Посреди океана. Глава 74

Больше Инга Вадима не встречала.
О дальнейших превратностях судьбы, преследовавших эту когда-то с виду идеальную, красивую семью, приехавшую из Комсомольска-на-Амуре, довелось узнать лишь от
других людей, в основном, от их соседки тёти Нади.
Где-то полгода спустя после встречи на трамвайной остановке, зимой, накануне
Нового года, приключились следующие события.

Вадим с другом принесли домой к празднику спиртного и продуктов.
Друга этого, по кличке Бурлак, Инга наглядно знала. Он хоть и младше на год, но
ещё  тот отморозок, из компании Смири. В школе его многие боялись. Особенно
девчонки, потому что замашки имел он такие же, как у Шакала, контуженного на
всю голову.
Выходит, вернувшись из колонии, Вадим так и не порвал со своим прежним
окружением, не вылез из этого гнилого болота.
В общем, принесли они, что там достали к Новому году.
И Вадим побежал на свидание к своей девушке. А мама с этим Бурлаком остались
выпивать на кухне.
Но через какое-то время, парню понадобилось вернуться, забыл что-то, вроде как...
И застал свою маму с этим, так называемым другом, в постели.. Оба пьяные,
конечно же, до потери вменяемости.
Вадим, завидев это, с катушек слетел. Выволок дружка своего обнаженного из
кровати и стал бить.
Бил нещадно. Так, что наверно и прибил бы окончательно, если бы младший братик
не выбежал из квартиры и не призвал на помощь соседей, которые прибежали и
кое-как оттащили этого Бурлака, вернее, отбивную котлету, в которую тот превратился.
Вызвали скорую, милицию.
Вадим тем временем куда-то исчез.

Стражи порядка прибыли быстро, благо, участок рядом располагался.
Избитого забрала скорая. А милиция пыталась забрать женщину, маму Вадима, свидетельницу всего случившегося.
Но та была пьяная до бессознательности и абсолютно голая.
Милиционеры пытались уговорить её одеться или хотя бы прикрыться чем-нибудь, но
она упорно отказывалась и готова была следовать к машине в чём была, то есть ни
в чём.
Но как бы то ни было, с одной стороны, зима как-никак, холодно, а с другой
стороны, нарушение общественного порядка - в таком виде на  улицу выводить.
Короче, кое-как напялили на неё шубу. Так и забрали.

Мальчишку, младшего брата Вадима, попросили соседей оставить у себя.

- Возьми с собой портфель и одежду, в которой в школу ходишь, - сказала ему
тётя Надя.

Оказалось, пацану толком и одеть-то нечего было. В одном и том же по улице
бегал, дома и в щколу ходил.

Поздно ночью пришёл Вадим.
Домой не стал заходить. Сразу к соседям явился. Спросить про мать.
Тётя Надя затащила его на кухню. Накормить пыталась, успокоить.
Ему, конечно, не до еды было. Парня всего колотило.

- Она дома? - спросил он.

- Вроде слышно, что ходит там.

Он попросил воды. А сам пить не мог. Зубы стучали о стакан.
В конце концов, не выдержал и разрыдался.
И тётя Надя, глядя на него, не смогла сдержать своих слёз. Она, прошедшая всю
войну, навидавшаяся за свою жизнь всякого, плакала вместе с этим несчастным
парнем.

- Она же мать моя! Как же так? Животное?! И этот скот! Он же знал, с кем
ложился! И она... Он же даже младше меня... Как дальше жить, тётя Надя?
Я ведь на завод работать устроился. Девушка у меня. Жениться хотел. А тут...
Что же это? Как же?... Нет, за решетку я не хочу больше... Я там такого
натерпелся! Лучше в петлю, только не туда...

- Зачем же ты молотил его так? Ну вышвырнул бы на улицу, пусть бы околевал там.
Бить-то уже не надо было... Вмазал бы пару раз и ладно. Теперь ведь посадят тебя опять. Как пить дать, посадят. Даже если подонок этот жив останется...

- Не знаю... Ничего не соображал... И сейчас ничего не соображаю... Всё равно
жизнь  моя кончена теперь. Ведь она же моя мама! Это мне теперь каждая скотина
будет не просто матом крыть, а конкретно в глаза мне... что он мою мать...

Так они сидели и рыдали на ночной кухне.
Тётя Надя, медсестра Чижик, спасавшая в войну парней из-под вражеского огня.
И молодой парень, заблудившийся, запутавшийся в этой жизни... брошенный
в огонь предательства собственными родителями.

                МАТРОС ОФИЦИАНТ-УБОРЩИК.

- Инга, ты любила кого-нибудь? - повторила Анюта свой вопрос, не дождавшись от
меня ответа.

- О чём ты спрашиваешь? Конечно. Любила и люблю. Маму, папу, сестру.

Мне не хотелось сейчас о чём-либо говорить, а на эту тему в особенности.
Не люблю откровенничать. Несмотря на видимую общительность, я никогда не
проявляла склонности к душеизлияниям. Не люблю врать, но и искренностью не грешу. Душевный стриптиз - это не для меня. Порой, правда, кошу  под искренность. Могу порассуждать,  так, вообще. Но в душу свою не позволяю никому залезать. Хотя,
не думаю, что в этом смысле отличаюсь чем-то от других людей. У каждого человека
имеются свои зоны, куда  не допускается никто.

- Я тебя серьёзно спросила, - обиженно протянула Анюта.

- Тогда объясни сначала, что ты сама под этим понимаешь, когда говоришь "любила"?

- Ну, у тебя был парень? - она смутилась, не умея объяснить, что именно
интересовало  её.  - Человек, за которого тебе хотелось бы выйти замуж.

- Замуж? Как это банально! - с насмешливой бравадой произнесла я. - Любовь -
это свобода. А свобода - это доверие. Если нет свободы и доверия, то любовь эта
или однобока или уродлива.

- Какая свобода - внутренняя или внешняя?

- Полная.

- Значит, пусть каждый гуляет сам по себе? Так, что ли? - изумилась она, ещё
туже затягивая узелок непонимания.

- Ну нет, это совсем не предполагает опускаться ниже той нравственной планки,
которую  мы себе назначили.

- Что-то я плохо тебя понимаю, - разочарованно произнесла она, скосив на меня недоверчивые зелёные глаза.

- Ты спросила о любви или о сексуальной жизни?

- А это не одно и то же?

- Думаю, что тесно связано, но не одно и то же, - усмехнулась я.

- Опять ты в сторону уходишь, - поморщилась она.

Отчего-то на меня навалилась вдруг непонятная, расслабляющая дремота. Отряхнув
её с  себя, я попыталась собраться с мыслями и выразиться пояснее.

- Почему в сторону? Вовсе нет. К примеру, ты человека любишь. И вдруг с ним
что-то случается, из-за чего сексуальная жизнь становится невозможной. Ну мало ли
что, болезнь,  авария, катастрофа... Для одного из вас, не важно для кого.
Может такое быть? В жизни всё может быть. И что, любовь на этом кончилась?

- Не знаю, - облачко задумчивости проплыло по её лицу.

- Если кончилась, значит, это вовсе не любовь.

- Я тоже думаю, что сначала внимание, понимание, доверие, - она вздохнула. - И
только  в конце концов любовь.

- Этого-то я как раз и не знаю, - я улыбнулась, как бы извиняясь.

- Ловко ты умеешь скрывать свои карты! - сказала она, оценив степень иронии в
моём тоне. - Ты мне так и не сказала, любила ли ты кого-нибудь? Тебе уже
двадцать лет. У тебя была уже первая любовь?

Какое-то странное смешение дремотности и досады одолели меня.

- Не бывает любви первой, любви последней. Она одна на всю жизнь, - ровным
голосом произнесла я.

- Это ты из собственного опыта такой вывод сделала? - она обдала меня
любопытным взглядом.

- Если это послужит тебе утешением... - Я равнодушно повела плечом.

- Женщина с богатым таинственным прошлым! - усмехнулась Анюта. - Я понимаю, конечно, что есть вещи, о которых не расскажешь. Трудно подобрать слова. И всё такое... Но всё же всегда надо с кем-то поделиться. А ты какая-то! Я тебе всё
про себя рассказала...

Я пожала плечами, не зная, что ответить на её упрёк.
Странное состояние опутало меня. Как будто спорили за мою душу неведомые силы, влекущие то в одну сторону, то в другую.
Я всегда считала, что внутренняя жизнь человека - не тема для пересудов. А уж
моя - тем более.
И всё же людям гораздо легче понять друг друга, чем они об этом думают. Все
мы объединены обыкновенными человеческими чувствами. И нам очень важно знать,
насколько мы честны перед самими собой в своих переживаниях. Ибо вокруг нас
много чепухи говорится в ту или другую сторону, и у нас мозги затуманены всё
время общими фразами, которые никого не греют.
Всё дело в организации души. Но кто может сказать, что знает свою душу?

- Тебе кто-то нравится здесь? - осторожно спросила я.

- Это заметно? - насторожилась она.

Следуя своему принципу: не лезь людям в душу и не навязывай себя, я не стала продолжать допытываться дальше. Если человек захочет, сам всё расскажет.

- Будь осторожна. Влюбляясь, рискуешь повредить сердце. А это всего лишь
мышца, - перевела я разговор в шуточную плоскость.

- А ты? - не поддержав взятый мною несерьёзный тон, с любопытным блеском в
глазах спросила она. - Тебе здесь никто не нравится? У тебя не появились новые, незнакомые раньше чувства?

- Ну конечно, живой человек каждый миг испытывает какие-то чувства. Но это ещё
ничего не значит.

- Да-да, - сказала она со смирением лисицы, добровольно согласившейся на роль домашней собачки. - А как ты к этому относишься?

- Хладнокровно. - Я беспечно махнула рукой. - Мне и здесь многие симпатичны.
Многие нравятся. Но это ещё ничего не значит.

- Ты мне вот скажи, - голос её приобрёл задушевные интонации. - Если мне с
человеком легко, весело и хочется всё время смеяться, то это какое чувство?

- Скорее всего, чувство юмора, - не удержалась я долго на доверительной волне.

- Я тебя серьёзно спрашиваю, - скорчила недовольную гримасу Анюта. - Боюсь, что
я влюбилась.

- Всё правильно, любви без страха не бывает.

- И я не знаю, что мне теперь делать, - не слушая меня, добавила она.

Я вздохнула, потому что совсем не была настроена на подобного рода разговор,
но и обижать подругу тоже не хотелось.

- Французы говорят, если ты не контролируешь ход событий, то хотя бы сделай вид,
что именно этого тебе и хотелось.

- Что? - Анюта рассеянно взглянула на меня. Видимо, зацепившись за собственные
мысли, она плохо вникала в мои слова. - Откуда ты знаешь, как говорят французы?

- Ну, может, не только французы. Главное, не это. Я хотела сказать, что всё
в жизни  надо воспринимать так, как есть. Даже трагедии надо принимать, как
должное, потому что они могут повернуть жизнь той стороной, которой ты не знала.

- Тебе хорошо говорить. А у меня такое впечатление, что я качусь по наклонной
плоскости. Но изменить своё отношение к человеку так сразу я не могу. - Помолчав,
она грустно добавила: - Для замужества он мне никак не подходит.

- Он что, козёл какой-нибудь?

- В каком смысле?

- Ну ты же сама сказала, что для замужества он никак не подходит. Значит, козёл.

- Я не это имела ввиду.

- А что ты имела ввиду?

- А ты что имела ввиду?

- Что я имела ввиду? Почему у козы глаза такие грустные? Потому что у неё муж
козёл.
Вот что я имела ввиду.

- Ты всё шутишь, - она разочарованно вздохнула.

- А ты задаешь мне какие-то коварные вопросы, напускаешь на себя загадочный вид.
И ждёшь серьёзных ответов.

- Знаешь, я не хочу быть такой несерьёзной, как ты. Я хочу быть счастливой. И не
могу не думать о будущем. Я хочу выйти замуж, чтобы надёжно и чтобы по любви.
Не для того я уехала из дому, чтобы ошибки совершать. Свадьбы никогда не играют
на время. Только  на всю жизнь. Но потом что-то случается и...

- А он к тебе как относится? - осторожно поинтересовалась я.

- Я вчера карты разложила на него и на себя. И оба раза вышло, что король червей меня, бубновую даму, на сердце держит.
Анюта вздохнула и устремила торжественный взор за горизонт.

- Король червей? Проблема в том, что черви очень сильно отличаются от людей, -
не смогла удержаться я, чтобы не сострить.

- Король червей означает женатого человека, - строго пояснила она, пропустив мою
шутку мимо ушей, чем сразу же отбила у меня охоту юморить дальше. Хотя меня так
и подмывало пройтись ещё разок по персоне женатого червивого короля.

Но, кажется, я начинаю догадываться, о ком, собственно, мы так долго и туманно говорили.

- Нет такого мужа, который хоть на час не мечтал бы стать холостым, - повторила
я расхожую фразу из "Бриллиантовой руки", сохраняя нейтральность тона - не весёлый,
не строгий - и бесстрастное лицо.

- С тобой нельзя серьёзно разговаривать, - с сожалением заметила она.

Мне стало неловко за своё дураковаляние. Человек решил по душам поговорить.
А я... Хотя, в чём моя неправота? Она сама темнит, а от меня ждёт откровений!

- Я только не понимаю, Анюта, какого совета ты ждёшь от меня? Если говорить
серьёзно, то что я могу тебе сказать? В наших условиях, главное не уронить себя, сохранить своё достоинство. Если ты чувствуешь, что близкий тебе человек не считает
тебя драгоценностью, то лучше от него держаться подальше.

- Как будто ты не знаешь, как все к нам здесь относятся! - проворчала она.

- Люди разные и относятся по-разному. И нас с тобой сюда никто не гнал, сами
по доброй воле здесь оказались. Так что жаловаться на жизнь, дело пустое. Пока
мы ругаем её, она проходит. А что касается меня, то я не строю планы и полагаюсь
на естественный ход событий. Пусть всё идёт само собой, и всё в конце концов
сложится так, как надо.

Анюта что-то хотела мне возразить, но передумала и промолчала.


В полдник на камбузе верховодил пекарь. К чаю были оладьи с повидлом, а их приготовление вменялось ему в обязанности.
Сегодняшняя его осанка отличалась особой важностью. От вчерашней мрачности
не осталось и следа. Макс сегодня был сама лучезарность: сиял, как его сиятельство.
Пару раз с умильным выражением на лице он заглядывал ко мне в посудомойку и заговаривал медоточивым голоском.
Но я сразу вспомнила "сквозняк" и "огрызок яблока". И отвечала ледяным тоном.
К Анюте он тоже попытался подлизаться: попросил, чтобы она сама налила чай
в чайники. Она два чайника наполнила, а потом опять продолжала ставить их
в амбразуру камбуза, предоставляя пекарю самому выполнять свои обязанности.
Мы должны быть благодарны камбузнику за то, что он в войне с нами явно переусердствовал. Бедняга! Как он за это, должно быть, поплатился! Я даже слышала краем уха обрывок разговора Макса с Валеркой-поваром, из которого узнала, "мсье" камбузник получил вчера от Пашки страшного пендаля за то, что тот наплевал в душу
всего их коллектива тем, что помог нам с Анютой организовать против поваров такую действенную форму протеста. Как выяснилось, у наших доблестных тружеников ножа и поварешки к сегодняшнему дню накопилось немало иждивенческих настроений, отказ от которых был воспринят ими очень болезненно.

Что и говорить, в нашей стране векового домостроя  мужчины замечательно умеют
бороться с женщинами.


В ужин мы с Анютой продолжили придерживаться избранной тактики. Хранили полное равнодушие по отношению к "камбузу".
Валерка как ни юлил, но суп в кастрюли и компот в чайники ему пришлось наливать самому.

Когда после ужина Анюта, убрав салон, пришла в каюту, вид у неё был загадочно-торжественный.

- Садись на стул, - попросила она меня многообещающим тоном. - Устраивайся
поудобнее. А главное, не забудь пристегнуться, чтобы не упасть.

На всякий случай я последовала её совету. Но пристегиваться не стала. Потому что
нечем было. Это же не самолёт всё-таки.

Она неторопливо сняла с себя фартук и косыночку.
А я всё это время ждала её сногсшибательного сообщения.

- Твоё молчание так красноречиво, что у меня уши заложило, - нетерпеливо
заметила я.

- Следи сейчас за выражением моего лица, - велела она, явно наслаждаясь
испытанием моего терпения. Её лицо выражало какую-то дурную радость.
Самодовольный живчик торжествовал у неё в глазах и в уголках рта.

- Тебе не кажется, что ты уже начинаешь переигрывать? - с лёгким раздражением  спросила я.

Она ещё с минуту помурыжила моё терпение и, испытывая удовольствие от
небрежности своего тона, изрекла:

- Кажется, войну с камбузом мы выиграли.

- Нельзя ли пояснее, пожалуйста.

И Анюта рассказала, что, когда она убирала сейчас салон, подошёл пекарь и дёрнул
её сзади за косыночку. "Ты чего дуешься?"- спросил он, лучезарно улыбаясь.
"Я не дуюсь",- ответила она. "А чего злишься?" И не дожидаясь ответа, сообщил:
"Я вот не могу долго злиться, тем более на девушек." - "Вы первые начали
злиться", напомнила  ему Анюта. "Мы относились к вам по-товарищески, а вы как поступили?" - "А как мы поступили?" - "Посмеялись над нами, над нашей добропорядочностью"- "Это вы нас обижали", оскорблённо уточнила она. "Ладно,
потом разберёмся", повеселев, пообещал он.

- Что ты на это скажешь? - поинтересовалась она у меня с видом победителя.

Я неопределенно пожала плечами.

- Они ещё и разбираться собираются!

- Войну мы выиграли? - поинтересовалась она.

- Войну мы выиграли. Теперь надо выиграть мир, - усмехнулась я. - Подумаешь,
пекарь дёрнул за косыночку! И что, всё сразу как прежде пошло-поехало?
Мир-дружба-май!

- Ну ладно. Как ты думаешь, что теперь будет дальше?

- Не знаю. Посмотрим. - Я взяла со стола книгу и принялась её листать, отыскивая страницу, на которой было прервано чтение. - Я, конечно, постараюсь держать себя
в состоянии "над". Над злом, над обидой. Но это я сейчас так думаю. А что будет потом, этого никто не знает. Главное, теперь не подавать виду, что мы рады их капитуляции. И сохранять своё достоинство. Уверенность в себе всегда вызывает
уважение. Мы должны уважать себя. Если человек сам себя не уважает, то его
не уважает никто.

- Ясно, - с глубокомысленным видом произнесла Анюта. - Мы должны стоять на
своём. Если бы они не были виноваты, то были бы виноваты мы. Если бы они не
были плохими, то были бы плохими мы.