Глава 2. Гонорар

- Вы еще долго? – тетя Зина сверлила своими глазами Николая.
- А? – оторвавшись от компьютера, посмотрел на уборщицу Синцов. – А-а, вы, убирайте здесь, я же вам не мешаю. Только провода от компьютера, факса, тряпкой не трогайте, а то еще выключите принтер и другие соединения, - и Николай снова погрузился в чтение текста.
Корреспонденция была слабенькой, в очередной раз Николай останавливался на этой мысли. Редактор завтра на летучке это тоже отметит, точно, и  - читатель. А этого не должно быть! Синцов написал этот материал или кто?
В редакции уже никого не было, только он и уборщица тетя Зина. Выйдя из своего кабинета в коридор, Николай прошел до холла и уселся на кожаный диван, поставленный здесь вчера для посетителей. Его цвет хаки неплохо вписывался в фон салатных обоев. Но это все ерунда, настоящая ерунда! И, вообще, эту статью о смерти человека на улице города нужно стереть, просто взять и стереть из газетной полосы, так как она - настоящая галиматья!
Закинув ногу на ногу, Николай откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Ни о чем не хотелось думать, ни о пропавшем Вертилове, ни о его холеной дочке, ни о статье на пять тысяч знаков, которую завтра утром он должен отдать ответственному секретарю газеты.
«А что же тебе, Николай Иванович, не нравится в заметке, а? Написана динамично, даже дух захватывает: человек перебегал через дорогу, его чуть не сбила машина. Но все обошлось. А когда вышел на тротуар, то замер, простоял какое-то время без движения,  вдруг  резко упал на живот, скорее всего, уже мертвым, так как, падая, инстинктивно не выставил рук, чтобы смягчить свой удар. В результате этого ударился подбородком и носом о плиту тротуара. В таком положении он и остался лежать. Никто из проходивших мимо него пешеходов не обращал на лежавшего человека внимания. О чем же думали люди в этот момент? А? Ну, лежит на земле человек: пьяница, может, наркоман, ну и пусть себе лежит. Сам виноват! Так? Так».
Вспомнился один из случаев на лекции по психологии, когда университетский преподаватель попросил их, студентов, написать в своих тетрадях наименование пяти фруктов. И какое было удивление, что все, кроме Николая, написали одни и те же слова, словно списали их друг у друга только в разном порядке: яблоко, слива, абрикос, вишня, лимон. Вот смеху то было, оказывается, все мыслят одинаково, без напряжения, какие фрукты чаще видят на прилавках магазинов, те и назвали. Так и в этом случае, скорее всего и было: лежит человек на тротуаре, значит, пьяный. Вот так-то, а на самом деле у человека остановилось сердце, и если бы кто-то в тот момент, когда мужчина упал, вызвал «Скорую помощь», то может быть и спасли ему жизнь.
И все! Еле-еле вытянул на две тысячи знаков и дальше не знаю, что еще написать: какие все они сволочи? А если с ними что-то в этом роде произойдет: спина переклинит, инсульт, почечный удар – умирай? Вот-вот, нужно и это еще добавить»
- Зинаида Петровна? – остановил Николай проходившую мимо женщину.
- Павловна я! – огрызнулась уборщица, но остановилась. – Чего тебе?
- Вы слышали о мужчине, который вчера умер на улице Ленина?
- Сердце остановилось? Слышала. Говорят, что он несколько раз сидел в тюрьме за убивства, - уборщица поставила на пол ведро, и оперлась локтем на палку от швабры. – Поздновато остановилось, нет, чтобы в тот момент, когда убивства делал.
- Вот как? – удивился Николай. – А я так и не посмотрел информацию о нем.
- Так по телевизору говорили. Мол, убивца, резал женщин, а тут на тебе, переходил дорогу, испугался, что его машина чуть не сбила, доковылял до тротуара, и сердце остановилось, и помер от етого. А, может, оно и раньше остановилось, когда он шел к тротуару?! - затараторила тетя Зина.
- Ага, ага, - вскочив с дивана, Синцов побежал к себе в кабинет.
«Вот как получается, я людей призываю к добросердечности, к уважению, а он «убивца».
…В конверте никакой информации об умершем человеке не было, а только лист с начерченными макетами первой, второй и восьмой полос газеты. На первой, в подвале Николаю выделялось всего тридцать строк в двух колонках с записью: «Продолжение на восьмой странице пять тысяч знаков». А на восьмой странице в центре полосы прямоугольник – место под фото и пять колонок, обтекающих ее, с предложенным редактором заголовком «А на его месте могли быть вы!»
Значит, тетя Зина слышала об этом случае по телевизору. «Убивца». А утром, в восемь ноль-ноль газета должна уйти в типографию. Что делать? А что пишут по этому поводу в инете?» - рука потянулась к мышке, открыл интернет, и пальцы на клавиатуре быстро нашли нужные им буквы, и на поисковике появились три слова – телеэфир «Большой город».
Надел наушники, прослушал весь новостной блок - ничего. В утреннем – тоже. Это всего лишь повторение вчерашних вечерних новостей. Так, а что до этого было, в среду в дневном выпуске? Что? А-а, мэр встретился с депутатом Госдумы, в этом году начнут строительство семи детских садов в городе, …ремонт дорог на улицах…, пьяный водитель сбил женщину, переходившую дорогу… Ничего!
А во вторник? Нет, нет, только не в вечернее время, а утром. Так, ничего. А в понедельник? Тоже. В воскресенье? Пусто. В субботу. Тоже. В пятницу…, в четверг, в среду. Где же тетя Зина услышала эту историю?
Николай встал и решительным шагом направился в коридор редакции, дергая на себя каждую дверь.
- Тетя Зина, где вы!? – крикнул он.
Тишина. На часах: два – пятнадцать.
- Ёклмн. Сколько у меня там знаков? – Синцов вернулся в кабинет. – Во-от сплетница! - с раздражением выдавил из себя он. – Вот блин, опять попался на тети Зиныну «утку»!
…Три тысячи двести знаков немножко успокаивали. В принципе, заголовок - это самая важная часть статьи, так как он и является тем лучиком в тоннеле, показывающим пишущему в каком направлении нужно «идти» дальше. «А на его месте могли быть вы!»
В прошлом году в их городе на улице Мира произошел такой же случай: упал человек. Женщина, шедшая за ним, с испугу отпрыгнула назад и побежала дальше по своим делам. Также сделали еще несколько прохожих, шедших за ней. Но, к счастью, один из водителей машины, проезжавшей по улице мимо, остановился, и подбежал к лежавшему на тротуаре человеку. Нет, он не был врачом, а всего лишь человеком. Вызвал скорую помощь, полицию. И – вовремя. У человека произошел микроинсульт, доктора спасли ему жизнь.
Можно продолжить и дальше свой рассказ о том случае. Кем был тот человек, упавший без сознания: банкиром, врачом, рабочим, пенсионером или просто бичом? Получил ли какой-то гонорар водитель от семьи спасенного им человека? Да, да, ведь он был отцом детей, чьим-то сыном. Поставьте на его место своих родственников. Что бы вы сказали тому водителю, который спас вашего отца, мужа или сына? Ведь он вернул не только ему жизнь, но и вам тот мир, в котором вы постоянно живете. Задумайтесь!
Вот, как-то так. Мысль поймана, нужно ее доработать …
Николай посмотрел на время и охнул: почти пять утра… Нет, домой ехать уже поздно. Отодвинув журнальный стол и разложив кресло-кровать, скинув с себя пиджак, улегся.
«Кажется, дверь забыл на замок закрыть», - подумал он, но вставать уже не было сил. И сон, как назло, не шел. Все перед глазами стоял тот человек, упавший на тротуаре и почему-то зеленый. Он умилительно смотрел на Николая и что-то просил. Что? Синцов прислушался…
- Вы помогите мне! Помогите! Я не виноват, мне только нужно доказать это… - сложив руки на груди, с плачем просил он Синцова.
- Что, что? – кричал ему в ответ Синцов. – О чем вы меня просите?…
- Нет, нет, это соседка подстроила все, которая у нас хотела комнату… А-а-а!
И вдруг клубы дыма или тумана опустились на зеленого человека. И только на мгновение Николай смог рассмотреть в них облики фигур, похожих на человеческие, и лица, черные, с красными глазами, смотревшими на него…   
- Я не виноват, - слышал он крик зеленого человека. – Я Расёв, спасите!
- Рас-сёв, Рассёв или Расев? - кричал ему в ответ Синцов.
Но было поздно. От тумана с мертвецом уже ничего не осталось, развеялось видение.
Николай вздрогнул, открыл глаза. Голова мокрая, спина затекла. С трудом вылез из кресла, попытался потянуться, все сильнее и сильнее напрягая мышцы в разных частях тела. Лучи солнца уже пробивались через тюль, слепили его.
Что-то хрустнуло в пояснице: отпустило. С облегчением вздохнул. На мониторе сотового телефона семь - сорок пять. Будильник вот-вот зазвенит. Пора жену будить, чтобы не опоздала на работу.
- Света, доброе утро, - зевая, просипел он в телефонную трубку.
- Ты звонка не слышал?
- Н-нет, - удивился Николай. – На телефоне ничего не отмечено. Может, ошиблась?
- А сейчас?
- Ну, - и Николай вздрогнул от резко зазвонившего городского телефона.
- Теперь верю, что ты в редакции, - усмехнулся голос жены из мобильника. – Возьми, возьми же трубку. Коля, когда будешь дома? – раздался ее мягкий голос в трубке телефона. – Бессонница замучила?…
- Николай Иванович, - прервала разговор Синцова с женой заглянувшая в кабинет корректорша, - Вас зовет Игорь Петрович.
Что сразу бросилось в глаза Николаю, лицо у Марины Капустиной было покрасневшим, словно пудрой осыпала щеки, а вместо улыбки, которую она пыталась выдавить, осталась гримаса отчаяния.
- Хорошо, - кивнул головой корректору Синцов. – Ладно, Света, потом перезвоню, редактор зовет, - и, прихватив со стола несколько чистых листов, вышел из кабинета.   
Желваки, пожирающие последние мышцы на скулах и щеках Ржавского, ходили ходуном.
- Ты что мне дал? – кинул в Синцова скомканные листы редактор. – Это же паранойя! Паранойя! – Скелет вскочил со стула и, запутавшись в рукавах пиджака, который, то ли хотел натянуть на себя, то ли  снять, начал всем телом трястись. – Я тебя уже предупреждал, что сниму с начальника отдела и опущу в корреспонденты. Все, у меня терпение кончилось! - и начал стучать рукой по клавиатуре телефонного аппарата.
- Да? – удивился Синцов. – А Михаилу Сергеевичу эта статья очень понравилась!
Ржавский остолбенел.
- Он сказал, что она стоит двойного гонорара, мол, пора молодежи и старикам напомнить, что все они ходят под Богом, и черствость, которую они проявляют к людям, живущим рядом с ними, это дорога в ад. Выходит вы с ним не сог-ласны, - повысил голос Николай.
- Он же в Америке, - икнул редактор.
- А вот и телефон звонит, возьмите трубку, - указал Синцов на стол. – Что, не слышите, Игорь Петрович? – снова повысил голос Синцов. – Это телефон Михаила Сергеевича Скуратова, хозяина нашей газеты!
Игорь Петрович с удивлением посмотрел на молчащий телефон, потом – на Синцова.
- Ну! – требовательность в голосе Николая Ивановича, словно электрическим током пронизала тело редактора и тот, схватив трубку телефона, затараторил в неё. – Доброе утро, то есть, извините, Михаил Сергеевич, у вас, наверное, уже вечер или уже ночь.
- Прочитали статью Синцова? - глядя в глаза редактора, продолжил Николай Иванович. – Мне она понравилась, надеюсь и вам. Пора, думаю, его поставить на ваше место.
- А м-меня? – задрожал голос Ржавского.
- Посмотрю. Толку от вас нет, почему Синцову гонорар задерживаете за квартальные книжки и заработную плату? Я вас спрашиваю почему?
- Так, я н-не знаю д-даже, к-как рас-сплатиться с из-зд-дательством за газеты, - глотнул комок, стоявший в горле, редактор. – С-сейч-час расп-плачусь. А с-статья мне п-понравилась, оч-чень.
- Началась выборная компания. Из денег васнецова возьмите сорок, нет сорок пять тысяч рублей и выплатите Синцову гонорар. - Николай закашлялся: не ожидал от себя такой смелости.
- Вам, может, воды дать? – сбила размышления Синцова миловидная женщина, сидевшая в приемной редактора.
- А, д-да, спасибо, - остановился около стола секретаря-референта журналист. – Как у н-него настроение, Эмилия?
- Выпейте, выпейте, Николай Иванович, - прошептала секретарша, поднося к нему чашку с водой. - У него сегодня хорошее настроение, и ваша статья, кажется, ему понравилась, но он навряд ли вам это скажет, - со смущением посмотрела в глаза Синцова Эмилия. – Я вас прошу, только без отчества обращайтесь ко мне, я ведь даже на несколько лет младше вас. Пока, присядьте, я спрошу…
Облокотившись на спинку дивана, Николай про себя перекрестился, мол, пронесло. Хотя, кто знает, что сейчас в голове у Ржавского.
- Заходите, - погладив плечо Синцова, и, нагнувшись, прошептала ему в ухо Эмилия.
Николай от неожиданности вздрогнул.
- Да, да, Коленька, это я вам, - пытаясь причесать взлахмоченные волосы Синцова, улыбалась секретарь. - Вы, наверное, сегодня и дома еще не были? Сказали бы, я вам что-нибудь прихватила бы, - с укоризной в глазах Эмилия, растянув свои полные губки в улыбке, чмокнула его в щеку. – Идите, он вас ждет.

- 2 –

- Вот такие дела, - развел руки Ржавский. – Если мы опоздаем, то «Красное знамя» с «Часом пик» и «Утренним экспрессом» нас обойдут. Думайте, думайте, Николай Иванович. Кстати, как прошла встреча с Федором Викторовичем? С Дятловым?
- А-а, пропал один человек, пенсионер. Уже три дня его нет, дочка с ума сходит. Так вот он водил меня в его дом, допрашивал дочку. И зачем меня с собой взял, я так и не понял, - Николай разложил перед собой лист бумаги и ждал распоряжений редактора.
- Он же прокурор? Что ж это с ним? - удивился Ржавский. – Может, решил тряхнуть стариной, вспомнить, как ведется следственная работа с подозреваемыми?
- Нет, он не прокурор, а следователь… - с удивлением посмотрел на редактора Николай.
- А ты не зна-ал, - расплылся в улыбке Ржавский. – Давно уже не следователь. Он уже три недели как в прокуратуре работает.
- Хм, - удивился Синцов. – Думал капитаном и на пенсию уйдет. Видно, что и в областном управлении СК со званиями и должностями напряженка, такого человека потеряли. Интересно, сколько ж он пересадил за свою службу разных гнид? Нужно поинтересоваться.
- Тема закрыта. Чего ему это будет стоить потом, можешь себе представить? – посмотрел в глаза Синцова Ржавский.
- Да, верно, - согласился Николай. – Но мысль хорошая.
- Для детектива да, - похлопал по плечу Синцова редактор. – Кстати, скоро заканчивается третий квартал, нужно новую брошюрку тебе готовить. Моей жене нравятся твои фантазии, дочка тоже от них без ума.
-  А гонорар? вы мне уже за три книги задерживаете оплату, Игорь Петрович, как и зарплату за месяц.
 - А ты не знаешь почему, да? У меня задолженность перед издательством растет, как на дрожжах. Семьсот тридцать тысяч. И, кстати, обе твои книжки еще не оплачены им. И вот если на четвертый квартал мы потеряем еще хоть одного подписчика, то…
Разговор прервало кряканье утки: звонил сотовый телефон Ржавского.
- Да, - с улыбкой пропел редактор. – Да, да, доченька. Ну, и что? Ну, так бери. Сколько? Хм, - расплылся в улыбке Игорь Петрович. – Да, сейчас перечислю, на какую карту? Хорошо, хорошо, милая, - и, спрятав телефон в кармане пиджака, вернулся за стол. – Умница доця. Взял ей «хондайку» месяц назад, так уже сама поехала на мойку, сейчас в «Летуали» подобрала себе хороший косметический набор для лица под цвет этой машины, синий, представляешь? Чего только сегодня не выдумывают эти парфюмеры, каким только цветом теперь нельзя намазать лицо. Хочешь – зеленым, красным, голубым, синим, желтым.
- Хорошо, Игорь Петрович, я подумаю над вашим вопросом, - встал из-за стола Синцов. – Но без выдачи своевременной зарплаты коллективу, боюсь, полноценно отработать нам не удастся.
- Что!? – спустился с небес Ржавский. – Да, что ты из себя представляешь, а, корреспондент? Смотрю, вы не только писать не умеете, а еще пытаетесь учить меня? Смотри на меня! Это я еще к твоим статьям так по-доброму отношусь, хотя в них такая галиматья, такая галиматья!
«Все, сорвало Скелета», - с этой мыслью Николай хлопнул дверью и, не обращая внимания на людей, собравшихся в приемной, пошел в свой кабинет.
«Что ж, неплохо начался день, без тыканья Ржавским очередных порций иголок и ножей в сердце и в душу, день не день», - стучала в висках Синцова привычная мысль.
Николай с размаху чуть не сбил перегородившую ему дорогу и пытающуюся остановить его корректоршу. 
- Извини, что тебе от меня нужно, Марина? – остановился Синцов.
- Ошибку допустила в вашей статье.
- Газета вышла?
- Да, уже печатается.
- В заголовке, в рубрике? Где ошибка?
- Нет, в одном абзаце букву пропустила в одном слове.
- Может, не заметит, - отмахнулся Николай.
- А если заметит?
- В школу пойдешь, после Ржавского, там тебе будет спокойнее работать.
- Вы так думаете? – открыла рот корректорша.
Николай, отодвинув от себя в сторону Марину, пошел дальше. Хотелось рвать и метать. Да, нужно было послушать жену и вовремя перейти к коммунистам в «Красное знамя», пусть там и зарплата поменьше, но редактор - толковый человек. Сам – журналист, и знает, что такое лихо. А этот(?), и где его только Скуратов выискал?
Шли слухи, что Ржавский работал на одном из его предприятий в отделе труда и зарплаты и очень себя проявил, опуская ее ниже и ниже, давая предприятию прибыль. И подпевал он директору, кляузничая на всех. Это, видно, Хозяину и понравилось, поэтому и предложил ему редакторскую должность в этой газете. Ну, Скелет.
Ничего сейчас не хотелось делать, а только спать. Сон – это самое лучшее лекарство от нервного срыва. И что делать? До следующего номера газеты три дня осталось. Три дня! Две статьи и подборку вопросов и ответов юриста он уже сдал ответственному секретарю газеты еще вчера, его план выполнен на сто пятьдесят процентов.
- Виктор Юрьевич, - в телефонную трубку буркнул Синцов, - что-то от меня еще нужно? Не знаешь. А для чего же ты там сидишь, а? – сорвался Николай. – Все, я дежурство закончил, сегодня свободен. Три ошибки? Пейборода, это - спорный вопрос, ты их с корректоршей обсудил? Дура, говоришь? Давай я Ржавскому предложу вам с ней поменяться местами! А что? Ты посмотри, какие мастера по дизайну работают в партийной газете! И тысячи беспартийных она, как магнит, к себе притягивает, тираж ее растет, а у нас падает. Тираж падает! – поставил ударение на последнем слоге Синцов. - Что, наша газета это бронепоезд на запасном пути? А вот почему ее даже в туалет, чтобы подтираться не берут! - и, бросив на телефонный аппарат трубку, наведя на своем столе маломальский порядок, Синцов вышел из кабинета и направился к выходу из редакции.
«Да, да, вот из-за таких бездарей вместо леса пустыни, вместо морей – болота», - уже в какой раз повторяя мысль, как-то высказанную вслух Ржавским, Николай ускорил свой шаг к остановке маршруток.

- 3 –

Пропустив несколько заполненных маршруток, Синцову повезло с третьей. И не только потому, что она была полупустой, а и потому, что удалось занять свое любимое место – в кабине водителя. Ехать в конец города - путь не близкий, около часу. А дорога всегда отвлекает. На ней идет такая же жизнь, борьба машин за свое место на полосе, скоростные гонки, смена одна за другой аварийных ситуаций.
- У вас телефон разрывается, - толкнул в бок Синцова водитель микроавтобуса.
- Да, да, извините, - вздрогнул Николай и вытащил из бокового кармана джинсовой куртки мобильник. – Да, Эмилия! Хорошо, позвоню. Хорошо, хорошо.
«Вот упырь этот Пейборода, уже пожаловался Ржавскому. Ну…»
- Игорь Петрович, это я, Синцов! – напрягся Николай, готовый выслушать новую порцию высказываний от своего редактора.
- Очень, очень хорошо, что это ты! – голос у Ржавского был мягким, добреньким, что было предвестником бури. – Ты так быстро убежал, что я не успел тебе главное сказать.
- Пейборода уже нажаловался! – сорвался Синцов.
- Брось, вижу, что устал и тебе нужно отдохнуть после ночного дежурства. Три ошибки – это не десять. Но после того, что я сейчас тебе скажу, навряд ли спать захочется. Хи-хи-хи, - усмехнулся Ржавский. – Дай мне номер своей карты, гонорар за две последние брошюры перечислю тебе, и зарплату, которую задолжал.
- Рассчитываетесь со мной, Игорь Петрович?
- Николай Иванович, вы такой взвинченный, что смотрю с вами без валидола сейчас говорить просто невозможно. Так, вам гонорар нужен с зарплатой или нет?
- Конечно, Игорь Петрович. Так, у Эмилии мой номер есть… А, понял, понял, все понял. - удивился Синцов. - Ждите, сейчас пришлю.
Нет, сейчас он ничего не видел впереди себя. Ни снующих автомобилей, ни красноглазых и зеленоглазых светофоров с перебегающими через дорогу пешеходами. И вот наконец-то раздалась с мобильника она, долгожданная трель соловья: пришло сообщение.
Синцов, тут же нажав на кнопку «SMS», и, надавив на долгожданную папочку «телекарда», невольно присвистнул – семьдесят тысяч рублей.
«Вот богач! – воскликнул про себя Синцов. - Не полностью заплатил, как договаривались, не по тридцать пять тысяч рублей за каждую брошюру, а по двадцать пять. Это на него похоже.
Неужели уловка Пашки Мысенко сработала? – судорожно перебирал нужные мысли Синцов. - Во-от, братец ты, молодчина! Это ж, в какую газету ты хотел меня «забрать», а? Видно, сказал об этом Ржавскому, а тот тут же и нашел деньги, чтобы расплатиться со мной. Хотя, для «бронепоезда на запасном пути» я и не сильно-то нужен Скуратову», - вздохнул Синцов и, потянувшись до хруста в костях, поудобнее уселся в кресле.
- Что, новость хорошая? – расправляя усы, посмотрел на Синцова улыбающийся толстячок - водитель.
- Еще и какая, - пряча телефон в боковом кармане, ответил Николай. – Почаще бы такие приходили, да еще с хрустом.
- Деньги дали?
- Есть малость.
- Поздравляю. Сколько?
- Пятерку! – соврал Николай.
- В евро? – донимал водитель.
- Нет, одна красненькая.
- Э-э, Степан! – и протянул Синцову правую руку для рукопожатия.
- Николай, - представился Синцов и пожал ему руку.
- А если хочешь пять красненьких таких в месяц, то айда к нам в автоколонну.
- Хочу, но у меня прав автобусных нет.
- Нашел проблему. Учись.
- Тоже верно, - согласился с водителем Синцов.
- Не алкоголик-то, надеюсь, - спросил водитель.
- Бывает, по праздникам закладываю.
- Ну, ладно. В нашем деле, Коля, дисциплина нужна. Без нее нельзя за руль садиться, людей возим.
- Правильно, правильно. Извини, - и Синцов снова достал из кармана распевшийся соловьиной трелью мобильник.
«Что, Игорь Петрович, теперь спасибо хочешь услышать? Тогда сейчас я тебе все скажу, и где мои гонорары за брошюру прошлогоднюю, и почему мою двадцатку с этих книг прибрал к рукам, а зарплаты дал, как кот наплакал. Все скажу!»
Но, вытащив телефон из кармана, тут же остановил себя, ведь это мобильник не звонит, а всего-лишь сообщает о пришедшей на него новой SМS-ке.
«Еще двадцать пять тысяч рублей. Это, видно, зарплата. Неужели честным вы стали, Игорь Петрович?»
Не успел Синцов стереть сообщение «телекарда», как мобильник снова зазвонил.
- Да, Игорь Петрович…
- Ты, Коля-Николай, уж видно совсем в этой газете в робота превратился, чуть, что так редактор у тебя на проводе, - раздался голос не Ржавского.
- А, Паша, извини, солнце монитор засвечивает, не видно, кто и звонит. Ты прав, жду звонка от Ржавского.
- Понятно. Как у вас с ним отношения складываются?
- Да деньги уже выпла… Стоп, стоп,  у меня к тебе есть вопрос, ты с ним обо мне еще не говорил? Ну, о зарплате, гонорарах?
- А кто он такой, этот Ржавский, Коля. Ме-лочь. Бери выше. Со Скуратовым мой шеф говорил о тебе, что, мол, нравятся ему твои статьи.
- Сам губернатор? – удивился Синцов.
- Ну, а ты думал. Новость тебе хочу сообщить, Лебедь тебя хочет взять к себе пресс-секретарем.
- Лебедь? Извини, секунду, – закашлялся Синцов. – У вас воды нет, - обратился он к водителю.
- На, - тот достал из кармана сиденья бутылку лимонада «Буратино» и подал ему. – Пей, еще прохладный.
- Извини, Паша, я сейчас, - и, сделав пару глотков, приложил телефон к уху. – Я не потяну, Паша. Это же вся жизнь, как у прилипалы: и субботы и воскресенья, с утра до утра. У меня же семья, дети.
- Дите, - поправил Николая Мысенко. – И хобби писать всякую детективную галиматью…
- Ну, да, - напрягся Синцов. – Да, да. А этого Лебедь с твоим шефом не потерпят.
- Я ему также сказал, - усмехнулся Павел. – Так, он на меня посмотрел так, как буржуй на пролетариат. Ну, короче, я тебя предупредил, теперь сам решай, - и выключил телефон.
«Спасибочки, однокурсник! Ты, как всегда, в своем репертуаре, даже во мне видишь своего конкурента и, если что, маслица обязательно в огонь подольешь. Нет, мы с тобой не сработаемся, всегда будешь подножки ставить в боязни конкуренции. Хотя, по характеру ты вроде и другой. Ну-у, Ржавский».
- Ну, что там у тебя, все нормалёк? – отвлек от размышлений Николая водитель.
- Да все хорошо, новую работу предлагают.
- Растешь!
- Еще не знаю, - развел руками Николай. – Ты бы пошел водителем какого-нибудь босса?
- Не а, наелся уже, - провел ладонью по шее Степан. – То жене его куда-то нужно ехать, то – дочке, то – самому, и им наплевать сытый ты или голодный, выспался ты или нет. Пристают постоянно, почему пыль в машине или какая-то грязь на коврике. И им плевать, что они сами только что залезли в машину и принесли эту грязь! Только одни крики, запугивания. Нет, больше не хочу такого счастья.
- Вот, и я такой же. Слушай, улицу Маресьева еще не проехали?
- Нет. Так, ты же до конца города заплатил, а туда на десять рублей меньше.
- Оставь их себе.
- Та, это разве деньги? – разулыбался водитель.
- И не в них счастье, - похлопал Степана по плечу Николай.