Начало новой жизни

Всему виной орбитальное столкновение с НЛО. Все произошло так быстро, что навигаторы не смогли предсказать катастрофу. НЛО буквально выскочило с суборбитальной орбиты на перерез «КАСТРе», ни давая шанса для форсажного маневра. И теперь осколки нашего великого корабля, многосекционника, метеоритным дождем чертят горизонт этой незнакомой планеты.

Здесь такое же бездонное синее небо, перевернутой чашей накинутой на далекие дали, соединявшиеся в полосе синем, как на моей родной планете. Здесь такой же воздух. Примерно те же зеленые деревья и трава.

Моя капсула, отстрелив от разрушающегося корпуса «КАСТРы»,  нырнула в плотную атмосферу этой спасительной планеты, в чреве которой, мне по видимому, придется скоротать некоторое время, в ожидании спасательной миссии. Получилось так, что капсула не выбирая маршрут, упала в центре джунглей, по-видимому с не самыми дружелюбными хищниками, которые  не терпеливо порыкивали в ближайших кустарниках, выдавая свое нетерпение пообедать теплым мясом. Они просто еще не знали, что я не самая легкая добыча и что за возможность напиться моей крови, придется пролить свою.

Глубоко в небе, раздался оглушительный взрыв, землю сотряс невообразимой силы удар, а потом горячая волна воздуха обдала лицо, а сразу за ней, пришла волна раскаленной пыли, которая ватным облаком заволокла всю местность. Я перестал что-либо видеть и ориентироваться в пространстве. Тогда  подумал о зверях по соседству, но предположил, что им было гораздо хуже моего. Я хотя бы был защищен атмосферным противоперегрузочным костюмом. Конечно, согласен, защита так себе, но это что-то, что могло защитить от легкого излучения и могло фильтровать воздух. У местного зверья такого не было.

Неожиданно по внутреннему кому, начало поступать системное сообщение, состоящие из множественного и сложного кода, который скорее был предназначен машине, чем спасательным модулям. И что крайне странно, я заметил для себя, каждая строка кода заканчивалась одним не понятным для меня словом, хотя и код весь был не особо доступен для понимания, но это я смог прочесть:

Unushomo

Я знаком был со многими языками, на некоторых из них свободно общался и мог записать, а это слово вовсе не поддавалось дешифровке. Встроенный лингвист костюма был слишком примитивен, я думаю, если бы сейчас была бы возможность облачиться в экзоскаф, то он точно справился с такой задачей. Но сейчас я имел, то что имел и ничего более.

Приходящий код своей составляющей, дал понять, что подходит к концу, странное слово стало встречаться чаще, убеждая меня в том, что я знаю его смысл.  Где-то, на самом краешке тонкой нити догадки,  понял, что это возможно не одно слово.
И тут код резко кончился, остановившись последней строчкой, как раз именно на нем. Вместе с финальной строкой потухло мое сознание и на излете, буквально под занавес моего сознания, прилетела разгадка:

Один человек. Латынь.


Чернота была вокруг меня, давило со всех сторон и для того, чтобы легкие смогли поднять набираемым объемом кислорода грудь, мне приходилось прилагать чудовищные усилия. Попытался поднять руку, на ней что-то тоже лежало неподъемным грузом. Повел плечом, над ним образовалась пустота, давая больше простора для маневра и я продолжая расшатывать вокруг себя эту черноту добился существенной степени свободы для правой руки. Потом тоже самое  проделал с левой рукой. Когда  закончил с руками, понял, что для груди стало заметно больше места и я мог относительно свободно дышать. От рук,  перешел к ногам. С ними было все гораздо легче, видимо того, что лежало сейчас на мне, на них было гораздо меньше. Расшевелил и раскидал вокруг себя черную массу, потом в правый кулак попал комок этого вещества, которое было вокруг меня. Раздавил его в кулаке, он рассыпался легко на что-то мелкое и очень легкое. Про себя отметив странное физическое свойство, продолжил работать, стараясь прорыть тоннель хоть куда-нибудь. В этом месте заключенный не по своей воле, находясь в абсолютной темноте, я не имел понятия где низ и где верх, и возможно ли вообще отсюда выбраться. Но я был в отчаянии, мне стало все равно правильно ли выбрал направление или нет,  просто рыл, копал и царапал это место в желании выбраться к небу, или в ад. Все равно, лишь бы не быть тут.

Сколько это продолжалось, я не могу сказать, просто работал руками и ногами, стараясь не поддаться отчаянию и панике. Оголтело и отуплено,  в надежде увидеть свет. Пару раз мои руки натыкались на что-то мякгое и это непременно, с таким неприятным хрустом, продавливалось под давлением  пальцев внутрь. В такие моменты я представлял себе отвратительного вида мерзких слизней, что живут под землей и питаются себе подобными. Сначала от этого испытывал отвращение, особенного когда разыгравшееся фантазия, подрисовывала неудобовариваемые образы  подземных тварей. Но потом, неожиданно для себя, осознал, что испытываю странное удовольствие от звука лопающегося хитина, ощущения проникающих пальцев в белесые тела, наполненные блевотиной переваренных существ. И теперь, раздавив очередного гада,  по садистки предвкушая, ждал очередной туши, для нового жертвоприношения своей ненасытной ненависти окружающего меня мира.

Иногда, утомившись,  отдыхал. Тогда я старался представить себе мир вне этой черноты,  фантазировал на тему о том, какой он будет снаружи: черный, белый или цветной. Больше, чем на выбор цвета, мне не хватало фантазии. Но для таких моментов этого хватало, мне было достаточно ощутить надежду существования другого мира, не такого как этот однообразный, плоский, наполненный отвратительным даже для моей фантазии. А потом снова начинал копать, надеясь, что неизбежно приближаюсь к тому, лучшему месту.

И вот, наконец. Наконец случилось то, ради чего я так исступленно прогрызался. Забрезжила неясным светом первая надежда, сквозь то маленькое отверстие, которое мне удалось проковырять и которое хватало ровно для того, чтобы разглядеть маленький лоскуток огромного.  А еще сладкий аромат воздуха, благоухание разнообразия, ночная свежесть и буйство воли природы. То маленькое отверстие давало взору разглядеть точку, которая была невообразимо далеко от меня, мерцала, меняя блеск, словно подавая мне какие-то знаки. Я с большим трудом смог оторваться от созерцания её и продолжил прорываться сквозь толщу окружающего. Получалось последнее очень тяжело, уже не хватало сил и на исходе было терпение. Но зато многократно возросло желание выбраться отсюда, желание ощутить отсутствие сдерживающего и давящего, раствориться в окружающем, напитаться кислородом и жизнью. Насладиться миром, словно источником ключевой воды в разгар жаркого удушливого июньского дня.

Вырвался, встал на обе ноги, раскинул руки в стороны, стараясь каждой клеткой уставшего и изголодавшего организма по свободе, напитаться Миром. Закрыл глаза.
 
Ждал.

Но что-то было не так. Что-то вокруг не давал желанной прохлады в тени после обжигающего солнца, такого ощущение не было, но именно так я представлял себе цветную картину на поверхности. Что же не так!

Открыл глаза и ужаснулся.

Стою в центре катастрофы, вокруг ни деревца, даже пеньки, по случайности, разбросанные обломанным подлеском, торчат кривым «сержантским ежиком» на вдруг поредевшей лесной плеши. Я один и вокруг меня более мертвый мир, чем тот, который я покинул, думая, что хуже него точно уже не будет. Но вот оно, «живое» доказательство того, что здесь, в этом месте, худший мир может сменить вовсе мир плохой.

- Где Я! 




Ботинки топчут пепел под ногами, точно такой же похоронил меня под своей многосотенкиллограмовой массой. Точно такой же был сверху, надо мной, вокруг меня, давил со всех сторон, стремясь, если не физически раздавить, то уничтожить морально. Но вот я выбрался и теперь  мои башмаки топчут его, трамбуя, давя и прессуя, стараясь растереть в еще более мелкую пыль, чем он есть. Не получается.
У меня не получается выместить на нем злобу от заточения, страх от одиночества, злость и обиду. И еще очень много ненависти и страха. Очень много страха.

Иду вперед, пересекая проплешину техногенной опушки, ищу естественные ориентиры на местности, но видимо, сила произошедшего здесь, была столь велика, что даже складки и изгибы местности выровнялись, образуя правильную геометрическую поверхность.

Здесь произошло то, после чего можно сказать о силе интеллекта человека, победившего природу, о хозяине жизни, о распорядителе царства жизни.
Жизни, следствием которой стала смерть.

Я иду, периодически спотыкаюсь о щербатую местность, усеянную тем, что осталось от некогда густого и сильного леса. Мне все более становится очевидным, что тягостно-тягучее состояние моего рассудка, который попал сейчас в некою эмоциональную гипнотическую и негативную петлю, становиться все более устойчивым, слабее реагируя на внешние раздражители. Я словно птица Феникс, сгорел, но уже без шанса на возрождение из пепла. Это было гораздо хуже, чем быть просто похороненным под слоем пепла и не надеяться выбраться.

Страх, ненависть, злоба и отчаяние, одиночество и обида. Это новые всадники моего гнета меланхолии и опустошающего понимания тщетности предпринимаемых усилий. Мир погиб, и даже не знаю, что это за мир, какой он был до катастрофы, и как в нем очутился. Не знаю, где я, для чего здесь  и есть ли шансы для меня в будущем.

А еще мучает жажда. И это становиться все более назойливым. И пусть мне становилось хуже, но для себя я понял, что именно жажда помогла отвлечься от самоубийственных мыслей, перестать жалеть себя, а просто попробовать найти воду. Напиться.

А потом.

Потом вернутся в сладкое лоно самоедства, придающего столько индивидуальности моей, к слову сказать, ни кому сейчас не интересной личности. Но это так приятно, быть окруженным бархатной мягкостью осознания себя жертвой обстоятельств.
Упал на колени, нет больше сил идти дальше. Видимо здесь закончиться мой недолгий путь, начавшийся от могилы в глубине, до могилы на поверхности. И даже мой труп будет не интересен ни кому, я не повстречал, пока шел ни одного признака животного. Я умру, не принеся ни пользы, ни пищи.

Все. Тут. Это лучшее место для меня, хотя здесь везде одинаково хорошо. Сажусь, давая натруженным ногам отдых, стараюсь направить мысли на нужный лад, представляю каким будет переход в другой мир, если конечно он бывает. И еще, загадываю, чтобы переход был не таким мучительным. Облокачиваюсь спиной о разбитый пенек, закрываю глаза и начинаю ждать.


- Эй, децолом, пужо поднимай быстренько, так и простыть жномо скоренько.

- Опять ты слова коверкаешь.

- Жо не сцепиально. Жо само.

- У тебя, Тютя, всегда все само. А ты пробовал по-другому. Ведь то, что ты говоришь, не каждый может понять.

- Ну жо ты есть. Ты меня помаешь. Поманиешь. По-ни-ма-ешь. – С трудом правильно выговаривает он.

- Еще пробуй, глядишь и переводчик не нужен будет.

- Ну жо без тебя ни как. Тюте без тебя не мжоно. Без тебя Тютю не поманиют.

- Ладно. –Отмахнулся от него рукой. – Давай, поднимай этого молодчика. Дотащим его нас, а там Седой ему поможет.


- Да куда вы такого ломтя приторанили? Мы ж его, такого лося, не прокормим! А потом. Что будет потом, когда он очухается? Не приведет ли он к нам мародеров или лесных братьев? Вы знаете кто он или откуда?

- Да мы его на Пустоши нашли, а там, как ты знаешь, даже зверья нет. Об этом месте все знают. Караваны его стороной обходят, конвои военные туда не суются, не говоря уже о трусливых собаках мародерах или братьях. Этот, видно, на голову больной совсем или порядка местного не знает. А мы вот его нашли, а он даже одет не как знакомые все эти. Он другой! А лицо его! А волосы! Ты видел когда-нибудь такие волосы?

- Да, да, Седой! Ты на волосы его потрисом! Он не как у тех жимуков! Он красный!

- Рыжий он Тютя, рыжий. – Поправил его напарник.

- И я о том же! Он дивишь какой Жирый! Во какой. – Тютя ткнул бессознательного пальцем в темя, указывая на цвет волос.

- Ладно. Ладно! – Отмахнулся от них Седой. – А потом-то, что с ним делать?

- Октормим его, а он нас защащить стенат от разнибойников.

- Вот сколько знаю тебя, Тютя, столько все привыкнуть не могу к тому, что ты лапочешь. Егор переведи его эту…. Речь что ли.

- Говорит, что лосяру этого надо откормить, на ноги поставить, подлечить, а он, значит в благодарность, будет защищать нас.

- Ага. Вот ты подумай, чего ожидать от такого ломтя в качестве благодарности – или шею свернет, как курице, или так, под руки его попадешь. Вы руки то его видели, пока сюда тащили. У него же там не мышцы, это же мутантство какое-то. Таких не бывает.
 
-  Я ж и горюов, что не так нам будет сташнор, как этим бямрать, когда удявит его и это. – Тютин палец ткнул в гору мышц бессознательного.

- Ну, хорошо. Пуская остается, а там видно будет.

Как раз, в это время рыжий пошевелился, не понимающим взглядом посмотрел куда-то в сторону и простонал-прошептал:

- Воды.

- Ну, чего стоите. Слыхали? Человек воды попросил – так и несите. – Прокомментировал Седой. Двое спохватились, зачерпнули пару ковшиков из близ стоящей кадки, подали рыжему. Тот с наслаждением, смачно глотая, остудил горло, наполняя организм свежестью и бодростью. Потом оттер тыльной стороной рукава рот, поднял глаза, оглядывая присутствующих.

- Кто вы? – Спросил он хрипло.

- Местные мы. – Ответил на вопрос Седой.

- Ага. Лешими нас зовут. – Именно сейчас у Тюти получились все слова.

- Не лешие. Чего человека путаешь. Лесные. Живем тут. Спасаемся от радиации, города, разбойников, мутантов всяких. Ты, кстати, не мутант ли случаем?

- Не знаю.

- А как тебя зовут. – В свою очередь, задал вопрос Егор.

- Не знаю. – Опять ответил рыжий.

- Ты помнишь, откуда ты, сколько тебе лет. Может друзей, родственников можешь назвать, где живут?

- Нет.

- Ну, тогда, назови то, что помнишь.

Рыжий задумался, вспоминая и вдруг его лоб разгладился, а лицо приобрело более мягкие черты. Он вспомнил:

- КАСТРа.

- Ну друг, в этом нет ни чего удивительного, такое название носит наша планета. А еще что-то вспомнить ты можешь?

Рыжий опять посерьезнел, сосредоточенно посмотрел на дверной проем, словно что-то пытался там разглядеть, потом отрицательно помотал головой:

- Нет.

- Да и ладно. – Махнул рукой Седой. – Может потом вспомнишь. – Егор, иди покажи, где у нас умывальник и давайте садится к столу.


- Есть ли здесь город?
- Да городов тут полно, только какой тебе нужен? Совсем рядом с нами есть Котлован, но там кроме радиоактивных болот и всяких корявых мутантов ни кого нет. Потом, чуть дальше, Речной, там форт охраняющий торговый путь, тебя туда, скорее всего, не пустят, там вообще к чужакам очень подозрительно относятся и если что стреляют без предупреждения, а если узнают, что ты с Солнечных Сопок, тогда…У-у-у.- Протянул Седой. – Еще дальше Улей, там выжившие после Удара, накопали землянок, соединили ходами и живут потихоньку. Хотя, потихоньку, как я слышал, сейчас у них не особо получается, говорят напасть у них появилась какая-то, поджирают ночами, а там и женщины, и дети, и старики. Им предлагали эвакуацию в Аркадию, но там для них «слишком спертый воздух», привыкли они жить «по-себе», не любят центральной власти и подчинятся не любят. Говорят, что цивилизация сгубила их мир и они уже не вернутся к ней обратно, прям вот так и сказали, что мол лучше пусть их сожрут, но обратно они ни нагой. Черти косматые!

Седой презрительно сплюнул.

- Детишек пожалели бы!

- А что дальше. – Поторопил его Рыжий. Не зная своего имени, за ним закрепилось это прозвище, что характеризовало его за главную черту его внешности, а он не особо и сопротивлялся – Рыжий, так Рыжий.

- Ну дальше, собственно говоря, столица этой местности, центральный город – Аркадия. Там люди живут в бункерах, я слышал, что даже есть там относительные удобства. Военные, разведчики, сталкеры. Сто-ло-вая. – Протянул мечтательно Седой. Видно было, как увлекся их старший и Рыжему пришлось даже его одернуть, чтобы привести в чувство и вернуть обратно.

- Много там людей живет?

- Да, много. Тысяча, а может и все две. Рядом с городом есть старые заводы и инфраструктура, есть Депо старых поездов, говорят там тварь страшная появилась, многих уже погубила она. Но к несчастью, тебе нужно именно туда. Только там ты сможешь найти ответы на свои вопросы. Но прежде чем идти туда, загляни в Аркадию, к шаману Алтаю, он даст тебе инструкцию и так, может еще что ценное расскажет. Возможно, что он знает номер поезда, который тебе нужен. Так, что иди сразу к Алтаю, не теряй времени по пути.

- А есть ли короткий путь к Аркадии?

- Я тебе про него и рассказал.

- Хорошо. Тогда спасибо и  прощай.

- И тебе не хворать. – Напутствовал его Седой. – И кстати, спасибо, что помог разобраться с братьями и мародерами.

- Не за что.  Тюте с Егором привет передавай.

- Передам.

На том и распрощались. Рыжий, закинув походный мешок через плечо, бодро зашагал по просеке в указанном Седым направлении.

sanitarNeo@yandex.ru
Дорогие друзья! Поддержите канал голосом.