Церковь Златой Софии 25

XV

После архиерейской «службы» Ворон у выхода из собора с грустным видом смотрел в окно на монастырский двор, удивляясь столь позднему весеннему снегу мешающему огородным работам. С погодой творилось что-то несуразное, и неожиданные сильные апрельские морозы в ночь Пасхи погубили всю помидорную рассаду даже в теплицах!
Конечно, вины его в том не было, но Ворон во всём происходившем - вокруг него и с ним самим - видел лишь следствие, всегда стараясь докопаться до Причины.

Прошлое удачное лето и богатый урожай заботами и трудами Ворона сочинили ему, к его самого неудовольствию, славу опытного огородника. Именно потому Матушка И. так нежно и обхаживала его, чтобы потом пригласить опять поработать в монастыре. А получилось, что надежды её на ранние помидоры не оправдались, если не сказать – рухнули.
Однако, жаловались на погоду все, и не только местные люди, но и многочисленные паломники. Иеромонах отец М. сетовал, что в его монастыре, существующем за счёт посевов пшеницы, пяти комбайнам нечего будет убирать, так как бесконечные дожди основательно гноили зерновые.

Ворон улыбнулся, вспомнив этого высокого и сухопарого воронежского монашествующего Священника, который не только не гнушался за дьякона «служить» в храме, не только за пономаря читал Жития Святых в трапезной, но и честно работал вместе со своими паломницами на огороде, не в пример местным иереям!
- Отец М. - НАСТОЯЩИЙ Монах, - делился Ворон своим мнением с Матушкой И. –Почаще бы такие паломники и такие монахи к нам приезжали.


За этими мыслями Ворон вдруг услышал позади себя:
- Вот, стоит и смотрит в окошко, как красна девица…
Обернувшись, он понял, что не заметил подошедшего к выходу высокого ростом настоятеля монастыря в сопровождении его маленького наместника. Пришлось Ворону изобразить из себя – иначе люди бы не поняли! - очень православного трудника, попросить Благословения и через силу, через колено ломая свою гордыню, поцеловать руку архиерея, истинную Суть Души которого ему пришлось однажды созерцать отнюдь не белую и не пушистую, о чём потом подробно и описал в своём Дневнике Видений:


«…Осознал себя в поездке в областной центр, чтобы посетить резиденцию настоятеля нашего монастыря, в который Святым Образом Своим Богородица в воротах меня когда-то призывала, и попросить архимандрита-владыку разрешить и Благословить на это … Внутри, в фойе для ожидания аудиенции у владыки … внутренняя дверь отрылась и появились двое: один вроде как монах на побегушках, а другой был выше меня ростом и одет во всё чёрное, тоже вроде как в облачениях православных монахов … и вдруг заметил, что лицо его, к моему удивлению, под клобуком закрыто НЕПРОНИЦАЕМО-ЧЁРНОЙ ВУАЛЬЮ…»

По Опыту Созерцания Ворон прекрасно ведал, что в Видениях чёрная вуаль на лице означала, что персона эта скрывала свою ДЕМОНИЧЕСКУЮ личину с инфракрасными огоньками вместо зрачков.
И ещё тогда Ворон с содроганием подумал, что неужели он сможет пересилить себя, чтобы Постригаться и Рукополагаться у ТАКОГО владыки, к которому ни уважения, ни тем боле любви он не испытывал!

Быть может потому, когда в другой раз, после какого-то праздничного «богослужения», все гурьбой поспешили к выходу из храма встречать владыку, чтобы Благословиться, Ворон остался на своём месте у колоны стоять, выжидая, когда всё утихомирится.
Правда, когда один провинциальный трудник потом спросил его, почему не подошёл за Благословением к настоятелю монастыря, то он как-то запросто съехидничал:
- Жаль, что владыка не подошёл ко мне, я ТАК «благословил» бы его...
У трудника только челюсть отвисла от удивления.

Но не один только Ворон терзался сомнениями, пребывая в монастыре с ТАКИМ настоятелем...

Как-то решил он сходить за ограду монастырскую посмотреть на поле, на котором по всем ожидаемым и неожидаемым срокам давно уже должна была взойти картошка, но, из-за холодной весны, лишь редкими листочками пробивалась она из-под земли.
Стоял он, подперев плечом ствол берёзы, как вдруг - будто тоже из под земли! - возник перед ним знакомый ему тракторист из монастырского подворья, работавший по найму.

Поговорили про дрянную погоду, про картошку, о том о сём, и… про начальство, которое всё сплошь городское и в огородных делах «не шурупит». И тут тракториста не на шутку повело:
- Я-то полагал, что все христиане, а в монастыре особенно, друг друга любят и подлостей не творят. Поработал вот на подворье, а там публика ещё та. Почти все курят, а то ещё и выпивают… Матушка над всеми нами руководить назначила московского бомжа. Он пропил квартиру, а теперь здесь пристроился и сам рассказывал, как в миру чёрной магией занимался. Ленивый, как три борова монастырских. Ничего не соображает в сельском хозяйстве, а достаёт всех нас глупостями своими командирскими… Казак ушлый у нас трудником был, в форме, при лампасах всё ходил, то тот долго не стал терпеть и вилами боднул стукача этого и уехал к себе обратно на Дон…

Ворон слушал тираду разволновавшегося тракториста, но не перебывал. А тот продолжал:
- Да откуда-то духовности браться, если руководство монастырское ещё то… Узнал, оказывается, владыка-то наш при советской власти крутым партийным функционером был. Видимо, вовремя учуял, откуда и куда ветры дуют, и переметнулся в религию... Жадность непомерная, его только деньги интересуют. Я-то думал, куда это выручка от подворья девается, столько молока, яиц, мяса производим. А владыка, монах-то наш - на крутой даче обитает, на крутой тачке ездит, сам за рулём, как все олигархи жирует, только прикидывается святошей... Не монастырь, а сплошная коммерция с именем божьим-то!
Тракторист злобно сплюнул.

Но в сплетни ввязываться Ворон не стал. Себе дороже, когда сплошной негатив на Душу давит. Хотя, конечно, дыма без огня не бывает.


…От воспоминаний вернувшись к своим размышлениям, Ворон, продолжая глядеть в окно на заснеженный двор, подумал, что скорее всего своими трудами в монастыре он не рисуясь, но уже достаточно показал своё трудолюбие, честность, достиг нужного признания, на чём и пора было остановиться.
Стало быть, Причина неудач с огородными делами лично для него заключалась в том, что Провидению нужны были не его физические труды, а, как говорила проезжая монахиня Матушка Л., то его обязанность пред Богом – молиться за людей, а духовник монастыря ещё и на «службе» в храме желал его видеть.

К сожалению, как не единожды сокрушался Ворон, поговорить о конкретном Опыте Созерцания Жизни Вечной в монастыре, конечно, не с кем и невозможно. Зависть и тупое невежественных глупцов, способных лишь обвинить его в прелести бесовской, родилась прежде их самих.
Просто поразительно, как православные не уступают в невежестве средневековой «святой инквизиции», отрицая человеческие энергетические Центра – Чакры, Ауру и подобные, пусть и эзотерические, но всё же реальные понятия естественного Бытия, но что Ворону-то личным Опытом приходилось созерцать!..

Но с другой стороны, даже ему самому удивительно было осознавать, во-первых, что в действительности-то такого обилия случившихся с ним потрясающих человеческое воображение Явлений и Видений, вряд ли кто удостаивался даже из монашествующих, чтобы они могла ему, мирянину, поверить.
Во-вторых, вся та необычная волна иноматериального Бытия на него навалившаяся подразумевала и его не только соответствующую реакцию, но и соответствующие конкретные решения, действия, поступки в Бытии ещё земной материальности. Ибо на огородах ковыряться - дело мирян, жаждущих лишь сытого прозябания в Мире сём, а посмертной Жизни даже при всей своей глуповато-религиозной вере – остерегающихся, как чёрт ладана!

Так стоит ли ему загибаться на огородах при своём-то плохом физическом самочувствии, если из двух зол можно выбрать хотя бы нежелательное «служение» в храме? Тем более, что отец П., назначивший ему Послушание поговорить с Матушкой И. насчёт чтения Псалмов во время «служб», не дождавшись результата, стал даже избегать его, уклоняться от Благословения, тем самым всячески подчёркивая, какой он, Ворон, очень «непослушанный»!


…Но настоятель монастыря вместе со своей свитой иподьяконов укатил, наконец, на свою дачу, а повседневные дела распылили насельников по своим обычным местам.
Ворон, даже по воскресениям и праздникам не любивший находиться в келье или в номере, старался заниматься чем-нибудь полезным.
Потому, в очередной раз поправляя защитную плёнку над хилыми огурцами, он ещё издали заметил по тропинке приближавшегося к нему послушника, за какие-то нехорошие делишки вежливо удалённого из монастыря якобы учиться в соседнем монастыре-семинарии, но в тот день, вместе со своим новым владыкой, приехавшим попраздновать.

Почему-то этот, ещё сравнительно молодой, но от безделья неприлично растолстевший послушник был неравнодушен к Ворону и возомнил, что вправе поучать его лишь потому, что уже года два, как ходил в подряснике.
Вот и в тот раз, традиционно пожелав Ворону в трудах помощи Божьей, он начал говорить, как ему хорошо в духовной семинарии, что там, в отличие от этого монастыря с его «бабой-матушкой», есть «настоящее духовное делание» и за этим строго следят, что, мол, и Ворону лучше перебраться туда же.
- Лучше гор могут быть только горы, в которых ещё не бывал? – с намёком в ответ спросил Ворон словами из песни В.Высоцкого, к неудовольствию послушника, не поддаваясь на провокацию слинять из мужского монастыря, руководимого «какой-то бабой».

Хотя для Ворона не было секретом, что из-за строгой и, что греха таить, не всегда справедливой Матушки И. и её протеже подленького «бугра», монастырь стороной обходили многие трудники, предупреждая о том друг друга в других монастырях. Эта странная и неусидчивая публика, вечно кочующая по монастырям, никогда не нравилась ему.
Но и между Вороном и Матушкой, при всём его уважении к ней, отношения были отнюдь непростыми, хотя бы потому, как она раболепно общалась с назначившим её в мужской монастырь владыкой. И были случаи, когда ему приходилось и на себе почувствовать всю, до поры и до времени виртуозно мнимым монашеским благочестием прикрытую, коварность, вот уж достойной богини Аматерасу, с которой ему пришлось однажды пообщаться!..