Пешком в Утопию 2

Москва

Москва, оплот неверия слезам.
Отсюда раньше шли в народ,
В Сибирь и в крепость.
Теперь идут сюда.
Здесь жизнь – нелепость.
Но горький заработок – здесь, что твой сезам.
В Москве живут как на плацкартной полке,
Неся с собой своих пожитков прах.
Как говорят, тут люди людям волки
(Не думайте так плохо о волках).
Мечта сбылась несправедливым наказаньем:
Ты предоставлена самой себе
В надежде, радости, раздумьи и страданьи,
В топЯщей серости, в раздумьи и борьбе.
Скорей всего, сосед докучливый не спросит,
С кем ты живёшь и в паспорте ль печать.
Здесь каждый выживает в одиночку
И в одиночку будет умирать.
Здесь, коли хочешь, легче потеряться, -
Но потеряться, может, навсегда.
Опять идут по улице двенадцать,
Но впереди у них – Адольф; грядёт беда.
На Шикльгрубере ментовские погоны, -
Как приглядишься, привыкая к темноте…
Они идут. А ты – как зверь в загоне.
Во тьме мелькнула не звезда – кастет…
Без регистрации по головам не плачут,
И головам давно потерян счёт.
Забыли все, что может быть иначе
(Те, кто застал). Как время, кровь течёт.
И жизнь течёт (у тех, кто жив остался) –
Тяжёлым грузом, облегчением, стыдом…
И жизнь бежит. А за окном – мелькает,
Как в поезде. Но всё же это – дом.

Я сам отсюда. Жаловаться грех.
И хоть порой Аркадия мне снится, -
Люблю я тишь твоих библиотек,
Обильная и душная столица.
Там с манускриптами из года в год
Беседует моя подруга Аня,
Отнюдь не тихая (о ней рассказ пойдёт
Чуть далее). Клубятся голосами
Страницы пожелтевшие брошюр,
Журналов, диссертаций, изысканий
Всех тех, кто дерзко пережил свой век,
Уж этим чудом естеству бросая вызов.
…В нагроможденьи мебели, сервизов,
Сопревших тряпок, приторных легенд
Карабкаясь, ты вдруг осознаёшь,
Что память может стать началом бунта
(Когда она – не средство всё забыть):
Протянута сквозь ход годов мертвящий
Бикфордова спасительная нить.
Подумаешь и скажешь: стОит жить! –
В согласьи с пращурами или в споре,
Не потонув в гипнотизирующем хоре
Тех, чья и жизнь, и смерть – как полусон
В неразличимом мареве времён.

Я слышу голос твой, Надежда: «Так нельзя!
И полусонные – они ль не те же люди?
А коли вправду найдена стезя
Иная, то сумей помочь, понять,
Задуматься, увидеть, показать!
Тебе не в похвалу чужая скудость.
Тут случай, без заслуги и вины, -
Наш главный враг. Достоин ОН войны».
Я слышу голос твой, и ты права.
И мы встаём, чтоб биться за права…
Что есть «права»? Мы будем биться за Свободу.
Слегка кружИтся голова.