На валах Старой Рязани. Глава 23 окончание

Соратники, находящиеся позади, продолжали всей массой давить Ратиславу в спину. Но встречь ему давила такая же масса булгарских воинов. Щит, упершийся в щит противостоящего ему противника, впился рукоятью в грудь, стало трудно дышать. Правую руку, сжимавшую меч, придавил левым боком Первуша, тоже стиснутый в смертельной давке. Неимоверным усилием освободив руку, Ратьша умудрился в обход щита противостоящего булгарина уколоть того острием меча в шею, целя в незащищенное место. Попал! Булгарин захрипел, забился, брызгая кровью из шейной жилы. Потом затих, но не упал, повис, подпертый своими и рязанцами. Чтобы убитый упал и не мешал добраться до следующего врага, Ратислав уперся ногами в утоптанный снег и умудрился, хоть и с хрустом в спине, податься назад.
Как только труп сполз под ноги, давая хоть какой-то простор, Ратьша рванулся вперед, ткнул ставшим свободным мечом в бок булгарина слева, на обратном ходе рубанул по шлему того, что справа. Бронь левого не пробил, но заставил согнуться от боли и его добил рязанец, стоявший в строю слева от Ратислава. Правому попал хорошо – замаха хватило, шлем разрубил. Первуша тут же столкнул булгарина в сторону, туда, где расчистил немного места Ратьша. И его и ратислава тут же толкнули вперед, прижав к новым противникам соратники, давящие им в спины. Спереди нажали булгары, и снова Ратислава стиснуло в жуткой давке, в которой и вдохнуть-то было можно, только приложив усилие.
Не пробиться, понял Ратьша. Что ж, оставалось продать жизнь подороже. И вот тут… Тут впереди, куда пытались пробиться остатки рязанцев, послышался шум боя. Помощь? Откуда? Как откуда! А сотня? Та, что не успела пролезть через надолбы до начала обстрела с татарской городни! Стрелять по ним стало некому и отставшие, наконец-то, преодолели надолбы, перелезли через частокол и ударили в спины булгарам, зажавшим отряд Ратьши.
Ко времени подоспели, ничего не скажешь. Очень скоро натиск врагов, спереди, заметно ослаб. Зато прорывающиеся рязанцы, понявшие, что помощь идет, нажали с удвоенной силой. Булгары подались, смешали ряды, начали растекаться в стороны, пытаясь уйти с дороги прущих с двух сторон навстречу друг другу русских. Ратьша, стиснув зубы, рубил направо и налево заметно потяжелевшим мечом, отбивал удары совсем уже неподъемным пехотным щитом. Упал ничком очередной враг, срубленный косым ударом в основание шеи, и из-за него возник распаренный, забрызганный кровью Годеня, под чьим началом в этой вылазке был десяток воинов.
- Жив, боярин! – воскликнул он, скаля из под усов в радостной улыбке белые крупные зубы.
- Живой… - устало помотал головой Ратислав.
- Добро! Что дальше делать? Приказывай!
- В Город! – возвысил голос Ратьша. – Возвращаемся в город. И не мешкая!
Годеня оборотился к своим воинам, крикнул:
- Развертайся! За стены уходим! За стены!
Его послушались. Видно, сотенный начальник был убит, или ранен, и Годеня принял оставшихся под свою руку. Воины развернулись, прикрылись щитами и быстрым шагом двинулись к татарской городне. Люди Ратьши поспешили следом, отбивая наскоки булгар с боков и сзади. Через городню по снежному приступку перевалили быстро, но все равно потеряли около двух десятков, отступающих последними. Не захотели хоробры быть убитыми в спину преследователями, перелезая частокол, а предпочли полечь лицом к врагу, прикрывая своих соплеменников. Заминка произошла опять при преодолении первой линии надолбов. Но татарские стрельцы подтянуться еще не успели, а булгары, получившие свое, преследовать рязанцев дальше городни не стали. Потому это препятствие преодолели без потерь. Вторая линия надолбов скрывалась в темноте. Прошли ее, потеряв двух человек ранеными – татары начали стрелять, но стреляли наугад, потому и зацепили только двоих.
Попрыгали горохом в ров. Теперь здесь места хватало всем. Уф! Можно было вздохнуть – последний рывок вымотал окончательно. Ратьша сбросил с онемевшей руки щит, сунул, не вытирая, окровавленный меч в ножны, расстегнул подбородочный ремень, стащил с головы шлем вместе с подшлемником, остужая голову. Сел, прислонившись спиной к бревенчатой стенке рва. Давно он так не выматывался. Немного отдышавшись, поднялся на подрагивающие ноги, осмотрелся. Рядом тут же возник Первуша, встревоженно оглядывающий своего боярина – не ранен ли?
- Все в порядке со мной, похлопал по плечу верного слугу Ратислав. – Сам-то как? Не зацепили?
- Ништо, - махнул рукой парень. – Так, попятнали сквозь бронь чуток, но не пробили. Только синяки и будут.
- Гунчака не видел? Жив ли?
- Живой. Чего ему сдеется в середке-то строя. Вон там чуток подале сидит, отпыхивается, - Первуша махнул куда-то вправо в темноту рва.
Подошел Годеня, размазывая кровь по лицу.
- Поранен? – спросил Ратьша.
Годеня глянул на измазанную кровью руку, вытер о полу полушубка, торчащую из под короткой, но просторной кольчуги, сказал только:
- Чужая.
- Ладно, - кивнул Ратислав. Помолчав, добавил. – Уводите людей в город по тайным ходам.
Первуша и Годеня кивнули, повернулись, чтобы идти исполнять приказ.
- Погоди, Годеня, - остановил десятника Ратислав. Тот остановился, обернулся. – Пойдешь ко мне под руку?
- Кем, боярин?
- А при мне будешь. Меченошей.
- Пойду, - просто сказал Годеня, повернулся и скрылся в темноте рва, скликая  отдыхающих ратников.
Ушли за стену довольно быстро, что не слишком-то радовало – мало осталось людей после самоубийственной вылазки. Пока проходили по тайным ходам, посчитались. Живых осталось всего две сотни и полтора десятка. Из них два с лишним десятка раненых. По счастью не тяжело. Тяжелораненые остались за татарской городней – вынести их не было ни сил, ни времени.
За городской стеной Ратислава встечал сам Великий князь. Был он угрюм и подавлен. Спросил хрипло:
- Сколько людей осталось?
Ратьша ответил. Юрий помолчал, потеребил заидевшую бороду. Спросил еще:
- Видел, сумели, все же пороки пожечь. Сколько?
- Три всего лишь… - Ратислав виновато склонил голову.
- Ты хоть три, да сжег. Остальные до них даже не добрались.
- Что, вернулись уже?
- Вернулись раньше тебя, - князь откашлялся, сплюнул на снег. – Те, что напротив Ряжских ворот вылезали, даже городню перелезть не смогли – ждали их.
- Всех ждали. Я говорил о том, - не слишком почтительно встрял в речь Юрия Ратислав.
- Знаю! – вскинулся Великий князь. И уже тише. – Теперь знаю… - Помолчал, продолжил. – Те, что у Ряжских, потеряли полторы сотни. Всех от стрел. Вернулись, не добравшись до городни. А вот те, что у Исадских городню перелезли, вот только до пороков их не пустили, да еще и от города отрезали… Пять десятков всего назад пробилось…
Ратислав сокрушенно покачал головой. Да, коли бы на годенина сотня, то же было бы и с его людьми. Но князю он ничего не сказал, к чему? Что вышло, то вышло. Одно утешает – не зря его воины полегли, сожгли, все же, три камнемета. Вот только сильно ли поможет это городу? И не лучше ли бы пригодились погибшие его защитники на стенах? Да что уж теперь. Что сделано, то сделано…
- Да ты еле на ногах стоишь, - как сквозь вату донесся до Ратьши голос Великого князя. – Иди отдыхать, воевода.
Юрий Ингоревич повернулся и зашагал в сторону Ряжских ворот в сопровождении свиты. Скоро они скрылись в темноте. Только скрип снега под их ногами еще долго разносился в морозном воздухе.
Снова навалилась невыносимая усталость. Ратьша с трудом удержался от желания усесться прямо на снег здесь у городской стены, вытянуть гудящие ноги, закрыть воспаленные глаза. Хорошо подошел, казалось, не знающий усталости Первуша. Парень сразу почувствовал состояние своего боярина, подставил плечо. Ратьша с облегчением оперся об него и, сцепив зубы, зашагал в ночь.
Далеко уйти не дал, догнавший их Годеня. Посмотрев на измотанного воеводу, он решил:
- Нечего вам мотаться через полгорода. Заночуете у нас в осадной клети. Там и поесть чего найдется. Да и места теперь хватит. Проредили нас татары знатно.
Чего-то отвечать не было ни сил, ни охоты и Ратьша только согласно кивнул.