Хвост Ласки, история воина племени блад черноногие

ХВОСТ ЛАСКИ THE STORY OF “WEASEL TAIL”

Несколько лет назад A'puksoyis или «Хвост Ласки», представитель индейского племени блад из Конфедерации Черноногих, которому было в то время более 75 лет, рассказал Дж.У. Шульцу следующую историю. Хвост Ласки входил в состав «Общества Рогов» и всегда принимал видное участие в церемониях Окана или Дом Солнца, который его племя ежегодно строило в честь великого и могущественного Бога света. Это произошло несколько лет назад, когда племя расположилось лагерем в Уотертон-Лейк после десяти дней церемониальных обрядов, там Хвост Ласки рассказал историю своей жизни. 

 «Летом, которое последовало за моей восьмой зимой, наше племя торговало мехами и бизоньими шкурами с Компанией Гудзонова Залива, в их фактории на реке Боу, а затем мы переместили стойбище, спустившись вниз по течению, и охотились, убивая бизонов ради пропитания и кож для новых палаток. Там один из мужчин, по имени Вороний Орёл, недовольный результатом охоты, сказал, что он пойдет со своей семьей туда, где дичь будет более многочисленной.
 
    Наш главный вождь, Бычье Ожерелье, настоятельно советовал ему оставаться вместе со всеми; по его словам, уходить очень опасно, потому, что повсюду рыщут вражеские военные отряды. Но Вороний Орёл не слушал вождя; он сказал, что хорошо умеет заботиться о своей семье, и вместе с тремя женами и восемью детьми отправился на юг, расположившись лагерем на Веревке-Протянутой-Через-Ручей (ручье Ли) посреди огромных бизоньих стад.

    Однажды поздним вечером, Вороний Орёл отправился на охоту, а затем, по дороге домой, вспугнул стадо бизонов, в котором увидел священного белого одногодка. Уже почти наступила ночь; лошадь, на которой он ехал, устала, поэтому он отправился домой с добытым мясом, а на следующее утро сел на своего быстроходного бизоньего скакуна и ринулся на поиски белого бизона. Он проездил целый день, но так и не нашел заветное животное, только с наступлением ночи охотник приблизился к своему лагерю. С края долины он посмотрел на него и сразу понял, что здесь что-то не так. Вороний Орёл не увидел красного луча света от костра своего жилища. Он поспешил вниз, но обнаружил только голые шесты: кожаная палатка исчезла, а все, что в ней находилось, валялось рядом, там же лежали три его жены и шестеро детей; все они были мертвы, лишены ожерелий, браслетов и колец.
     С горя он громко зарыдал, называя их по именам одного за другим, когда из кустов, прихрамывая, вылез седьмой ребенок, маленькая девочка, и сказала ему, что там лежит тяжело раненная старшая сестра. Он спросил, кто совершил убийство его близких, и она ответила, что убийцами был военный отряд Речных Людей (Панд-д'Орей). Он поспешил к другой выжившей маленькой девочке и нашел ее очень тяжело раненой. Как можно быстрее, он сложил мертвых бок о бок друг к другу, накрыл их камнями и ветками; насколько смог, приладил к своей лошади волокушу(травуа), положил на неё двух девочек и отправился в наш лагерь на реке Боу.

 Я видел, как Вороний Орел с двумя оставшимися в живых членами своей семьями вошел в наше стойбище, и с остальными соплеменниками поспешил навстречу к нему. Мы обступили их, и в тот момент, когда он, рыдая, рассказывал нам о своей потере, одна из его маленьких девочек, задыхаясь, упала с травуа и умерла, коснувшись земли. В этот момент я заплакал: и никак не мог остановиться. И тут же, перед этой толпой нашего народа, призвал Солнце услышать меня: я поклялся, что отомщу за смерть этой бедной маленькой девочки; поклялся, что заставлю Речных Людей рыдать о том, что они с ней сделали. Тогда мне было всего восемь зим.

Зимы и лета приходили и уходили, но я не забыл обещания. Летом после моей семнадцатой зимы, когда мы расположились лагерем прямо здесь, на этом озере, я поднялся на эту гору, которую мы с тех пор называем в честь нашего великого воина прошлых времён Пинакуина («Виден Издалека»), и там постился и молился о видении. В четвертую ночь испытаний мои молитвы были услышаны. Мне привиделся мой призрак, как будто, я блуждал по реке, и водное животное - выдра, сказал, что станет моим священным и могущественным помощником, и будет всегда советовать, что я должен делать, чтобы сохранить его благосклонность. Так что до наступления зимы я смог вступить в группу «Маленькие Птицы» Общества Все Друзья и поэтому получил право присоединиться к военному отряду, идущему против наших врагов.

    Но прежде, чем встать на военную тропу, я должен был выполнить свою клятву. В начале моего следующего,  восемнадцатого лета, мы разбили стойбище на реке Старика рядом с нынешним Фортом-Маклеод, и оттуда однажды я и мой друг Лисья Голова отправились охотиться на размахивающих хвостами (белохвостых оленей) в лесистую долину реки Мы-Сражались-с-Кутенеями (река Уотертон). На этой реке, задолго до моего рождения, наши люди сражались с большим военным отрядом племени кутеней и убили многих из них; отсюда и её название.

    Мы с другом без успеха проехали по двум перелескам и пересекли травянистый хребет, чтобы охотиться в следующей роще. Но как только приблизились к вершине хребта, внезапно появился одинокий вражеский всадник, спускавшийся к нами сверху, он выкрикивал свой военный клич и приговаривал на нашем родном языке: «Нистоа Ниетуктай Тупикван. Китакс инита!» (Nistoa Nietuktai Tupikwan. Kitaks inita! - Я человек Речного Народа, я убью вас.)
    Он выстрелил в нас и убил лошадь моего друга, затем повернул и помчался прочь, а я на своей хорошей лошади погнался за ним. Я преследовал его на большом расстоянии и медленно настигал. Он несколько раз выстрелил в меня, но моё священное животное-помощник отстраняло его пули. Когда враг увидел, что у меня мощная магия, а его пули не могут мне навредить, он начал кричать, чтобы я пожалел его. Я не ответил. Решив, что достаточно приблизился к нему, чтобы поразить, я выстрелил; моя пуля ударила его в шею, и он замертво свалился на землю. Я снял с него скальп, забрал одеяло, ружьё, лошадь и два хвостовых орлиных пера, которые он носил на голове. Итак, я выполнил клятву, которую дал в восемь лет; отомстив за смерть того, за кого так горько плакал - маленькую дочь Вороньего Орла.

«Однажды летом, когда мы, народ бладов, расположились лагерем на реке Белли, мои друзья пикани: Трещащая Птица, Коротышка и Одинокий Всадник пришли с юга, чтобы меня навестить, а через некоторое время мы решили пойти на войну. Поскольку моя женщина, как обычно, сопровождала меня, наш отряд состоял из пяти человек.
    Мы уже очень устали, когда рано утром пришли в Айя Кимикви (Aiya Ki’mikwi – «Холмы-На-Обе-Стороны»; Кипарисовые Холмы), поэтому в тот день и всю следующую ночь отдыхали там. Ночью у меня было странное видение: ко мне пришёл дряхлый старик и сказал: «Скоро вы увидите койота. Наблюдайте за этим животным, обратите внимание на то направление, которое указывает его нос, и отправляйтесь в ту сторону, там вы найдете лошадей. Сказав это, старик исчез.
    Утром, когда все проснулись, я рассказал товарищам о своем видении, и они также как я решили, что это очень важно. Вскоре, пока мы жарили и ели мясо, на возвышенности довольно близко от нас появился койот, глядя прямо на юг, и ни разу на нас не взглянув, он поднял свой дрожащий визг. Он проделал это четыре раза - четыре, священное число, а затем скрылся из нашего поля зрения - на юге.
   Трещащая Птица сказал мне: «Я ошибался в твоем видении. Оно означает для нас что-то ценное. Животное из видения, пока было рядом с нами, всё время смотрело прямо на юг. Так что мы должны отправиться в ту сторону, а не на юго-восток к Литтл-Ривер, как собирались».
    Все согласились. Моя женщина спросила: «Остаёмся ли мы здесь до ночи, а потом продолжаем поход?». До этого, мы всё время передвигались только по ночам, так как для маленьких отрядов путешествовать днем было очень опасно. Весьма вероятно, что их могла обнаружить большая группа врагов, рыскающих по стране.
«Думаю, что мы должны выйти, как только закончим есть», - ответил я.
«Нет. Это слишком опасно!», - возразила моя женщина.
«Ну и что. Смысл видения заключается в том, что мы должны найти лошадей, идя в направлении, куда указывает нос койота; поэтому согласно видению - «Старик» означал для нас путешествие днем; потому что, двигаясь только по ночам, мы не сможем увидеть лошадей, пока непосредственно не столкнёмся с ними». 

    Все участники отряда с этим согласились. Мы закончили трапезу, взяли наше оружие и другие вещи, отправившись через равнину на юг, а в середине дня немного впереди обнаружили пять лошадей. Но они были дикими, поэтому, как только увидели нас, подняли свои хвосты и помчались без остановки, пока не скрылись из поля зрения. Перед нами встал вопрос из моего ли видения эти лошади.
 
    Мы пошли дальше, а с приближением ночи на юге от нас обнаружили несколько всадников и отправились в ту сторону - по долине Литтл-Ривер, где, вероятно, должно было быть их стойбище. С наступлением ночи, мы продвинулись ещё, и выйдя на край речной долины, увидели лагерь более чем из ста типи; это были палатки ассинибойнов, враги находились прямо в нашей стране. Естественно, они знали, что наше племя блад и черноногие находятся далеко на севере, а пикани на западе у подножья Спинного Хребта (Скалистых Гор), иначе никогда бы не осмелились расположиться лагерем в этом месте.
   Теперь мое видение действительно сбывалось, потому что в долине паслось много лошадей; сотни и сотни; некоторые из них к счастью для нас вышли из лагеря и находились совсем рядом. Мы прокрались между ними, и веревками, которые носили с собой, поймали по одной каждому из нас, а я еще одну для своей женщины. Мы сели на них верхом, а затем окружили и погнали на север прекрасную группу животных, ничем не потревожив их владельцев.

    Мы были счастливы  и как только вышли на равнину, пели песню за песней; песни победы; песни войны. Наступила ночь, когда Старуха (Луна) показала всю себя в синеве над нами. Настало время подсчитать наши поступления; вместе с теми, на которых мы ехали, это были сорок четыре сильные лошади. В полночь мы повернули на запад, приблизились к Литтл-Ривер, затем снова поднялись от нее на север или несколько к северо-западу, а при дневном свете, будучи очень уставшими, остановились у подножия очень крутого маленького холма, расположенного не далеко на восток от Восточного Холма из Трёх Холмов Суитграсс.

    Haiya! Как только моя женщина собрала несколько сухих ив и начала разводить костёр, на нас налетел большой отряд всадников кри, некоторые из них спускались по долине, а другие поднимались по ней. Мы были окружены и уже не могли сесть на наших лошадей и убежать от них. Нам оставался только один выход, и мы это сделали: побежали к вершине крутого холма, выложили круг из больших камней, которые имелись там в изобилии, и залегли внутри.
    Издав слабый военный клич, враг попытался атаковать этот крутой холм, думая, что нас легко победить. Мы тщательно целясь стреляли по ним, и ранили одного из них, убив также двух лошадей, на которые они ехали. Кри спустились с холма быстрее, чем пытались на него забраться. Мы ожидали, что они вернуться, но когда враги не проявили никакого намерения к повторной атаке, я вышел туда, где мог безопасно на них смотреть, и призвал кри чтобы они пришли и попытались убить нас. Они не ответили мне; кри даже не стреляли в меня: они окружили наших трофейных лошадей, и погнали их на северо-восток. Мы снова пошли пешком.

    Моя женщина сказала: «Какой прок от твоего видения. Какая польза от этого? Никакой!».
Трещащая Птица ответил: «Женщина, будь осторожней. Небезопасно говорить о наших видениях. Ты можешь причинить нам большие неприятности, делая это. Что касается видения твоего мужчины, оно хорошее. Как было предсказано, мы нашли лошадей и захватили их. Несомненно, это было настолько, насколько старик из видения знал о будущем. Он не мог знать, что лошадей у нас отнимут.
«Скажу только одно, мы снова отправляемся в путь, и я думаю, нам нужно идти домой», - ответила она.
«Я не пойду домой», - сказал я. «Я начал собирать вражеских лошадей, и у меня они будут. Отсюда я иду к своим друзьям, Народу Кишок (гро-вантрам), чтобы навести им короткий визит, а затем отправлюсь в рейд на сиу или другого врага».

    Прибыв к Большой Реке (Миссури), мы сделали плот из коряги и благополучно переправились. В лесу на южной стороне я застрелил одного бизона и ранил другого – сделав это луком и стрелами, которые всегда носил, чтобы бесшумно добывать мясо. Оставив мою женщину и Одинокого Всадника отрезать язык и немного мяса убитого бизона, я продолжил преследовать раненное животное, а когда наконец его убил, меня догнала моя женщина и сказала, что на краю долины она видела человека. Я посмотрел туда, стоя на краю рощи. Долина была усыпана огромными камнями и небольшими редко растущими соснами. Я никого не увидел и сказал ей, что она, вероятно, приняла за мужчину одну из сосен, но жена настаивала, что видела там человека, идущего с ружьем на плече. Укрытый в глубоком узком овраге с густыми кустами на склонах, я подошел к его краю, моя женщина, следовала за мной, и услыхав, как кто-то приближается, напевая низким голосом странную песню, мы присели, спрятавшись за большой скалой, окруженной густой можжевеловой порослью.
    Вышел человек, все еще напевая свою песню. Это был кроу. Когда он проходил совсем близко перед нами, я с громким рёвом бешеного медведя гризли набросился на него, и так сильно напугал, что тот уронил своё ружьё. Увидев, меня с направленной на него винтовкой, он не осмелился поднять брошенное оружие или убежать. Вместо этого он протянул ко мне руки и взмолился о пощаде. Да, мужчина пронзительно рыдал, и слезы катились по его щекам.
    Моя женщина сказала: «Отойди! Позволь мне его убить!». Она подняла свой шестизарядный пистолет и начала в него целиться. Но я внезапно почувствовал сильную жалость к этому человеку, потому что он плакал. Я сказал ей, чтобы она его не убивала, и знаками сообщил мужчине, что дарю ему жизнь. Я поднял его ружье. К нам присоединился Одинокий Всадник, а я говорил с моим пленником, конечно же, на языке жестов.
    Мужчина сообщил, что он кроу, хотя я и так это хорошо знал, судя по его причёске. Он потерял свою женщину. Когда она умерла, этот кроу почувствовал себя так плохо, что оставил свой народ и бродил в одиночестве, оплакивая ее. Теперь он собирался спуститься по реке и посетить Народ Кишок, из Земляных Домов, среди которых у него были родственники. Я протянул ему ружье и велел уходить. Он повернулся и покинул нас, спустившись по склону долины, ни разу не оглянувшись.
Затем моя женщина и Одинокий Всадник отругали меня; сказав, что я не должен был дарить жизнь этому человеку, тем более кроу - одному из наших злейших врагов. Я ответил им, что сильно расчувствовался, поэтому не смог его убить. Подняв руки к Солнцу, я попросил его пожалеть меня; дать мне успех в моих начинаниях; быть добрым ко мне, точно также как я пожалел этого своего врага и подарил ему жизнь.
    Это странная история. Три лета назад, когда я был в гостях у пикани (Pikii’ni), этот кроу прибыл туда из своей страны на реке Бигхорн. Он приехал в огненных вагонах, также нанести им визит, где мы встретились и узнали друг друга, хотя теперь уже были старыми, морщинистыми и седыми. Его звали Медведь Змея.
Он сказал: «Да, Солнце услышало тебя. Всевышний услышал, когда ты пожалел меня и свёл нас. Да, сейчас мы здесь, вместе разговариваем друг с другом. Это хорошо».

 Путешествуя ночью, а днём старательно скрываясь и отдыхая, спустя три дня мы, наконец, пересекли реку Вапити, поднялись по реке Бигхорн и на рассвете утром уже смотрели на большой лагерь кроу со множеством лошадиных табунов, пасущихся вокруг него. Мы спрятались на склоне долины в густых зарослях кустов вишни, спали поочерёдно, съели какое-то сухое мясо, которое у нас было, а затем наблюдали, как кроу выходят на охоту, и видели, как они вернулись, ведя своих лошадей загруженных мясом бизонов. Наступила ночь, и мы спустились в долину, приблизившись к лагерю, сели рядом с ним, ожидая пока люди не прекратили пение, танцы, посещения и пиршество. Наконец все стойбище уснуло.

Мы с Одиноким Всадником отправились в лагерь и вывели лошадей, которые были привязаны своими владельцами - их боевых скакунов и быстроногих лошадок для охоты на бизона. Привели их к моей женщине, чтобы она удерживала их, пока мы сходим за другими. Очень опасно уводить лошадей непосредственно из вражеского лагеря. Каждый раз, когда мы приходили туда, то хорошо знали, что можем не выйти живыми. В любое время нас могли обнаружить и мгновенно убить.

Войдя во второй раз, мы обследовали жилище, к которому были привязаны две большие серые лошади, их веревки крепились к колышкам кожаной палатки. Тут мы услышали глубокий тяжелый кашель внутри неё, остановились и залегли на краю поросли невысокой полыни. И как раз вовремя, из типи вышел человек, встал, оглядываясь по сторонам, подошел к двум лошадям, осмотрел их привязь и снова вернулся в палатку. Мы какое-то время лежали на одном месте, а затем отправились в другую часть лагеря; и услыхав сильный храп в типи, возле которого были привязаны три лошади; увели их. Пять раз мы входили в стойбище и всего вывели четырнадцать лошадей. Затем, оседлав три из них, мы отправились вниз по долине, я впереди, моя женщина и Одинокий Всадник, замыкавший наш строй.

Мы шли медленно, пока лагерь не скрылся из глаз, и перестали доноситься его звуки, а затем быстро, как только могли, помчались, пока на рассвете не подошли к реке Вапити (Йеллоустон) и без проблем переплыли её. Весь этот долгий день мы мчались почти без остановки, сделав только один короткий привал. Несомненно, кроу нашли и взяли наш след, но у нас были лучшие лошади, которые часто менялись для отдыха. Поэтому мы так никогда и не увидели своих преследователей. Несколько дней спустя, напевая победную песню, мы въехали в лагерь нашего народа на реке Белли. Так закончился этот набег на врага».

BLACKFOOT TRAILS . BY  E. A. CORBETT, M.A.
Director of Department of Extension, University of Alberta
TORONTO: THE MACMILLAN COMPANY OF CANADA LIMITED, AT ST. MARTIN’S HOUSE 1934
*The Sun God’s Children, J. W. Schultze.

*ИНДЕЙСКОЕ ЧТИВО* и *СКАЗКИ ПРО ВОЙНУ ИНДЕЙЦЕВ РАВНИН* в "контакте"