3. Джинн из Музея, или От музы к гению

Наутро, меня ожидала сцена, с которой я хотел бы... ну, считайте, и начал свой рассказ.

Консьержка с терпеливой улыбкой объясняла мне, что сейчас, «когда у вас 2017 год, у нас – 1395-й» (я примерно понял, о чем речь: по настенному календарю с портретом Хомейни, ну, и по жестам).
Однако, я не понял другого: ЗАЧЕМ об этом рассказывать? Да и кому – иностранцу, неверному, который впервые в Иране, и ни слова не знает по фарси!
Что, вообще, это значит: "конец 14-го столетия"?! - мы отстали на шестьсот лет, а вы впереди? Или, наоборот - мы ближе к истоку и дальше от конца?! как узнать...

 А, может, это попытка контакта? – причем, контакта особого, с явным намерением отгородиться от чужака? Это, типичное для иранцев "МЫ – другие. Мы – ОСОБЕННЫЕ!
У нас – ни Сунны, ни Сиона, ни модерна, ни постмодерна! у нас, иранцев, ДРЕВНОСТЬ не «отжила свой век», а жива и пребывает средь нас. Понимай, как хочешь!..

Да ведь и одного взгляда на Тегеран вполне довольно, чтобы понять: у них здесь другое время. СВОЯ, до-исламская, история осталась в Музее археологии, и без комментариев.
А что в Музее? в Музее - два огромных и РАВНЫХ крыла: в одном - вся история, от ассирийцев и Ахеменидов, а во втором - лишь от XVII века до наших дней...
В одном Крыле - целый пролет ассирийских монументов, а во втором - пара айатов из Корана. Размер - тот же...
В Первом - огромный стенд с вооружением армии, покорившей мир между Памиром и непокорным морем. Во Втором - два портрета, имама Хусейна и аятоллы Хомейни…

Именем последнего назван проспект, который является, так сказать, меккой для байкеров - здесь можно починить, хе-хе, и харлея, и дэвидсона!

Тегеранские байкеры? – это что еще за рак с горы, спросите вы. Да я бы и сам не поверил! – СТОЛЬКО байкеров не увидишь ни в Сан-Франциско, ни в Сеуле, ни в Эдинбурге! А уж в стране исламского фундаментализма, стране не только революционной, но и, э-э... глубоко консервативной.…
Уж и не знаю, ЧТО больше не вяжется с Непредвиденным - революция или патриархальность по-ирански?

...Когда я увидел на мотоцикле двойной фотопортрет – Хомейни и Хоменеи – я принял это за сюр. Но «самый сюр» был еще впереди. Байкеры, парень с девушкой: на ней хиджаб, на нем косуха. Причем,  косуха черная – и это не готика, а в честь Шахсей-Вахсея!..
Быть может, байк как «элемент сладкой жизни» (причем, единственный в своем роде) представляет собою некую «сублимацию»? - типа, не пьют, не курят, "не это самое" - так, пущщай на байках гоняют! (тем более, в 15-миллионном мегаполисе я не видел ни одной пробки! - а в моём крошечном Тифлисе, это - бич).
Да и как знать: если бы в нашей тотально закрытой-засекреченной стране, молодежи 1980-х дали бы спокойно гонять на байках, их энергия-через-край не хлынула бы в криминально-политическое русло, и... и история оказалась бы более милостивой к нерушимому Союзу… 

Впрочем, не будем о лишнем! Отметим лишь то, что эпицентр мотоциклов на проспекте Хомейни – неспроста: он связан с двумя вещами, одна из которых - Тегеранский Музей Археологии (он, по какой-то загадочной причине, расположен здесь же), а вторая – это… джинн!

В общем, не только воспоминание, а любой текст начинается и завершается… не то чтобы случайно, но произвольно и непонятно. Возьмем самую прославленную персидскую сказку – о том, как могучий джинн прислуживает некоему шалопаю и дает ему шанс, обеспечить стабильное место в мире. В общем, архетип сказки про Емелю, только вместо Щуки - Джинн.

Сказка рассказывает про то, что интересно ВСЕМ ЛЮДЯМ - о жизненном успехе. А вот нас в данном случае интересует не жизненный успех – все равно, Аладдина или Вольки ибн Алеши – а судьба самого Джинна. И о ней ведают лишь немногие...

Маймун был заточен в кувшин Повелителем джиннов, однако Аллаху удалось одержать верх над последним, могучим ифритом. А за то, что Джинн Маймун оказывал помощь в строительстве пирамид и множестве других замечательных проектов, причем помогал он смиренно и благородно – не пытаясь ни мухлевать, ни злоупотребить вверенной ему властью – Аллах не только освободил Маймуна, но и наградил его одной невероятной способностью, о которой речь пойдет ниже.

Освобождение Маймуна произошло не случайно – неисповедимыми для нас судьбами, из Магриба в Исфахань, Промысел привел Аладдина к обретению глиняного кувшина, Джинна – к свободе, а кувшин...

Кувшин был разбит на множество осколков, и нашел призрачное упокоение в Музее(*) И вот – перед вами разложенные на стенде обломки кувшина, куски разной формы, цвета и размера. Для кого-то – просто мусор. Для кого-то - хаос, безуспешно пытающийся воскресить образ кувшина. Кому-то сам расклад этих осколков напомнит аморфный кристалл атональной мелодии. А кто-то и вовсе увидит в них куски материи или области вселенной, разбросанные на мега-парсеки пространства, после Большого взрыва!..
В самом деле, когда-то Джинн был заточен в этот кувшин, а после, условно говоря, взрыва, он вырвался наружу.
Так же и вселенная: то ли вещество, содержавшееся под колоссальным давлением в наноточке, стало вселенной, то ли сама эта Наноточка разлетелась и продолжает «энтропировать» в ТО, ЧТО мы называем вселенной…

…Бррр! Представьте себе Гончарный Круг. Неведомый мастер кладет на него кусок глины, и вот – диск начинает вращаться. Теперь, отчасти, руки Мастера, отчасти сама глина – ГДЕ больше земли, ГДЕ больше воды – должны подсказать, ЧЕМ станет творение Мастера: чашей, маской, кувшином, и КАКИМ кувшином!
Гончарный круг продолжает гонку за чем-то неведомым, в своем, двухмерном, пространстве – а в четырехмерном Цайтрауме вырастает некий условный кувшин - пиала, амфора, ларнак... Судьба их различна: чаша с медом, кувшин с вином, осколки, что разложены на обозрение – а над всеми ними равно стоит ПИСЬМО гончара, глины и круга, их, так сказать, Писание, адресованное невесть кому. Но то, что внутри – или ТОТ, КТО внутри – кувшина, имеет особую судьбу: когда кувшин цел, Джинн в заточении, а когда кувшин разбит, разложен на осколки, то Джинн, невидимый и свободный, сам властвует над бесформенным. Ведь за несправедливо пережитые муки, а главное, за смирение и покорность, Джинн получил от Аллаха способность не только принимать разные формы, но и мощь полновластного пребывания в бесформенном…
Ведь осколки подобны пчёлам: только в улье обретают они цель, смысл и содержание. А этот невидимый улей и есть Джинн.

В общем, поход в музей есть некое паломничество в Дом муз (**), погружение в КУВШИНКУ вселенной. Цель этого похода-паломничества-погружения – подчинить себе Джинна и заставить его творить чудеса.
Кстати, овладение джиннами является не только одним из главных аспектов мусульманского мистицизма: книги-Руководства по покорению джиннов пользуются широкой популярностью, по сей день.

Говорят, сам султан попросил Джалал ад-Дина Руми написать такую книгу. Тот повиновался. Однако, на финишной прямой, поэт сделал крутой вираж: «Чем учить других повелевать джиннами, лучше-ка, я сам овладею ими – а джинны откроют мне самому недостижимые тайны, и помогут написать истинно мою книгу – не инструкций и советов, а пророчества и воспоминаний!..»

Однако, о других аспектах Музея вы узнаете, опять же, из Прогулки с Джинном...

_______________

(*) Вас никогда не удивляла странность, свойственная всем музеям - особенно, историческим, археологическим и краеведческим? На многие квадратные метры разложены осколки древних орудий или сосудов, сотни костей (человека и животных), дротики, наконечники стрел… ЧТО за картину призваны создать эти разрозненные фрагменты и фрагменты фрагментов?  Ведь весь этот видимый хаос, эта невозможность - откровенная и принципиальная невозможность показать какую-либо картину мира – КАК всё это может быть или стать стратегией музея?!.
Создать из фарша цельный кусок мяса, прокрутив мясорубку ПРОТИВ часовой стрелки - ну, это если и возможно, только для воображения. А вот создать, скажем, образ Вавилонской башни из сотен тысяч кирпичей и колонн, причём, разбросанных вперемешку с некими фрагментами, не относящимися к делу... Да на это не способно ни одно воображение!

 (**) В Античную эпоху, Дом муз был школой – почти такой же школой, как театр! А в театре, авторов театральных постановок – Эсхила, Софокла, Еврипида – называли не «трагиками» или «драматургами», а «ДИДАСКАЛАМИ», то есть, учителями. Только в музеях учили искусству и творению, а в театрах… в театрах - чему-то другому. Возможно, истории. А возмоджно, чему-то утерянному… И потом, периода мира в Афинах были донельзя краткими - так что, Театр помогал готовиться к войне. Или к смерти. То есть, Театр учил ПОБЕЖДАТЬ! и что еще важнее, Театр учил правильно умирать. Ведь жить и умирать приходится лишь однажды - КАК же этому учиться?

В Средние века музеев не было – и это отдельный серьезный разговор. Ренессанс музеев случился… верно! - в эпоху ренессанса! – и здесь они тоже служили делу овладения мастерством.

Чему служат музеи при капитализме, не очень понятно. Наверное, деньгам – чему же еще? Социализм использовал дома муз для пропаганды – точнее, проповеди – своей духовности без духа, Богослужению без Бога, короче, вере в человека-исполина.