Три звезды из созвездия Койота... Глава 17

ГЛАВА СЕМНАДВАТАЯ: О чем не говорят мужчины.




* * * * * * * * * * * * * * *

Наш рейс в Миннесоту вылетает в шесть утра, и у нас более чем достаточно времени доехать до Феникса. О.Генри молча ведёт машину.

— Так это и была любовница? – наконец,  спрашивает  он. Видно, что его раздирает простое человеческое любопытство. – Ну та, что в платьице...
— Нет, — вздыхаю я, — не любовница.

О.Генри недоверчиво косится на меня. Потом он смеется. Потом кашляет.
— Вот-вот, бог наказал за глупость, — злорадствую я.
— Ага...
— Будешь продолжать глупости пороть, я наколдую так, что тебя инсульт трахнет, — угрожаю я. – Ты слышал от индейцев, что моей душой завладел злой дух Чинди?
— А если твой злой дух действительно может творить медицинские чудеса, может сделать так, чтоб он тебе руку вылечил, а? Или геморрой?...
— У меня нету геморроя, — бурчу я.

О.Генри опять смеётся над своей собственной шуткой, и наш “среднегабаритный” Шевроле немного заносит. О.Генри чувствует, как виляет машина, перестаёт смеяться и сбрасывает скорость. Я прошу его остановиться. Он останавливается и выключает мотор. Мы оба выходим. Дорога (Highway 491) тут пряма, как стрела. Несколько часов назад взошла яркая полулуна, и Раскрашенная Пустыня опять черно-серебряная. Несмотря на ночное время, чувствуется, что пустыня жива. Она живет своей, какой-то странной и невидимой жизнью. Если внимательно прислушаться невозможно не услышать шорохи, звук сорвавшегося гравия, писки каких-то маленьких зверьков, еле уловимый звук мягких крыльев Иах-Ту-Ма (маленькой пустынной совы, живущей в дупле больших кактусов)... Откуда-то слева раздаётся знакомый мне полусмех, и я резко поворачиваюсь в сторону просвета между двумя группами валунов. Так и есть – маленькая стайка койотов трусцой бежит на ночную охоту. При лунном свете их спинки серебрятся, а непропорционально длинные черные тени скользят по плоскому грунту пустыни...

— С друзьями прощаешься, — опять шутит мой друг. – До свиданья, гиены, — он машет им рукой и садится за руль.
— Это не гиены, это койоты, — поправляю его я. – Это не мои койоты. Мои койоты остались там, — большим пальцем левой руки я указываю на мир, оставшийся у нас за спиной.

О.Генри опять заводит машину, и мы катим на юг по шоссе номер 491 до Галлап. Там мы повернем на запад, на шоссе 40 и переедем из штата Нью Мексико в штат Аризона, доедем до Флагстафф, перейдём на шоссе 17 и, поменяв направление на юг, часов через шесть доберемся до аэропорта в Фениксе. Есть и более короткая дорога через заповедники Апачи и Танто (“Apache Sitgreaves National Forest” и “Tanto National Forest”), но мы оба знаем, что дороги через заповедники медленнее выбранных нами шоссе.

— Когда устанешь, скажи, и я поведу, — предлагаю я.
— Ладно.

Мы опять долго молчим. От плавного покачивания машины хочется заснуть.

— Ты серьёзно собираешься вернуться? – вдруг спрашивает О.Генри. Я киваю головой. – Ты с ума сошел?
— Неужели это так заметно? 
— Угу. Невооруженным глазом.

Опять молчим.

— Зачем? Зачем? Зачем? – наконец, не выдерживает О.Генри. – Допустим ты-таки действительно ёбну...ся на всю голову. Кому ты там нужен? Кто тебе там нужен?
— Все, — я отвечаю тихо и не сразу, но кажется это единственный правильный ответ.
— Что?
— Я, кажется, читал аналогичный диалог в каком-то ужасном дешевом журнале. Какой-то идиот выпендривался на тему: “счастлив тот, кто кому-то нужен...”
— Правильно – и-д-и-о-т, — по буквам произносит О.Генри. И повторяет: -- полный идиот! На хрена ты им?
— Сам не знаю,  – неуверенно говорю я. Еще несколько раз я повторяю это своё “не знаю,” а потом рассказываю, как я попал в Раскрашенную Пустыню... Сначала, как спал и катался “пустышкой” по всему Среднему Западу… Как у меня стащили мой последний бутерброд койоты, а на следующий день я узнал, что случайно забрел на индейскую резервацию... Что меня приютили какие-то туземцы из рода Майи, и что слово “Майи” на языке Дин'е означает “Койот,...” Что индейцы Нации Навахо не называют себя “Навахо,” они называют себя “Дин'е” – Люди... Что Роберт очень похож на югослава Гойко Митича, который играл индейского вождя Виннету в советских фильмах... Что двое из пяти детей – Стэйси и Джесси, – это дети Роберта... Что Роузи – это двоюродная сестра Роберта; ей скоро будет тридцать; она недавно вышла из армии, где она служила водителем и подорвалась на мине в Афганистане; у неё нет детей, она считает себя обезображенной и даже не мечтает, что сможет когда-нибудь заинтересовать собой мужчину... Что мне пришлось вскрыть одну из её ран на бедре... Что ухаживая за больной Роузи, я начал заниматься с маленькими койотами,  а они думают, что моей душой владеет злой дух... Что представился я им всем, как Майн Рид и мне очень нравится быть Майн Ридом...

— А блондинке нравится Майн Рид? – лукаво вставляет О.Генри. — Кстати, мне надоело сидеть за рулем. А тебе хватит работать пустышкой. Меняемся.

Мы уже проехали Флагстафф, и, пересаживаясь с пассажирского сиденья за руль, я думаю о том, что я никогда еще не пытался разложить всё случившееся со мной за последние пять лет по хоть каким-то логическим полочкам.

— Я не знаю. Честно, не знаю. Её зовут Ким. Ким Уолтон. Она врач неотложки. Должен признаться – она очень красивая женщина, но ведь я ухаживал за своей первой девушкой, когда... (от последующей мысли я немного морщусь) когда мама Уолтон еще не знала папу Уолтона.

Я рассказал, как мы с ней познакомились и, как после отмывания вшей под холодным, как лёд, душем делали перевязки огромной гноящейся раны...
— Стой!

От неожиданности я топаю на тормозную педаль так, что из-под колёс “среднегабаритного Шевроле”  вылетает дикий визг поруганных тормозных колодок. Нос машины тюкается чуть ли не в асфальт, и кабина заполняется сизым запахом жженной резины.

— Что? – я тревожно вглядываюсь в два конуса света фар. Неужели я кого-то сбил?
— Да нет-нет, ничего. Ничего особенного... Я просто пытаюсь представить себе эту сцену: ты и эта... Как её?... А, вот: Ким Уолтон... в душе... Два взрослых голых и мокрых человека... Её молодые и упругие груди лоснятся под струей, а от холодной воды их сос...
— Я тебя сейчас убью, хочешь? – Дурак. Я думал, что сбил кого-то, а он, видите ли, шутить-с изволит-с.

Но мой попутчик не слышит моей угрозы. Он хохочет так, что наш  “среднегабаритный Шевроле ” опять покачивает.  Я вздыхаю и снимаю ногу с тормоза. Через несколько секунд мы опять двигаемся на запад. А минут через десять О.Генри запивает икотку водой и вытирает со щек слёзы уморы.

— Ну, ты даёшь. Потешил старика... Слушай, я за свою профессиональную карьеру слышал столько фуфла о... об... ум-ммм... внебрачных приключениях, что сейчас просто жалею, что своевременно не записывал. Но о том, как мужик девушку клеил, отмываясь от вшей!... Ха-ха-а-ааа-ха... Уг-ххх... – На него опять накатилась волна смеха.
— Вот и хорошо, что смог тебя развеселить. Вот только дай мне знать, когда отхохочешься, и я тебе самое интересное расскажу.
— Ну-ух... Ха-ха-ха... Ух... Давай. Я готов.
— Зря ты это. Я никого не клеил.  Серьёзно.
— Ага. А я – не негр. Сейчас ночь просто. Темно, понимаешь?
— Ладно, Ненегр, не хочешь, не верь.

О.Генри некоторое время подозрительно смотрит на меня.
— Ты это серьёзно?
— Да.
— Ты не врёшь?
— Нет.
— Ладно, давай...
— Что тебе дать?
— Мне? Мне от тебя ничего не надо. Это тебе, как я вижу, надо выговорится, – О.Генри смотрит на часы, вздыхает и отрешенно возвращает свой взгляд на дорогу перед нами. Несколько минут тому назад начался дождь, и кажется, что из окружающей темноты кто-то щедрой рукой бросает пригоршни жирных капель на “среднегабаритное” лобовое стекло. Приходится сбросить скорость...
— Что ты хочешь знать?
— Того, что мне было бы интересно, к сожалению, не произошло. Слушай, так чьи же это все дети там? Двое – это дети коллеги полицейского. Угу... Дальше?
— Двое, кажется, дети какой-то пары алкоголиков, которые вот уже несколько месяцев куда-то исчезли...
— Исчезли? – О.Генри делает жест большим пальцем руки поперек горла.
— Нет, не это. Их просто Роберт увез в какой-то другой поселок. Им, как я понимаю, всё равно, где свою печенку мариновать.
— А-аа... Но мне кажется, там было пять этих,. как ты их называешь? Койотов?.
— Да. Пятый жил с какой-то старушкой, которую все принимали за ведьму... или что-то вроде ведьмы. Он... Этот мальчишка, даже, может быть и не Навахо.
— И она умерла? Старушка?
— Умерла.
— И её дух в тебя вселился?
— Ага.
— Ну-ну... Дальше...

А ведь всё-таки хорошо поговорить с другом, который умеет слушать. Как он не заснул, когда я молол чепуху о кактусе опунция, о том, как мне нравится ночное небо и ночная Раскрашенная Пустыня и другую такую ерунду, я не знаю. Его не удивило, что дети на резервации не ходят в школу. Он смеялся, когда я рассказал, как угрожал превратить Картера в лягушку... Одобрительно кивал головой, когда услышал, как Ким помогла с покупками в благотворительном магазине “Goodwill...” Понимающе хмыкнул, услышав, что Навахо продали кусок земли под казино, спа и огромный парк для игры в гольф...

В пятом часу утра мы подъехали к Фениксу и начали кружить вокруг аэропорта в поисках компании проката машин. В конце концов мы вернули взятый на прокат “среднегабаритный” Шевроле и уселись ожидать рейса в Миннесоту.

О.Генри прекрасно понимает, что меня ожидает по возвращении домой. Нет, не скандал со слезами и криком. Перестань глупости думать. Да, то что ты сейчас подумал – это глупость. О.Генри умнее и деликатнее. Он ни о чем меня не спрашивает, но в какой-то момент неназойливо предлагает ("если ты считаешь, что так будет легче") пожить у него дома. Больше мы не обсуждаем ничего, относящееся к моему временному возвращению домой. Спасибо, старик.








* * * * * * * * *  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ * * * * * * * * * 

http://www.proza.ru/2017/12/31/599





.