Мукантагара

Хрустнула ветка и олень копытами поднял облако пыли, удаляясь всё дальше и дальше. Му досадно сплюнула, поправила сандали на ногах, которые и выдали её присутствие.
- Гадство, ремешки совсем стёрлись- ругалась она, затягивая их на лодыжке посильнее. - Если из столицы не доставят новые товары, я босиком буду охотиться что ли?
Ответа не последовало, только в чаще эхом раскатился стук удаляющихся копыт. Му топнула пару раз ногой, убедилась, что сандали предательски больше не упадут с её ноги, и, наклонившись и вытянув корпус тела вперёд, стремительной скоростью пронеслась между голыми ветками, подняв в воздух не только пыль, но и опавшую листву.
Становилось холоднее. Осень наступала на пятки всё быстрее и беспощаднее. Птицы улетали на юг, лишая жителей очередного вида охоты. Пускай мясо оказалось жестким и чаще всего безвкусным, жителям деревни Мунты не приходилось жаловаться. Так же возникала потребность в укреплении хижин и утеплении изнутри. Хворост доставать становилось труднее, ведь последнее дерево, что хорошо горит, начало постепенно загнивать этой осенью. Как бы жители не пытались просить столицу в оказании помощи ресурсами, им приходим чёткий отказ вследствие “ограниченных ресурсов в Пальмунте, назначение которых - минимальное поддержание жизни в столице”. Никто не спорил, даже когда собиратели налогов позвякивали золотыми серьгами и заходили через порог какой-нибудь убогой хижины в сапогах из нежнейшей и утеплённой кожи, в то время как жители Мунты бегали в сандалях даже в суровую зиму.
Му бежала со скоростью оленя, огибая гниющее огромное дерево, которое оставалось последним источником огня и тепла в хижинах. Все органы чувств обострились, в голове пульсировало испуганное дыхание животного, и оно, похоже, ощутило неминуемую гибель. Олень совершил резкий поворот возле речки и кинулся вдоль течения. Однако на берегу земля становилась более вязкой и глубокой, из-за чего животное замедлилось и Му рывком перепрыгнула через него, направляя лук.
Олень застыл на месте и смотрел на Му. Это был молодой самец с необычайной золотистой шёрсткой и белой густой грудкой. Рога ещё не выросли и уши были растопырены в разные стороны. Во взгляде читались страх и некая покорность судьбе. Быть может, он бы смог убежать, не сделав поворот туда, где природа оказала медвежью услугу. Му закрыла глаза, сделала глубокий вздох и отпустила тетиву.
На белой грудке растекалась красная клякса, постепенно окрашивая благородный белый в живой красный. Олень пару раз взбрыкнул, пытаясь вытащить копыта из затянувшейся грязи, завалился на бок и закатил глаза. Му стояла на камне и выжидала угасания жизни.
- Удивительно, что я нашла тебя одного в чаще, - произнесла она. - Значит, твоих родителей нет так же, как и моих.
Животное ничего не ответило, оно всё меньше и меньше двигалось и всё чаще и чаще дышало.
- Когда-нибудь, - продолжила Му. - Я стану такой же жертвой охоты как и ты, да?
Мысленно перед глазами пронесся образ погони, резкие крики, замыкающее кольцо и абсолютная беспомощность. Му передернуло от образов и встряхнула головой, стараясь не предаваться подобным мыслям. Взглянув снова на оленя она встретилась со стеклянными глазами. Спустившись с камня, она достала из сумки ремни и стала закреплять на себе добычу. Убедившись, что тушка не сползает, Му резким рывком выпрыгнула из грязи, очутилась на толстой ветке, стёрла всю вязкость на ногах и направилась по более сухой тропинке в Мунту. Спешить на обратном пути не приходилось: дорога вела через низкие деревья и густые кустарники, откуда могли вылезти то змея, то енот, и провоцировать лишний раз животных не имело смысла, когда главное задачей оставалось доставить добычу в деревню. Пока Му проходила мимо опавших, почти сгнивших деревьев, она погрузилась в мысли.
“Этой осенью многое стало угасать. Даже то, что мы посадили, в этом году не проросло, а что проросло - то сгнило. Мы начинаем сгнивать заживо, словно жертвы Первых… Они в обрядах так же погибали - медленно, послойно разваливаясь.. Не знаю почему уверена в этом, ведь об этом нигде не написано подробно, но что-то мне подсказывает, что именно так забирала жизнь магия Первых. Они желали обрести власть, а к чему всё пришло? Я довожу спину до хронических болей, неся тушку оленя сквозь гниющую чащу, чтобы прокормить остатки некогда великого народа? А кто во всём виноват? Во всём виноват какой-то ****ун, которому не сиделось на месте!”
Му в сердцах сплюнула и присела отдохнуть, сняв с себя добычу. Она растянулась на опавшей листве, устремив взор в небо. Ни голубизны, ни облаков - одна серая масса над головой, предвещающая дожди, после которых жители могли на неделю слечь не то с холерой, не то с ещё чумой какой. Листва вокруг Му не имела ни золотых, ни бордовых оттенков, а имела такой же цвет, как и небо. Му повернула голову, взгляд встретился с отражением себя в стеклянных глазах оленя. Она увидела красное пятно на лице и белый кусок волос - остальное  в отражении коричневых глаз казалось тёмным и трудно различимым.
“Как мы могли докатиться до такого? - вновь подумала Му. - Не верится, что нет иного пути сосуществования с ноблесами и со столицей, когда народ вот так вот загибается, чтобы прокормить себя. Вот принесу я им сейчас тушку, разделаю, обработаю кожу, мясо отдам мяснику, а дальше? Затем приедут ноблесы в побрякушках и отберут больше половины - а остальное так, делите на оставшихся. И тоже самое произойдёт с добычей Теремуна, и тоже самое случится с добычей ещё двоих охотников, коих осталось в деревне - три калеки. И то один скоро на пенсию свалит со спиной. Охх..”
Му помассировала разболевшуюся спину. Уже третий день, как стали беспокоить сильные боли. Хоть она и охотилась с малых лет, хоть она и укрепляла мышцы тренировками, а отдыха не хватало для восстановления. Знахарка на восклицания охотницы лишь покачала головой и отдала последнюю настойку с мазью - травы  посгнивали и лекарств делать было не из чего, а Му она досталась  не просто так - дочь Старейшины как-никак.
Отдохнув немного, Му поправила бандану так, чтобы она закрывала левый глаз, снова водрузила на себя оленя и продолжила путь. На пути ей встретилась лишь мелкая змейка, только вылупившаяся из яйца, да облезлая белка, явно больная. С живностью становилось совсем худо.
Огибая огромное гниющее дерево, Му остановилась и осмотрела его. Кроны дерева на ощупь были мягкими и податливыми, а листва вокруг него уже давно опала и потрескалась в пыль. Толстые ветви бы не выдержали даже пятилетнего ребёнка, не говоря уже о Му. То, что было ранее могучим, источало сырость и гниение.
Она прикоснулась ладонью к дереву и, прислонившись лбом, тяжело вздохнула. Застыв так на пару минут, она затем продолжила путь. В месте, где лежала ладонь Му, кора дерева засохла и образовала дыру. Но Му не заметила это явление, ведь впереди виднелся тоненький дым, а значит - Мунта поблизости.

С каждым шагом запах гнили затмевал запах костра. Деревья редели и уже были заметны крыши хижин, кое-как сделанные из соломы и глины. Прочность их оставляла желать лучше, но, быть может они выдержат эту зиму, надеялась Му. Телеги с глиняными чанами старики тащили туда-сюда: воды в колодце становилось всё меньше. Возле полуразваленной хижины бегала девочка лет десяти и игралась с отвалившимся куском стены, представляя, что это мяч, пускай и неправильной формы. Волосы её отливали медью, а сквозь пряди запутанных колтунов виднелись маленькие остроконечные ушки, покрытые медной шерстью. Заметив Му, она улыбнулась половиной зубов и оставила игру.
- Мууууу! - девочка побежала в объятия охотницы, не замечая, как той хотелось бы скинуть с себя этого оленя. - Давай играть, давай играть!
- Ах тыж! - Му оттолкнула ногой девочку и та покатилась кубарем по земле. - Не видишь я работаю! И умойся, в твоих волосах скоро грибы выращивать можно и прокормить всю Мунту с Пальмунтой впридачу!
Девочка нисколько не обиделась на “приветствие”, а только заулыбалась, показав зияющие дыры, где когда-то были молочные зубы, а новые еще не выросли. Она встала и оттряхнулась, подбежав снова к Му и уже осматривая её добычу.
- Олень? Настоящий?! Уууууу! - девочка еще громче загудела и топала ногами. - Это значит нас ждёт вкусное мясоо!
- Нет, Реша, никакого мяса тебе не светит. А даже если и светит, то в лучшем случае - обглодать малоберцовую кость! - Му язвительно усмехнулась.
Но Реша словно не услышала замечания: она с ловкостью кошки прыгнула на спину Му и, осматривая грудку оленя, лизнула засохшую кровь. Охотница опешила, но тут на помощь прибежала мама Реши.
- Реша, а ну слезай! - мать одной рукой стащила девочку на землю и той же рукой ударила по лицу. В сторону отлетел кусочек зуба. - говорила я тебе, не лезь к этой дьявольщине, проклянешь себя и нашу семью. Тебе так хочется мать довести до гроба? Да у тебя лицо в крови, ох!
- За дьявольщину спасибо, - сказала ровным голосом Му, стаскивая с себя оленя. - Реша голодна, не стоит её винить за такое.
Мать устремилась ненавистный взгляд на Му, но тут же его опустила: кроме ненависти присутствовал ещё и страх.
- Не лезь к моей дочери, тварь. Голодают здесь все. А вот ты, я смотрю, более сытая, - с этими словами женщина потащила за руку Решу в сторону дома. Реша повернулась, и всё той же беззубой улыбкой помахала Му рукой.
Возле колодца собрались трое бестов, одетых так же как и Му. Среди охотников она узнала темно-зеленую рубаху и кинжал, покрытый рунами, за поясом. Под ногами лежал забитый олень, взрослая особь, и несколько жирных енотов.
- А енотов небось ты притащил, а, Теремун? - съязвила Му юноше в зелёной рубахе. - я тут как раз искала рецепт енотьего супчика, как думаешь, от него наши драгоценные ушки не отвалятся?
- Скорее твой язык быстрее отвалится, - буркнул Теремун, придерживая левой рукой кинжал. - Твоя добыча тоже не из лучших.
Му пожала плечами.
- Раз не нравится, я не буду его сдавать в казну, а сама зажарю и сьем. Думаешь, мне есть дело до голодающих? Главное чтобы охотник был сыт, иначе сил не хватит догнать даже кролика.
- Смотрю, тебя снова кто-то задел? - прошептал Теремун, когда другие двое охотников потащили старого оленя к телеге. - Просил же, не обращать внимания на этот вздор. Ну боятся они немного тебя, их можно понять - ты ж кидаешься чуть что! Но не более того. А про твое..лицо и вовсе не думай, не в этом дело.
Охотница усмехнулась и скинула повязку, поддерживающую волосы. Среди густой черноты виднелась толстая прядь белоснежных волос, выжженых, ненормальных волос. Она спрятала прядь за ухом и предоставила взору левый глаз: ярко-красный, с вертикальным зрачком. Ресницы и бровь вокруг него так же были выжжены. Кожа в этой области казалась ненормально бледной, словно её пересадили и она не связана с этим телом. Но Теремун не отреагировал на этот жест.
- Нет, Му, ты как хочешь, а я тебя воспринимаю как вздорную и честолюбивую Му, но никак не дьявольщину.
Ворота со скрипом открылись, и в Мунту приехала делегация. Четыре беста держали по бокам, как носилки, огромный купол, покрытый шёлком и сверкающими камнями. Жители засуетились, Му с Теремуном быстро кинули добычу в телегу, а детей попытались спрятать в хижинах. Вышли к площади (если так можно назвать центр деревни) в основном старики-бесты: молодой состав деревни состоял из охотников, остальных забирали в столицу на службу “благому” делу, а если точнее: носить купола, как эти четверо бестов, или заниматься более грязной работой. Дойдя до центра деревни, бесты поставили носилки на землю. Наступило молчание.
Из купола вышел высокий, с атлетическим телосложением человека и рыжей головой кота, ноблес. На кошачьих ушах позвякивали золотые кольца-серьги, а ноги были окутаны в тончайшие сапоги из нежнейшей саламандровой кожи. Одет он был в доспехи, однако не выглядел громоздким, скорее наоборот: части доспехом закрывали основные жизненно важные точки, не сковывая движения и придавая ноблесу больше ловкости. После него вышли ещё двое таких же полу-людей-полу-котов, но с грязно-серой шерстью. Их экипировка выглядела скромнее, но и они не отказывали себе в серьгах и кафтанах из лучшего утеплённого меха. В сравнении с бестами ноблесы были одеты по погоде: осень, как и положено, оставалась холодной и пасмурной. В то время как бесты были одеты по-летнему: кто в рваных штанах-шароварах, кто поправлял на себе неудобные ремешки на сандалиях, кто стоял в рубахе разноцветной, потому что штопать дыры из одной ткани выходило далеко не всегда.
Рыжий ноблес ступил на землю Мунты и поморщился: сапогом он поднял небольшое облако пыли. Поманив указательным пальцем одного из бестов-носильщиков, тот в ту же секунду подскочил, достал платок и начал вытирать сапоги хозяина. После проделанной процедуры ноблес сделал несколько шагов навстречу жителям и остановился.
- Хорошего дня, бесты деревни Мунта! - поприветствовал ноблес, оскалив зубы. Трудно их было назвать человеческими - голова принадлежала зверю, значит, и зубы были скорее клыками, подумала Му. - Как ваш урожай? Что-то я не вижу повозок с овощами да фруктами…
Жители невольно заерзали. Взгляд у всех был устремлён к земле, а дети выглядывали из окон, пытаясь удовлетворить любопытство, но их тут же одёргивали старшие братья и сёстры обратно в хижины. Наступало вновь протяжное молчание. Ноблес медленно походил из стороны в сторону, словно о чём-то задумался, устремил взгляд к небу и остановился. Площадь окатила волна крика:
- Ты!!! - Крикнул рыжеголовый, указав на пожилого беста с покалеченным ухом. - Выйди вперёд.
Бест затрясся всем нутром, но сделал шаг вперёд. Он был маленького росточка и выглядел скукоженным. Одежды на нём практически не было, только штаны болтались на бёдрах да простынь на плечах, одетая на бок как у древних римлян.
Ноблес наклонился к нему и, уже чуть добрее, спросил:
- Ты же отвечаешь за сельскохозяйственное производство, я правильно тебя понимаю?
- Да, Сильнейший Одджи, - пролепетал старый бест.
- Так расскажи же мне, по старой дружбе, почему ваши повозки пусты? Вы не уважаете меня?
- Н-н-нет, нет, что вы…
- Быть может, тебя не устраивает правление Первой и налоги слишком высоки?
- Н-нисколько, Сильнейший...
Ноблес прервал его знаком ладони. Он сделал сочувственное выражение лица, глубоко вздохнул и продолжил:
- Напомни, как тебя зовут?
- М-м-михей, Сильнейший Одджи.
- Очень приятно, Михей. Знаешь, меня поражает твой страх передо мной. Я тут не бывал столько лет, но помнится, при последней встрече ты ко мне относился с большей теплотой. Меня это расстраивает до глубины души, ведь я хочу помочь..
Жители немного оживились. В толпе повисла надежда на более справедливого представителя высшей касты. Предыдущий сборщик налогов выпорол кузнеца за непрочную пластину в шлеме, и у того на спине остался глубокий шрам, заживавший полгода. Он умер от заражения после дождя. Михею в тот раз повезло больше: ему в гневе отрезали кусочек уха.
- Вот что я тебе посоветую, Михей, - сказал Одджи. Лицо его выглядело сосредоточенным. - Расскажи мне всё как есть. Что-то мне подсказывает, что вам необходима помощь. Поведай мне, насколько всё плохо в этом году и какие ресурсы лучше выделить от Пальмунты для дальнейшей спокойно жизни в Мунте? Обещаю учесть всё и доложить в верхнюю касту.
Михей перестал дрожать и задумался. Му стояла поодаль от толпы, но прекрасно всё слышала. Она скривилась и прошептала Теремуну:
- Эта сволочь сейчас начнёт представление, ага.
- И ты будешь так спокойно смотреть на всё это?
- Я? - удивилась Му. - Конечно буду, это не моё дело. Я ненавижу Одджи каждым волосом на голове, но Михей мне всегда подсовывал гнилые фрукты и кричал “Бес!! Бес!”. Так что выбирая между двух зол.. я откажусь от права голоса.
- А если Одджи забьёт беднягу до смерти, то что тогда? - Теремун поднял бровь.
- Он не убьёт старого пердуна, это слишком скучно, по его меркам, - решила Му и ждала дальнейшего развития событий.
Пока Михей раздумывал, стоит ли рассказывать и что можно рассказать, ноблес ходил вокруг него и поговаривал: “Не бойся, доверься мне, я помогу вашей деревне”. Старый бест вышел из раздумий и начал говорить:
- Понимаете ли.. Сильнейший Одджи.. Год назад начал погибать лес, а лес вы сами знаете… Единственный и главный источник ресурсов. Дрова заготавливать становилось сложнее: деревья начали сгнивать. Сначала выглядело безобидно, два дерева только пропало и всё. Но через месяц следоам стали угасать и другие растения: в основном это были травы, необходимые для знахарки. Потом стали замечать охотники в лесу либо больных животных, либо уже умерших в молодом возрасте. Здоровые попадались реже… Сейчас увидеть оленя - всё равно что чудо! Когда дело дошло до посевания, земля перестала принимать семена. Она стала слишком сухой и рыхлой, и, что самое странное, даже после полива не набухала от влаги… То, что кое-как смогли посадить, участки земли то не все вначале были поражены, этим летом собрали. Да вот только треть из остатка - проедены гнилостными червями, а оставшееся пустили на кормление детей, про старших и вовсе молчу - некоторые даже запах помидора не успели услышать. Потом заметили странные дожди, после которых половина населения слегла с горячкой.. Понимаете, старики поумирали, но ещё больше поумирало годовалых деточек, мы не знаем, что в этих дождях за яды такие, отравляющие соки человеческие.. Да вот видно, что хоть одна капля попадет на одежду - сразу бест сляжет с горячкой, покроется синими пятнами и испустит дух последний, а коль выживет - умом немного тронется или начнёт хромать. Вы вон видите, - Михей костлявой рукой указал на женщину-беста. - Наши девы рожать не могут, если судьба сложилась под дождь попасть. Как же это по науке зовётся.. Бесплодие, во. Сильнейший Одджи, мы помираем здесь и на грани полного исчезновения, позвольте столице уделить хоть немного земли нам свежей, да удобрений и трав побольше.. Я уж молчу про кожу и чугун - всё после дождей загнивает и рвётся, но коль бы немножечко нам выделили этих материалов.. Вот, в общем, и всё, Сильнейший. Так мы народ скромный, не привыкли жаловаться, однако чувствуем, что в последнее время и вовсе загнёмся вместе с Мунтой.
Ноблес кивнул, нахмурив брови.
- Что ж, твои пожелания будут услышаны. Видно, как ты переживаешь за деревню и её будущее. Хочу пожать  тебе руку за такую самоотверженность. Подойди ко мне.
В глазах Михея блеснул огонёк тщеславия. Вот он, настал момент признания, думал он, наконец его снова будут ценить, а там, глядишь, и старейшиной назначат, и доступ к казне появится.. Мысли старого беста крутились в беспорядке, он приблизился к рыжеголовому ноблесу и протянув руку, облизнул губы. Одджи поморщился. На площади послышался резкий хруст.
Толпа оторопела, а от крика дети снова повылезали из окон посмотреть. Лица бестов исказились в страдальческой гримасе, но ни вздохов, ни шёпота толпы, только пронзительный старческий хрип заполнял всю площадь. А хруст всё продожлася и продолжался, прерываясь стонами Михея. Площадь теперь залилась безумным смехом:
- Жалкий, жалкий тщеславный ублюдок! - смеялся Одджи, наступая сапогами на пальцы старика. - Думал провести меня своими мольбами? Дожди? Гнилые леса?! Вам всем лишь бы оправдать свою лень и невежество, и всё вместо того, чтобы работать на благо Пальмунты! Лжецы! грязные, вонючие отбросы! Вам подарили землю, дали в руки лопаты и грабли, пожалуйста: я не вижу ни продовольствия, ни урожая! - Одджи схватил обмякшее тело Михея и встряхнул на землю с силой. - А что если бесты возгневали Бога? Что если ВЫ наслали на себя эти несчастья, если это, конечно же, не ваша фантазия? В таком случае платите своей кровью Богу, а мы, ноблесы, не участвуем в этом! Либо работайте, либо сгиньте здесь, в этой дыре! Отбросы, грязь всей расы..
Из пасти Одджи текла слюна, в глазах читался то ли гнев, то ли безумное веселье. Он достал из ножен меч и схватил за порванное ухо Михея, почти потерявшего сознание.
- Кое-кто забыл, что случается с теми, кто не работает, не так ли?
Михей заплыл кровью и соплями всё лицо, из него вырывалось нечто пищащее “простите, простите”. Толпа в ужасе тряслась волной.
- Я дам тебе последний шанс, Михей, и ответ повлияет на твою дальнейшую судьбу. Так слушай же внимательно, старый, - Одджи оскалил зубы и наклонил голову к бесту. - Лучше чем Бог, страшнее чем Дьявол. Есть у бедных, но нет у богатых. Если съешь это умрешь. Что это?
Михей откашлялся кровью, хватаясь за левый бок. Говорить ему было сложно, но долго думать над ответом не приходилось: в детстве ему часто рассказывали загадки, и логику тех или иных вопросов он понимал. Поэтому старик, прочистив горло от сгустков крови, произнёс:
- Это НИЧЕГО, Сильнейший Одджи. Нет ничего лучше, чем Бог, нет ничего хуже, чем дьявол. Это ничего есть у бедных, и нет у богатых. Если ничего не есть, то умрёшь.
На площади воцарило молчание. Толпа напряглась, ожидая ответа ноблеса. С лица Одджи стёрлась улыбка, а глаза горели безумием. Он развернулся и вложил всю силу в левую ногу. Михей отлетел в топлу.
- Ты правильно ответил, Михей. Можешь отдыхать.
В воздухе свистнула стрела. Ноблес повернулся и увидел, как по его рукаву стекает красная полоска. В мышцах застряло нечто острое и длинное. Взгляд его встретился с глазом Му. Та вышла из толпы, которая внезапно разделилась и отдалилась от неё. В руках Му блестела тетива.
- Сколько лет, сколько зим! - свистнул Одджи, разведя руки в дружеские объятья. - Дорогая, милая Му… Ну не стой такая хмурая, обними меня.
- У тебя стрела торчит, Одджи, - процедила Му. - И ты продолжаешь любезничать?
- Ах, так это твоя? - ноблес озадаченно взглянул на плечо и, переломав наконечник стрелы, продолжил. - Сделаю вид, что это сделала не ты, а.. Да вот кто-то из толпы, - Одджи ткнул пальцем в первого рядом стоявщего беста.
- Ты никого больше не тронешь, - сказала Му, закрыв спиной указанную жертву. - Хватит с тебя игр, разбалованное аристократское отродье.
Одджи ухмыльнулся и пожал плечами.
- Будь по-твоему, моя хорошая Му. Но не забывай, что благодаря тебе вот этот мешок муки, который я привёз, - он указал на носилки рабов. - Скорее всего, отправится обратно в Пальмунту. Ведь вы ни в чём не нуждаетесь, верно?
- Забирай меня, Одджи, я в тебя выстрелила.
- Не ври мне, ты не могла такое сделать. А вот этот грязный бест мог, так что либо он, либо мука, защитница.
Кто-то из бестов выругался  и за ухо вытащил несчастного беста-“лучника” на середину площади к Одджи. Тот трясся и рыдал навзрыд. А тот, кто тащил, был рослым охотником, но таким же старым, как и большая часть деревни.
- Мне насрать, забирайте кого хотите - только мы в муке нуждаемся, Сильнейший, - проворчал охотник.
- Вот и чудненько, - промурлыкал Одджи, дав сигнал рабам забирать несчастного.
Лицо Му исказила злоба и она крикнула:
- А какого хрена ты не отпустил старого пердуна Михея?! Он ведь разгадал загадку!
 Одджи удивлённо поднял бровь.
- Я разве говорил, что отпущу? Я не забываю своих слов. Мной было сказано, что “ответ повлияет на его дальнейшую судьбу”. Судьбы различались лишь в методах пыток: от быстрых к медленным. Но в итоге я разорвал ему селезёнку, так что позабавиться не удалось: жить старику осталось считанные минуты. Упс, извини.
Одджи подошёл вплотную к Му и облизнул зубы.
- Но я приехал даже не за этими приятными мелочами. Всё дело в тебе, моя дорогая Му. Столица нуждается в тебе. Сочту честь сопровождть тебя, моя милая Му, - с этими словами ноблес протянул руку и поклонился в лёгком реверансе.
Послышался громкий хруст. Толпа вновь охнула и уже не стояла на месте: все кинулись прочь от проблем. Среди толпы проходил одинокий силуэт Му, отдаляющийся от вопящей фигуры Одджи.
- В следующий раз я тебе переломаю не один пальчик, - сказала охотница. - Ибо в следующий раз буду охотиться за тобой. Ну а сопровождать, как ты уже понял, нет необходимости.
Вслед доносились обрывки слов, которые имели разную палитру чувств: от “сука, выпотрошу твои внутренности!” до “****ина дальнострельная”.

Подъезжая к столице на вороном коне, Му заметила как стражники торопливо открывали ворота, за которыми виднелись верхушки зданий Пальмунты. Архитектура столицы отличалась излишней роскошью, отчего Му становилось противно, вспоминая свою деревню. Перед глазами возвышались позолоченные крыши домов, окна обрамляли витражи и цветы различных сортов: от пионов до анютиных глазок.
Через два часа Му уже находилась в Столице и лицезрела старшего советника царицы: золотоволосого ноблеса Латос, в чертах которого больше первоначальной кошачьей крови, нежели человеческой. Он смотрел на неё стальным взглядом, а осанка говорила о внутреннем стержне хозяина и некоем величии.
- Буду краток, - Латос начал свою речь размеренным голосом. - Три дня назад из клетки сбежало чудовище, некогда принадлежавшее нашей Первой. Он перебил всю стражу, однако его удалось ранить. Я послал лазутчиков за этой тварью, но никто так и не вернулся. Единственная зацепка - прилетевший сокол с посланием, что чудовище бежало в сторону Мунты и затаилось в северной части леса - вашего леса. Это последнее, что успели прислать лазутчики перед исчезновением.
- Назревает вопрос: почему именно я?
- Ты хорошо ориентируешься в той местности. Лишь вы с Теремуном являетесь лучшими лучниками Мунты, ибо ваш отец старательно подготовил к ремеслу. Твои способности в данной ситуации могут пригодиться. Тем более охотиться - твое призвание, разве нет? - Латос ухмыльнулся.
- Лестно слышать подобные слов с вашей стороны, однако...послать меня одну без сопровождения стражи? И я так понимаю, без Теремуна? Чем же на самом деле является ваше чудовище? Мне, как охотнику, нужна информация: размеры, внешний вид, чем питается, чем срет, кого еб..ах, заговорилась. В общем, как можно больше данных о его внешнем виде и повадках.
- Этого я не могу сказать, - отрезал Латос. - Первая называла его Змеиным Богом. Информация о чудовище хранится в строжайшем секрете.
- И вы поручаете охотнице за оленями поймать нечто, что является чудовищем, но не зная ни описания, ни его привычек, ни даже формы следов? Скажите прямо: вы хотите от меня избавиться, послав на верную смерть.
Старший советник замолчал, пристально посмотрев на Му. По одному его взгляду стало все понятно.
- Что будет, если я откажусь?
- Будешь гнить в темнице за государственную измену.
- Все настолько серьезно, раз пошли речи о государственном долге? - ухмыльнулась охотница. - Что моей деревни с этого будет?
Латос пожал плечами и по-детски ответил:
- Ну, её хотя бы не сожгут.
Послышалось хихиканье стражников. Звук легкой волной прокатился по залу. Му мало беспокоила деревня, но Решка и Теремун… Латос почувствовал её замешательство и немного смягчился:
- Иными словами - тебе нежелательно отказываться, хотя бы ради твоей деревни. Если ты принесешь мертвую тушку Змеиного Бога, поверь - награда будет великой. Тебе не придется бегать в гниющих сандалинах.
Му покосилась на свою еле “живую” обувь.
- Не смею вас задерживать, - процедила охотница и направилась в сторону конюшни.
За спиной она услышала последнюю фразу Латоса:
- Чудовище уязвимо к болиголову пятнистому. И не спрашивай откуда мы это узнали.

Близился вечер, и Му сидела на крыльце хижины, занимаясь чисткой стрел от засохшей крови, когда к ней подошел Теремун.
- Новости не особо приятные я так погляжу? - начал он без церемоний, берясь за новые стрелы и тряпку.
- Не то слово, - улыбнулась Му. - И что самое неприятное - я не могу тебе о них рассказать. Сегодня ночью я уйду и не вернусь, скорее всего.
- А ты возьми и вернись, - Теремун поправлял тетиву и затягивал сильнее. - Мне без тебя здесь нечего делать: иначе кто будет смешить меня своими страшными рожицами?
- Ты про вот такие? - Му закатила глаза и стала пускать слюну.
Теремун хихикнул и погладил охотницу по волосам.
- Возвращайся, Му, во что бы то ни стало.
- Я постараюсь, Теремун, постараюсь.
С этими словами она сложила стрелы в чехол и зашла в хижину. Там её ждал приемный отец - Старейшина Мунты Озахар. Он сидел в позе лотоса и курил тонкую тросточку, похожую на трубку. Глаза его были закрыты, казалось что он спит.
- Дитя, подойди поближе,  - Му присела напротив Старейшины.
Ненастоящий отец и ненастоящая дочь сидели друг против друга в тишине, пока эта тишь не прервалась резкой мыслью:
- Скажи, Озахар, ты ведь меня променял на Теремуна? Чтобы спасти жизнь родного сына?
Старейшина молчал, продолжая вдыхать дым тростинки. Кошачьи уши медленно двигались, так, словно прислушивался к нарушенной тишине.
- Я понимаю, - продолжила Му. - Мы с тобой редко ладили, да и я не самый легкий собеседник. В моей груди лишь ненависть к округе, и только маленький островок тепла и нежности, в закромах души, остался для Теремуна и Решки. Никто меня не признавал, сколько бы добра не делала. Никто ласковым словом не назвал, сколько бы оленей я не принесла. Даже ты, Озахар, ни разу не обнял меня по-отцовски.
Бест открыл глаза. Радужки давно помутнели, взгляд был направлен на Му, но в тоже время и сквозь неё. Охотница нахмурила брови, когда Озахар заговорил:
- Сегодня мы с тобой попрощаемся, дитя моё. Твой путь долог и тернист, но препятствия будут лишь закалять дух и плоть. И вот что я хочу тебе передать.
Старейшина встал и потянулся к аккуратно сложенному свертку в углу комнаты. Пока бест разворачивал ткань, Му заметила в его руках легкое свечение.
- Твой кровный отец оставил браслет с просьбой сохранить его, - Старейшина протянул Му тонкую цепь из серебра, на которой болтался камень, отливающий прозрачным зеленым светом. Взяв в руки цепочку, Му поняла, что это не просто нить: выглядела она в виде змеи, и светящийся камень висел в зубах этого животного. Когда охотница прикоснулась пальцем к камню, свет стал исходить ярче. Но Старейшина убрал её руку от браслета и завернул драгоценность плотно в ткань. - Пожалуйста, не надевай его сейчас. Ты обязана почувствовать, когда время придет его надеть.
- Зачем тогда отдавать сейчас, раз еще рано? - Му взяла сверток и положила в мешочек,  висящий на бедре. - И ты никогда не говорил о моем кровном отце, даже бил, если спрашивала о своей семье. Что сейчас изменилось?
Старейшина молчал. Он снова принял позу лотоса. Молчание могло стать длительным, но охотница начинала сердиться:
- Старик, да какого хрена?! Говоришь загадками, а в итоге отмалчиваешься! - Она схватила за шиворот Озахара и трясла. - Мне ничто не мешет выкинуть браслет прямо сейчас, нахрена он мне?!
Старейшина вдруг открыл глаза и они были ясными. В них отсутствовала мутная радужка: цвет был огненно-золотистым и смотрели они с определенной жестокостью. Му скривилась, так как понимала, что подобным цветом глаз обладают лишь ноблесы, и, как поговаривают, Первые.
- Ступай, - голос Озахара огрубел, будто ноток старости никогда и не было. - Сегодня ночью мы простимся. Змеиный Бог тебе не враг.
“ Как это не враг?” - хотела было подумать Му, но мгновенье - её руки отпустили старика сами по себе, перед глазами замелькала комната и охотница почувствовала пинок в самую мягкую часть тела. Дверь захлопнулась и Му уже лежала на крыльце хижины. Теремун глядел на неё сверху и хохотал.
- У старого пердуна осталась закалка! Чтобы его проказа достала! - буркнула Му, забрав стрелы и лук, лежащие рядом, и устремилась к выходу из Мунты, навстречу заходящему солнцу.

Небо постепенно переходило из алых оттенков к грязно-синим, а Му продолжала стремительно идти вглубь леса, пытаясь подавить злобу и любопытство одновременно. В голове охотницы крутилась мысль об отце, которого в лицо и не знала, и Змеином Боге, сущность которого так и не раскрыта даже Латосом. Она посчитала, что стрелы нужно смазать болиголовом пятнистым, в надежде, что “совет” Латоса поможет.
“Как досадно, - продолжала повторять Му. - Мне не указали ни размеры чудовища, ни его скорость, ни форму, ни цвет шерсти, абсолютно ничего! Как охотиться за дичью, которую не знаешь в лицо? Мне нужно понять, какую тактику выстроить против него, но, откровенно говоря, идей нет совсем.”
Му обслюнявила палец и подняла вверх.
“Так, нужно идти против ветра, чтобы не спугнуть его”.
Она поменяла направления и продолжала изучать кору деревьев на наличие расчесов. Каким бы чудовищем этот Змеиный Бог не был - у него должна чесаться спинка, так решила охотница. За ней, как никак, был многолетний опыт. Параллельно Му рассматривала землю на наличие следов - то, что окажется нетипичным для бобра, кролика или оленя, скорее всего, и будет следом чудовища. Шаги приходилось делать максимально тихо, напрягая все органы чувств. Чем темнее становилось, тем больше требовалось времени Му напрягать зрение и привыкать к кромешной тьме.
“Хоть бы луна из-за туч вышла…”, - подумала хотница, хватаясь за обрубки гнилых веток и ощупывая вялую кору. Она недоумевала: за два часа поисков в северной части леса ни одно дерево не было повреждено. И ни одного следа не было найдено, который бы мало мальски совпадал со следом чудовища. Кроме одного.
Дойдя до реки, Му увидела человеческие следы. Охотница присела, чтобы рассмотреть их поближе.
“Да ладно, у чудовища человеческие лапки что ли? Хоть я никогда не видела людей, но видела их анатомию по манускриптам старикана. Этот след я определенно узнаю. Отпечаток неглубокий и “голый”... у него нет обуви и имеет вес не больше пятидесяти килограммов, - Му уткнулась носом в землю, обнюхивая. - Следы свежие, давностью не больше часа. Видимо, Змеиный Бог любит находиться поближе к реке. Попробую последовать за ними…”
Му отряхнулась и направилась к реке. Следы слово вели в воду, но потом сменили направление вдоль берега. Шум воды мешал Му сосредоточиться на пути и она прикрыла уши банданой.
“Зараза, если оно подкрадется ко мне сзади, я не услышу”
Но к счастью для неё, следы вели в верном направлении и никто не собирался атаковать сзади. Внезапно след оборвался. Му пришла к выводу, что нужно перебраться через реку. Она достала две стрелы, связала между ними веревку морским узлом. Охотница подошла к дереву, воткнула в него одну стрелу, а другую держала в руке, направляя в сторону другого берега.
“Так, спокойно, напряги зрение, попади в нужное дерево”.
Му глубоко вздохнула и, закрыв глаза, со всей силы кинула стрелу. Послышался резкий звук натянутой веревки. Охотница надела пояс, который фиксировался к натянутой веревке и повисла на ней. Медленными движениями она переходила по веревке на другой берег. Шум воды усиливался, бурлящие потоки касались кончиков волос Му. В один момент выпрыгнула рыбка, шлепнулась о бедро и снова кинулась в водоворот. Охотница чертыхнулась на веревке и едва не сорвалась с нее. Но до земли оставалось пару метров, и когда Му почувствовала твердую почву, стала беззвучно ругаться и проклинать себя за трусливость.
“Я уже думала что эта хрень в воде затаилась и сожрет меня!”
Веревку со стрелами Му решила не убирать: вдруг это приспособление станет последним шансом выжить.
На берегу нашлись еще одни следы, ведущие уже в лесную чащу. Их дорожа была кривой, огибая то одно дерево, то другое, но ни на одном из них так и не было отслоившейся коры.
“Мне начинает казаться, что я имею делом отнюдь не с чудовищем, - начала размышлять Му. - Он огибает деревья, чтобы их не повредить, при этом шаги уверенные и легкие. Похоже, что существо обладает ловкостью и гибкостью”.
Охотница остановилась и прислушалась. Настроив слух на нужную частоту, она похолодела.
В двадцати шагах Му услышала дыхание. Оно было неглубоким, еле-еле уловимым, размеренным и спокойным. Казалось, что это дыхание спящего.
“Зверь не станет так дышать, даже когда спит. Попробую выйти на этот звук, но с осторожностью”.
Му замедлила шаг, направляясь в сторону звука, но не прямой, а огибая его. Она хотела среди деревьев найти самое высокое и залезть на него, чтобы угол обзора улучшить. Найдя подходящее дерево, Му залезала, стараясь не ломать мелкие ветки. Когда она нащупала толстую ветку, рывком прыгнула на нее и посмотрела вниз.
Луна вышла из-за туч и вокруг стало светлее. Свет ночи падал на центр леса, где деревьев практически не было. В центре Му увидела нечто, что заставило затаить дыхание.
В позе полота на земле сидел человек, одетый в облегающую ткань. Казалось, что он абсолютно голый, если бы не темный цвет одеяния. Костюм доходил до горла, рукава отсутствовали. В такт дыхания едва колыхались темные локоны, доходящие до середины спины. Вокруг человека не было ни оружия, ни других приспособлений, которые бы он мог взять с собой.
Му растерялась при виде безоружного человека.
“Что за хрень тут происходит? - недоумевала охотница.- Власти желают видеть этого человека мертвым? А что если его внешний вид обманчив? Как мне тогда поступить? Попробовать подкрасться и зарезать? Или отсюда выстрелить из лука?”
Вопросы плодились все быстрее, а ответа не было. И тут перед глазами появились сцены горящей деревни, плачущей Решки и Теремуна, тело которого пронзали мечи бестов. Му отбросила страхи и приняла решение: не умереть во чтобы то ни стало и импровизировать.
Она медленно потянулась в луку, достала стрелу, пропитанную болиголовом пятнистым. Тетива в пальцах Му натягивалась. Напряжение её мышц передавалось инструменту, а лук в свою очередь готовился в любой момент направить стрелу во врага.
Глубокий вдох и Му отпустила два пальца.
Свист. Поглощенный звук. Охотница округлила глаза. Внизу человека не было, а стрела торчала из-под почвы и торчала наполовину. Если бы она попала в цель, то определенно бы пронзила насквозь.
Не успела Му почувствовать холодок, как сзади крепкие пальцы сжали горло. Она захрипели и пыталась оттянуть руки от себя. Сил не хватало и тогда Му покачнулась в сторону врага. Она оттолкнулась от ветки и падала спиной вниз: раз человек сзади, то он либо упадет вместе с ней, сломав шею, либо отцепит руки и приземлится аккуратно. Охотница угадала: пальцы ослабили хватку и она крутанулась в воздухе, упав животом на землю. На мгновение у Му остановилось дыхание: удар волной попал и в грудную клетку. Через секунду она заглотнула воздух и резко встала на ноги. Человека стоял в десяти шагах от неё. Му подняла глаза и вздрогнула. Лицо его ничего не выражало, будто каменное изваяние. Глаза были без зрачков, явно не человеческие.
Му подняла торбу с луком и побежала в сторону густого леса. Со скоростью рыси, которой еще не бывало, она залезла в два прыжка на дерево. Ухом она улавливала легкие быстрые шаги в её сторону. Она натянула лук и выстрелила дважды в сторону звука. Во второй раз она услышала едва уловимый вздох. Значит, попала. Прыгнув вниз, Му оказалась прямо перед лицом Змеиного Бога. Она вскрикнула и рывком достала кинжал. Рубанула по лицу, но рассекла лишь воздух. Враг уклонился и ногой ударил по коленям Му. Она упала, схватилась за его ногу и обнажила клыки. Послышался клац и Змеиный Бог отпрыгнул на одной ноге. На левой лодыжке появились капли крови в месте укуса, чуть выше Му увидела обломанный наконечник стрелы, торчащий в ноге. Она облизнулась: значит, левая нога больше всего пострадала. Змеиный Бог кинулся в чащу леса, Му поспевала за ним. В её лицо полетел предмет, но Му увернулась. Возле неё появился дым, от которого слезились глаза. Му прикрыла глаза банданой и побежала сквозь дым еще быстрее. Вслепую не так страшно бежать, когда есть идеальный слух, промелькнуло в голове охотницы. Когда дым исчез, охотница увидела, что Змеиный Бог выбежал на берег, где между деревьями натягивались стрелы. Тут Му позлорадствовала: с одной ногой он вряд ли перейдет на ту сторону. Но Змеиный Бог не раздумывая прыгнул на веревку и легкими прыжками побежал по ней. Охотница заорала:
- Да какого хрена?!
Она зарядила лук и в бешенстве пускала стрелы. Одна за другой они падали в бурлящую воду, не задевая врага. Он в свою очередь, словно перышко, подпрыгивал. Веревка под его весом даже не опускалась.
Одна стрела Му задела ухо человека. В этот момент она уже закрепила пояс и стремилась догнать врага по веревке. Змеиный Бог приземлился на землю и достал из запястья нож. Взмах - и веревка порвалась.
Му почувствовала как падает. Под ней бурлила вода и пена покрывалаедва видимые каменные выступы. На один из них Му опустила пятки и со всей силы прыгнула на сторону Змеиного Бога. Силы хватило одолеть три метра в воздухе. Змеиный Бог отскочил и кинул нож в спину Му. Она почувствовала, как нож пролетел сквозь плечо. Охотница закричала. Правая рука окрасилась в бордовый цвет. Змеиный Бог достал еще один нож. Он подошел ближе, но Му увидела, что походка стала его шаткой. Она повернулась здоровым плечом и ударила им в солнечное сплетение. Человек шумно глотнул воздух. Он потерял равновесие и упал головой вниз. Черные локоны разбросались по траве, а возле левой ноги появлялось алое пятно.
Му тяжело дышала. Еще чуть-чуть, и она убьет. Охотница достала кинжал. Целясь в голову, она уже было вонзила в шею, но глаза потеряли четкость. Лес и лежащий человек поплыли и теряли очертание. Му перестала что-либо видеть. В этот же миг уши её потеряли остроту слуха. В голове её образовался вакуум. Му закатила глаза и упала рядом со Змеиным Богом. Она почувствовала, как из кармана выпал мешочек. Браслет сверкнул зеленым сиянием в ночи, находясь между Му и Змеиным Богом. Му уловила свечение помутневшим взглядом. И погрузилась во тьму.

Маленькая девочка-бест бежала сквозь лес, задыхаясь от страха.
- Беги, моя добыча! Сегодня ты станешь трофеем!
- Охота! Это охота на демона станет великой!
За спиной слышался неистовый рев. Топот копыт торопил девочку, догонял её и стремился настигнуть. Дыхание девочки сбилось, она чувствовала своё сердцебиение как никогда раньше. В ушах лишь оставался рев и топот. Она огибала то срубленные пеньки, то высокие деревья, но спасения так и не было.
Девочка-бест почувствовала, как что-то её тормозит. Она повернулась и увидела кусок платья, зацепленный за одну из веток. Выбора не было - надо рвать. Она, не рассчитав, со всей силы потянула край платья и кубарем покатилась по земле. Девочка билась о пеньки и кочерыжки, тонкие веточки царапали кожу, а грязь прилипала к лицу и глазам. В какой-то момент она перестала катиться и упала в ямку.
Рев приближался, но стал утихать. Девочка услышала, как лошади остановились, и кто-то подошел к яме. Она подняла глаза и увидела рыжего юного ноблеса, держащего на привязе кабана. Глаза животного налились кровью, а из ноздрей вываливался пар. Ноблес улыбнулся, оскалив зубы.
- Милая Му, не будь трусихой. Я знаю, что ты не такая и можешь гораздо больше. Выбирай, кто станет целью для охоты - ты или он, - и указал на кабана, развязывая его.
Девочка вытерла глаза от грязи. Ей даже плакать было страшно: боялась, что не увидит животное, и оно задавит её. Му встала и крикнула:
- Откуда в тебе такая жестокость? Разве не с тобой я разделила хлеб и воду, Одджи?
Но юный ноблес пропустил слова мимо ушей и выпустил кабана в яму. Рядом сидящие на конях ноблесы раздались скрипучим смехом, желающие увидеть зрелище.
Кабан рыл землю под копытом, готовясь к прыжку. Му отпрыгнула от него на другой край ямы, попутно прикрываясь от стыда: край платья огромным лоскутом остался на дереве, и она чувствовала себя практически голой. Но кабан оказался проворнее: он не остановился и развернулся в сторону девочки-беста. Она не ожидала такой реакции и не успела уклониться: кабаний клык задел её бок. Му вскрикнула. Под тканью распространялось багровое пятно.
Ноблесы смеялись и хлопали, но Одджи не проявлял ни единой эмоции. Лишь наблюдал.
- Докажи, что ты демон Мунты, прояви себя. Я не верю, что потомок Кансары подохнет в этой яме от удара свиньи.
“Это кабан, идиот”, - успела подумать Му.
Животное непрерывно бегало за девочкой, которая то перекатывалась, то перепрыгивала через кабана, стараясь соблюдать дистанцию. Дыхание Му было на пределе. Она уже понимала, что умрет от кровотечения. В глазах появились первые слезы.
- Как же досадно умирать.. - всхлипнула Му, предвидя очередной удар кабана, от которого увернуться не хватало сил.
“Так не умирай” - прозвучал в голове голос Кансары.

Охотница открыла глаза. Вместо звездного неба она увидела бугристые камни в виде сосулек. Му приподнялась и осмотрелась.
Место было похоже на пещеру, окутанную полумраком. И только свечи вокруг Му  рассеивали тьму вокруг. Охотница напрягла зрение и сфокусировалась. Напротив неё сидел силуэт, скрестив ноги. Лицо было погружено во тьму, лишь спину озаряли свечи. Му напряглась: наверняка это Змеиный Бог. Она подползла поближе, находясь сзади него. Его темные волосы блестели под пламенем свечи. Му видела, что дышал он медленно и поверхностно.
“Спит, - решила охотница. - Подойду-ка я ближе и рассмотрю его лицо”.
Аккуратно, по-кошачьи, она обошла человека и потянулась к лицу. И чуть не вскрикнула.
Глаза Змеиного Бога были раскрыты.
Но он продолжал сидеть как обычно, лишь грудная клетка то поднималась, то опускалась. Зрачки в виде щелочек не двигались, словно стеклянные. Заостренне черты лица показались Му изнеможденными. Так выглядит человек, побывавший в неволе. Но на коже ни единой морщинки и ни единого растущего волоса. Охотнице захотелось коснуться скул, но сзади кто-то рявкнул:
- Не вздумай лапать Амона, оборванка!
- Твою налево!
Му заорала и развернулась, готовясь к драке. Перед ней стоял на задних лапах кот в одеянии монаха и с палочкой. Охотница сконфузилась:
“Он вроде бы похож на родственника, а вроде бы..Черт, я не видела говорящих котов! Да и вообще этих зверюг!”
- Я читаю твои мысли вообще-то, - продолжал верещать кот. - Ты должна уважать своих предков, а не называть котами!
Он замахнулся палочкой, но Му зажала её двумя пальцами, не давая ударить. Кот стал еще больше злиться, а Му стала еще больше недоумевать. Тут охотница почувствовала руку на плече.
- Ты меня разбудила.
Она опустила палочку кота. Амон продолжал держать руку на её плече и смотреть. Глаза его перестали быть стеклянными и ожили. Змеиный Бог продолжил:
- Пожалуйста, не считай меня врагом. Я не сразу понял, кто ты на самом деле, пока не увидел это.
С этими словами он протянул Му браслет.
- Он выпал у тебя из кармана. Я рад, что не убил тебя. Мое имя Амон, я буду твоим защитником.
Амон убрал руку и поклонился.
- А какого хрена ты с открытыми глазами спишь?!
Му ойкнула. Кот ткнул её палочкой в бедро.
- Знай с кем разговариваешь, грубиянка! Тебя манерам вообще учили?
- Перестаньте.
Все обернулись. В темном проходе появился силуэт и приблизился к Му. Она увидела тощий скелет, покрытый кожей. Только лицо выглядело не как обглоданный череп. И очень сильно напоминало черты как бестов, так и ноблесов, но было в них что-то...дикое. Первородное. Кошачье. Скелет был так же облачен в одеяния монахов. Глаза в темноте светились. Тут Му заметила, как свечения браслета усилилось. Он дрожал и притягивался к скелету. Монах взмахнул когтистой рукой и свечение исчезло.
- Я ждал тебя, потомок Кансары, - продолжил голос. -  Судьба настигла тебя, и я должен поведать тебе правду.
- Чей я потомок? - переспросила Му. В далеком детстве она слышала подобное, но не понимала о чем шла речь. И даже когда она спросила у Охазара, тот как обычно промолчал и избил.
Скелет показал жестом сесть вокруг свечей. Послушались все. Му, скрестив ноги, сидела напротив скелета. Он продолжил:
- Выслушай мою историю, потомок. Постарайся не перебивать и помни: все сказанное мною правда, и браслет тому подтверждение.
Монах глубоко вздохнул. Рядом сидящий кот закрыл глаза. Змеиный Бог, судя по стеклянному взгляду, тоже их “закрыл”. Только Му пристально смотрела на скелет.
- Когда то наш род обладал разрушительной силой, способной завоевывать новые земли. Но эта же сила поддерживала природу вокруг нас в изобилии и достатке. Наши урожаи были самыми плодородными, мясо наших животных было самое сочное, а жизнь каждого представителя рода длилась столетиями. Однако такое положение вещей перестало устраивать сильную половину населения. Жажда новых земель и расширения границ поглощала все больше и больше душ. В наших устоях не было иерархии: все были равны, и решение принималось количеством. Чем больше умов стремилось воспользоваться темной стороной нашей силы, тем сильнее это решение укреплялось. Наступили дни, когда мужчины оставили свои земли и отправились завоевывать Ущелье Ящеров. Женщины  же продолжали поддерживать плодородие почв и хозяйство.
Для нас десятилетия ничего не стоили, когда можно прожить несколько веков. Народ был убежден в безоговорочной победе и расширении земель. Нашей слабостью стало то, что врага нужно сначала изучить, прежде чем идти напролом. Какой бы разрушительной сила не была, она бесполезна в неопытных руках. Из тысячей мужчин вернулись пару сотен недобитых, покрытых бугристой кожей. Если не говорить по подробностях, то губит не только самоуверенность, но и похоть. Женщины тех земель носили в своем организме токсины, к которым имелся иммунитет. Болезнь распространялась только у мужчин и передавалась только мужчинам.
- Выходит, только ****уны болели? Какая неожиданность! - восклинула Му.
Кот снова ткнул в неё палкой. Охотница замолчала. На боку появился синяк.
Скелет продолжил:
- Наш род начал вымирать. Я и Чимба, - он указал на кота. - Мы последние мужчины этого рода, владеющие силой. Но обо всем по порядку.
Не все поддерживали решение народа и те мужчины, что стриглись в монахи, оставались бесплодными, а значит, не заражались. Мы наблюдали вырождение. Больно смотреть на женщину, на руках которой умирал сын, еще не достигший зрелости. Не менее больно смотреть на тех, кто потерял мужей и братьев. На вырождение уходило годы, но этих годов хватило, чтобы сила стала ослабевать. Все женщины народа пытались предотвратить вымирание расы.
Единственным решением поддержать наши гены стало кровосмешение. Монахи не поддерживали, скорее желали погибнуть, но остаться чистокровными. К ним мы с Чимбой и относились. Мы отправились в горы, захоронили себя заживо в этой пещере и силу использовали лишь для поддержания жизни. Мы стали Наблюдателями и продолжили смотреть падение нашего рода.
Мужчины привезли с собой не только болезнь, но и небольшой трофей. В Ущелье Ящеров один из бравых солдатов заключил пожизненный контракт с местным божеством, именуемым себя как Змеиный Бог. Божество согласилось защищать его возлюбленную в обмен на подпитку силой. Змеиный Бог бессмертен лишь тогда, когда есть кого защищать. И он стал защитником Кансары, первой женщины нашего рода, решившей на кровосмешение.
Она узнала от Змеиного Бога, что он ранее служил человеческому роду, чьи земли находились между нашими территориями и территориями Ущелья Ящеров. Как оказалось, у людей тоже был иммунитет к токсинам в силу соседства. Кансара собрала отряд женщин, готовых пойти на риск. Задача стояла трудной: не убить, а взять в плен всех мужчин человеческого рода, которых они встретят на своем пути.
Держать мужчин приходилось в клетках, словно рогатый скот. Не буду говорить о самом действии, которое предпринимали по отношению к пленным, но итог не заставил долго ждать: первые дети кровосмешения предстали перед миром. Первое время женщины были довольны, ведь дети имели те же ловкость, остроту зрения в ночи и тонкий слух, что и их предки. Кансара бросала взгляд на гору, словно бросала вызов монахам: наш род будет жить. Мы с Чимбой продолжали наблюдать.
История, написанная нынешними властями, назвала наш род Первыми, а тех, кто родился в результате связи Первой и человека - Ноблесом. Но я не соглашусь с этим названием. Оно указывает на чистокровность расы, в то время как это результат грязного смешения и утраты важной части Первых. Силы.
Ноблесы подрастали, и Первые начали замечать отсутствие Сил у этих детей. Они не могли ни вылечить болезнь, ни подпитать умирающее дерево. Кансара стала догадываться о причине этой трагедии: дело в том, что передача Силы происходила лишь от мужской половины населения Первых. Женщины могли быть только носителем. Первые обречен были исчезнуть. Но Кансара не собиралась так просто сдаваться.
Кансара собрала всех Первых, чтобы решить, что же делать дальше. Они понимали, что Силу не вернуть, но что если приостановить ухудшение генофонда? С этого момента Первые воздвигали государство, в котором перестало существовать равноправие. Стали приниматься законы лишь ради одной единственной цели - сохранить ноблесов такими, какие они сейчас есть. Один из таких законов гласил, что ноблесы буду караться смертной карой за связь с человеком или любым другим существом иного рода. Закон этот поддерживал порядок. До поры до времени.
У Кансары родился сын-ноблес, в котором души не чаяла. Он вобрал в себя лучшие гены от матери и, в отличие от других детей, имел в результате зачатки Силы. Это отличие от сверстников помогло ему стать главнокомандующим разведки. Кансара учла ошибки погибших Первых мужчин и расширяла территории с умом. Разведка собирала информацию о новых землях и решала вопроса, пригодна ли эта местность для жизни.
Одно из таких подразделений и возглавлял Марима - так звали сына Кансары. Она передала ему контракт со Змеиным Богом, чтобы тот защищал его в пути. Отряд отправился в Земли Угундов, о которых ходили слухи: там народ мог питаться только деревом. Но по дороге разведка исчерпала все продовольствия, и им пришлось остановиться в человеческой деревне. Это и стало роковой ошибкой для Маримы. Их приютил староста деревни, дочь которого обладала кристально чистым взглядом и юностью, что притягивало Мариму. Надо признать, что и другие солдаты были не менее искушены запретным плодом: в деревне проходил праздник, и женщины плели венки и танцевали у костра ночь напролет. Разведка в сторонке не стояла.
Марима понимал, что его ждет, если в Пальмунте узнают об этом. Его решением стало отправиться дальше в Земли Угундов, а на обратном пути забрать своих женщин в столицу. Тогда юный ноблес был уверен: мать ему не откажет в просьбе отменить закон и жить народу так, как ему вздумается. Змеиный Бог ему не противился: его задачей было защищать Мариму любой ценой.
Шли годы, от разведки вестей не приходило. Кансара понимала: что-то пошло не так. Её беспокойство о сыне взяло вверх: она хотела лично убедиться, что произошло, и отправилась с лучшими бойцами по стопам исчезнувшего отряда. Путей было немного к Землям Угундов, так что Кансара прошла через ту же деревеню. Она бы не остановилась там, если бы не увидела девочку с кошачьими ушами. И не одну. Среди этих детей была девочка с очень интересными глазами. Интерес был в том, что один глаз принадлежал Мариме, другой - человеку. Кансара в гневе всех людей выловила и начали разбирательства. Дочь старосты, как оказалось, переписывалась с Маримом через Змеиного Бога. Он и выжил. Отряд разведки так и не дошел до Земель Угандов - их убила песчаная буря. Перед гибелью Марима приказал Амону защищать его женщину и будущего ребенка. Поэтому Змеиный Бог и не вернулся в Пальмунту: приказ хозяина превыше всего.
Сначала Кансара, убитая горем, желала перебить всех в деревне. Но расчетливый ум преподнес ей иную идею: взять в рабство жителей, ввести сюда войска ноблесов и установить свой порядок. Пусть они и не завоевали Земли Угандов, здесь тоже можно найти выгоду. Так и было решено на совете Первых: Амон был схвачен и кинут в тюрьму, старостой назначили Озахара, а ноблесы первое время изолировали деревню и делали с женщинами что хотели. Дух деревни сломался. Так стали появляться дети, больше похожие на людей - бесты. Только уши кошачьи давали знать о древней крови.
Тут скелет замолчал. Он закрыл глаза и зашевелил ушами. Чимба сделал тоже самое.
- Дурные вести, - вдруг сказал Чимба. - Ты это тоже слышишь?
Скелет кивнул.
- Му, срочно надень браслет и бегите с Амоном в Мунту. Знай: ты потомок Кансары и сможешь пробудиться, если вспомнишь свой случай из детства. Прости что не успел все до конца рассказать.
Амон встал и указал на свою спину.
- Му, запрыгивай, иначе ты начнешь меня тормозить.
- Всмысле?!
- Я могу с максимальной скоростью передвигаться и груз мне нипочем, если постараться.
- Ладно, так и быть, - согласилась Му и обхватила шею Амона.
Монах встал и подошел к Му.
- Вряд ли наши дороги пересекутся. Мы с Чимбой сделаем тебе небольшой подарок, в знак того, что теперь ты не бест, а одна из Первых.
Скелет щелкнул костяшкой пальцев по лбу Му и она потеряла сознание.

Му открыла глаза и почувствовала, как ветер касается кожи. Перед взором мелькали деревья с такой скоростью, что она не могла их разглядеть. Она держалась за Амона и сердце стучало: в Мунте что-то произошло.
“ Хоть бы Решка и Теремун были в порядке,” - ныло в груди у охотницы.
Амон словно прочитал её мысли и сказал:
- Не надейся, что в Мунте все закончится хорошо. Я догадываюсь, что Одджи сошел с ума и сожжет все к чертям.
- Откуда такая уверенность?
- Я пробыл в тюрьме достаточно времени, чтобы узнать его гнилой характер.
- Мне хватило одного предательства, чтобы убедиться в этом, - призналась Му.
Вдалеке Му увидела дым и съежилась. Запах дыма становился сильнее. Они приближались к воротам и резко остановились: Мунта горела необъятным пламенем.
Все хижины были разбиты либо сожжены. На земле лежало то продовольствие, то трупы. Ноблесы то за кем-то бежали, то кого-то добивали. Один из ноблесов копьем протыкал уже давно остывшее тело, но взгляд его был безумен и пуст.
Му достала лук и стрелы и начала выстреливать во вдалеке бежавших ноблесов. Кто-то пытался сзади ударить Му, но Амон среагировал и вывернул тому руку.
- Я еще не восстановился после твоего яда, - предупредил Амон. - Постараюсь здесь перебить как можно больше ноблесов, а ты иди вперед. Браслет тебя защитит.
Охотница кивнула и прошла вглубь деревни в поисках Решки и Теремуна. Сердце колотилось, а ноги дрожали.
“Хоть бы выжили, хоть бы выжили..”
Она пыталась по ориентирам отыскать свою хижину. На пороге соседской увидела мать Решки, лежащую на корыте, раскинув руки. в груди торчало копье. Му зашла вовнутрь. Никого не было, кроме ноблеса, сидящего в углу в поисках монет. Охотница тихо подняла кинжал и ударила им в шею. Ноблес захрипел и сильным ударом спины прижал Му к стенке. Она продолжала держать рукоятку клинка и давила сильнее. Кровь хлестала в глаза Му и не давала видеть. Другой рукой она держалась за голову ноблеса, который кряхтел в агонии и давил на Му. Минута - и тело обмякло. Охотница старалась отдышаться. Засунув кинжал за пояс, она вышла из хижины.
“Решки здесь нет, может, она сбежала?”
Послышался дикий писк. Му побежала и увидела, как возле её дома стоит Одджи и держит Решку за горло. Девочка била маленькими ножками в живот ноблесу, но бестолку. Он повернул голову и увидел Му.
- Какая встреча, моя милая Му! Я уже думал, что ты погибла от лап чудовища, но ты выжила. Удивительно.
- Нахрена ты все это творишь?! - закричала Му.
- Ну-ну, давай без грубых словечек, - Одджи сильнее сжал горло Решки. - У меня в руках твоя подружка, знаешь ли. Правда, хотел я до этого и Теремуна поискать, но, похоже, он струсил и сбежал с деревни еще до того, как я сюда вошел с войсками.
Охотница сжала зубы. Одджи стоял от неё в десяти метрах, один рывок - и Решка спасена. Если бы Му была в укрытии. На открытом поле из неё плохой боец.
- А впрочем, давай с грубыми словечками. Мне это нравится.
Одджи достал нож и воткнул в живот Решки. Му заорала, побежав к нему. Он откинул тело в горящий дом и перекрыл путь Му. Одджи поднял пыль сапогом и кинул в глаза. Охотница их закрыла и потеряла цель. Ноблес обошел её сзади и ударил в спину локтем. Она отшатнулась и упала. Одджи начал пинать её ногами, пока слезы Му пытались смыть пыль и открыть глаза. Она свернулась клубочком, защищая живот и ноги. Сапог Одджи попал по ребру и послышался хруст, Му вскрикнула и перекатилась. Ноблес придавил её ногой, не давая встать.
- Как же так, Му? Днем ранее ты надменно на меня смотрела, а теперь плачешь и воешь? Не стыдно ли? Я ведь только разминаюсь.
С этими словами он достал кинжал. Му пыталась руками отодвинуть ногу от её живота, но Одджи давил сильнее.
- Зря Кансара не вырезала эту деревню с самого начала. Но теперь это сделаю я.
“Черт, мне сейчас вскроют  живот, - подумала Му. - И все закончится”.
Одджи замахнулся кинжалом, а Му выкинула руку вперед. Браслет на руке задрожал. Нож в воздухе стал исчезать, рассыпаясь на пыль. Змея на браслете блеснула зелеными глазами. Му почувствовала, как браслет на руке зашевелился. Этим браслетом и была змея. Она укусила Одджи и тот пошатнулся. Ноблес упал, хватаясь за руку с криками.
В этот момент Му услышала голос:
“Перестань быть жертвой”.

Девочка схватила налетевшего кабана за клыки и вырвала их. Животное заверещало, кровь брызнула на щеки Му. Она подняла голову и ноблесы вздрогнули.
Один глаз её налился кровью и алым блеском взирал на них. Прядь волос её, поседевших от страха, были запачканы кровью. Это была не Му. В ней жило что-то дикое, первобытное.
- Демон!! - закричал один из ноблесов и кинулся бежать. Все остальные последовали за ним.

Бандана Му слетела с головы. Одджи увидел блеснувший алый глаз.
- История повторяется, - воскликнул ноблес. - Я пробудил её!
Охотница молчала, лишь смотрела на него сверху-вниз. Лицо не выражало никаких эмоций. Одджи встал и отбежал от неё на пару метров.
- Наконец-то я смогу расквитаться с тобой, - сказал он. - В этот раз победа будет моя.
Одджи взялся за кинжал не укушенной рукой и побежал на Му. Она не двигалась. В какой-то момент охотница просто вытянула руку и кинжал застрял в ладони. Тут Одджи заметил, что Му что-то шепчет, но разобрать было трудно.
- Что ты говоришь? - недоумевал неболес. - Нападай!
Но в нападении нужды не было.
Ноблес почувствовал, как кто-то схватил его за ногу. Это был труп беста. Из глаза его торчал нож, но тело двигалось и стремилось сильнее вцепиться в лодыжку.
- Что за чертовщина?!
Одджи пытался ногой оттолкнуть труп, но он заметил, как другие тела стали подниматься и идти в его сторону. Вдалеке другие ноблесы начали кричать. Му продолжала шептать с вытянутой рукой, где торчал кинжал. Капли крови падали на землю и превращались в тонкие нити, тянущиеся к телам. Один из трупов, которым оказалсь мать Решки, вцепилась зубами в плечо Одджи. Другие тела тоже начали прокусывать кожу. Ноблес визжал и извивался.
Му произнесла последние слова из заклинания и пошел дождь. Пожар гаснул, крики тоже. Одджи перестал двигаться, только слегка подергивался от чавкающих звуков. Красный глаз Му перестал гореть и потускнел.

Амон и Му сидели на крыльце сгоревшей хижины, где она жила. Змеиный Бог перевязывал ладонь охотницы и молчал. В сгоревшей деревне был слышен только дождь. Теперь и ноблесы, и бесты пали в вечное безмолвие.
Первой заговорила Му. Голос её дрожал.
- Я не спасла Решку.
- Такое бывает, когда ситуация не в твою пользу.
- Но я могла спасти её! Если бы минутой раньше пробудились во мне знания Первых...
Тут голос предал её и охотница заплакала. Горечь чувствовалась в её слезах и всхлипываниях. Возле Му лежало укутанное тело. Из края ткани выбилась прядь рыжих волос. Амон продолжал перевязывать и не говорил. Дождь постепенно сходил на нет.
Когда Амон закончил перевязку, он наклонился к телу Решки.
- Знаешь, есть один способ вернуть её к жизни, но тебе он не понравится.
Му перестала плакать.
- Какой же?
- Тебе нужно положить в её тело кусок твоей плоти и я произнесу заклинание. Но этот процесс - не возвращение к прежней жизни. Ты таким образом создашь своего слугу, беспрекословно выполняющий твои приказы. Далее тебе решать, как с ней поступать.
Му задумалась.
- Я попробую. Только какой кусок плоти бы отрезать без вреда себе?
- У меня остался кусочек твоей кожи с ладони, пока я рану обрабатывал, - Амон указал на кармашек. - Я специально не выкидывал, так как знал, что тебя этот ритуал может заинтересовать.
- Давай начнем.
Амон развернул ткань и уложил тело Решки посередине. Он достал из кармашка маленький красный лоскут.
- Разожми ей рот, Му, пока я положу это.
Охотница выполнила это действие. Пока Амон положил лоскут под язык Решки, он нашептывал заклинание и другой рукой рисовал в воздухе знак змеи. Му помогла опустить голову Решки и ждала. Тело девочки-беста стало светиться зеленым свечением. Решка открыла глаза.
- Приказывай мне, мой хозяин, - прозвучал чужой голос, не принадлежавший Решке.
- Стань собой, - приказала Му.
Тут знак змеи в воздухе треснул и осколками разлетелся по земле. Амон скривился и сжал руку, писавшую знак. Свечение из тела Решки пропал.
- Зря ты это сделала, - процедил Змеиный Бог. - Ты меня лишила пальца, и ритуал прервался.
Но Му продолжала сидеть, внимательно осматривая девочку. Спустя минуту тело медленно, но начало вставать. Решка вдохнула полной грудью. Она повернула голову в сторону охотницы.
- Му? Мууу!!
Девочка заплакала и тут же впилась в охотницу объятиями. Му ответила взаимностью, поглаживая по рыжим волосам Решку.
Амон слегка поднял бровь.
- Ранее я подобного не встречал, но могу предположить, что твои намерения были настолько сильны, что они преодолели барьер заклинания и вернули личность Решки. Правда, с телом у неё все равно беда, надо подлатать немного.
- Не страшно, Амон. Мне это не важно.
Му обнимала Решку и понимала, что обрела новый смысл в этой жизни. Её беспокоили многие мысли: свое происхождение, исчезновение Теремуна, знания Первых, которые теперь в её голове и так же то, что делать со своей жизнью дальше. Среди сгоревших хижин и мертвых тел, в её сердце появилось странное чувство, никогда не возникавшее ранее.
Надежда.