Шуба. часть 2

         Три города осталось в России: Москва, Питер и Голопопск. Провинция осталась голой: без промышленности и сельского хозяйства. Трудовые потоки хлынули в Москву и Питер. Приезжих никто не любит, но мы бы к вам никогда и не поехали, не будь у Вас работы. Миграционную проблему можно решить очень просто — все города назвать Москвой, протянуть метро по всей России. Тогда не будет никакого смысла из Москвы уезжать в Москву. И у нас по городу не будут ездить старые ГАЗели, а как в Москве — импортные комфортабельные автобусы. У меня лично есть несколько причин лютой ненависти к микроавтобусу «Соболь». Во-первых, я — высокая и всегда на каблуках. Чтобы зайти в эту маршрутку мне нужно сложиться пополам. Значит, мини-юбки из гардероба исключаем. Во-вторых, когда я выхожу из «Соболя», то обязательно стукаюсь лбом. А это очень неудобно — весь год ходить с синим лбом. Будто меня заставляют молиться. В-третьих, каждую рытвину на дороге я чувствую своей пятой точкой. Ям на дороге так много, что непонятно: то ли трассу разбомбил метеоритный дождь, то ли это немцы, отступая в 45-ом, заминировали.

         Приезжаю из отпуска, погода стоит чудесная — бабье лето. Я не ношу свою шубу, свой чудесный оберег от нищеты, и денег у меня снова нет, заказов нет, гонораров нет. Мои финансы впали в стагнацию. Включаю телевизор и понимаю, что экономике России еще хуже — она из стагнации впала в рецессию. Появился чёрный список с чиновниками, что не смогут поехать в Евросоюз, и средства на их счетах будут заморожены. У чиновников паника, а я спокойна, у меня нет ни одного счета. Цены на туры взлетают, туроператоры разоряются, но я никогда не была заграницей. Только за границей своей области. А тут деловая сеть России мне пишет письма, да какие: «Наталья, проверьте, переживёте ли вы пять признаков кризиса?» Знаю, что не смогла бы пережить и один признак кризиса, но у меня есть запасной парашют — бабушка. Её пенсии хватает, чтобы не погибнуть от голода.
       
        Снова не ношу свою шубу, потому что за окном плюс двадцать пять градусов по Цельсию. Страна ввела санкции на некоторые импортные товары. Москвичи заплакали. Их желудки привыкли потреблять хамон, сыр с плесенью и всякие другие изыски. А у меня круглогодичный пост. Суп на воде, борщ на воде, рассольник на воде. Котлеты я делаю из картофеля, из селедки, из кальмара, из фасоли. А мясо я ем из сои. Когда во время моего круглогодичного поста наступает традиционный пост, то я ем ещё меньше. На завтрак вода без хлеба, на обед — хлеб с водой, на ужин прогулка по городу, поскольку питание в сухоядение двухразовое. Всякое искушение попадается на моём пути. Хожу себе по улицам и начинаю понимать кошек: голуби — это же сколько мяса задаром пропадает. Вижу кошек и думаю: задние лапы  — что куриные. Потом я думаю о корейской кухне, и оцениваю собак. Чем больше собака, тем она жирнее и сочнее. Замечаю, что практически в каждом доме у открытого подвального оконца лежит целая кучка еды: аккуратно, нарезанная как на оливье колбаса, кусочки курицы, и заключаю, что бездомные имеют право не поститься никогда.
       
        Я опять не ношу шубу, потому что очень жарким выдался октябрь, и санкции ввели уже на импортные автомобили премиум класса. Но я никогда и не ездила на дорогих иномарках. Все как-то на ГАЗелях, на трамваях, или просто бегом добираюсь. Замечу, что в степи у нас сильный ветер. Иногда бежишь бегом по дороге на задание, но метель так и бушует, вот и бегу я, согнувшись пополам. Бежать стоя получается лишь при хороших погодных условиях.