Цветы Земли

Из воспоминаний Ричарда Томпсона, пилота дальней разведки гражданского космофлота.
Планета мне не понравилась. Да и ничего удивительного. Бесплодная чёрная скала, освещённая тусклым светом красного солнца. С орбиты планеты обычно кажутся красивее, чем с поверхности, так что мне страшно было представить какой меня ждёт пейзаж по приземлении.
Планету звали Викторика, хотя о какой-либо победе, применительно к этой планете говорить, было преждевременно. Пожалуй, единственной её положительной чертой являлось практически полное соответствие по массе и размерам Земле. Корабли дальней разведки наткнулись на планету лет пять назад, обнаружили огромные залежи ценных руд. С другой стороны, оказалось, что та практически непригодна для жизни. Солнце жгло радиацией, почвы не было, атмосферы тоже, а о морях и говорить не стоило. Только голые твёрдые скалы куда ни ткни. Правительство долго мялось и думало, как же получить ресурсы и, по возможности, сэкономить. Но тут обнаружилось, что планета попала на пересечение нескольких звёздных трасс и в перспективе могла стать важным форпостом дальнейшей экспансии человечества в пространстве. Решено было терраформировать планету и заняться её развитием. И вот, три года назад, на Викторику прибыла команда специалистов по терраформированию и начала разворачивать свою деятельность.
Пока на планете не появились первые растения база полностью зависела от поставок самых необходимых вещей извне. Как раз такие вещи – еду, снаряжение, оборудование для терраформирования я и вёз на грузовичке среднего класса, носящем имя «Июль».
Выйдя на предпосадочную орбиту, я вызвал поверхность:
-База «Викторика», Здесь «Июль», пилот Томсон, как слышно? Запрашиваю разрешения на посадку.
Неожиданно быстро пришёл ответ. Видимо, меня ждали:
-Здесь Лейтенант Коршунов, слышу вас, «Июль», разрешаю.
-Принято. Приступаю к снижению, - ответил я.
Я включил автопилот в режим посадки, а сам навёл обзорные камеры на базу и стал изучать картинку. На чёрных скалах серебристо блестели семь куполов – один большой и шесть поменьше, соединённых с первым коридорами. К северу от базы был выровнен квадрат посадочной площадки для звездолётов, к которому так же вёл коридор от главного купола. Пара дорог уходила от площадки к двум малым куполам, видимо, используемым как склады. В целом, на огромной чёрной равнине база казалось маленькой и беззащитной, но в то же время, удивительно красивой. Этакий одуванчик на рассвете с налипшими на него каплями росы.
В который раз я удивился решению живущих здесь людей. Все они были добровольцами, все получали приличную зарплату, их дети получат льготы в лучших образовательных заведениях Конфедерации, а после завершения терраформирования они получат от правительства участки земли. Но терраформирование такой планеты займёт не менее тридцати лет, и большей частью этих преимуществ смогут воспользоваться лишь дети тех, кто сейчас работает на базе. При этом жизнь под куполом, когда от смерти тебя отделяет лишь пара герметичных перегородок, а всё привычное осталось где-то в невероятной дали, мягко говоря, не сахар.
Раздумья мои прервал синтетический голос автопилота:
-Внимание! Начинается завершающая стадия посадки, экипажу занять места по штатному расписанию и пристегнуть ремни.
Я послушно уселся в кресло и, несколько секунд спустя почувствовал, как моё тело становится легче – устройства искусственной гравитации включились на реверс, чтобы облегчить посадку корабля. На экране появилось изображение стремительно приближающейся посадочной площадки, рядом были выведены быстро уменьшавшиеся показания альтиметра, в кадре появились огненные вихри истекающего из посадочных двигателей газа, тело стало совсем лёгким, я слегка пошевелился и тут же взмыл бы к потолку, если бы не надёжно державшие меня ремни. Наконец, весь корабль слегка тряхнуло – опоры коснулись земли, а спустя мгновения отключились искусственная гравитация, и телу вернулся привычный вес. Автопилот, как мне показалось, с некоторым самодовольством возвестил:
- Посадка прошла успешно, все системы функционируют нормально.
-Все системы перевести в режим стоянки, - скомандовал я, отстёгиваясь и направляясь к выходу из рубки управления.
Открыв трюм, чтобы роботы с базы могли начать разгрузку, я прошёл к шлюзу, надел скафандр и покинул корабль. Мои ожидания вполне оправдались. Окружающий пейзаж производил гнетущее впечатление. Слушая своё дыхание, я оглядывал мрачные острые скалы, которым солнце придавало кровавый отблеск. К западу, километрах в пятидесяти от базы, вздымались ввысь такие же колючие горы, над некоторыми из которых поднимались огромные чёрные тучи. По-видимому, учёным уже удалось активировать вулканическую деятельность планеты. Вулканические газы должны были насытить атмосферу и сделать её пригодной для жизни простейших растений. Переведя взгляд на базу, находящуюся в сотне метров от посадочной площадки, я отметил, что с поверхности она выглядит несколько более внушительно. Центральный купол был метров сто пятьдесят диаметром и метров двадцать высотой, боковые чуть меньше – диаметром пятьдесят и десять метров в высоту. Это было совсем не мало. Десяти людям, участвующим в работе, точно не приходилось страдать от клаустрофобии. Практически одновременно открылись ворота двух ближайших малых куполов, как я понял, являющимися складами и от них в сторону «Июля» поехали роботы-погрузчики, за которыми потянулся шлейф чёрной пыли.
Вновь взглянув на базу, я увидел фигуру человека в скафандре, направлявшуюся в мою сторону – меня встречали. Почувствовав некоторую неловкость от того, что я так долго топчусь на месте, я двинулся навстречу незнакомцу.
-Здравствуйте, мистер Томпсон! – прозвучало в наушниках, - добро пожаловать на Викторику! Я лейтенант Коршунов, будем знакомы.
- Приятно, лейтенант, - отвечал я, - груз доставлен в целости, никаких проблем.
- Пойдёмте на базу, Томпсон! – отвечал тот, аккуратно взяв меня под локоть и потянув ко входу на базу, - виды здесь пока так себе, а разгрузка займёт не менее пяти часов, успеете отдохнуть после полёта.
Я послушно пошёл за ним, как ни крути, а база, предназначенная для того, чтобы в ней тридцать лет жили и работали люди, казалась мне комфортнее салона моего простенького грузовичка, да и невежливо было отказываться. Когда давление в шлюзе выровнялось, мы с Коршуновым сняли скафандры и вошли на базу.
Помещение за шлюзом напоминало школьную раздевалку. Ряд шкафчиков для одежды вдоль стены, скамейки, стойки для крепления скафандров. Однако, в отличие от школьной раздевалки, здесь царила безупречная чистота. На полу, покрытом серым пластиком, ни соринки. Стерильность стен, испускавших мягкий белый свет, не нарушало ни одно пятнышко. Также отсутствовали и запахи. Мои ноздри смогли уловить лишь слабый аромат духов, исходивший от встречавших меня людей.
А встречать меня вышли все присутствующие на базе. Одним за другим лейтенант Коршунов представил мне их всех. Высокий блондин лет тридцати пяти с роскошной, аккуратно подстриженной золотистой бородой и внимательным взглядом слегка прищуренных глаз оказался начальником базы, профессором планетологии Максом Герцем.
Рядом стояла его жена Эльза – стройная весьма красивая брюнетка с прекрасной фигурой, от которой я с трудом оторвал взгляд. Фрау Герц была ботаником и, пока проект не дошёл ещё до стадии, где нужны будут её знания, выполняла функции шеф-повара. Из-за её спины робко выглядывала девчушка лет девяти-десяти – её дочь Молли бывшая, наверняка, всеобщей любимицей и эмоциональной отдушиной всей базы.
Далее мне была представлена Вероника Коршунова – врач команды, следившая в том числе за балансом в питании исследователей, регулярностью их тренировок в спортзале и психологическим состоянием обитателей базы. Это была маленькая рыжая женщина с очаровательно наивным взглядом чудесных зелёных глаз.
Наконец, сам Коршунов оказался человеком с ростом ниже среднего, но плотно сложенным. В плавных движениях его чувствовалась точность и скрытая сила. Представляя мне обитателей базы, он делал лёгкие взмахи руками, обаятельно улыбался. Чувствовалась лёгкая игра на публику, видимо, лейтенант обожал себя и гордился своим здоровьем и силой, не стесняясь слегка порисоваться.
-Это все, кто сейчас есть на базе, - произнёс он, представив исследователей, - где остальные вам лучше моего расскажет Макс. А меня прошу извинить. Через десять минут сеанс дальней связи, я должен идти настраивать оборудование.
-Мы с Верой тоже пойдём! – воскликнула, будто спохватившись, Эльза, - надо приготовить чего-нибудь вам закусить после полёта, – и, кивнув Веронике в сторону выхода, удалилась. За ними вышмыгнула и Молли, но, судя по тени, предательски виднеющейся в дверном проёме, осталась подслушивать наш разговор с её отцом.
-Ну вот, все разбежались, - подмигнул мне тот, - они с Верой ещё со вчерашнего дня готовятся к вашему прилёту. Не обращайте внимание на эту фразу про «закусить», они готовятся закатить настоящий пир. Пройдёмся пока по базе? Покажу вам как тут что устроено.
Я не стал отказываться, и мы двинулись из «школьной раздевалки» по коридору, тянущемуся по окружности вдоль границы главного купола здания.
-Здесь склад припасов для нашей базы, - указал профессор рукой на гермодверь справа, - еда, концентраты для автоматической кухни, топливо для реактора – всё здесь.
- А где всё же остальные? – спросил я, пока мы двигались дальше.
-А! – Михаил сумел вас заинтриговать! Ухмыльнулся планетолог, - супруги Накамура отправились устанавливать и настраивать узел терраформирования в Тихой впадине. Это район с низкой сейсмической активностью. Надо его «взбодрить». Суть в том, что для преобразования планеты необходимо резко ускорить процесс её эволюции. Впрочем, - оборвал сам себя учёный, - не время читать вам лекции. Смотрите, здесь переход к узлу дальней связи, - указал он на ещё одну массивную гермодверь. Всё оборудование, антенна и собственный источник энергии. Всё для того, чтобы даже в случае серьёзного катаклизма мы могли подать о себе весточку.
-А есть опасность катаклизма? – спросил я, встревоженно.
-Хм, - хмыкнул учёный, - катаклизм возможен. Всё-таки технологии терраформирования начали применяться совсем недавно. Сейчас мы перевели планету в режим повышенной сейсмической активности, - он снова остановил, казалось готовую сорваться с языка лекцию, смущённо кашлянул- Кхмм… Короче говоря, периодически базу потряхивают землетрясения, но она построена на специальной амортизирующей платформе, так что это не страшно. Пойдёмте дальше, - кивнул в сторону коридора Герц.
Мы двинулись дальше по плавно изгибающемуся коридору, а профессор продолжил свой рассказ.
-Недавно, после одного из землетрясений, в северном полушарии планеты образовалась огромная трещина – несколько километров в глубину и метров триста шириной. Исследовав эту трещину, мы можем получить новую информацию о слоях пород, доселе скрытых от нас под толщей земли. Так же расположение и структура различных пластов, - он вновь прервал свою речь, на этот раз с некоторой досадой поджав губы, - В общем, Свенсены и О’Нилы полетели на нашей мобильной установке изучать разлом. А вот и следующая дверь! Здесь у нас медицинский блок. Если что всегда можно при минимуме усилий установить карантин.
После медицинского блока мы прошли мимо купола с жилыми помещениями (у каждой семьи была своя комната, где та могла уединиться), реакторной (находящейся в особом куполе повышенной прочности), склада оборудования и запасных частей для установок терраформирования и, наконец, снова оказались у входа на базу.
-Ну вот, - сказал в заключение Герц, - надеюсь, вы теперь не заблудитесь, а экскурсию по главному куполу начнём со столовой, она находится на первом уровне. Думаю, наши женщины уже всё подготовили, и все ждут теперь только нас.
Ужин (а по местному времени это был именно он) и впрямь оказался весьма обильным. Был тут и суп-пюре, и жаркое из синтетического мяса, и чудесный брауни с вишней. После недели питания стандартным синтетическим рационом автоповара моего скромного грузовичка, столь изысканная трапеза привела меня в настоящий восторг и до самого десерта я не проронил ни слова, увлечённо орудуя столовыми приборами и слушая воспоминания обитателей базы об их первых днях на Викторике, когда большой купол только строился, а еда была только в виде саморазогревающихся армейских сухпайков. Наконец, уютно потягивая чай, я принялся рассказывать вести с «большой земли». Про новую поправку к закону об ограничении искусственного интеллекта, про восстание на Люконе, про последние матчи Объединённой Суперлиги (об этом, в основном, спрашивал Коршунов). После сытного ужина я совсем расслабился. Обитатели базы перестали быть для меня странными чудаками на тридцать лет отделившими себя от всего остального мира, а стали просто крайне увлечёнными профессионалами, пытающимися оседлать природу, чтобы заставить её служить человечеству.
- Викторика не самая красивая планета, Ричард, не так ли? - неожиданно серьёзно обратился ко мне Макс, - все эти бесплодные чёрные скалы и вулканы, этот красный карлик в небе вызывают мысли об аде.
Все остальные затихли, будто ожидая моего ответа.
- Бывают планеты и похуже, - ответил я уклончиво.
Планетолог улыбнулся:
-Довольно снисходительно. Пожалуй, вы правы, нам грех жаловаться. А теперь представьте на месте этого инфернального пейзажа холмы, покрытые сочной зеленью, пасущиеся на них стада, вздымающиеся вдалеке небоскрёбы, взлетающие и опускающиеся корабли. Шумные компании, сидящие в барах, влюблённых, уезжающих на выходные к берегу лесного озера или на морское побережье. В общем, обычную человеческую жизнь. И представьте, что она здесь только благодаря вашей работе. Не правда ли, наша жизнь больше не кажется вам похожей на закапывание себя в могиле?
Я смутился. Макс оказался проницательней, чем я мог ожидать. Однако, так просто соглашаться с ним мне не хотелось.
-Но почему обязательно преобразовывать столь суровую планету? Не лучше ли выбрать что-нибудь более простое и быстрое?
Неожиданно ответила Эльза
-Если мы выберем простую работу, то кто будет делать сложную? – воскликнула она горячо, - мы привыкли считать себя лучшими из лучших. Стоит дать себе поблажку и сам не заметишь, как станешь посредственностью. Неужели бы вы отказались сменить свой грузовичок на корабль Дальней Разведки?
-Может и не отказался бы, - хмыкнул я, - но вы же сидите тут без дела и ещё несколько лет будете так сидеть? И Молли… Не лучше ли бы было остаться с дочерью на какой-нибудь нормальной планете и заниматься исследованиями там, пока в вас не возникнет нужда на Викторике?
-А кто вам сказал, что я сижу тут без дела? – возмущённо всплеснула руками Эльза, - у меня здесь отличная лаборатория и я пытаюсь вывести растения, которые могли бы выдержать даже те условия, которые на Викторике сейчас. Поверьте, это вполне себе стоящая работа!
-Простите, - смешался я, и попытался смягчить свою грубость, - наверное, планета произвела слишком уж гнетущее впечатление. Уверен вы все здесь работаете в поте лица. Да и конечная цель вашей работы не может не вызывать восхищения.
-Очень может быть, - отозвалась Вера Коршунова, - а может ваше скверное настроение вызвано длительным перелётом. Я как раз хотела предложить вам пройти осмотр в нашем медицинском блоке.
-Да конечно, - с готовностью поднялся я из-за стола, - как всякий человек с отличным здоровьем, обожаю проходить медосмотры. Отличный способ безнаказанно им похвастаться.
-Посмотрим, посмотрим, - улыбнулась Вера и тоже поднялась из-за стола.
-Что ж, ступайте, - кивнул Макс, - а мы будем потихоньку закругляться.
Мы с доктором покинули столовую и по стерильно чистым коридорам базы направились к медицинскому блоку.
- Поддерживать мир в узком кругу людей не так просто, - вздохнула Вера, и продолжила потеплевшим голосом, - тем более если они все просто лопаются от важности и амбиций. Хорошо, что они все считают работу важнее любых личных конфликтов. Для них вера в невероятную важность их труда – настоящая религия. И когда кто-то подвергает сомнению постулаты этой религии, они слегка заводятся.
-Ничего, - покачал я головой, - я сам был не прав.
-Отлично! – ответила Вера, открывая последнюю гермодверь на нашем пути, - не хотелось бы, чтобы ваше плохое настроение повлияло на результаты осмотра.
В медицинском блоке стоял характерный запах, царящий во всех медицинских учреждениях уже сотни лет. Здесь было даже чище, чем на остальной базе, хотя заметить эту чистоту на общем фоне было непросто. Вера провела меня в кабинет, где стояло несколько установок для различных видов сканирования и проведения тестов на физические показатели пациента. Она уселась на кресло перед медицинским терминалом, ввела несколько команд и кивнула в сторону жадно распахнувшего свои объятия сканера, приглашая меня начать осмотр. После того, как я прошёл через большинство аппаратов в комнате диагностики и контроля физического состояния, доктор Коршунова, вывела результаты на экран медицинского компьютера и, несколько раз довольно хмыкнув, обратилась ко мне:
-А вам и в самом деле, есть чем похвастать! Даже странно, что с таким отменным здоровьем вы работаете на грузовичке.
-Фрау Эльза напророчила мне приглашение от департамента дальней разведки, - отшутился я, переводя дыхание после последнего, достаточно сложного теста на выносливость, - вот тогда-то мои данные и пригодятся.
-Остаётся надеяться, что предсказание фрау Эльзы сбудется, -улыбнулась Вера и внимательно посмотрела на меня. Тут я обнаружил, что наивность в её глазах лишь кажущаяся. Взгляд её был весьма проницательным.
-Что ж, пора наградить вас за все эти мучения на тренажёрах, - хлопнула она себя по коленям и поднялась с кресла. А заодно покажу вам одну из причин того, что мы все не сошли здесь с ума от этих «прекрасных» пейзажей. Идите за мной.
Мы прошли по короткому коридору, в конце которого обнаружилась небольшая ничем не примечательная дверь.
-Она не заблокирована, - сказала Вера, - толкайте и входите.
Я, от любопытства затаив дыхание, легко нажал на дверь, и та стала бесшумно открываться. Из проёма на меня хлынули весьма необычные после местного стерильного воздуха запахи. Шагнув внутрь я словно прошёл через телепорт и попал в ясный тёплый день куда-нибудь в средние широты Земли. Пахло так, как пахнет летом в цветущем саду, когда после прошедшего ливня выглядывает солнце, а с влажной земли поднимается лёгкий пар. Надо мной раскинулось глубокое синее небо, покрытое вздымающимися пушистыми нагромождениями облаками. Вокруг раскинулся небольшой садик, огороженный декоративными заборчиками. Распространяя благоухание, цвёл жасмин, рядом краснел своими цветами шиповник, в углах садика вытянулись шток-розы. Слышался щебет птиц. Меня охватил какой-то невероятный детский восторг, сердце замерло. «Господи!» только и сумел прошептать я в восхищении. После года работы в космосе попасть в настоящий земной сад было невероятной радостью. Я опустился на колени у кустика шиповника и протянул руку потрогать один из цветков. Цветок оказался твёрдым наощупь. «Искусственный!» - понял я.
-Цветы делают Молли и Эльза, - раздался за моей спиной голос Веры, - правда, они чудесные?
-Невероятно! – восторженно откликнулся я, - ни за чтобы не догадался, что это всё сделано не природой!
-К сожалению, пока на Викторике нельзя вырастить такой сад даже в условиях нашей базы, - произнесла Вера, слегка печально, а затем добавила, - но наступит время, когда это станет возможным.
-Кажется, я понемногу начинаю понимать вашу «религию», - улыбнулся я, вставая с колен и переходя к кусту жасмина, чтобы получше рассмотреть его.
- Там чуть дальше по тропинке есть беседка. Мы часто приходим посидеть туда, расслабиться, почувствовать себя дома. Если бы у нас не было этого места, мы бы вряд ли бы смогли рассчитывать протянуть здесь тридцать лет и не спятить.
-А так рассчитываете?
-Надеемся, - ответила она, - можете посидеть тут, а я пошла.
Оставшись один, я несколько раз обошёл садик, прикасаясь к каждому цветку. Все они имели невероятное сходство с живыми. На некоторых можно было заметить капли росы. Все цветы источали соответствующие ароматы. Для полноты картины не хватало только пчёл, бабочек и других насекомых, которые обычно населяют такие места.
Я дошёл до беседки, сел на скамеечку, вытянул ноги и закрыл глаза. В саду пел скворец. Вспомнилось детство, бабушкин домик в Новой Англии и её сад, где она проводила большую часть своего свободного времени. Меня этот сад привлекал в основном потому, что там можно было наблюдать жизнь всяких букашек. Но, оказывается, я его очень любил. Сколько же времени прошло! Нет уже бабушки, а её домик с садиком моя семья продала, перебираясь жить на новую планету. И вот здесь, что называется, у чёрта на рогах, я снова вернулся туда, пускай всего лишь мысленно.
Кажется, я задремал в этом садике, так как, когда я в следующий раз открыл глаза, то увидел рядом с собой Молли, которая легонько тормошила меня.
- Мистер Томсон, - обратилась она ко мне, удостоверившись, что я проснулся, - мама просила передать, разгрузка окончена.
-Спасибо! – ответил я, потягиваясь и зевая.
Девочка продолжала стоять и смотреть на меня очень внимательными карими глазами.
-Что-то ещё? – спросил я.
Она быстро выхватила из-за спины цветок и протянула его мне:
-Вот, возьмите! – сказала она, смущаясь, - вам на память.
Я взял цветок и хотел поблагодарить девочку, но она тут же убежала. При ближайшем рассмотрении цветок оказался пушистой белой гвоздикой. Такие же я видел сегодня, гуляя по саду. Каждый лепесток был чудесно похож на настоящий, «рваные» края, мелкие бороздки на поверхности. Все они сходились к твёрдому зелёному основанию, которое держалось на тонком недлинном стебле. Держа в руках цветок, я вышел из сада и отправился к «раздевалке».
Провожать меня собрались все обитатели базы. В том числе и Молли, которая продолжала прятаться за спинами старших.
-А! Малышка подарила вам один из своих цветочков? – улыбнулся Макс, - вы ей приглянулись.
-Эти цветы – замечательные! – воскликнул я, восторженно обводя взглядом всех присутствующих, и останавливая взгляд на Молли – я должен подарить тебе что-нибудь взамен, вот, держи.
Порывшись в карманах, я извлёк на свет брелок в виде стеклянной банки, в которой был запечатан мох. Девочка, явно слегка оробев, выглянула из-за спины матери и взяв подарок, принялась его рассматривать.
-Это кусочек жизни с Земли! – объяснил я, - захватил его с собой, когда моя семья переселялась на Сивиллу. Боюсь, я недостаточно часто вытаскиваю его на свет. Надеюсь, ты будешь заботиться о нём лучше меня.
Лицо девочки вспыхнуло от восторга:
-Ух ты! Правда он настоящий?
-Можешь спросить у мамы, - улыбнулся я, взглянув на Эльзу, на лице которой читалась не меньшая радость, чем на лице её дочери. Я был очень рад, что мой подарок понравился.
Коршунов откашлялся, привлекая внимание:
-Ричард, у нас есть к вам небольшая просьба.
Я обернулся к нему, всё ещё улыбаясь:
-Что за просьба? Надеюсь, мне не придётся лезть к чёрту в пасть?
-Ну, в некотором смысле придётся, - смешался Михаил, - Накамура с женой сейчас запускают узел терраформирования и, если вы на своём грузовичке завезёте им некоторые дополнительные модули, им не придётся тратить время на поездку сюда и назад.
-Хм, звучит совсем безобидно, - удивился я, - что же здесь опасного?
-Район вокруг Тихой впадины отличается сильной вулканической активностью. Из-за облаков пепла видимость будет неважной. К тому же там нет специализированной посадочной площадки, садиться придётся на грунт.
-Ничего страшного, - отмахнулся я, - в академии мы тренировали посадку в гораздо более сложных условиях.
-Хорошо, - с облегчением выдохнул Коршунов, - вы нам очень помогли! Тогда я прикажу роботам загрузить необходимое оборудование на «Июль».
Попрощавшись со всеми, я покинул базу. Солнце уже коснулось своим краем горизонта. Из-за разряженной атмосферы сумерек на Викторике не бывало, и я поспешил забраться в корабль, пока не началась ночь. Пройдя в рубку управления, я положил гвоздику на пульт и начал готовить корабль к старту. Когда все системы были переведены в рабочий режим, на связь вышел Коршунов.
-«Июль», здесь «Викторика», передаю координаты Тихой впадины вашему бортовому компьютеру.
-Принято, - ответил я, вводя в навигационную систему полученные координаты, - готов к старту.
-Старт разрешаю, - прозвучал решительный голос Коршунова, - счастливого пути!
Стартовать я решил на ручном управлении. Конечно, это было пижонством, но условия для старта были благоприятными, а мне уже давно хотелось самому «порулить» своим корабликом. Руки проделали все необходимые операции практически без участия головы. Многие месяцы тренировок на тренажёрах и в космосе довели все мои движения до автоматизма. Тумблер включения искусственной гравитации, регулятор мощности выставить на – 0,7 единиц. Я почувствовал, как тело становится легче. Штурвал управления на себя, нос «Июля» слегка приподнялся. Слегка надавить на педаль управления тягой маршевых двигателей. Мой грузовичок задрожал, как пёс, в нетерпении ждущий прогулку, и начал потихоньку ускоряться. Когда «Июль» набрал высоту, я, оценив траекторию, предлагаемую навигатором, слегка довернул корабль и включил автопилот. Самое интересное осталось позади и можно было расслабиться.
Обзорные экраны показывали всё тот же угрюмый пейзаж. Планету хорошенько трясло – там и тут виднелись багрово-светящиеся ручейки лавы. Временами поверхность заслоняли плотные облака пепла и пара. Кое-где блестели небольшие водоёмы – прародители будущих морей. Я почувствовал, что наблюдаю нечто величественное и эпохальное, что при естественном ходе событий заняло бы не один миллион лет.
-Приготовиться к посадке – прозвучал из динамика голос бортового компьютера.
В ответ я вновь переключился на ручное управление – посадка ожидалась непростая. Ориентируясь по приборам и придерживаясь предлагаемой компьютером траектории, я вывел на экран зону посадки. Тихая впадина представляла собой крохотную долину со всех сторон окружённую дымящимися вулканами. В самом центре долины стоял одинокий купол станции терраформирования, рядом с котором виднелась куцая посадочная площадка сейчас занятая планетарным катером исследователей. Мне не оставалось ничего другого, как выбрать участок грунта поровнее и посадить корабль там. Главное было правильно погасить скорость, чтобы не поломать посадочных опор моего грузовичка.
На подлёте к цели «Июль» вошёл в плотное облако вулканических выбросов, окружающих долину. Когда кораблик вынырнул из окутавшей его мглы, я усиленно начал работать педалями и рукоятками, переводя питание с маршевых двигателей на двигатели вертикальной посадки. Нос корабля задрался, я почувствовал, как тот балансирует на грани переворота. Скорость резко упала. Бросив взгляд на экраны, я выровнял корабль. «Июль» завис над выбранной мной для посадки точкой. Загудели приводы впускаемых посадочных опор. Плавно снижая мощность двигателей, я аккуратно опустил корабль на грунт. Лёгкий удар, тряхнувший корабль, возвестил о касании. Я выключил устройства искусственной гравитации. Посадка прошла успешно.
Выбравшись наружу, я увидел встречающих меня исследователей, облачённых в скафандры и толкающих перед собой грузовую тележку на антигравитационной подушке. В наушниках раздалось приветствие:
-Добро пожаловать в Тихую впадину! Спасибо, что подвезли нам оборудование!
-Пожалуйста, - довольно улыбнулся я, - давайте помогу с погрузкой.
Где-то полчаса ушло у нас на то, чтобы аккуратно перевезти модули на станцию. После этого достаточно тяжёлого с физической точки зрения занятия, я, хоть и не вспотел (система терморегуляции скафандра работала отлично), но порядком выдохся. Когда исследователи предложили мне немного передохнуть на станции перед отлётом, я с радостью согласился.
Супруги Накамура оказались невысокими миловидными ниппонцами в взглядах их сквозило что-то озорное. По-видимому, все эти хлопоты с разгрузкой, огромное количество работы на станции терраформирования, да даже окружающие базу вулканы казались им этаким аттракционом планетарного масштаба. Почти всё пространство внутри купола занимало оборудование. Ниппонцы с удовольствием показали мне все помещения своего временного жилища. Какие-то приборы заполняли собой большинство отсеков. В центре станции располагалась комната со скважиной, уходящей на многие километры вглубь. Через неё в недра планеты доставлялись инициирующие заряды. Единственная жилая комната представляла собой нечто похожее на блок студенческого общежития – так же тесно, но при этом есть всё для жизни. Хлебосольные исследователи устроили здесь для меня настоящую чайную церемонию, в ходе которой я вновь рассказал последние новости, выслушал небольшую лекцию по терраформированию, обсудил достоинства и недостатки моего грузовичка по сравнению с другими кораблями того же класса. Наконец, я попрощался с исследователями и вернулся к себе на «Июль».
Теперь ничто не держало меня на этой планете. Впрочем, покинуть её было не самой простой задачей. За время, которое я провёл на станции, корпус корабля покрылся заметным слоем пепла. Клубящиеся вулканические дымы, казалось, нависали над самой головой. Огнедышащих гор, окружающих долину, было почти не видно. Конечно, на корабле были установлены приборы, позволяющие видеть даже сквозь эту мглу, однако это меня не сильно утешало. Я как мог оттягивал старт, понимая, что ничего это не даст. Несколько раз проверил все системы, спустился в трюм, сходил в душ, запустил очистку от пыли внутренних помещений корабля. Наконец, убедившись, что пепельные облака в небе не собираются редеть, я уселся в пилотское кресло, пристегнулся, перевёл двигатели в рабочий режим и включил устройства искусственной гравитации. Аккуратно приподняв корабль, я слегка задрал его нос и дал решительный импульс на маршевые двигатели. «Июль» начал набирать скорость и через несколько секунд вошёл в густое пепельное облако. Экраны автоматически переключились на показ изображения, построенного на данных радаров. Однако, по этим изображениям нельзя было понять, что впереди – обычная гора или пылающий, разбрасывающий лавовые бомбы вулкан. Это-то меня и подвело.
Стараясь снизить перегрузки, я вёл корабль по пологой траектории так, что вершины гор проходили всего лишь в паре десятков метров ниже брюха «Июля». Когда корабль уже почти перевалил через хребет, окружающий Тихую впадину, его сотряс мощный удар (как выяснилось впоследствии, в «Июль» попала вулканическая бомба). Не успел я сообразить, что же произошло, как мой грузовичок лёг на бок и стал падать. Ведомый рефлексами, выработанными в течение долгих месяцев тренировок, я сумел выровнять корабль и врубил посадочные двигатели на полную мощность. К сожалению, этот манёвр лишь смягчил удар о поверхность, но предотвратить его не смог.
От удара меня бросило вперёд, натянувшиеся ремни удержали меня в кресле. Я услышал, как что-то в плече хрустнуло, от боли в глазах потемнело. Слышен был скрежет сминаемого металла, на смену которому пришло шипение покидающего рубку воздуха. Освещение пропало, а через секунду зажглись красные аварийные лампы. Я судорожно отстегнул ремни, удерживающие меня в кресле и, рухнув на пол, скорчился от боли. Мысли путались, в глазах плясали тёмные круги, из-за которых я почти ничего не видел, сознание медленно покидало меня.
Так бы я там и задохнулся, если бы сквозь окружившую меня тьму не пробился белёсый отблеск. Приложив немалые усилия, я сумел сосредоточить взгляд на этом белом пятне. Оказалось, передо мной лежала гвоздика, которую подарила мне Молли Герц. Я тогда был явно в шоковом состоянии, потому что мне в голову пришла нелепая мысль, что этот цветок погибнет, если я немедленно не дам ему кислорода. Я помнил, что под панелью управления кораблём лежала кислородная маска, используемая в случае разгерметизации. Собрав все силы, сжимая цветок здоровой рукой (вторая меня плохо слушалась), я с трудом прополз пару метров до панели управления и, достав кислородную маску, попытался накрыть ей цветок. Ничего не получилось – маска была заметно больше цветка. Тогда я наконец-то догадался одеть её на себя.
От хлынувшего в лёгкие кислорода зрение обрело чёткость, а в голове прояснилось. По затихающему свисту уходящего воздуха я понял, что времени терять нельзя. Кое-как поднявшись я, всё ещё держа в руках цветок, насколько мог быстро поспешил к шлюзу и хранящимся там скафандрам. Корабль был сильно накренён и передвигаться в нём было бы не просто и здоровому человеку, но мне всё-таки удалось добраться до скафандров. Облачившись в один из них, я выбрался из корабля и оценил окружающую обстановку.
В некотором смысле мне повезло - корабль не попал в лаву. Нос «Июля» был смят, вокруг валялись различной величины обломки, из разодранной обшивки торчали трубки и провода. Корма же оказалась практически не повреждена. «Возможно, его ещё удастся подлатать» - подумал я. Понять же что-то ещё не представлялось возможным, так как всё вокруг окутывала пепельная мгла. Всё же непосредственной опасности не наблюдалось и я, тяжело вздохнув, сел на скалу, прислонившись спиной к обшивке своего корабля. Включив передатчик скафандра, я вызвал станцию терраформирования.
-Это Накамура, - на удивление быстро ответил на мой вызов встревоженный голос, - что случилось?
Вопрос показался мне забавным, и я слегка улыбнулся:
-Я тут немного разбился. Буду рад, если вы меня подберёте. Только, ради Бога, аккуратней!
В наушниках послышался тяжёлый вздох исследователя:
-Ждите, скоро будем.
***
На Викторике мне пришлось задержаться на целых два месяца, за это время я залечил руку и, с помощью учёных, кое-как подлатал корабль. По возвращении на Землю, я перешёл работать в дальнюю разведку и больше меня судьба на эту планету не заносила. Тем не менее я всё ещё с теплом вспоминаю её обитателей, с которыми сумел сдружиться за то время. Сейчас Викторика вполне пригодная для жизни, процветающая планета, являющаяся важным торговым центром в своём секторе космоса. И мне приятно думать, что в её процветании есть и моя заслуга.
Я пишу эти заключительные строки, глядя на искусственный цветок, который когда-то подарила мне Молли Герц. Гвоздика слегка выцвела за прошедшее время, один из листиков на стебле отломился, но цветок всё ещё удивительно похож на живой, удивительно красив. Эту гвоздику я брал с собой почти во все экспедиции, она стала моим талисманом, и, как видите, этот талисман надёжно сохранил меня от бед. Когда во время экспедиций мне приходилось сталкиваться с не самыми приятными проявлениями человеческой природы, этот цветок напоминал мне об удивительной способности людей творить прекрасное, несмотря на всю противоречивость своей натуры. Эта мысль укрепляла меня и давала силы справиться со всеми возникающими трудностями. А впервые мне довелось осознать это благодаря Молли Герц и группе учёных, готовящих на далёкой некрасивой планете сад для прекрасных земных цветов.