КВН

Гроза в небе над "Ершалаимом" разлилась по Московским небоскребам как карамель по горячему столу. Маргарита вошла в камеру (как следующий житель называл свою палату) к Ивану Бездомному. Тот бессмысленно смотрел в окно. Потому, что больше смотреть было некуда. Во всем остальном застыла статика и тоска. И только в раме хоть что-то происходило: например, менялась погода.
- Здравствуйте, Маргарита Николаевна, - Начал первым поэт, переставший являться таковым уже давно, еще до исключения из объединения писателей.
- Утро доброе, Иванчик-Балаганчик, - Скромно пошутила Маргарита и зыркнула милосердно на старого эксцентричного знакомого. Отпечаток наносной мудрости как побочное действие "лечения" украсил лицо пациента, и сегодня, спустя годы, он выглядел одного возраста с пришедшей.
- Как вовремя. Всегда, когда гроза, приходите. Верно, сдерживаете стихию.
Марго прошла, села на стул, на который садилась, видимо, неоднократно. Опустила глаза в пол, изрекла глубинно:
- Да, гроза сегодня хороша. Такую не сдержишь ни силой мысли, ни душой.
- В такую, может, и прокуратор со своей вздрагивающей от взрывов собакой топает к саду, чтобы тоской томиться от того, что не изменить.
- Мудреешь, философ, - Язвила милосердная навестительница.
- Вы к нему ходили? - Переспросил Иван уже другими глазами, очевидно, о Мастере, - Простите, я нетактичен как собака. Просто хочется знать, он что-нибудь передавал для моей натуры? ("Ванька-Балаганька" прогнулся как мог извинением во взгляде). М-м.. Он конечно же говорил, но исключительное личное? Причем тут я...
- Отнюдь, Ваня. Ничего личного. Твоя проницательность растет как клен за окном, - Грустно продолжала свое дело женщина, - Тюряга и тебе пошла на пользу.
- Уважаемая писательница, этот клен я смотрю каждый день. Он не растет - он даже усох! Все впустую, - Злобно сплюнул пациент.
Марго усмехнулась:
- Растет, но твоей тоской не видно. Хорошо: было тебе послание!
- Да вы что! Значит все-таки говорил?.. - Вспыхнул деятельный ребенок в Иване Николаевиче Бездомном, Марго подняла живые глаза, которые ответно блеснули:
- Он догадался и сумел передать "твоей натуре", что глава с Пилатом обязана быть переписана в другом стиле другого ритма, намеченных в черновиках.
- Вот как!
- Из замка его с псом переместить в греческий театр, на котором будет вымышленно стоять крест с Иешуа.
- Неожиданный ход. Не понимаю пока, с чем связан, - Напрягся и оживился одновременно Бездомный-поэт и за мгновенье из "мудрого" превратился в бойкого мальчишку, каким был раньше, когда вылезал из реки и когда шел бить морды в писательском ресторане. Он достал из-под подушки щедрую кипу мятых листов - исчерканных, обработанных, постаревших - и алчно замял руками:
- Вот они... Сейчас посмотрим!
- Ваня, понять, что у них там, в головах чистых, нам, земным, сложно. Но они точно лучше знают и соображают, - Проронила тихо Маргарита Николаевна, - Он еще говорил, если Ванька спросит почему, скажи Пилат попросил.
Маргарита поняла, что эта фраза была лишней.
- Чего-о?? Сам Пилат читает? Обалдеть! Вот это уже интересно! - У экс-поэта в глазах стала сверкать своя молния и свой грозовой Май бушевать в такт грозе фактической. Он ликовал, - Меня, рядового члена МОССОЛИТА из гадкой психушки - и сам Пилат? - Нарушилась связь времен!
- Оправдание для начала плодотворнй деятельности появилось? Я рада.
- Да-а... Будем работать! А вы опять в Питер? - Вспомнил о гостье больной.
- Билет на вечернюю Стрелу. Вот и к тебе заскочить решила - Пилатом попугать или обрадовать - и библиотечных крысок своих проведать в последний раз... - Ненавящево вставила Марго, опустив голову, Иван и этого не заметил.
- Ох, Пилат Пилатище! Уже качественно приятно ощущаю, что придется выполнить и оказать услугу этому каящемуся кровопийце, работа во имя истории ждет меня! Раз уезжаете, удачи вам в пути, - Оживился больной. И не дождавшись ухода гостьи принялся перебирать листы, выискивая, очевидно, где появляется "Пилатская морда", а Маргарита сказала сухо и холодно:
- Писатель еще сказал, чтобы расслабился ты - все-равно, пока главы не закончишь, не выпишут тебя, и жизни не понюхаешь. Хотя что там нюхать в испоганенной Москве.
Новый автор романов как жаба округлил глаза, а потом нашелся для ответов:
- А меня и так никудашеньки никогдашеньки не выпишут. Я уже смирился. Это - в белых цветах с койкой - уже мой дом. И вообще, идти мне некуда. Вот точно от вашего муженька пагубно заразился! - Обвинял осторожно Иван, - Я давно безработный, общагу отменили. Вещи пока Рюхину свезли. Да и семейное, ф-ф-ф.. Лизка забыла, наверно, кто таков..
- Это не тебе решать, отпустят-ли и куда, и насчет Лизки. Тебе писать надо - больше ни о чем думать не надобно, - С внезапной украшающей решительностию сказала Рита Николаевна.
- Писать? Не он ли меня там держит?? - Усомнился ново-проницательный Иван.
Марго увернулась, погрозив пальцем:
- Эй, бунтарь!.. Одним словом, накалякать тебе все-таки придется! Тюрьма-лечебница - сейчас твое благо. И вот тебе, кстати, пару книжек. Гоголь, Рабле, Дюма. Оттачивай юмор. Не забывай читать, писатель. Пополняй эрудицию. Там ветер дует.
- Тут есть библиотека, - Хмуро пробубнил ученик.
- Значит, не все потеряно для Кащенских гениев.
Иван повернулся к окну:
- Благодать небесная. Я вижу по грозе. Сни-зо-шла.
- Зрячий Ивашка хрумкает кашку. Всякий раз мне в больнице уговаривать приходится, - Отвернула голову на окно с грозою Марго, потом повернулась к Ивану потеплевшей, - Как ты себя чувствуешь, как доктора к тебе относятся?..
- Лояльно. К вежливым всегда лояльно. Моя мордасень будит в людях лучшие чувства: жалость, сострадание, чувство долга, бессмысленность надежды. Научился в этом находить смиренное упокоение, - Желчно, но добро отвечал нарождающийся писатель, не забывая загибать пальцы.
- Ну-ну, меру соблюдай, - Скептичным холодом подула королева, - Ладно, Ваня.. Теперь надолго уйду, - И опять глядела в окно.
- А что такое? А почему?.. А впрочем, я понимаю, - Смирялся МОССОЛИТ-ский поэт.
- Да, мой проницательный друг, мученик и мужеученик, чувствую, что теперь уйду навсегда, очень скоро.
- Время пришло. Я понял, - Мужественно, но еще по-детски ответил здоровый больной, - Впрочем, давно вам пора. А из-за таких неопределившихся пациентов вас и задерживают. А вы заслужили. Может, я один из живых знаю, как вы душой страдали, - Очнулся взрослый в поэте.
- Да, будем так считать, - Уверенно сказала Маргарита, бросила на стол ключик, подошла, наклонилась ко лбу, подарила лобзание в переносицу и поплыла к дверям:
- Прощай, новый мастер.

Дверь мягонько шлепнула, цунами волнения конем проскакала по пациенту, однако он был уже мыслями в работе. Гроза утихла. На подоконнике сушились воробьи. Клен не выглядел усохшим.

*

На следующее коварное утро, пока Питерское солнце вальяжно теснило старинные здания, сложенные из каменюг Петровских времен, с пристаньки "львиного" мостка на Фонтанке Азазелло метил взором на размеренно плывущего по течению кота. Кот сей миновал речные трамвайчики и сочетал это дело успешно с курением Китайской сигары, доставленную ему в подарок с Суньфэньхэ конферансье из театра. Владельцы своих прибыльных водных маршрутов, нанятые на арендной основе, грозно и недоверчиво смотрели на дымящего паровозом Бегемота, который курсировал мимо них уверенно. При этом сами курили сигареты западные, дешевые. На противоположном берегу было красиво: играли утренние тени, на здания рассыпалась акварель красок с палитры облаков. Среди этих домов - шедевров архитектора Трезини - вжимались училище правоведения и дом Тургенева. Каплан бы могла достать пистолет и убить Ленина от такой громогласной красоты. А Азазелло, пройдя вдоль парапетов и спрыгнув на палубу одного из катеров, оперся на железо бортиков,  нависшего над штурманами и лишь цинично сощурился на эти прелести. Затем скинул морякам свое вещее слово о коте:
- Ребята, видели ли вы подобное в Ладожском бассейне?
Ребята эти не ответили. Но понятно, что "такого" не видели. Тогда кинув подбородком над оторопевшими штурманами, хам в крупную клетку сгорланил уже коту:
- Омываешься в Фонтанке, чтоб очиститься после первородного греха, паскуда усатая?..
На это городской, но речной вполне непаскудный кот, не поворачивая головы, продымил так:
- Мой клетчатый друг, я всегда  освежаюсь до совершения греха. Это философия немцев. Это гигиена философов.
- Не перегнул бы с очищением, философ писанный. От избытка нефтяных пятен тут можно во-первых до морга доклюкать.
Кот и тут невозмутимо вклеил над рябью фразу:
- Кляксы для пользы всосутся в мех.

Бегемото-паровозик сощерелся, пуская кольцо дыма, секундно подумал и мяукнул над звонкой утренней водой план:
- Доплыву до бакена Адмиралтейства и с Маргариткой пойдем прощаться. Встречай там, князь.
И пловец ускорился. Навстречу ему скользил прогулочный теплоходик, дымил сладострастно горячим паром. Стоящий за штурвалом человек увидел кота: транспорт провернул сначала к коту, потом от кота, и в конце выставился на прежний курс. Два дымохода прошли друг к другу бортами. Никто продудеть не собрался. Паромщики, придумав не выдерживающее критики "логическое" объяснение увиденному, пощелкали веками глаз и полезли каждый в свою каюту.

*

Через час после сплава, в продолжение сего же утра и, значит, на следующий день после мероприятия с фуршетом, посещенного алчными компаньонами искусства, Бегемот, зализанный под нефтяного глянцевого пингвина, сидел на подоконнике в коридоре гостиницы четырех звезд "Усы Петра" и согреваемый потоками вайфая, поглядывал на мерцавший Фейсбук. В руках у него была нить и игла. На модной эмо-шапочке он вышил ими композицию "Мастер-козел". И по поводу этой работы интересовался у Азазелло, пившего "Кофе пустыни":
- Вот ты, друг мой, предпочитаешь Крестик или бантик в сфере изящной питерской вышивки?
Кофеман хмуро, не глядя в кота, ответил следующее:
- Я крест на чело не готов принять еще триста лет буду! В отличие от твоей конформистской натуры, я личность ошибающийся, но цельная. А шей петлей Бегемота - как всех шьешь.
Бегемот хитр`о ухмыльнулся, блеснув искорками аппетитных фосфорных миндалин. Далее, с Азазелло они услышали, как чьей-то усталой рукой схлопнулась входная дверь, и с тихим женским выдохом кто-то нежный разулся, поздоровался с вахтершей и вошел в рум, что находилась за стеной от кухни, Бегемот-вышиватель восхищенно украдкой кивнул наблюдавшему процесс "другу":

- Просопливим разговор о крестах. Хочу лишь сказать, потерявшие мужа в разлуке становятся более прекрасны, не находишь?
Азазелло тянул свой кофе глядел на стену с "бабой" из Таиланда:
- А помоему они умирают, впрочем, плевать. Я ни с кем не сходился и всегда был разлучен со всеми кроме истины.
- От того ты такой истинно прекрасный.. - Благородно язвил кот

Вахтерша отошла, а Бегемот с Азазелло - уже в истинном обличие - переместились поближе к двери в номер, чтобы сесть перед столовой у бара. За стенкой послышался несдержанный женский ох, на что тот же мохнатый сказал громко:
- Кота уши слышали мнение, что чтобы нести Божью любовь в мир, надо самому быть от ее радикально свободным. Такенный пародокс, Маргарита Николаевна!
Далее кот снова отвернулся к своему делу и произнес уже громче, да нахальней:
- Маргарита Николавна, может водочки для сугрева духовного? Тут, в Питерском холодильничке, имеется.
Молчание прогудело в ответ на изреченную наглость. Тогда кот обратился к партнеру в хулиганстве:
- Разве ерунду предлагаю? Водочка - лучший замен самообманных эмоций, куда во первую очередь входит любовь. Сие - нормализатор отношений.
И снова за стенку направил усатую физиономию:
- Вот и новый "обещалкин" не смог выполнить ваши "3 желания", не иначе сам попал в передел. Так простим его и отпустим миром в киноад. Двуличной персоне - категоричное направление.
- Эта морда заново ангажирована Некроктеатром самодеятельности из браги дрожжей Ленко-Мхата! Ха-ха, обещалкин-Обезъянкин не пропадет, - Раздался радостью мрачный напарник-клеветник.

Тут через дверь донеслось побеждающее женское желание:
- Бегемот. Приготовь ежевичный. Как умеешь ты.
Кот радостно оживился:
- Мигом несу, моя принцесса.
Быстро изготовив на общей кухне чаек, животный помчался с чайником и горстями свежей ежевики в комнату. Ежевику рассыпал на ходу. Но, пролетая с чайником коридор, придерживая его лапой и хвостом, он застыл. Через миг в двери квакнул звонок. Со странным огоньком неоднозначности чаевный Бегемот повел бровью:
- Верую, грядут перемены, и чую через замочную скважину, что верую! К вас, Марго!

В расстегнутом мокром пальто (видно на проспектах Питера была морось) Маргарита, всхлипывая, шмыгнула к ручке, благожелательно опередив спешившую вахтершу. За дверью стоял почтальон. В синей униформе, куртке и таксисткой кепке прошлого или позапрошлого века, с пером в зубах и с капающими с него на пол чернилами. Приподняв кепи, посланец улыбнулся. Корефаны от розыгрыша прочли на логотипе его куртки Кранты-Кот. И разглядели значок почтового воробья.
Азазелло раскинулся в фразе:
- Шикарен!
А Кот сказал привставшему Азазелло:
- Очень важное событие сейчас происходит. Важное из всех, что после войны было от Волги до Невы.
Адепт воробьиной почты открыл рот со скрипучим голосом:
- Библиотекарша?! Вам телеграмма.

После того как библиотекарь приняла конверт (еще странность: телеграмма в конверте) и расписалась строгим офисным стилем, она нервно разорвала упаковку и нашла две вещи: крашенный под золото ключик и записка. Ключик, повертев, открыла бумагу, тогда глаза ее зализали слова:
- ...Тьма со средиземного моря окутвала город. Пятый прокурарий Илудеи крякнул селезнем Ку-ка-ре-ку!.. Да не, не то... А то вот: Маргарита Николаевна, вы - Великая принцесса  терпения. Плачу, стало быть, вам как могу. В роддоме номер троечка замечательного города секс-Петербурга родилась девочка. 8-ая палата 3-ый этаж. Налево от сантиарок. Суррогатную мать зовут Марией Петровой. Это и есть освобожденный писатель. Вырастет он когда-нибудь и одержит несколько крупных побед на международных соревнованиях по пинг-понгу. Русский язык его, замечу - на вашей совести. Адью, дорогая!..

Королева свернула полное бреда, таинственного хамства и непонятной надежды письмо, посмотрела со спокойной улыбкой веселых глаз на помощников, головами торчащих из двери и, вертя ключик, дала комичное распоряжение:
- Что, поветухи-дяди из Москвы. Собирайтесь - поедем в роддом, ученика в пеленки принимать.
Но кот на это странно улыбнулся, повел усом и, присев как дворецкий, указал двумя лапами на открывшийся лифт.
- Идите, Маргарита Николавна. Вам 100% туда.. - Сощерелся кот, показывая направление.
- И не мешайте новичкам. Разберемся самолично в вопросах культуры и литературы без рецензентов! - Прорычал Азазелий. Он был строг, а почтальон утвердительно кивнул.
- А за искусство не бойтесь - мы сами расколдуем в вопросах литературы. Тут готовится великий шторм - долгожданная всеми буря...  - Добавил еще рассыльный, глядя на стену.
Марго поняла, что зайти придется. Она шагнула в лифт - обычный и тусклый и исцарапанный матами. Нажала первый этаж. И видела последним, как двери сожрали грустные блестевшие прощальной хитростью глаза кота, черневшие теплотой глаза Азазеллы и спину отвернувшегося почтальона-Громыки, снявшего картуз и дешевый парик.

===========================================================

Лифт ехал долго. По звуку снаружи она поняла, что несся он дико, и ветер свистел за бортом лихо, при том лизал створку, будто та - фюзеляж самолета. Эксведьма Маргарита Николаевна со свойственным ей фаталичным задором ухмылялась. В голове ее, умной и начитанной, промелькнула разумная мысль:
- Лечу. Опять. А в какие дебри? Мистические?
Великовозрастная "Принцесса" книг прислушивалась к шумам и догадывалась, что кабина мчится не вниз и не вверх, и не в шахте - и не в "Ялте". Не в вертикальном тоннеле, устроенном жил планом Питерских паутин ЖЭУ она несется, а где-то в неопознанном пространстве и по всей вероятности открытом в атмосфере. Дверки плотно были закрыты резинками. Они вмялись друг в друга как губы старухи, "в щелку" за событием не подглядеть, не поднюхать, а лишь подслушать. Начиналась первая стадия невесомости, по ее изречению: живот-бабочки. В голове сквозила пошлая песенка: Проститутки точно утки - летят на юг. Прощайся с летом, милый друг. Прощаюсь. Каюсь.. "Не знаю, с чем общаюсь." Думала ее голова. Через какое-то время полета шум ветра унялся. А приятный запах благоухания лугового поля, вошедший через "резиновую старуху", появился, и тепло спокойствия по телу негаданно разлилось. С вибрирующим скрипом "Пепелац" притормозил тем образом, какой всегда вытворяют лифты перед остановкой. Хрясть! И двери раскрылись. Пассажирка всосала глазами лиственный лес. И ноги ее тут же сделали шаг. А потом она уже начала думать: а надо было ли.

Под листьями висела прозрачная сияющая икона, предположительно, Христа. В полный рост, и одежды на полотне  колыхались. Светились и ткань, и надпись: "Склони голову, всяк сюда входящиее животное". Под самой иконой: "Возлюбите да не забудьте!".. Божий Сын улыбался и превращался просто в сияющую рыбку, которая потом становилась символом из трех дуг.
- "Мой рыболовный кружок"? - Скабрезно додумала Марго шутку, но потом сама же постыдилась своей умственной шалости.

В общем, для читателя, чтоб было ясно, из лифта земная Искусствовед вышла в комнату посреди леса - поляну под густым куполом листвы. А там перед ней заплясали иконы, стойки с хороводами свечей и закрытый за плетением хвойных веток алтарь впереди. Это ширма с двумя наверно нарисованными - но как живыми - ангелами. Высокая трава доходила до свечных пламеньев.

Конечно, Марго всяких фокусов повидала. Какие силы только не дурманили ее наглое воображение. Но этот секрет был каким-то уютным. Под тенью густой насыщенной листвы оазис, орашавшийся дрожащим светом огоньков с воска, казался чем-то мультяшно-волшебным.

По краям этой мнимой комнаты, выдавленной из леса, на честном слове висели большие и малые иконы в бакетах из свежего кедра, и перед одной из них - из цельного света - стояла женщина. Сначала Марго ее не видела. Ракурс наверно был не тот. В куколе алой накидки от головы до щиколоток, в сандалиях с рубиновым камнем под этим квадратом безликого образа света - леди тихо шептала по латыни какие-то просьбы.
- Ну вот тебе и соединение Божественной и природной природы, елки-палки, - Брякнула под нос Маргарита Николаевна в углу затерянного в чаще дома молитвы.
Женщина, шептавшая лику сокровенное, резко обернулась, и набитыми света глазами остро посмотрела на Марго. Тут же в спешке удалилась в глубь чащи, точнее, растаяла, едва коснувшись первых веток. Великолепная Марго Николаевна в этот момент тоже сделала первый шаг к лесному алтарю, подумав, что чудеса Божественные разительно отличаются от дьявольских.

Иконы изображений неопознанных ликов были затемнены, будто бы дышали объемом. И в рамках иконостасов шевелились одеждами. Завидев Марго, они содрогнулись и съежились, как кальмары, уколотые иглой рыбака. Не то чтобы экс-ведьма не ходила в церкви. Еще как ходила! Но сейчас ей отчего-то было неуместно радостно. Как-то весело в предожидании. Ум ее плясал веселыми мыслями. И суть слов свелась бы к такому обращению:
- Уважаемые святые, простите, я больше буду, наверное.
Марго почувствовала, что нужно обнажить из души виноватость, поэтому порочный ум и язык она отключила. А включила иной орган: сердце Маргариты. Она осторожно потянулась пальцем и коснулась дымки "стекла" и глаза ее невольно закрылись. Дальше она начала испытывать нечто со стороны выглядевшее как сильный озноб. Было повышение температуры, лихорадочное трясочное тремоло, потливость.
Когда глаза открыла и убрала палец, лики выглядели настоящими, но в ч.б. И смотрели на нее глазами человечьими, спокойно. Леса почти не было видно. Была комната - совершенно обычная, с серыми стенами - наподобие тех что были в больнице.

*

Итак, лес стал не так уже виден. Сквозь его прозрачность проглядывалась геометрия комнаты, сильно напоминающая больничную палату. В кальсонах, пижаме и с шапочкой в руке перед ней стоял мастер. Веселый, со здоровым искрившемся взглядом. За руку он держал кота, стоявшего на задних лапах и тоже державшего его за руку. Кот был в рыжих фосфорисцитных полосках, в солнечных очках, склонный к полноте - но не Бегемот! И этот, склонный, - держал записку. В ней слова: "Я им говорил, что не собираюсь копировать Библию. А Они не поверили. Вот приставили ко мне редактора моих слов."
- Жюль Верн, - После прочтения Маргаритой благожелательно представился фонтанирующий улыбкой тот, кто был новым котом, снял очки и подал к рукопожатию незанятую мастером лапу. Гостья, завороженная этим гипнозом, пожала и посмотрела на мастера:
- А почему молчишь? - Промямлила она.
- Шутка, - Ответил мастер. Подождав пару мгновений, пока гостья включала соображалку, он еще сказал, - Ну что, теперь можно обниматься.. Нео-Латунский не страшен, - Он развел руки - простер их от куста до куста, и освобожденный кот добавил:
- А я чувствую, что для редакторской деятельности пока не нужен, так что оставляю для черновиков и набросков.
Редактор в мелкой тигриной шкуре гуськом скрылся за угол. Марго продолжала растерянно вглядываться в воскресшие сияющие глаза и в полной инфантильной растерянности предъявляя билет-телеграмму:
- А в записке ж сказано.. Народился... Номер 4... И всякое спортивное...
- Ну мало ли, что шутники пишут. Где народился там и проявился.. На корде, значит? - Он взял записку для изучения. Потом выбросил, опять улыбнулся, сам сделал вперед шажок, и с этого момента, обретя здравопонимание, она уже бросилась в него, чтобы впиться со всей страстью:
- Ноги обмякли...
- А ты не сползай. Мы и так долго совместно падали. Ниже оригинальных московских плинтусов, - Кальсонный мастер подтянул ослабевшее тело.
Она, найдя силы, впилась по-настоящему, кот выглянул из-за угла:
- Я все вижу.. Обязательства.

Не слыша шпиона, Марго пробежала взглядом по глазам, которые теперь светились в отличие от глаз из подвального прошлого:
- Сон?
Владелец светящихся, полных энергии отвечал бодро:
- Что есть сон?...
- Я л-люблю тебя..
После этой многозначительной простоты, впившись щекой в грудь, Марго плакала. А кот отвернулся, чтобы гримасничать ползущему золотому таракану:
- Видишь ли, трицератопс, это земная любовь. Et est Самообман. Но и тренировочка... для у-лю-лю!
Безмолвная театральная акция продолжалось долго. Пижамник-"мертвец" укачивал слабевшую женщину как младенца. Молчал. Потом дал короткую речь, глядя поверх ее затылка в стену:
- Мне сказали, что тебя приведут за выстраданное... Вот мы и пришли друг к другу.
- И молодцы! И правильно! Только так и куется! - дал кот из-за угла
- Да, а мне выдали уведомление, что капут, - Она не договорила, снова положив голову на грудь, потом добавила, - Кот - брат черного?..
- Соображалка в тебе всегда была великолепной. Писатель, Хорошо ли подглядывать за влюбленными, не видившимися больше 50 лет?!
- Ты редактора называешь писателем? Или он тот самый... Редактор?
- Есть редакторы, большие чем все мы писатели, - Ухмыльнулся обретенный мужчина.
- Я не подглядываю - я надзираю, - Заявил о себе кот, встал в суровую позу, скрестив на груди груди, - Если Я, как говорит этот мусье, писатель. То значит мне дано право залазить во все импульсации эмоций без приглашения. Впрочем, уверяю. Слюни мне безразличны. Тем более любовью вы не умеете пользоваться, а похоже, что и не знаете, что это такое, от чего ее самую опять отберут. Я за конструктивное начало ума! В самообман не верю и не смотрю, - Он снова с энтузиазмом вернулся к таракану, шевеля его пальцем, ножки у того быстрей зашуршали.
Марго не отнимала щеки от груди возлюбленного, легко "сплюнула ледышку-рецензию":
- Точно, брат.
- Кровь одна. Цели разные. Диаметральные. Параллельные.
Марго бессильно ухмыльнулась, закрыв глаза. Пальцы библиотекарши давно сильно сжимали руки пациента дурдома, и ногти впивались в кожу.
- Мне больно, Марго, - Признался потерпевший объятий, пытаясь нежно уверенно разнять иглы фаланг из плоти, упреждающе глядя на нее..
Та нашла силы издевнуться:
- Терпи, ибо дух твой стяжал смирения.
- То-онны смирения!.. Фасуй, на Черкизовский вези, есть он хоть? - Руки супруга нежно взяли ее за плечи.
- Есть-есть. Целоваться можно в губы... У вас?..

С этим моментом "у васа" кот вздрогнул, будто его дернули за хвост, и прекратил, боясь что потеряют благоразумие и станут неуправляемыми:
- Э! Кхм, я хотел бы заметить, что вновь пришедшей даме давно пора показаться к Смотрящему. Как раз и пауза для того исключительная: самое время объявиться к силам, курирующим вокзал прибытия.
- Смотрящему?.. Зона что-ли?.. - Развлекалась иронией марго, отомстив, что не выдали целоваться.
- Ну надо же, как быстро вы, имигранты, окликаетесь на тюремный жаргончик. Язык тюрьмы для вас самый понятный с молока матери. Это у вас зона, - Серьезно ответил кот.

Они двинули за рыжим поводырем по коридорам высоких потолков мимо стен, которые как-то летели или плыли узорами мимо них.
- Редактор у тебя качественный. Ни одного необдуманного словца и жеста не пропустит в печать.
- Да. Хочешь подарю?
- Не надо! - Громко смеялась Марго
- Он - мое лучшее развлечение. И учитель в пустоте, - Грустно добавил бывший больной психбольницы, поворачивая в один за другим углы коридора. Кот, не оборачиваясь, "нравственно" и таинственно улыбнулся.

Пока топали к загадочному Смотрящему, Мастер задал вопрос:
- Как там наши?.. Азазелий с костью, например - в нарды играет? Кот Крокодил - фокусы шутит, бензин пьет? И, главное, этот, Коровьев?
Марго удивилась вопросу мужа посмотрела на него, профиль того был решителен - как у человека готового к действию. "А он действительно изменился" - подумала женщина и пожала плечами:
- Фагот уже не с нами... Во времени исчез. Остальные - по-тихоньку добреют. Бегемот вместо фокусов верующим стал.
- Кем??..
- Кто это там ваши?! - Требовательно повысил тон кот.
- Наши это наши, - Засмеялась Марго совсем девчачьи, - Родственники из деревни.
- Пришли! - прервал смех "Брат II".

Действительно. Коридор закончился и, наконец, вошли в просторную комнату. Но сразу в ее начале в углу за столом, перекрывавшем дальнейшее, сидел человек. Несколько крупных размеров. В пиджаке. Он имел под руками како-то журнал и светлое перо. Он и начал разговор: сходу, располагающе, как бы добродушно - точно ждал этих гостей и всю эту бутафорию для них и готовил:
- А вот, значит, та самая Маргарита, так сказать во плоти.
- Вы смотрящий? - Тоже от нервного возбуждения сходу атаковала имигрантка.
- Подойдите, пожалуйста, хочу вас рассмотреть.
Кот вмешался, чувствуя, что нужен разряд:
- Коль скоро вас пустили в это место. То необходимо выслушать что к чему, - Вмешался он и обернулся, - Это для начала!... Поэтому идем на компромиссы от кисы!
Та посмотрела на мастера, тот уверенно и добро отпустил ее руку, направив к столу, и та пошла.
жест смотрящего указал на стул. Марго села.
- Цель прибытия...
- Познание!
- Любовь, наверное, - По очереди рапортовали кот и мастер.
- Так любовь или познание? А может что-то еще?
- Тишина, включающая в себя все.. - Сказала Маргарита, - Вы издеваться меня призвали?.. Так убивайте сразу.\или отсылайте обратно.. нас.. буду ждать своего часа... - неожиданно выдала марго
- А? Так ваш час давно пробил... - Смотрящий улыбнулся виновато и странно одновременно, - Как нам быть? Начну цитаты вашего издевательства над Кое-чем, вы себе кожу изорвете.
Марго не ответила. Кот поправил усы и челку.
- Начнем сначала. Как вам наша церковь? Она достаточно тиха для вас?
Смиренная Маргарита дала два слова:
- Достаточно. Тиха.
- Из дубов-колдунов лесная - мы старались... Тогда добро пожаловать домой.
В вечерней молитве за вас приходили просить Фрида и еще кое-кто..
- Кто? - Покорно спросила грешница.
После паузы Спрашивающий светло ответил:
- Ваш муж.
Марго мучительно опустила голову
- На земле у вас времени не было вспомнить, что вы замужем. Ныне этого времени у вас будет больше. Будете ходить на молебен?.. По 8-ым дням, например, у нас котик читает.
"Котик" довольно выдался грудью под колесо. Марго не поднимала головы:
- Буду молиться.
- Вы же почти начали это делать.
Рыжий редактор умно вставил словца:
- На земле все выглядит очень запутанным, клубок такой сложный. А здесь - мигом все разъясняется, и нити лежат на руках, - Кот протянул лапы, поиграв коготками.
- У вас очень доброе сердце, как говорили рисованные посланники из мультфильмов Госфильмфонда. Поэтому мы вас хотим сохранить для себя. Не для тьмы! И оберегали как могли, когда вы ныряли во все тяжкие и поверхностные.
- Может не врут? - Шепнул мастер любовнице.
- Ходатайтство за вас вверх ходил носить ваш любовник-писатель. "Евангелист" - мы его тут зовем. (Писатель смутился, но как-то оставался собой). И к счастью, вашему и нашему, для вас все не потеряно! (С искренней экзальтацией отметил журнальный судья). Ведь за вас дала плач еще одна - Мария, а она - ого....
- Та самая? Что любила Иешуа?
Допрашивающий приложил палец к губам:
- Тсс. Мы еще слишком слабы, чтобы вызывать некоторые имена.
- И грязны, - Доработал фразу многофункциональный кот Жюль Верн, подняв золотистый коготь вверх.
- И откуда у вас эта страсть к Арамейскому. Пилата ж вы, как есть, называете, Pilatus...
- Из звучания, - Вставил мастер-"Евангелист".
- Вам будут открываться разные комнаты нашей области. У нас очень богатые леса и Библиотека. Удачи вам в войне за личное просветление. Не откладывайте, Рита. Начните завтра с заутрени....
Обличитель, сказав полуюморное напутствие, встал, схлопнул журнал, в него же метнул чернильницу и перо, непригодившиеся, кстати, и растворился.
- Куда он ушел?
- А финал КВН смотреть, - Ответил Верн.
- Ваш или, простите, наш?
- Их. Наш продул. "Коты в полосочку" - где я капитаном - и "Небесные Поросюки" в четверть не вышли. Скажите, за эту комнату пойдем, смотреть что? - Спросил разно-одаренный вниманием рыжий гид про освободившееся помещение.
- Не пойдем. На животноводский КВН я бы посмотрела, но в другой раз. Пошли к тебе, в писательскую, - Блеснула Марго нежными глазами на того, кто ее вытащил.


В этот или другой момент или в промежуток, не связанный с временем, на подоконнике уже Московского общежития пенсионеров на Владыкинском парке кот и Азазелло в средней хмурости кидали кости на мрамор паркового столика:
- Вот писатель на букву Мэ сейчас наверно с нашей книголюбкой светлые территории осваивают, - Завистливо выдал кошачий представитель.
- Только если Валентин их пропустит в широколиственную Епархию, - Ответил второй.
- Ты его еще по довоенному знал наверно?
- Да учились вместе... в "налетном" училище, - Хмуро продолжал Азазелий, - Только вот убеждения разные. Ты знаешь: я светленьких да чистеньких никогда не переваривал. Двойственность конформизма вызывает у меня несварение.
- Однако, таким, как наши полусерые, не сладко придется в его исправительном розарии.
Азазелло поднял глаза и помотал пальцем:
- Они не загрязнились, как могли бы. А как мы старались, плясали над ними особенно вначале? Помнишь, в Грибоедовом.. Так что есть их заслуга за розарий.
- Что ж, у каждого свой круг Сансарры, и глаза забирают всякому, входящему в круг, - Сказал черный кот и закурил,
Азазелло вопросительно поднял взор.
- Прости, просто всегда говорю эту ерунду, хоть смысла не понимаю - универсально уместная фразочка.
И пустил еще кольцо дыма в форме толстого кота
- Помнишь дядю Берлиоза из Киева?
- Гнилого? Поплавского? Я ж его с лестницы спустил за курицу - помню, - Омраченно играл в руке костями "князь".
- Так он опять в столицу вернулся, пока у любовницы квартирутся. Не хочет на гривны жить, хотя они рубля выше.
Говорит, беженец теперь - на Берлиозовскую квартирку вдвойне права имеет. Морально пострадал от войны - хочет полит. убежища.
- Уродище. Значит, за столько лет корявая скотина решила у нас пройти курсы переквалификации. Да, живуч в некоторых квартирный вопрос.
Азазелло аж встал от возбуждения и стал ходить.
- Если болезнь - так надо ее лечить. Разыграем его как бюджетные Московские врачи. Как будто ты специалист, а я ассистент. КВН пусть придумывают на небесах, а у нас свой эффективный медицинский юмор, - Предложил кот и, глядя в глаза, выдал напарнику сложенный наглаженный халат и себе взял такой же.

Через минуту перед босым человеком в майке и семейных трусах, сидевшем на стуле, бессмысленно лупающим глазами, пытавшегося взять до того какой-то предмет (возможно одушевленный.) Страшный доктор в оскале рыжеволосой морды с расстегнутым халатом ставил ногу на стул:
- Ну-с.
И кот рядом с интеллигентским видом в халате застегнутом на толстом животе одевал перчатки:
- Ну-с.
- Скажите, а как я здесь оказался? - Нерешительно попросил сидевший в нигляже.
- Дак, а лечение неотложное должно быть! - Хищно улыбался "благожелательный" врач-Азазелло.
- Леч-чение?.. Постойте, я вас узнал, - Округлил мутные зеленые глаза, наполнявшиеся ужасом, испуганный владелец стула, - Вы артисты из Москвы, которые... А где Люся?..
Доктор не стал отвечать на бытовую ерунду, а приступил к делу: резко ткнул обглоданной костью к раздвинутым ногам сидевшего:
- Ба... Так у тебя же в яичках цыплята!...
- Извлечь! Мгновенно извлечь! - Подбегал с резиновыми руками кверху исполнительный ассистент-кот.
Больной поглядел себе в промежность: вздутая масса между его ляжек действительно немного шевелилась.
- Мама, - Тихо сказал он.
- Операцию придется делать - по извлечению - слышишь, чирикают?.. - Маньяк в халате приставил ухо поближе к больной зоне, и кот методично вгляделся:
- Птицы. Ликвидировать.
- Как думаешь, петушки или курочки? - Спросил первый коллега у второго.
- Киевские петушки! - С беспримерной серьезностью рапортовал помощник-кот.
Внутренне бунтовавший с диагнозом больной нашел сил раскрыть рот:
- Товарищи доктора!.. Жалко очень пилить мои яички! А есть иные формы лечения?? Не трогайте петушков!
Кот перебежал за больного и схватил того лапами вместе со спинкой стула. Азазелло наклонил ногой стул, блеснул скальпелем перед самым носом Московского гостя:
- А ты поедешь в Киев и возьмешь с собой Люсю?
- Так я.. Куда ж.. Однушка..
- Пили! - Скомандовал усатый ассистент и доктор занес инструмент.
- Возьму!!! - Прорвало из души больного, что остановило операцию.
"Петушки" утихли. Азазелло, укротив злую морду, отодвинулся, а кот, водворив стул на место, пропел:
- Ку-ка-ре-ку.

Максимилиан Андреевич сидел в трусах и майке перед только что проснувшейся Мариной Павловной, которая спросонья смотрела на него и напрягла для понимания переносицу:
- Максик, а что ты такой мокрый?
- Люда? Ты поедешь со мной в Киев, жить? - Ответил вопросом тот, тяжело романтично дыша с большими глазами под седым чубом:
- Ты же говорил в Москве переедем скоро к Арбату. Адвокат по наследству поможет.
- В Киев!!
- Ну ладно, ладно, из этого дрянного коммунального угла хоть в Улан-Удэ. Лишь бы в свое. Так мыкаться надоело.

За окошком радостно входил в свои права Московский день.