восемнадцать, и я решила, что теперь я совсем взрослая и теперь и перед собой и перед обществом буду нести ответственность за свою жизнь.
За спиной остался первый курс, летние каникулы подходили к концу. Наши отношения с Ромой перешли на новый уровень. Я все чаще и чаще стала оставаться на ночь у него. Однажды я спросила Ромку, что будет, если у нас будет ребенок. Он посмотрел на меня и так легко, как будто давно знал ответ сказал: «Мы просто раньше распишемся». Больше мне никаких признаний, никаких клятв было не нужно. Я верила ему, верила, что все будет хорошо всегда-всегда.
Осенью Рома устроился на работу в видео прокат при кинотеатре. После учебы он ехал туда: принимал заказы, записывал кассеты, выдавал видеокассеты в прокат. Я каждый день приезжала к нему на работу после учебы, привозила чай и бутерброды, кормила его и ждала, когда закончится его рабочий день. Потом мы ехали к нему. Все это было похоже на маленькую семейную жизнь. Я была очень счастлива.
Один раз, когда мы были у него дома, Рома сел возле меня, обнял и сказал: «Посмотри». И я увидела наше с ним отражение в зеркале напротив. Я увидела черноволосого молодого парня, с бездонным взглядом, который нежно обнимал светловолосую девушку. Это было потрясающе.  «Посмотри, как мы хорошо смотримся вместе», - сказал он. Разве нужны тут какие-то признания в любви? Это было больше чем признание.
Я продолжала дружить с Сашкой. Мне нравилось с ним общаться, но ничего кроме дружественных чувств я к нему не испытывала, да и он уже смирился с этим и строил свою личную жизнь. Рома, конечно же, ревновал. Однажды его чувство собственника дошло до абсурда. Он где то прочитал, что если тянуть человека за волосы и при этом говорить ему какую-то информацию, то он эту информацию запомнит на всю жизнь. Помочь сможет только бритье наголо, поэтому монахи на каком-то Тибете сбривают все волосы, когда начинают служить, тем самым это помогает им забыть прошлую жизнь. И это Рома решил проверить на мне. Ничего не говоря, он стал тянуть меня за волосы и просил повторить одну фразу: « Лена принадлежит Роме».  Сначала мне было смешно, потом больно. Ромка не отпускал и все настаивал. И я произнесла то, что он хотел. Волосы сразу же были отпущены, а Ромка получил по спине за подобные шуточки.  Одно я решила, что он очень боится меня потерять. И это мне, конечно же, льстило.
Спустя пять месяцев моей взрослой жизни я поняла, что ношу под сердцем ребенка. Я даже точно знала, в какой день это случилось – в мой День рождения. В тот месяц наши отношения в очередной раз стали замерзать, и это случилось всего один раз, когда я осталась праздновать свой девятнадцатый день рождения у него и ночью загадала желание, что хочу родить малыша именно от этого мужчины, что хочу дать продолжение именно ему, моему единственному любимому Ромке. Надо признаться, что в ту ночь Рома не был настроен на романтическое продолжение, но я сама проявила инициативу, и он ответил взаимностью. Мне очень хотелось нежности и тепла в эту ночь, ночь, когда я, девятнадцать лет назад, появилась на свет.
Я долго не могла поверить в случившееся, думала, что задержка, чего раньше не наблюдалось. Раз по сто бегала в туалет на перемене и на занятиях, чтобы убедиться, что ничего не началось. Ничего и не думало начинаться. Нужно было сообщить эту шокирующую новость новоиспеченному будущему папе.
Собравшись с духом я призналась Роме, что скоро стану мамой. Конечно же, эта новость шокировала его. Он не бросился на колени с предложением руки и сердца, но и не показал на дверь. Он только спросил, уверена ли я. Я ответила, что не знаю, но раньше задержек не было. Мы решили подождать и ничего не говорить пока родителям.
На следующий день я, как обычно, после занятий зашла к нему. Рома сказал, что его мама ждет меня, чтобы поговорить. Я очень растерялась, мы же договорились ничего не сообщать родителям, но бежать я не собиралась. Рома на беседу со мной не пошел, остался у себя в комнате.
Его мама всегда тепло относилась ко мне. За два года знакомства она ни разу не посмотрела косо на меня, ни разу ни к чему не придралась, и я шла, не особо боясь разговора.
- Лена, что ты решила?
- Я оставлю ребенка.
- Ты с ума сошла? Вы еще так молоды. Дети – такая большая ответственность!
- Я знаю и готова к этому.
- Ты понимаешь, что ты разрушишь Роме жизнь? Что он из-за тебя и этого ребенка не закончит институт. Что он должен будет пойти работать, чтобы содержать семью. Ты что, решила сделать как твоя подруга, залететь и выскочить замуж? (речь шла об Антоне и Лене, которые к тому моменту поженились и радостно ждали прибавление в семействе.) Ты должна сделать аборт. У тебя будут еще дети, потом.
Сделать аборт…как…убить? Убить то, чему мы дали жизнь?
Я побежала к Роме, чтобы услышать, что все это бред и что он так не думает. Но ответом мне была тишина. Я ушла. Домой. К маме.
Рома приехал ко мне на следующий день, поинтересовался, как я себя чувствую. Как я могла себя чувствовать? Я рассказала все маме. Мама, оправившись от первого шока, тоже начала мне втирать, что нет денег, что она нас не потянет, что я опозорила семью. Я осталась одна в этом безумном мире, где я всех подвела, опозорила, где хочу всем разрушить жизнь маленьким человечком, что внутри меня.
Рома начал говорить про какую-то свою тетю, которая работала в гинекологии, что можно поставить укол и у меня просто начнутся месячные. Как будто ничего и не было. В сердцах я сказала, что это не его ребенок и что он может быть свободен. Конечно, Рома мне не поверил. Но это промывание мозгов со всех сторон продолжалось и продолжалось день за днем. Мама плакала, Рома говорил, что все будет хорошо. В голове был такой вакуум, что я мало что уже понимала. И я сломалась. И я сказала «да». Это Я сказала. И кто бы что ни говорил про давление, окончательное решение приняла Я, и только Я дала согласие на убийство маленькой жизни. Моя мама облегченно вздохнула, даже не поинтересовавшись, что за лекарство мне хотят ввести. Главное чтобы для них все закончилось.
Мы поехали в больницу. Я плакала. Мы долго стояли в коридоре возле какой-то белой двери. Его мама старалась не смотреть на меня, Ромка был не в своей тарелке. Вышла какая-то женщина, что-то сказала Ромкиной маме, и мы пошли на улицу. Ничего мне делать в больнице не будут. В душе я ликовала и радовалась. Наконец-то от меня все отстанут.
Но радость продлилась ровно до следующего дня. После занятий Рома ждал меня возле института. Мы пошли к нему домой, а там… а там меня ждала та самая тетя и капельница, вместо укола.
Почему я не бросилась бежать, я не знаю. Видимо настолько внутри все было опустошено от этого предательства. Я легла на диван. Мне воткнули в вену иглу. Я лежала. Слезы текли и текли. Рома ходил из комнаты в коридор, из коридора в комнату. Я не смотрела на него. Я молча плакала и молилась. Я впервые в жизни молилась. Молилась так, как никогда. Я просила и просила Бога, чтобы он сделал так, чтобы ничего не получилось, чтобы малыш остался. Я все молилась и молилась про себя, капельница все капала и капала, Рома все ходил и ходил…спустя два часа все закончилось. Тетя ушла. Ромка обнял меня. А я сказала, что хочу выпить. Я выпила, выпила много, чтобы навсегда забыть весь этот кошмар. Помню, что Рома позвонил какому-то своему знакомому, который учился на врача и рассказал про все. Помню, что Ромка кричал на свою маму, что если у меня начнется кровотечение, то мне нужно будет делать выскабливание. Я хотела умереть в тот момент, провалиться в пропасть и больше никогда ничего не чувствовать. На следующий я решила больше не приходить домой к Роме.
Видимо, кто-то сжалился на небесах надо мной и моим малышом. Месячные не начались. Я решила, что теперь я больше никому ничего не должна и за два дня до Нового года пошла  и встала на учет в женскую консультацию.
Несмотря на то, что Новый Год мы встретили с Ромой вместе в компании его однокурсников моей подруги по институту Наташей, наши отношения стали сходить на нет. Я ждала, что Рома сделает мне предложение, но он все больше и больше отдалялся от меня, прикрываясь занятостью. Я поняла, что осталась одна. Хотя нет, не одна, внутри меня росла новая маленькая жизнь, за которую только я в ответе.
Вскоре о моем интересном положении узнал отец, и жизнь дома превратилась в один большой кошмар.  «Позор семьи» - это было только самое ласковое слово, которое я слышала от отца. Он все время пил, орал, орал и пил. Я поняла, что выносить малыша в такой обстановке будет очень трудно и опасно для маленького. Я сказала маме, что ухожу из дома. Мне повезло, что мне было куда уйти. В городе у нас пустовала двухкомнатная квартира. Мама поддержала меня и в середине февраля я, мама и моя младшая сестра ушли жить на другую квартиру.
К тому времени моя мама уже смерилась с тем, что я жду ребенка. Она все время настаивала, чтобы я поговорила с Ромой о будущем. Дело дошло до скандала, после которого меня наконец-то оставили в покое. Денег на тот момент не хватало, т.к. мы ушли практически без ничего. Мне постоянно хотелось кушать, но есть иногда было просто нечего. Однажды, когда мы с мамой гуляли по городу, мы проходили мимо дома Ромы. В каком-то отчаянии моя мама схватила меня за руку и потащила к Ромке домой – пусть они тебя хотя бы покормят. Мне было очень стыдно, но я пошла.
Дверь открыла мама Ромы. Самого Ромки дома не было. Нас пригласили пройти. Разговор не клеился. Да, вот оно как получилось, а мы вот ремонт еще не сделали, когда сделаем, может быть тогда о чем-то и подумаем. Видимо этот разговор отрезвил мою маму, и она сказала, что мы уходим. К сожалению, а может быть к счастью, но я так и не поела, а так хотелось.
Но вот, наконец, мы дотянули до маминой зарплаты и моей стипендии, и жизнь потихоньку вошла в свою колею. Нам было хорошо. Дома было тихо и уютно, как и должно было быть.
Тогда же я узнала, как может поменяться к тебе отношение людей. Вот вроде бы хвост у тебя не вырос, вместо волос змеи не появились, но с тобой меньше общаются, смотрят на тебя, как на прокаженную – а вдруг я заражу кого-нибудь распутностью. С падшими девочками дружить нельзя.
Я старалась ничего этого не замечать. Я одна? Да нет, я теперь никогда не буду одна. Я чувствовала, как растет мой малыш. Когда он впервые пошевелился, я испытала такое неземное чувство, которое ни с чем невозможно сравнить. На УЗИ мне сказали, что будет мальчик. Мальчик, сын, мой малыш. И что ребенок развивается нормально. Как я переживала, что из-за того случая с капельницей что-то с малышом будет не так.
Малыш рос, пинался все активнее. Я постоянно разговаривала с ним, гладя живот. Я не одна. Я больше никогда не буду одна.
Про Рому я старалась не вспоминать, но все равно плакала по ночам в подушку. Я все еще любила его и ждала. Ждала поступка. Я хвалила себя за то, что еще смогла продержаться один день и не позвонить ему. Я готова была себе медали за это выдавать каждый день. Я училась жить без него.
Так незаметно прошла весна, и наступило долгожданное лето. И вот в один из таких первых июньских вечеров на пороге появился Рома. Он сказал, что ему срочно нужно со мной поговорить. Я оделась, и мы вышли во двор. Рома с любопытством и каким-то ужасом смотрел на мой живот, а потом сказал: « Я знал, что ты беременна, но не знал, что это вот так». Мне в тот момент было очень смешно. Интересно, а как должна выглядеть девушка на седьмом месяце беременности? Без живота?
Во дворе Рома попросил выслушать его и не бросаться сразу с кулаками. «Сделает предложение», - мелькнуло у меня в голове и сердце радостно подпрыгнуло. И действительно, Рома сделал мне предложение:
- Лена, знаешь, у моих родителей есть родственники, которые не могут иметь детей. Они очень хорошие. Давай после рождения ребенка отдадим его им.
Я не верила своим ушам. Я просто не могла переварить информацию. Господи, ну когда же они отстанут от меня и моего ребенка. Рома вовремя успел отойти, поскольку у меня действительно сжались кулаки, и я готова была вмазать ему, по самое не хочу.
- Но я родителям сразу сказал, что ты на это не пойдешь. И я сам против этого.
Он обнял меня, и все сразу же потеряло смысл. Я вновь почувствовала тепло родного человека и прижалась к нему, словно хотела спрятаться от всего мира, ища защиты и любви. Ночь мы провели вместе.
После этого Рома стал опять приходить ко мне в гости. Я не спрашивала его о будущем. Он ничего не планировал. Он просто то появлялся, то пропадал. Я не понимала его отношения ко мне. Нужна я ему, или нет, это оставалось для меня загадкой.
В июле месяце меня положили в больницу с угрозой выкидыша. Там было очень скучно, очень-очень скучно. На улицу не выпускали, и мы, пациентки отделения, развлекали себя, как могли. Там я впервые задумалась о том, как мне страшно рожать. Но метаться было поздно.
После выписки из больницы Рома продолжал навещать меня. Однажды он сказал, что ему нужно уехать на пару дней к друзьям в Пермь. По возвращению он обещал сразу же приехать ко мне. Прошла неделя, но Рома так и не появился. Однажды мама меня спросила, не приезжал ли Роман. Я ответила, что нет. «Странно, - сказала она, - я видела его в городе пару дней назад в компании ребят».
Мне стало все ясно, что опять началось увиливание от встреч со мной. Ночью начались схватки. Начались раньше на целый месяц. Мама мне сказала «если ребенок родится с отклонениями из-за той попытки аборта, ведь не понятно, как лекарства повлияли на него, я не разрешу тебе его забрать из роддома».
Я ничего не сказала маме. Мое решение было совсем другим.
Мама вызвала скорую, и я поехала в роддом. Поехала в такую страшную неизвестность, что одна мысль об этом вызывала ужас. Я собрала всю свою волю в кулак и только улыбнулась маме. Я очень просила маму не говорить Роме, что я рожаю. Я не хотела, чтобы он узнал об этом. Ведь он же не пришел ко мне, а предпочел мое общество обществу друзей.
В роддоме я испытала всю прелесть общения и обращения врачей с такими незамужними мамами, как я. Меня очень грубо спросили, нужен ли мне вообще ребенок, раз я без мужа. Я старалась вести себя вежливо и не злить врачей, поэтому на все их грубости я не отвечала.
Схватки были ужасными. Во время их я узнала, что могу высоко взбираться по гладкой стене, как человек паук. Раз сто подумать, что вот именно сейчас я и умру. Я вспомнила, что некоторые женщины, чтобы отвлечься от боли поют. Но кроме песни «Вихри враждебные веют над нами» в голову ничего не приходило, и я решила не пугать персонал таким странным репертуаром. Часа через три таких мучений мне, наконец, сказали, что пора идти в родовую. Я была готова пойти хоть куда, лишь бы поскорее все это закончилось. Во время родов я не кричала, хотя было очень больно. А чего орать, толку то. Я только подбадривала сына, который должен был появиться на свет. Все время говорила, давай, сыночка, давай.
  И вот наступил тот незабываемый момент, когда я увидела своего малыша на руках акушерки. «Он настоящий», - первое, что произнесла я. Врачи засмеялись и сказали: «поздравляем, мамаша, у Вас …девочка!»
- Какая девочка? Мне обещали мальчика…
- Ошиблись, такое бывает, но у вас девочка. Вы не рады?
- Очень, очень рада!
Я во все глаза смотрела на дочку. Она была такая крошечная, такая беззащитная, и тогда я поняла, что за это маленькое чудо я любому перегрызу глотку, любому. Врачи что-то там делали, что-то зашивали, но я уже не обращала внимания на боль. Весь мой мир сосредоточился там, где мою малышку взвешивали, измеряли, заворачивали в пеленки. Все остальное меня нисколько не интересовало.
Малышка родилась недоношенной, весом 2кг 300 г. Я пересчитала количество пальчиков на руках и ногах, пытаясь понять, все ли хорошо с дочкой.
Через два часа меня подняли в палату, где уже были две мамочки. Им принесли кормить детей, а мне нет. Палата была рассчитана на шесть человек, и в течение суток она полностью заполнилась. Всем приносили кормить детей, а мне нет. И ничего не говорили. Тем, кому должны были принести малыша на кормление, выдавали косынки. А мне нет.
  12.00 –кормление. Дочку мне не принесли.  Может потому, что я родила недавно и еще не положено? Хотя нет, девочке, которая со мной одновременно рожала, сынишку принесли.
. 13.00 – пришла детский врач, рассказала о детях. «Что с моей дочкой?» – спросила я. «Она в кувезе», - ответила врач и ушла. Где? Что с ней? В каком кувезе? Что это? Что это значит? В голове паника и ужас. Спросить не у кого. Весь персонал как с цепи сорвался, только и рявкают на нас.
  15.00 – кормление, и опять не принесли.
18.00 – не принесли.
 21.00 – не принесли.
 Я понимаю, что схожу с ума. Время остановилось. Ходить больно. Кровь льет. Схватки периодически возвращаются. Грудь болит. Но это все ерунда по сравнению с неизвестностью: что с моей дочкой. А спросить страшно. Страшно услышать, что с ней что-то не так.
 24.00 – кормление, дочку не принесли. У меня просто началась истерика. Я рыдала. Мир рухнул. С малышкой что-то случилось, а мне не говорят. Мне повезло, что в то кормление детей принесла медицинская сестра Алена.  Она быстро сообразила, что к чему и привела меня в чувство, после чего сказала,  что с моей дочкой все хорошо. Так как она родилась раньше срока,  ее помещали в кувез, а сейчас ее перевели в обычную кроватку и она сладко спит. Утром мне принесут ее кормить.  Утром принесут. Утром. Как же дождаться этого волшебного утра? Как же прожить еще 6 часов?
5.00 – Подъем. Мне приносят долгожданную косынку. Умываюсь, готовлюсь, жду…
6.00 – Открывается дверь, и всем раздают детей. И мне тоже дают малышку.
Я бережно беру свое солнышко на руки. Боже, какая она кроха! Крошечный носик, крошечный ротик. Я не могу оторвать взгляд от нее. Малышка, моя малышка. Попробовала покормить ее, но ничего не получалось. Как только дочка пыталась взять грудь, я почему-то отстранялась. Внутри меня было какое-то непонимание происходящего, мне было страшно, и я была очень растеряна. Незаметно пролетел час. Так неумело и неопытно я впервые
«покормила» дочку.
9.00 – детей принесли на второе кормление. Я взяла малышку в руки, и приложила к груди, отбросив все тревоги и страхи. Дочка начала сосать и тут… тут произошло нечто совершенно неожиданное для меня. По телу разлилось доселе неизведанное чувство. Это чувство очень трудно описать словами. Нахлынула такая нежность, такое трепетное чувство к этому маленькому «кулечку», тихо сосущему грудь. Возникло такое желание оградить малышку от всего мира и защитить его, что к горлу подступил комок, и я заплакала. Теперь я знала, как назвать это чувство – материнство. С того момента жизнь обрела новый смысл и новые краски. Я больше никогда, слышите, никогда не буду одна – у меня есть дочка.
Несмотря на то, что я просила маму не сообщать Роме о том, что я поехала в роддом, моя мама решила поступить по-своему. Ну, конечно, родители же умнее нас! Как только мама узнала, что я родила, она сразу же позвонила Роме. Рома в тот момент спал, время было начало девятого утра. К телефону подошла его мама и отказалась будить сына. Когда и как она преподнесла ему эту новость, но в первый день он не пришел навестить меня с дочкой. Да я и не ждала уже, у меня были другие заботы.
Моя мама приезжала каждый день, я видела, что она была счастлива, и это предавало мне сил. Приезжали навестить и Антон с Леной, на тот момент они тоже уже стали родителями замечательной малышки.
Как ни странно, один раз приехала мама Ромы с какими-то то ли родственниками, то ли знакомыми. Она поздравила меня, попросила назвать дочь в честь кого-то из их семьи. Я отказалась, так как уже дала имя дочке.
Рома? Рома приехал на второй день. Я, каким то непонятным образом, почувствовала его присутствие, выглянула в окно и увидела, что он стоит. Хоть бы покричал, что ли. Поздравление, как дела, стандартный разговор. Уехал. Потом приезжал каждый день, мы разговаривали через окно. Благо, что погода стояла отличная, и мы могли открывать окна, не боясь, что простынем.
Подходило время выписки. Мне сказали, что домой нас не выпишу, так как мы родились с маленьким весом. Норма – 2500г. Нас переводили в детскую больницу. Я очень расстроилась. Третья больница за столь короткий период. Рома был против того, что бы я ехала в больницу, мол, подцепим там какую-нибудь заразу.
Я решила не слушать его, врачи говорят надо, значит надо. Лучше я пока побуду с дочкой под присмотром врачей, а то оставаться с ней один на один пока очень страшно.
Пришел день выписки. Роме я сказала, во сколько нас выписывают, он обещал прийти, но не пришел. Мне было очень обидно и больно. Как выяснилось позже, он проспал. Дочку вынесли, моя мама, а теперь и новоиспеченная бабушка, смогла только мельком взглянуть на внучку. Я вместе с такими же мамами, которых не отпустили по разным причинам домой, села в машину скорой помощи, взяла дочурку на руки и поехала в детскую больницу.
В больнице пришлось впервые разлучиться с дочкой.  Ее забрали в отделение, а меня отправили домой. Мест для мамочек в отделении недоношенных не предусмотрено. Как объяснили, можно приходить к 9.00 на кормление и быть в отделении в комнате для мамочек до 18.00. В шесть часов последнее кормление и на ночь домой. К моему удивлению, Рома приехал прямо в детскую больницу, но, к сожалению, не смог увидеть дочку.
 Так началась моя жизнь в новом ритме. Утром я бежала в больницу. Нам разрешали по целому часу кормить деток. Я ходила с дочкой по палате, рассказывала ей про елку, про то, что ее ждет за пределами больницы, про дом. Врачи недовольно ворчали, мол, что ты ей говоришь, она все равно ничего не понимает. А я была уверена, что понимает. Ведь у меня на руках была самая замечательная девочка на свете.
 Иногда приходил Рома, и тогда, в перерывах между кормлениями, мы вместе ходили гулять. Я все ждала и ждала, пыталась понять, какое будущее ждет нас с ним. Но он молчал.
Пришло время оформлять документы на дочку: свидетельство о рождении, прописку. Ромка сказал, что от дочки не отказывается. В загсе он признал отцовство и был записан в свидетельство о рождении как отец ребенка. Фамилию решили дать дочке мою. Ждала ли я, что в загсе он мне предложит расписаться? Конечно, ждала. Но, увы, это не входило в его планы.
Наконец настал счастливый день, когда я забрала дочку домой. Рома так и не предложил жить вместе, и я возвращалась в родительский дом. К тому времени мама помирилась с папой, и они снова стали жить вместе. Жить одной с ребенком мне не разрешили, да я и сама понимала, что помощь мамы мне сейчас будет необходима.
На семейном совете было принято решение, что я продолжу обучение в институте, не беря академический отпуск. Моя мама работала в графике два через два, а это значить, что я смогу пусть и не все занятия, но посещать институт. Декан нашего факультета пошел мне навстречу и подписал разрешение на свободное посещение занятий. Согласно нашей с ним договоренности, я могла не посещать лекции, но должна была присутствовать на всех практических занятиях и сдать сессию на отлично.
Так начался новый учебный год. Третий курс. Мои подружки очень помогали мне в учебе. Они писали мне лекции, которые я пропускала, под копирку. Во время практических занятий включали меня в свою группу и сильно не нагружали работой. Пару раз я привозила дочку в институт, и оставляла им, пока сама сдавала экзамены.
Моя жизнь неслась с огромной скоростью, дочка, учеба, дочка, кормление, глаза дочки, лекции, прогулки… Я была счастлива и одинока. Очень счастлива, как мама и очень одинока, как женщина.
Рома? Рома приходил. Не каждый день, но приходил. Мы вместе ходили гулять с дочкой, он катил коляску. Я звала его зайти к нам домой, чтобы он помог мне искупать малышку, чтобы подержал ее на руках, но он отказывался.
В то время, да и сейчас, было принято устраивать «смотрины» новорожденным. Мы с мамой решили не отходить от традиций, да и давно у нас праздников не было, и решили устроить небольшой семейный вечер в честь появления нового члена нашей семьи. Рома поддержал эту идею. Он сказал, что его родители тоже придут. Всей семьей.
Вечеринка удалась на славу. Мои верные подруги подарили нам теплый костюмчик на зиму и пинеточки, моя мама тоже подарила замечательный костюмчик. Все веселились и поздравляли меня. Ромкины родители пришли немного позже, когда все гости уже стали расходиться. В качестве подарка они принесли пять яблок.
И так за праздничным столом остались только наши две семьи: моя и Ромкина. Мои родители, да и я, ждали какой-то развязки, потому что эта ситуация пришел-не пришел, папа – не папа, одна я или с Ромой, их не устраивала. Да и меня тоже.  Хотелось уж какой-то определенности. Конечно, в глубине души я ждала, что меня позовут замуж. Но…у них ремонт, вот когда ремонт закончится, то тогда, а пока вот так… Я предложила Роме остаться у меня, у меня нет ремонта, но есть я и его дочь. Но он уехал домой вместе  со своим папой и мамой.
Несмотря на такой финал смотрин, Рома продолжал приезжать к нам с дочкой.  Однажды он  радостно мне сообщил, что в институте он не стал скрывать, что стал папой. Что тоже взял разрешение на свободное посещение занятий, так как не высыпается. Что его мама сделала справку, что я с малышкой живу у них, и теперь они практически ничего не платят за квартиру, как малообеспеченные. Мне было очень противно слушать это.  Я настолько к тому моменту вымоталась от этой неопределенности, а тут еще такой подлый удар. Это он не высыпается? Это он бежит из института к дочке? Малообеспеченные? Это он тратит стипендию  до последней копейки на детское питание? А на какие «шиши» я кормлю дочку, одеваю, это его не интересует? Противно, просто противно. После этого разговора хотелось вернуться домой и в душ, и мыться и мыться, пока вся эта низость не смоется вместе со слезами.
В таком подвешенном состоянии прошло четыре месяца с того момента, как я стала мамой.  Наступил декабрь. Незаметно пролетел мой двадцатый день рождения. Наступил двадцатый день рождения Ромки.
Накануне мы договорились, что отпразднуем его двадцатилетие вместе, что он зайдет за мной в шесть. С мамой я договорилась, чтобы она посидела с внучкой, пока я гуляю. Я приготовила Ромке подарок – туалетную воду «Rich man», придумала, как можно оригинально подарить его, мол, давай я познакомлю тебя с богатым мужчиной, который ждет тебя в моей комнате. Представляла его изумленный и недовольный взгляд, а потом бац,…а это лишь туалетная вода.
17.30 – я готова на все сто. Жду.
18.00 – его нет.
18.30 – его нет. Нервничаю.
19.00 – его нет. Мама недовольно смотрит на меня. Вот видишь, опять!
19.30 – его нет. Понимаю, что опять обманул, что я опять дура.  Просто Дура с большой буквы.
20.00 – звонок в дверь. На пороге Рома. Какие-то невнятные объяснения. Ждет меня, что бы пойти отметить его День рождения.
Я пытаюсь выдать заготовленное поздравление, но он торопит меня. Кидаю подарок в пакет, одеваюсь, целую дочку под недовольный взгляд мамы. Выхожу.
К моему удивлению, мы отправляемся ни к нему домой, а в гости к его приятелю. На мой вопрос, почему, получаю ответ, что дома никто и не собирался праздновать его День рождения. Для меня это непонятно, но в подробности не вдаюсь. У его приятеля сидим, они о чем-то говорят, выпивают. Мне не очень уютно и я не понимаю, зачем я здесь. Вдруг Рома подходит к телефону и начинает звонить какой-то девушке, ноет в трубку, что у него День рождения, зовет отпраздновать. Получает отказ. Я сижу и вообще уже не понимаю весь этот цирк. Пора уходить. Мы выходим на улицу. Темно. Время двенадцатый час ночи. Я прошу Рому проводить меня домой. Он отказывается, ставя мне ультиматум: либо я иду домой к нему, либо иду к себе одна, он меня провожать не будет. Мне очень страшно идти одной по ночному городу. Страшно, что со мной может что-нибудь случиться и моя дочка останется без меня. И я иду домой к Роме.
Пришли уже далеко за полночь. Промерзшие, уставшие. Легли спать. Рома обнял меня и начал ласкать. Впервые я почувствовала такой протест внутри, а что будет, если я опять забеременею? Еще один ребенок будет расти без отца? И я сказала «нет». НЕТ. Не хочу больше такого унижения, не хочу.
Ромка обиделся, отвернулся и уснул. Я не смогла заснуть. Дождалась, когда часы пробьют шесть. Встала, оделась. Достала подарок из пакета, положила его в постель к Ромке, оделась и ушла. Ушла домой к дочке,  которая меня любила и ждала.
Дома меня ждал еще один сюрприз. Ближе к обеду зашла соседка по лестничной площадке, девчонка, на год моложе меня и рассказала, что вчера к ней в районе семи часов приходил МОЙ, что говорил что-то про День рождения и звал ее отметить вместе это событие. На ее вопрос, а как же Лена с дочкой, ответил, что мы для него ни что не значим. НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИМ. Она, конечно, отказалась и выставила его.
Это стало последней каплей в моей чаше терпения. Да, я люблю его, я очень люблю его. Возможно, такое отношение к себе я бы еще и терпела. Но к дочке НИКОГДА. Я не дам ему издеваться над ней. Раз ничего не значим – значит, так тому и быть.
Я дождалась с работы маму, оставила с ней малышку, взяла учебник, который брала у Ромы и поехала к нему.
Роман был дома, открыл мне дверь. Я не стала проходить, просто отдала ему книгу и попросила больше меня не беспокоить. Он взял учебник и сказал: « Ты сильная, ты справишься». И я ушла. Я шла вниз по этим нескончаемым ступенькам, и каждый мой шаг отдавался где-то внутри эхом «я сильная… я справлюсь».
Конечно, справлюсь. Ради дочки я сверну горы. Конечно, я сильная. Я обязательно поплачу над этим, но потом, когда со всем справлюсь.
На улице было снежно и тихо. Через неделю будет Новый год. Новый 1996 год.
Под бой курантов, держа на руках самого дорогого человечка в мире, я загадала желание, чтобы в Новом году мы встретили человека, который всей душой полюбит нас: молодую мамочку и ее замечательную дочку. Который станет нам защитой и опорой во всем. С которым мы будем счастливы.
А любовь к Ромке? Я вылечусь, обязательно вылечусь. Я научусь жить без него, дышать без него. Да, будет больно, но я научусь. Ради дочки научусь.




Наступил Новый год и с ним новые надежды.
В дочурке я души не чаяла, это была самая замечательная девочка на свете: самая красивая, самая умная, самая веселая. Смотря на нее, я никак не могла понять, как можно отказаться от такого чуда?
Поднимать одной ребенка это очень тяжело. Весь мой скромный доход, если его можно было так назвать, уходил на питание малышки. Мама помогала, как могла, но у нее нас было трое детей, а на отца надежды было мало. И естественно, что она начала настаивать, чтобы Рома тоже помогал финансово растить ребенка. Начался новый виток ада. Каждые день мне капали на мозги: сходи к Роме, поговори с ним или подавай на алименты. А я не хотела, больше ничего не хотела от него. Ни денег, ни общения, НИЧЕГО. Я считала, что если до самого человека не доходит, что дети чем-то должны питаться, во что-то одеваться, не говоря о том, что во что-то играть, то, как я могу донести это до него? Ведь если ты человек – то сам это понимаешь, это же естественно. И еще мне было противно, очень противно идти и что-то просить, как нищенке.
Но давление росло и росло. И я, наступив на свою гордость, пошла к Роме, поговорить. И приходила говорить раз пять-шесть. И словно «день сурка», все наши разговоры сводились к следующему и протекали по одному и тому же сценарию.
Рома открывал мне дверь и уходил в свою уже отремонтированную комнату. Это была узкая, холодная комната, ничего не имевшая общего с той уютной комнатой, где я провела с Ромкой счастливые дни и ночи. Бордовые обои на стенах придавали атмосфере комнаты какую-то нелепость, подчеркивая  нелепость всего спектакля, что разворачивался на ее сцене. Ромка, мой Ромка, когда-то родной и близкий, ложился на диван и отворачивался к стенке. Я пыталась поговорить с ним, мол, да, вот так оно у нас получилось, у нас есть дочка. Давай обсудим, как мы будем дальше. А в ответ тишина. Просто тишина, ни звука. Он делал вид, что спит. Поговорив со спиной и стенами, я вставала и уходила. Он даже не провожал меня. Униженная, я шла домой, где меня уже ждала мама с одним единственным вопросом: ЧТО ВЫ РЕШИЛИ? А что мы могли решить? Нет больше Мы. Есть я с малышкой и ушедшая в себя «спина».  А в спине, хоть и есть мозг, но он отвечает за совсем другие функции в жизни человека.
Посетив спину Ромы еще раз пять, я крупно поругалась с мамой, дав ей понять, что больше не пойду унижаться. Мама сдалась в обмен на обещание, что я возьму справку из его института и подам на алименты. А в моей памяти надолго осталась картина безразличной «спины» в бордовой холодной комнате.
В моей личной жизни перемен не намечалось, да и какие перемены могут быть, если все свободное время я посвящала дочке. На тусовки я не ходила и раньше, а теперь и подавно мне было не до развлечений. А так хотелось быть любимой, нужной.
Мой верный рыцарь Сашка видел, мое состояние. Он единственный, кто не бросил в эмоциональном и моральном плане меня. По возможности он, как и прежде, провожал меня из института, пару раз заходил в гости.  Видя мое плачевное убитое состояние, Саша подкинул мне идею написать в рубрику знакомств в местную газету. Тогда это был очень распространенный способ найти новых друзей. « Леночка, - сказал он, – ты очень красивая, добрая, замечательная девчонка. Ты же не хочешь всю жизнь быть одна. Многие ребята хотели бы иметь такую жену, как ты. Попробуй».  Я долго думала над этим предложением и решилась. Подала объявление, что хочу найти спутника жизни и папу для очаровательной малышки. Я была уверена, что откликов не будет. Какого же было мое удивление, когда на почте мне выдали двенадцать писем от парней, которые хотели со мной познакомиться!
Дрожа от волнения, я начала читать эти письма. Письма были разные. Разные по стилю и содержанию. Почему-то автоматически я убрала письма, в которых было полно ошибок и которые были написаны в духе «ну, че, может, встретимся, на природу махнем…». Оставила только около 5 писем, которые зацепили. Среди них было одно письмо от молодого человека, который очень искренне, как мне показалось, написал, что не обещает золотых гор, но обещает любить и заботиться обо мне и дочке. Первая мысль, которая пришла в голову «этот будет носить на руках…» Но, он был старше меня на семь лет. На целых семь лет! Мне казалось, что это очень большая разница в возрасте, и я решила не отвечать на это письмо, но и выбрасывать его не стала тоже. Написав письма молодым людям, с которыми я хотела бы продолжить отношения, я стала ждать встречи. Вот сейчас раздастся звонок в дверь и на пороге возникнет он – мой принц. Но то ли кони замерзли этой зимой, то ли принцы решили, что я не их принцесса, но так никто и не пришел, и не написал. С каждым новым вечером надежды на перемены к лучшему таяли, как начинал уже таять снег под первыми мартовскими лучами солнца. А на душе было одиноко и тоскливо. Душа хотела любви и тепла.
Однажды вечером, в каком-то новом порыве одиночества и отчаяния, я отыскала конверт с письмом парня, который показался мне слишком взрослым, и написала ответ ему. Утром я отправила письмо и снова стала ждать.
Пролетела неделя, за ней другая, месяц – но никто так и не пришел. Нет, так нет. И я продолжала жить дальше, посвятив всю себя доченьке и учебе. Я обязана была получить образование, чтобы моя малышка ни в чем не нуждалась.
Думала ли я о Роме? Конечно, думала. Несмотря на его поступки и отношение ко мне, я продолжала верить, что вот-вот произойдет чудо, он появится на пороге и скажет: «Прости, я был дурак! Ты и дочка мне очень нужны!» или что-то подобное и мы будем вместе, навсегда. Но чудеса бывают только в сказках, Рома не приходил.
Под маминым давлением я все же дошла до института Ромки и взяла справку в его деканате, что он там учится. Но подавать на алименты не торопилась. Мне всегда была очень противна тема денег. Я не умею просить, унижаться, подлизываться. На мой взгляд, человек должен сам дойти до этого своим умом, понять своим сердцем, что нужно помогать материально, чтобы твой ребенок был обут, одет, накормлен, чтобы у него были игрушки, он мог сходить лишний раз в цирк, кино. Но это человек должен понять сам. Сам.
Вокруг меня были примеры таких парней, которые ради счастья своего ребенка переводились на вечернее отделение института, днем работали, а вечером учились. Конечно, им было ой как нелегко, но они все преодолели и теперь вполне успешные люди, которых обожают их дети.
Так и пролетали мои дня в заботах, радостях от успехов дочки т мыслях о Ромке.  Я продолжала себе ставить зачет за каждый день, что нашла в себе силы не звонить, не приходить к нему. Получать зачет каждый день было уже легче, видимо человек привыкает ко всему. Вот только бы еще получить амнезию именно на него, чтобы не думать о нем, о Ромке. Но таких таблеток человечество еще не придумало, и оставалась только надеяться на народную мудрость, что «клин клином вышибают». Только где же ты потерялся, мой «клин»?

Тот вечер не предвещал никаких сюрпризов. Все как обычно. Мама была на работе, папа ушел за ней, брат где-то гулял, сестра в музыкальной школе. Я с дочкой была одна дома. Вдруг раздался звонок в дверь. Я открыла дверь. На пороге стоял молодой человек. Он был немного выше меня, примерно на голову, может чуть меньше, очень кудрявый, прям как певец Валерий Леонтьев.
- Вам кого? – спросила я «Леонтьева».
- Я по объявлению, не нужна Лена.
Упс... мозг начала усиленно перебирать все письма, кто же это может быть? Да еще спустя полтора-два месяца? Молодой человек стоял в дверях и смотрел на меня. Ситуация была непростая. Пустить незнакомого человека в дом? Общаться с ним на площадке? Но у меня там ребенок без присмотра. Ладно, мама минут через пятнадцать придет с работы и если что, в доме есть собака.
«Лена это я. Проходите, пожалуйста», - пригласила я пройти молодого человека в дом.
Понравился ли он мне с первого взгляда? Трудно сказать. Я прибывала в таком замешательстве, что дай Бог собраться с мыслями и не выглядеть полной идиоткой.
Мы прошли в комнату, где играла моя малышка. Я взяла дочку на руки. Молодой человек заулыбался и спросил, может ли он ее подержать.  Я не была уверена, что дочка пойдет к незнакомому дяденьке на руки. Но видимо, дети интуитивно чувствуют хороших людей, и она пошла к нему.
В комнате стояли две кровати друг напротив друга. Вот так и мы сели друг напротив друга и начали знакомиться, а малышка ползала от меня к нему и обратно, придумав себе новую увлекательную игру.
Как выяснилось, это и был тот молодой человек, который старше меня на восемь лет. Человек, которому я в отчаянии написала, письмо, то, что так привлекло меня в начале, но из-за разницы в возрасте я не решилась написать сразу.
Оказалось, что мое письмо попало к нему буквально на днях. Кто-то вытащил его из его почтового ящика, вскрыл, а потом подбросил под коврик возле двери. И только на днях, когда мыли полы в подъезде, и было найдено мое письмо.
Мы очень мило беседовали, и я совсем не чувствовала какой-то разницы в возрасте. Я чувствовала уверенность и спокойствие, которое исходило от молодого человека. И мне нравилось это.
Но тут хлопнула дверь и пришли мои родители. Молодой человек засобирался домой, и я пошла в коридор, проводить его. И тут мои замечательные родители выкинули такое, что я готова была провалиться не то, что под землю, я готова была исчезнуть с этой планеты! Мало того, что они оба были «подшофе», отмечали чье-то день рождение на работе, так еще мама прочитала целую лекцию моему новому знакомому, что Леночка наша и никому мы ее не отдадим и точка. Вот это было позорище… Молодой человек раскланялся и ушел.
Я пошла к себе в комнату, поняв, что опять осталась одна. Слезы подступили к горлу, и я дала им волю.  Сколько можно все держать в себе? И за что мне все это?
Но к моему удивлению, поведение моих родителей не отпугнуло парня. На следующий вечер он пришел и предложил сходить погулять. Для малышки он принес вязаные башмачки, которые связала его мама. Я была тронута такой заботой с его стороны. Я быстренько одела дочку, и мы втроем пошли на прогулку. Молодой человек сразу сказал, что против того, чтобы я из-за него искала, с кем оставить дочку, что она должна быть с нами. Это очень подкупало и располагало к себе.
Мы начали встречаться. Мне было очень легко и хорошо с ним. Мы разговаривали на разные темы, спорили, шутили, и моя малышка всегда была с нами.
Через две недели Андрей, так звали молодого человека, пришел нарядный, с огромным букетом темно-бордовых роз. Я поняла, что это не простой визит и сердце замерло в ожидании развязки. Было видно, что Андрей очень волнуется и подбирает  нужные слова. Я тоже очень волновалась.
- Лена, я тебя очень люблю. Выходи за меня замуж!
Мир, состоящий из слез, одиночества рухнул за одно мгновение. Я не стала брать время на «подумаю», «мы еще так мало знакомы» и тому подобное. Я сказала «Да». Одно простое слово «да», которое в корне перевернуло мою жизнь и жизнь моей дочки.
Мы озвучили свои намерения моим родителям. Познакомили маму Андрея с моими родственниками и стали дружно готовиться к свадьбе.
Меньше чем через месяц я решилась собрать вещи и переехать жить вместе с дочкой к своему будущему супругу. Потекла жизнь, где я чувствовала, что меня любят и я нужна. Где я не ждала подвохов и слез. Где я была счастлива.
Андрей сразу отмел идею о подаче на алименты на Ромку. Он сказал, что после свадьбы удочерит малышку.
У меня еще оставались кое-какие учебники Ромы, и мне нужно было их отдать ему. Андрей пошел со мной. Я попросила его не подниматься со мной до квартиры Ромы, зачем весь этот спектакль? Мой будущий муж не стал настаивать и остался ждать меня возле подъезда.
Я позвонила. Дверь открыла мама Ромы. Как оказалось, Романа дома не было. Я протянула ей книги и сказала, что выхожу замуж. Она мне ответила, что я поступаю очень глупо, что я должна подождать, пока Рома нагуляется, повзрослеет и вернется ко мне.
Но я не хотела ждать у моря погоды. Я живая! Я не игрушка, про которую можно на время забыть, а потом, неожиданно найдя, вдруг опять начать любить. Я живу здесь, сейчас, в данную минуту. И любовь мне нужна сейчас, а не в далеком мифическом будущем.
Я ушла, не став ничего объяснять. Зачем? Внизу меня ждал человек, который любит и заботится обо мне.
Ждала ли я, что Рома прибежит ко мне, получив известие от мамы, что я выхожу замуж? Конечно, ждала, мыльные оперы еще никто не отменял. Вернулась бы я к нему в тот момент? Однозначно нет. Я влюбилась в Андрея, влюбилась по самые ушки. Я жила, летала. Все подруги в институте сразу заметили перемены во мне. Да только слепой мог не заметить моих сияющих от счастья глаз. Я была счастлива, очень-очень счастлива!
В конце лета сыграли свадьбу. В душе я дико хотела встретить Ромку, чтоб он увидел меня в свадебном платье и возможно понял, от чего отказался. Но это же жизнь, а не кино. Никого я не встретила и никто ничего не понял.
Андрей очень помогал мне. К тому времени мы уже съехали от его мамы и жили на квартире втроем: Андрей, я и наша малышка.
Мой муж сдержал слово и начал собирать документы на удочерение моей малышки. Нужно было письменное согласие Ромки, а вернее его отказ от дочки.
И нам пришлось идти к нему домой. В этот раз Андрей ужу поднялся со мной до квартиры. Мало ли что, а мне волноваться нельзя. Под сердцем я ношу малыша.
На этот раз Рома был дома. Я быстро представила молодых людей друг другу и сказала, что мой муж хочет удочерить малышку. Для этого Роме нужно подойти в органы опеки и написать заявление. Ромка сказал, что придет и все напишет. Оказывается, что человек может вот так легко и просто отказаться от своего ребенка. Как от ненужной вещи. Просто взять и отказаться.
В назначенный день Ромка пришел в опеку, там, как обычно, наплел про то, как он помогал мне растить дочь, что покупал, подписал нужные бумаги и исчез из моей жизни, как мне казалось тогда, навсегда.
И вот сейчас, спустя столько лет мы встретились. Внутри предательски прокатилась волна ностальгии. Он говорит, что несчастен, что я, пожалуй, единственный человек на Земле, который любил его…только сейчас мне это зачем? ….Больно…