Сын

 
Утро. С трудом нащупывая тапки ногой, поднимаюсь с постели. Сын делает вид, что спит. Боже, как он не хочет, что бы включали свет! Недовольная гримаса на детском личике: но неизбежность уже постучалась в двери, досадная необходимость – ничего не поделаешь. - Когда я был таким же маленьким, как ты,  меня по утрам будило радио. До сих пор помню эти отвратительные звуки советского гимна, искажённые рваным динамиком приемника. 

Пока я в одних трусах шлёпаю отливать и умываться, сын ластится к матери, но она безответна. Ее сон настолько глубокий, что, кажется, залп тысячи орудий будет ей нипочём. Отчаявшись в родительском участии, Никита последний раз потягивается, обиженно трёт глазки и, хныкая, следует  за мной: «папа, писать…»

Поднимаю на руки, утешительно прижимаю к груди, целую волосы, лобик, щечки, обнимаю и снова целую: - Как же я тебя понимаю, мой милый! И как тебе объяснить все, как сделать это правильно?

- Что объяснить, папа?

- Ну, например то, что жизнь прекрасна и удивительна, несмотря ни на что. Объяснить, для чего мы живем, ведь, я сам в этом не до конца разобрался. Знаешь, хоть я и старше, мне нужно брать с тебя пример, воодушевленно познавать мир, как это делаешь ты, так, как делал это и я, пока не стал взрослым. Писссс, писсс, писсс………

Сын сидит на краю унитаза, держится за меня и засыпает, укладывает на грудь светлую голову. Я тормошу его, уговариваю взбодриться. Нужно идти в детский сад.
- Папа, я не хочу туда, там никто меня не целует, - со всей серьезностью заявляет Никита.
- Я тебя поцелую за всех, столько раз, сколько захочешь.

- А мы возьмем с собой санки?

Супруга, все-таки, встала, в полусне нащупала в шкафу вещи сына, и принялась одевать: сначала трусики, за тем футболку, колючий, но теплый свитер, штаны на пуху.… С каждой новой вещью, Никита становится менее поворотливым, чтобы, в конце концов, вообще потерять возможность свободно двигаться. Теперь без моей помощи ему не обойтись. В своем коричневом тулупе он похож на маленького медвежонка, нехотя ковыляющего в темный подъезд. Следом я с санками, почти на ощупь. Нажимаю кнопку домофона, толкаю дверь и вот мы на улице.

Выпавший за ночь снег сказочно блестит в свете фонарей, хрустит под нашими ногами. Аккуратно стелю одеяло на санки, усаживаю Никиту, нащупываю между полозьев веревку и вот мы едем. Интересно, как это все видит и чувствует сын? Темно, холодно, хруст снега, морозный свежий запах, впереди на длинных ногах, заложив руки за спину, тяжело ступает отец. Снега выпало мало и полозья, местами, мерзко скребут по земле или асфальту. На каждом снежном промежутке шаг ускоряется: нужно поспеть к утренней зарядке. Спать уже не хочется, хочется поскорее оказаться в теплой, светлой группе и начать привыкать, хочется, чтобы пытка расставания закончилось, как можно скорее.

Вот и садик: невысокое двухэтажное здание, желтый кирпич, разноцветные металлические конструкции, автомобильные покрышки, вкопанные в землю до половины, беседки со скрипучими досками, которые так любят местные алкоголики, и желтый свет огромных окон, за которыми проходит детство моего сына. Оставив санки в дверях, надеваю бахилы на сапоги. Входим в группу. Никита обреченно садится на стульчик рядом со шкафчиком, медленно начинает раздеваться. Из коридора показывается воспитательница, приветливо манит его к себе, но сын крепко держится за мою ногу, просит поцеловать еще раз, наклониться, чтобы обнять меня своими маленькими, чудесными ручками, целует меня сам, тяжело вздыхает и нехотя идет к воспитателю: «такова жизнь парень, такова жизнь». Я направляюсь к двери, собираюсь выходить, как вдруг сын высвобождает свою руку из ладони воспитателя, подбегает ко мне с криком: «папа платочек, ты не дал мне платочек»! С этими словами Никита снова обнимает меня и, кажется, уж ни за что не отпустит…… «Пойдем, пойдем со мной мой мальчик, помашем папе в окошко».

Воспитатель вновь берет сына за руку и уводит. Я открываю дверь, в темноте спотыкаюсь о санки, ругаю себя за то, что стал таким рассеянным и за все то, с чем приходится мириться и нельзя изменить. Проходя мимо окон, я ищу среди детей Никиту. Вот и он, мой любимый, взгромоздился на лавочку и машет своей чудесной ручкой мне вслед: «Пока папа, приходи ко мне поскорее, я буду тебя ждать»……..       


14.11.2011